‹›‹›‹›
Чан мирно возвращался с Sock-hop, когда заметил нечто похожее на туман, поднимающийся в весеннее небо. День был относительно ясный, поэтому Чан не понимал, почему здесь клубился густой серый туман. Однако, когда Чан подошел ближе, его глаза расширились, дыхание перехватило; это не туман, это дым. Используя свою сверхскорость, Чан побежал к дыму, почти мгновенно остановившись у источника тонких серых завитков. Чан не знал, чего ожидать, но он, конечно, никогда не ожидал того, на что его взгляд упал, когда он остановился как вкопанный на травянистой равнине перед лесом. Или лучше сказать, то, что раньше было лесом. Потому что там, где когда-то стоял пышный сосновый лес, теперь осталась лишь пара обгоревших, дымящихся скелетов деревьев. Они были похожи на спички, чистые черные силуэты на фоне заполненного смогом неба. Чан судорожно сглотнул, беспомощно глядя на разрушенный лес, мощные приступы печали сжимали его грудь и пускали корни в его сознании. Лес был для него другом, так как он почти ежедневно ходил по нему, чтобы вернуться в свою квартиру. То, что он превратился в пепельную пустошь, было сродни смерти любимого человека. Только тогда глаза Чана заметили фигуру, сидящую прямо на границе равнины и тлеющего леса. Парень сидел, скрестив ноги и обхватив голову руками. Когда Чан подошел ближе, он заметил, что его широкое плечо слегка дрожит, сотрясаясь от отчаянных рыданий. Это, конечно, нехорошо, — с тревогой подумал Чан, подходя к ничего не подозревающему парню, боясь увидеть его обугленную плоть. — Эй, ты в порядке? — Чан осторожно подтолкнул парня, осторожно опустившись на землю рядом с ним. Как и подозревал Чан, его руки обхватили лицо, мягкие каштановые волосы дрожали от каждого жалобного крика, который осаждал его тело. Услышав голос Чана, он медленно поднял голову и наконец посмотрел на вампира. У Чана снова перехватило дыхание, но не от видений разрушения. Нет, на этот раз из-за красоты. Таинственный человек, плачущий над остатками леса, прекрасен. У него были теплые карие глаза, слегка покрасневшие и припухшие от потока слез, все еще стекающих по его щекам. Загорелая кожа, которая, казалось, светилась изнутри. Мягкие губы, опущенные в надутой гримасе, когда он смотрел на Чана. К счастью, парень не казался раненым, но его кожа, простая белая рубашка и серые брюки были покрыты сажей и пеплом. — О-о, да, я в порядке, но мой лес уничтожен, — дрожащим голосом прошептал он Чану, отводя взгляд от вампира на почерневшую, обугленную землю леса. Его лес? Чан не совсем понял, что он имел в виду. Может быть, он владел землей? Это имело бы смысл, почему он был так расстроен, цены на землю в эти дни были на подъеме. —Что значит "твой лес"? — мягко спросил Чан, придвигаясь ближе к парню, все еще нахмурив брови в сочувствии. Парень казался определенно подавленным, что не соответствовало его тонким, прекрасным чертам лица. Но прежде чем он успел ответить, глаза Чана расширились от шока. Похожие на драгоценные камни слезы, соскользнувшие со щек парня, упали на обгоревшую землю, и на их месте мгновенно выросли миниатюрные клочки зеленой травы. С каждой слезой, которая падала с его кожи на землю, мгновенно вырастала здоровая зеленая трава. Чем больше слез падало, тем больше маленьких точек живой травы появлялось вокруг. На некоторых даже росли маленькие полевые цветы, вроде одуванчиков и клевера. Чан смотрел с благоговением, красота поразила его до такой степени, что он даже не мог начать пытаться понять, как, черт возьми, это происходит. — Ты... не человек, не так ли? — наконец выдавил Чан. Это было скорее утверждение, чем вопрос. После того, что он только что увидел, он думает, что знает ответ. Легкая улыбка тронула губы парня впервые с их странной встречи. — А что меня выдало? — пробормотал он, поднимая изящный палец, чтобы