Chapter 11
17 июня 2021 г. в 18:13
Феликс лениво развалился на диване, его тело лежало на подушках, а глаза лениво смотрели на телевизор перед ним. Это всего лишь один из таких дней; все остальные ушли, оставив в доме только двух парней.
Феликс наслаждался отдыхом, когда в гостиную неожиданно вошёл Чанбин.
— Эй, Феликс, — глубокий голос Чанбина вывел Феликса из оцепенения, и он, моргая, покачал головой, возвращаясь к реальности.
— О, привет, Чанбин, — Феликс с легкой улыбкой заметил, что старший все еще неловко стоял перед ним, вертя большими пальцами. Как всегда, мрачный жнец одет с ног до головы в черное, единственным источником цвета была его темно-серая джинсовая куртка. Однако обычное пугающее присутствие Чанбина кажется странным; парень выглядит мягче, меньше, чем обычно. Это выглядит так, как будто сильная, мощная аура – обрывок его прежнего "я". Странное поведение жнеца не ускользнуло от Феликса, вклиниваясь в его сознание.
Феликс счастлив сказать, что он и жнец медленно, но верно сблизились за последние несколько месяцев, пара образует своего рода дружбу, к его большому удовольствию. Однако он солгал бы, если бы не признал, что жнец все еще пугает его, хотя бы немного. Именно по этой причине Феликс мог сказать, что когда что-то происходит со старшим, значит у него что-то на уме.
— Хм, надеюсь, это не покажется тебе странным, но не хочешь ли поиграть со мной в видеоигры в моей комнате? — пробормотал Чанбин, не отрывая глаз от пола и все еще заламывая руки.
Выражение лица Феликса мгновенно оживилось при этом предложении, широкая улыбка появилась на его пухлых губах, веснушчатые щеки вздулись в восторге. Его комната! Наконец-то я увижу его комнату! — подумал Феликс с ощутимой эйфорией, возбуждение бурлило у него в животе.
Ему всегда было очень любопытно, как выглядит спальня мрачного жнеца; эта комната всегда плотно закрыта, а на дверной ручке постоянно висит черная табличка "Не беспокоить", запрещающая кому бы то ни было входить. Комната Чанбина – единственная, которую Феликс еще не посетил, и ожидание уже не убивало его. Феликс всегда представлял себе четыре черные стены, увешанные плакатами какой-либо группы, создающий тяжёлые и мрачные песни, повсюду расставленные черепа и скелеты, свисающие с потолка. Ладно, может быть насчёт черепов и скелетов он преувеличил, но он все ещё думает, что там много черного. Очень много черного.
— С удовольствием! Мне так скучно, что поиграть в какие-нибудь игры будет просто замечательно, — радостно согласился Феликс, вскочил с дивана и бросился к Чанбину.
— О-отлично! — Чанбин ответил кривой улыбкой, и с его губ сорвался неловкий смешок. Почему он так нервничает? — подумал Феликс, поднимаясь вслед за жнецом по лестнице и в замешательстве нахмурив брови. Обычный характер Чанбина – это холодные взгляды, хитрые ухмылки и острые глаза. Чанбин подобен олицетворению самой ночи, столь же таинственной, сколь и зловещей.
Феликс никогда не думал, что станет свидетелем того, что Чанбин нервничает. Слегка пожав плечами, пока они вдвоем шли по коридору к комнате жнеца, Феликс сделал мысленную заметку спросить старшего, не беспокоит ли его что-нибудь.
— Я должен предупредить тебя, что мои вкусы в видеоиграх немного странные, — Чанбин повернулся к Феликсу, остановившись перед дверью своей комнаты.
— О, это прекрасно! — на этот раз Феликс тоже нервно рассмеялся, проведя внезапно вспотевшей ладонью по своим рыжим локонам.
О, здорово, — подумал Феликс с легким вздохом. — Я уверен, что он играет только в игры ужасов, с тоннами крови и кишок! Он содрогнулся при мысли об играх, в которые играет Чанбин. Ради всего святого, он же мрачный жнец! Ну что ж, чтобы наконец войти в тайное святилище комнаты жнеца, Феликс может справиться с какой-нибудь пикселизированной кровью. Или, по крайней мере, так он говорит себе.
Феликс собрался с духом, когда Чанбин осторожно положил руку на дверную ручку, поворачивая золотой металл, как будто они были в замедленной съемке. Затем, после того, что казалось вечностью, дверь Чанбина приоткрылась, и жнец с легкостью прошел через порог. Ничто, кроме черной бездны, не встретило Феликса через теперь уже полностью открытую дверь. Жестом пригласив Феликса войти, Чанбин включил верхний свет в своей комнате, впервые осветив долгожданную спальню.
Когда его глаза наконец привыкли к свету, челюсть Феликса отвисла, а глаза выпучились, как у дохлой рыбы. Потому что он видит это. И это – вовсе не чёрное.
Вся комната Чанбина розовая.