вытереть глаза. — Я дух природы. Это был мой лес, — он говорил с горечью, выражение лица сменилось разочарованием, когда он указал на черные, опустошенные огнем остатки деревьев. — Дух природы, ха. Не могу сказать, что слышал об этом раньше, — заметил Чан, смущенно пожав плечами, и потер рукой затылок. Парень только пожал плечами, его взгляд стал жестче, а плечи напряглись. Чан не мог поверить своей удаче, ведь дух не только был абсолютно прекрасен, но и не был человеком. На самом деле он – первое сверхъестественное существо, которое Чан встретил в этом городке. Чан мог только надеяться, что это расцветет во что-то значимое, как цветы, которые теперь усыпали землю вокруг ног духа. — Каждый дух природы рождается со своим собственным лесом, как хранитель и защитник. Этот лес был моим. А теперь его нет, — парень с трудом сглотнул, и новая волна слез наполнила его глаза до краев. — Я даже не знаю, что случилось, все было нормально, а потом, прежде чем я это понял, огонь был повсюду, — прохрипел он, его руки сжались в кулаки, ощутимая боль переполняла трещины в его сломанном голосе. — Мне очень жаль. Ты не можешь получить другой лес или что-то в этом роде? — тихо спросил Чан, мягко положив руку на плечо парня и успокаювающе поглаживая его. Дух только покачал головой, глядя на Чана сквозь пелену слез. — Ты не понимаешь, моя единственная цель – защитить свой лес, и я потерпел неудачу. Ничто не может этого изменить. Нет никаких дел, я ничего не могу сделать, чтобы изменить реальность. Мне не только некуда идти, но у меня больше нет цели. Я жалкое подобие духа природы, — он стиснул зубы с глухим, дрожащим дыханием, его губы также дрожали, когда он отчаянно говорил. Боль подчеркивала каждое слово, как будто каждый слог был разрезанной бумагой у его горла. Чан не знал, что ответить, поэтому предпочел промолчать. Вместо этого он просто позволил словам духа повиснуть в воздухе. — Я знаю, что тебе больно, но все будет лучше, я обещаю. Я не знаю, как именно, но я знаю, что через некоторое время это будет просто отдаленное воспоминание. Это случилось со мной, и я знаю, что это случится с тобой, — наконец заговорил Чан, собравшись с мыслями, его голос был окрашен меланхолической серьезностью. Дух не ответил, предпочтя вместо этого кивнуть на слова Чана. Они посидели в тишине еще несколько минут, Чан продолжал нежно поглаживать плечо парня. Он почувствовал, как напряженные мышцы духа расслабились от этого прикосновения, что дало Чану некоторую надежду немного скрасить его мрачное настроение. Чана вывел из тяжелого молчания медовый голос духа природы; его следующие неожиданные слова застали его врасплох. — Ты тоже не человек, не так ли? — внезапно заявил дух природы, и еще одна легкая улыбка заиграла на его губах. Вампир подозрительно посмотрел на него, более чем ошеломленный его резким заявлением. Но, узнав сверхъестественную личность духа, Чан не видел смысла скрывать свою. — Да, я вампир, — признался он, и его некогда мощный голос превратился в тихий шепот, когда он посмотрел на духа из-под густых ресниц. — Откуда ты знаешь? Дух пожал широкими плечами. — Мы просто чувствуем такие вещи. Кстати, меня зовут Уджин. Спасибо, что утешил меня, это очень помогло, — дух, теперь уже Уджин, заговорил мягко, его голос был спокойным, когда он сморгнул остатки слез, застилающих его глаза. — Я Чан, и не говори об этом. Я просто хотел бы сделать что-нибудь, чтобы отвлечь тебя от всего этого, — объявил Чан с яркой улыбкой, его сияющее лицо слегка дрогнуло, когда он указал на все еще дымящиеся остатки леса. Тишина снова поглотила парней, выражение лица Уджина потемнело, когда он задумчиво посмотрел на кладбище сосен, их зазубренные ветви, как надгробия на горизонте. — Эй! У меня есть отличная идея! — внезапно подал голос Чан, эффектно выводя Уджина из