Не только стены, но и его большая кровать покрыта пушистым розово-белым одеялом. Постеры Сэйлор Мун и студии Гибли украшают стены пастельно-персикового цвета, бумага прикреплена нежной сиреневой лентой. Тонны плюшевых животных поселились на его мягкой кровати, переполняя столбы каркаса кровати. Там, где Феликс представлял потускневшие черепа, их место занимали мерцающие глазами плюшевые существа.
Феликс подумал, что он во сне, потому что это не могло быть реальностью. Выражение его лица ясно показывает, насколько он ошарашен. Его глаза все еще широко открыты, и он просто смотрел, разинув рот от изумления, на пастельную обстановку комнаты Чанбина.
Комната Чанбина розовая. И полная мягких игрушек, — оцепенело подумал Феликс, заставляя себя вернуться в реальность.
— Феликс? — Чанбин мягко ткнул человека в плечо. Феликс, пораженный прикосновением, тряхнул головой с оранжевыми волосами, пытаясь привести в порядок свои спутанные мысли. — Это не то, чего ты ожидал, да? — заметил Чанбин с легкой понимающей улыбкой. Феликс молча кивнул, недоверчиво глядя на мрачного жнеца.
— Д-да. Не обижайся, но я ожидал увидеть здесь гробы и орудия пыток. Не пикачу и плюшевых мишек, — он говорил, указывая на бесчисленных плюшек, уставившихся на него своими блестящими черными глазами-пуговками.
— Да, все так говорят. Это то, что мне действительно нравится, несмотря на то, что моя одежда и личность могут говорить иначе, — Чанбин застенчиво, слегка пожал плечами.
Лицо Феликса мгновенно вытянулось, глаза широко раскрылись, когда он взмахнул руками в воздухе.
— Н-нет! Я не это имел в виду! Я просто не ожидал! На самом деле, мне вроде как нравится, — быстро проговорил Феликс, указывая на розовую комнату.
Только после того, как Феликс это сказал, он понял, что ему действительно нравится разница между Чанбином и его комнатой. Что это то, чем Чанбин решил окружить себя, что это его счастливое место; это заставило покалывающий жар расцвести в сердце Феликса. Это действительно показывает, что вы не можете судить о книге по ее обложке. Или в этом случае вы не можете судить о мрачном жнеце по его обложке. Феликсу стало мучительно любопытно, какие еще восхитительные секреты скрывает жнец.
Чувство нежной привязанности начало расцветать в груди Феликса, его сердце окуталось теплом, когда он смотрел на застенчивого на вид жнеца и его спальню. Феликс долго размышлял о том, что он, возможно, немного влюблен в Чанбина, и это новое развитие событий заставило человека выйти за грань. Это была уже не маленькая влюбленность, это точно.
— Спасибо, — прошептал Чанбин, его тихий голос был едва слышен. Феликс просто посмотрел на него с широкой улыбкой, прежде чем упасть на кровать, бесчисленные мягкие игрушки подпрыгнули.
Усмехнувшись, Чанбин подошел и занял место рядом с Феликсом на кровати, его взгляд был мягким и непроницаемым.
— Итак, э-э, что насчёт Pokémon Black 2? — наконец спросил Чанбин с кривой усмешкой, вытаскивая Nintendo DS из своего прикроватного столика. Конечно, устройство розовое, усыпанное мелкими наклейками в виде ромашек.
Феликс не мог отделаться от мысли, что эта игра – единственная черная вещь, появляющаяся в этой комнате.
— Звучит здорово! Я довольно опытен в этой игре, если можно так выразиться, — с притворным высокомерием объявил Феликс, задрав нос к хихикающему Чанбину. Глаза жнеца мерцали светом, как будто они были домом для тысяч пульсирующих звезд. Феликс почувствовал, как его сердце забилось чуть сильнее, обдавая тело жаром.
И вот они вдвоем играли в приятной компании, Чанбин показывал Феликсу свою коллекцию с любимыми покемонами, особенно заботясь о том, чтобы познакомить его с Гю, его любимым Манчлаксом. Сердце Феликса, казалось, вот-вот разорвется от миловидности Чанбина, надеясь, что румянец, пылающий на его щеках, не так заметен, как кажется. С такой скоростью кожа Феликса готова смешаться с персиковыми стенами Чанбина, сила его горячего румянца отказывается рассеиваться.
Феликс смотрел на жнеца с заметной симпатией, его глаза сверкали, как у аниме-девушек, постоянно улыбающихся им с плакатов, висящих на стенах.
— А это мой Рапидаш, его зовут... Феликс? — сказал Чанбин, и его имя, слетевшее с губ жнеца, заставил Феликса очнуться от восторга. Он слегка покачал головой, чтобы выйти из транса, и широко улыбнулся Чанбину.