оцепенения. — Почему бы тебе не пойти ко мне? Там тепло и уютно, и я уверен, что смогу сделать что-нибудь, чтобы тебе стало лучше. Уджин просто встретил его непроницаемым взглядом, в его медово-карих глазах таилось новообретенное озорство, несмотря на лак слез, все еще покрывающий его радужки. Хитрая ухмылка тронула уголки его губ, прежде чем он спросил: — Это твой способ пригласить меня на свидание, Чан? — в его голосе, когда-то надломленном и наполненном волей ощутимой печали, теперь таилась игривость, ранее неведомая Чану. Вампир, однако, был слишком занят, отшатываясь от дерзкого вопроса Уджина, его изумрудные глаза метнулись к земле. — Э-э-э, нет? Нет! Конечно, нет. Я думал, что это может заставить тебя чувствовать себя лучше, вот и все… — кротко возразил Чан, его голос звучал гораздо более неубедительно, чем ему бы хотелось, и он съежился под понимающим взглядом духа. Хорошо, возможно, Чан точно намеревался сделать романтический шаг к Уджину в ближайшем будущем, если тот согласится вернуться с ним, но дух природы не должен был этого знать! По крайней мере, пока. Уджин просто позволил ошеломленному смеху сорваться с его губ, искра зажглась в его глазах от милых выходок вампира. Затем он, казалось, серьезно обдумал предложение, его брови мило нахмурились, когда он снова посмотрел на Чана непроницаемым взглядом. Чан мог только неловко пошевелиться под его пристальным взглядом, понимая, что он, возможно, поторопился с этим предложением. Но, к удивлению Чана, мягкий голос Уджина нарушил неловкое молчание. — С удовольствием, пойдем, — мягко сказал он, смотря на Чана с настоящей, искренней улыбкой. Его глаза сверкнули, прищурившись, когда он посмотрел на Чана наконец-то без слез. Широкая улыбка появилась на губах Чана, его глаза исчезли, а на щеках появились ямочки. Чан может показаться эгоистичным, но у него есть тайное предчувствие, что разрушение леса Уджина приведет к чему-то еще более прекрасному, для них обоих.‹›‹›‹›
Уджин и Чан живут вместе уже четыре месяца, а встречаются – три. Чан вынужден был признать, что это были самые счастливые четыре месяца за все его существование. Наконец-то у него есть кто-то, кто не покинет его от страха и не будет вырван из когтистых рук смерти. Уджин постоянен. Уджин – это навсегда. Чан, переживший смерть своих родителей, младших братьев и сестер, всех, о ком он когда-либо заботился, наконец-то обрел кого-то, столь же невосприимчивого ко времени, как и он сам. Его плечи казались такими легкими, такими свободными от бремени бессмертия. Чан только что закончил срезать стебли свежей клубники и бросил рубиновые плоды в миску. Уджин все еще крепко спал в общей спальне скромной квартиры Чана, вампир тихо покинул их залитую солнцем комнату несколько часов назад. У Чана вошло в привычку каждое утро готовить завтрак для Уджина, обычно состоящий из какого-нибудь фруктового блюда, поскольку дух природы – строгий вегетарианец. Удовлетворенно кивнув, Чан налил последнюю каплю меда на фрукты в яркой посуде, прежде чем осторожно поставить ее на обеденный стол. Для себя он налил в стакан кровь 2-ой положительной группы. Он не мог удержаться, чтобы не сделать маленький глоток густой жидкости, поскольку запах был слишком соблазнительным, чтобы ждать. Когда кровь потекла по его горлу, предательское покалывание пустило корни в его животе, его разум стал немного яснее, острее. Удовлетворенный вздох сорвался с его розовых испачканных губ, когда голод перешел в глухое жужжание, и он поставил все еще полный стакан напротив фруктов. Посмотрев на лениво тикающие часы, Чан наблюдал, как тонкая стрелка приземлилась на следующий час. Он сидел и упивался медленным темпом утренней рутины. Чан чувствовал себя таким благословенным, таким невероятно счастливым из-за того, что в его жизни был Уджин. Уджин держит Чана на земле, держит