— Извини, просто ты сейчас очень милый, вот и все, — тихо пробормотал Феликс, нервно переводя взгляд с темных глаз Чанбина на его гибкие пальцы, все еще сжимающие розовое устройство. Что-то подсказывало Феликсу, что он должен честно признаться в своих чувствах к Чанбину. Он просто надеется и молится, чтобы тот голос, к которому он решил прислушаться, прав.
Глаза Чанбина расширились, ярко-красный румянец окрасил его бледные щеки, рот с шипением открывался и закрывался.
— С-спасибо... Я тоже думаю, что ты милый, — наконец сказал Чанбин дрожащим голосом. Он набрался смелости и посмотрел Феликсу в глаза, застенчиво глядя на него из-под челки темно-фиолетовых волос. Человек смотрит на него такими теплыми, милыми глазами, что Чанбин не смог сдержать комок, образовавшийся в его внезапно ставшем похожим на пустыню горле.
— Чанбин, — тихо сказал Феликс, придвигаясь ближе к жнецу на кровати, матрас провалился от их близости. Чанбин ошеломленно уставился на человека. — Ты мне нравишься, — продолжил он, и Чанбин мог бы поклясться, что в его груди взорвался фейерверк. В ушах у него звенело, когда слова человека медленно поднимались к его онемевшему мозгу. Чанбин бросил DS, розовая система приземлилась с мягким стуком на его плюшевый белый ковер.
Выражение лица Феликса изменилось при виде теперь уже упавшей электроники, яркая, счастливая музыка игры теперь уже была заглушена.
— Фе-Феликс, — пробормотал Чанбин, его потные ладони с побелевшими костяшками пальцев вцепились в одеяло так, словно от этого зависела его жизнь. — Я... ты мне тоже нравишься, — всё-таки сумел прохрипеть Чанбин. Он не мог смотреть на Феликса, не мог. Он просто напряженно смотрел на мягкие загорелые руки человека, его мозг гудел.
Но ему не пришлось заставлять себя поднять глаза, потому что прежде, чем он это сделал, одна из этих теплых рук обхватила щеку Чанбина, подняв его опущенное лицо к Феликсу. И прежде чем Чанбин успел что-то сказать, мягкие розовые губы слегка коснулись его собственных.
У Чанбина не бьется сердце. Будучи мрачным жнецом и все такое, он технически мертв. Он мертв, то есть без бьющегося сердца. И это хорошо, потому что если бы оно у него было, то наверняка прекратило бы биться прямо сейчас. Смерть от поцелуя? Не самый крутой способ умереть. Но Чанбину кажется, что он снова умер и на этот раз попал прямо в рай.
Его губы наконец расслабились в нежном поцелуе, широко раскрытые глаза затрепетали, когда он положил руку на руку Феликса.
Поцелуй длился, казалось, всего несколько секунд, человек отстранился с любящей улыбкой, растущей на этих невероятно мягких губах. Ласковый смешок вырвался у Феликса, когда он увидел выражение лица Чанбина: его глаза снова были широко раскрыты, а рот открылся в шоке от того, что, черт возьми, только что произошло.
— Мы можем... э-э... повторить? — наконец пробормотал Чанбин, моргая своими ошеломленными глазами, как будто он только что проснулся.
Феликс снова разразился сладким смехом, его медово-карие глаза исчезли.
— Бинни, ты такой милый, — сумел сказать он сквозь приступы добродушного смеха, прежде чем заключить жнеца в крепкие объятия.
Чанбин хотел было возразить, но не успел, потому что встретился глазами с мерцающим взглядом Феликса, и в голове у него снова стало пусто. Он наклонился вперед и целомудренно поцеловал одну из полных щечек младшего. Он твердо решил, что Феликсу такой ответ понравился бы больше. И был прав, в ответ человек взволнованно осыпал лицо жнеца бесчисленными, мягкими как перышко поцелуями.
Музыка из забытой игры все еще лилась в комнату, купая пару в подобном сну эффекте. Теперь Чанбину оставалось только молиться, чтобы ему это не приснилось, что это не какая-то иллюзия. Но потом Чанбин почувствовал, как сердце Феликса колотится в его груди, ровные удары, как колыбельная, успокаивают его нервы и удерживают Чанбина на земле, напоминая ему, что все это реально.
Чанбин уютно устроился между Феликсом и множеством своих игрушек, не зная, кто из них мягче. Сильная рука Феликса лениво обвилась вокруг его талии, когда он уткнулся носом в шею человека, сон угрожал настигнуть их.
Когда солнце зашло за окно, отбрасывая золотое мерцание по всей комнате, осознание покалывало в глубине блаженствующего разума Чанбина. Никогда еще я не был так счастлив, — подумал он про себя. Глаза Чанбина лениво скользнули по мягкому лицу Феликса, у того глаза были едва открыты, а грудь равномерно вздымалась и опускалась.
Новое ощущение, которого Чанбин никогда раньше не испытывал, вызвало электрические покалывания в его сердце. Когда его тело расслабилось рядом с человеком, его тяжелые глаза закрылись, и он подумал с улыбкой: Это, должно быть, любовь.