его как можно ближе к человечеству. Чан содрогается при мысли о том, что было бы с ним, если бы не дух природы, как его постоянный спутник, как годы потерь разрушили бы его, искалечили бы его в зверя в противном случае. Он слизнул остатки крови с уголка губ. Он не человек, нет. Но с помощью Уджина можно определенно точно сказать, что он не монстр. Чан прошел через всю квартиру к двери их общей спальни. Большие окна в гостиной были распахнуты настежь, шум и суета города внизу вливались внутрь, напоминая Чану, что мир все еще вращается прямо за пределами их маленького пузыря. Постоянный городской гул казался полной дихотомией по сравнению с жизнью Чана и Уджина; два бессмертных медленно, грациозно проводили каждый день, наслаждаясь только присутствием друг друга и игнорируя ответственность, которая приходит со смертью. Чан медленно повернул дверную ручку, открывая их спальню. И когда взгляд Чана упал на комнату, у него отвисла челюсть. Их минималистская, чистая спальня теперь похожа на джунгли. Цветы, больше цветов, чем Чан когда-либо видел теперь были в комнате вместе со все еще спящей фигурой Уджина. Лилии, гортензии, райские птицы, разнообразные блестящие лепестки, которые теперь служили домом в их спальне, могли посрамить самый красивый ботанический сад. Виноградные лозы висели на окнах, словно шторы, окрашивая утренний свет в пастельно-зеленый цвет. Их деревянный пол был полностью скрыт, на его месте лежал ковер из мха и шелковистой травы. Огромные пальмовые листья свисали со стен и потолка, как пляжные зонтики, словно защитный щит вокруг Уджина. Бархатистые розы усеивали столбики кровати, сирень подкрадывалась к тумбочке. Чан мог только изумленно таращиться на вид перед собой. Это было похоже на сюрреалистическую картину: спящее тело Уджина, закутанное в чистые белые одеяла, окруженное только живыми красками. Окей. Это что-то новенькое. Не могу сказать, что у меня нет нескольких вопросов, — тупо подумал Чан, беспомощно обводя взглядом их некогда простую спальню, а теперь Амазонку. Их комната выглядела хорошо, нормально, когда Чан грациозно выполз из постели за несколько часов до этого, так что то, как все это возникло в этот небольшой промежуток времени, потрясло Чана до глубины души. — Э-э, Уджин? — Чан окликнул своего спящего парня, не зная, как пересечь разделяющую их густую листву. — Уджин! Детка, пожалуйста, проснись! — продолжал кричать Чан, на этот раз чуть громче, чем обычно, стоя на пороге. Через несколько секунд одинокая фигура Уджина вылезла из-под одеял, его безмятежное выражение лица сморщилось, когда сон простился с ним на весь день. Замедлив движение, Уджин провел рукой по своим черным волосам, а затем потер глаза. Наконец, он полностью открыл глаза. Когда-то давно его приветствовали сотни ярких цветов, которые теперь делили с ним комнату, его глаза мгновенно расширились, а рот распахнулся в шоке. — Доброе утро, детка! Это, э-э, интересный ремонт у тебя, — крикнул Чан своему теперь уже ошеломленному парню игривым и веселым голосом, несмотря на резкую смену обстановки. Чан должен был признать, что он не возражал против нового вида их комнаты, великолепные цветы – довольно красивое зрелище, на самом деле. Он только хотел бы немного предупредить, вот и все. И, возможно, ему нужна была тропинка, чтобы он тоже мог войти в комнату. Уджин все ещё сидел в шоке, быстро открывая и закрывая рот, когда его глаза метнулись от бесконечной листвы к Чану, все еще стоящему в одиночестве в дверном проеме. — Ч-Чан! Мне так жаль! — воскликнул Уджин, голос его явно дрожал. Сменив позу, он вытянул руки, растопырив пальцы в демонстрации силы. Затем на глазах у Чана цветы и кусты, преграждавшие ему путь, съежились, уползая с его пути, как змеи. Похожая на джунгли комната теперь больше походила на оранжерею; вместо дикой зелени, растения теперь висели вдоль стен. Трава исчезла, обнажив их пол. Розы, выглядывавшие из-под кровати, снова скрылись в неизвестном месте. Лозы, закрывавшие окна, увяли, позволяя солнечному свету струиться в комнату, купая парней в теплом свете. Изумленный, Чан сделал осторожный шаг в комнату, наблюдая, как оставшаяся листва съеживается и увядает вокруг его ног с каждым шагом. Наконец, Чан добрался до своего парня, присев рядом с ним на кровать. Чан был ошеломлен, когда его взгляд упал на выражение лица Уджина. Он выглядел взволнованным, даже смущенным. Его щеки вспыхнули ярким румянцем, глаза застыли на руках, нервно сжимающих колени. Брови Чана нахмурились, когда он наклонился, придвигаясь ближе к Уджину. — Детка? Все в порядке? Ты ведь знаешь, что я не злюсь, правда? — Чан мягко подтолкнул его, сжимая губы. Он мог только надеяться, что дух природы не думает, что Чан злится на него. Конечно, у него был небольшой шок, но это был прекрасный шок, и Чан действительно не возражал. Уджин только глухо рассмеялся, прежде чем посмотреть на Чана сквозь густые ресницы. Он кивнул, легкая улыбка появилась на его губах, когда он посмотрел на вампира с непроницаемым выражением. С резким выдохом, полным решимости, он заговорил, мягкие слова звенели в утреннем воздухе. — Чан, позволь мне объяснить. Когда духи природы влюбляются, сад растет вокруг них. Мне приснился сон о тебе, — медленно, осторожно сказал Уджин, поворачиваясь к Чану. Его щеки все еще были окрашены в яркий красный цвет, теплые глаза блестели. — Чан, я люблю тебя. Это мой сад, — он указал в сторону цветов, все еще подмигивающих им из их нового дома на стенах. Чан почувствовал, как его дыхание замерло в легких, его глаза трепетали, открываясь и закрываясь, когда он быстро моргал. Неужели Уджин только что сказал, что любит меня? Это ведь сон, верно? Должно быть, я сплю, да?! Чан беззвучно закричал про себя, онемев, когда слова обрушились на его разум, как цунами. Но потом Чан вспомнил: он вампир. Он не спит. Все очень, очень реально. Широкая улыбка расплылась на губах Чана, расцветая, как розовые гвоздики, усеивающие стены там, где они встречаются с полом. Его изумрудные глаза сверкнули, как будто в них зажглись миллионы фейерверков, взорвавшихся одновременно. Не в силах сдержать свои сильные эмоции, он обнял Ужина, уткнувшись лицом в его шею. — Я... я тоже тебя люблю. Я так сильно тебя люблю, — прошептал Чан в теплую кожу своего парня, каждое слово дрожало от чувств, их руки бессознательно напряглись, когда они нашли друг друга. Чан так отчаянно ждал, чтобы сказать эти самые слова, и осязаемое счастье, которое он когда-либо чувствовал, омыло его. Счастье было таким сильным, таким осязаемым, что Чан не удивился бы, если бы его давно умершее сердце снова забилось от одной только силы его эмоций. Чан любит Уджина, а Уджин любит Чана. Все эти годы боли и потрясений стоили того, чтобы Чан смог насладиться этим. Уджин что-то недовольно напевал на ухо Чану, уткнувшись носом в его волосы. — Похоже, мы влюблены, — пробормотал он, находясь в сильных руках своего парня, их тела нежно прижимались друг к другу, как две части головоломки. Улыбка Чана только расширилась, его грудь чувствовала себя так, словно там поселилось само солнце. Пастельные цветы, наблюдавшие за ними, казалось, расцвели еще больше, еще шире, лепестки раскрылись веером и пульсировали с вибрацией, когда пара нежно шептала друг другу слова любви. Гудящий шум города все еще звучал за их окнами, мир был постоянным потоком движения. Двое парней, однако, просто сидели в очарованном молчании, их компании было достаточно, просто достаточно. Стакан с кровью на кухне был оставлен, посуда с живыми фруктами забыта. Они наслаждались объятиями друг друга, любовь переполняла их и кружилась в их головах. — Да, наверное, так оно и есть.