Chapter 14
20 июня 2021 г. в 19:34
— Осторожно, Бинни! — крикнул Феликс сквозь бесконечные приступы мелодичного смеха, протягивая руку и хватая шатающегося Чанбина.
Чанбин ощущает себя новорожденным жирафом; его ноги подгибаются, а руки растопырены для равновесия, когда парни поднимается на большой каток, металлические коньки легко впиваются в зеркальную поверхность.
Феликс мгновенно скользнул по льду с грацией оленя. Чанбин бы позавидовал, но он был слишком занят, глядя на чистую красоту младшего: человек, похожий на зимнюю фею, скользил по свежеотшлифованному льду. Яркие огни катка отражались от его взъерошенных оранжевых волос, освещая нимбообразное кольцо в его блестящих локонах.
Феликс переплел свои пальцы с пальцами Чанбина, подтягивая его к себе и почти мгновенно удерживая. Наконец обретя равновесие, Чанбин расправил плечи и выпятил грудь в притворной уверенности, надеясь, что его дрожащие колени и размахивающие руки не задержатся в памяти Феликса.
Ощущения невероятно теплой, бархатистой мягкой руки Феликса, нежно сжимающей его руку, достаточно, чтобы изгнать любые мысли из головы Чанбина, его мышцы бессознательно расслабляются в человеческой хватке. Их коньки образовывали небольшие углубления во льду, оставляя за собой извилистый след.
Они говорили обо всем и ни о чем. Чанбин постоянно шутил, а Феликс каждый раз с этих шуток смеялся. Действительно ли он находил шутки смешными, или просто смеялся, чтобы Чанбин не чувствовал себя неловко, никто не узнает. Но он довольствуется тем, что греется в лучах улыбки Феликса, запечатлевая в памяти симфонию смеха и желая, чтобы они стали саундтреком к его жизни.
Созвездие веснушек разбрызгалось по сморщенному носу Феликса, его сияющая улыбка неуклонно росла, когда его взгляд встретился с взглядом Чанбина. Жнец убежден, что чистая теплота улыбки Феликса достаточно сильна, достаточно концентрирована, чтобы превратить каток в бассейн.
— Итак, Бинни, — мягко произнес Феликс после нескольких минут молчания, единственным звуком которого был металлический скрежет их коньков по льду. — Сколько у тебя было парней до этого? — его голос стал таким тихим, что Чанбину пришлось напрячься, чтобы расслышать его сквозь шум переполненного людьми катка.
Чанбин не смог сдержать глухого смеха, переводя глаза на их переплетенные руки.
— Дело в том... Я не знаю, — сухо заявил Чанбин, его плечи поднялись в легком пожатии. Опущенный взгляд Феликса мгновенно метнулся к лицу, его глаза расширились, а брови нахмурились в замешательстве.
— Не знаешь?
Чанбин кивнул в ответ, послав Феликсу сочувственную улыбку, прежде чем продолжить.
— Да, когда я стал жнецом, я потерял все свои воспоминания о том времени, когда был человеком. Так что думаю, я могу сказать, что ты мой первый парень с того момента, как я умер, — мягко заговорил Чанбин, его голос приобрел меланхоличный, задумчивый оттенок.
Брови Феликса приподнялись, когда небольшая волна шока пробежала по его прекрасному лицу.
— О-о, иногда я забываю, что ты... мертв, — сказал Феликс с легким смешком, теплые глаза встретились с глазами Чанбина. — А как ты вообще умер? Если хочешь, можешь не отвечать, — сказал Феликс, широко раскрыв глаза от любопытства.
— Не волнуйся, Ликс, ты можешь спросить меня о чем угодно, — Чанбин отмахнулся от опасений Феликса изящным движением запястья. — И... Я также не помню, как умер. Я помню только сильную боль и внезапное пробуждение в чистом белом свете. Иногда мне снятся кошмары об океане, так что... может быть, я утонул или что-то в этом роде. Честно говоря, меня вполне устраивает, что я ничего не знаю, — небрежно сказал жнец, его глаза остекленели и были устремлены куда-то вдаль, а голос звучал как нечто среднее между чистым бархатом и мерцающим шелком.
— Ты действительно ничего не помнишь?
Нет, не помню, — подумал про себя Чанбин. Каждое слово – правда; он серьезно не помнит абсолютно ничего из своей некогда человеческой жизни. И он действительно не против этого. Возможно, последние 19 лет сделали его более чем немного ошеломленным потерей идентичности, но сейчас он доволен своей жизнью, доволен тем, кто он есть сейчас. Он вполне доволен тем, что оставил Со Чанбина, который умер какой-то таинственной, предположительно трагической смертью.
— Нет, я помню только свое имя, — сказал Чанбин со смешком. — Иногда я спрашиваю себя, действительно ли это мое имя, — прошептал он, скорее себе, чем Феликсу. Сердце младшего забилось быстрее, стуча с такой силой, что кости могли бы разлететься в щепки. Чанбин действительно ничего не помнит о своей человеческой жизни. — Поскольку я умер раньше времени, у меня был выбор. Я мог либо позволить своей душе двигаться дальше, либо вернуться как жнец и снова жить, — продолжил он, легкая улыбка тронула уголки его розовых губ, когда он снова встретился взглядом с Феликсом. Блеск нечитаемых эмоций застилает глаза человека, его радужки блестят в искусственном свете, как будто они украшены драгоценными камнями.
— К-кто дал тебе такую возможность? — спросил Феликс, по-щенячьи наклонив голову.
— Смерть. А кто же еще? — ответил Чанбин яркой улыбкой, его полные щеки вздулись, когда он крепче сжал маленькую руку Феликса.
— Смерть – это... кто-то? — спросил Феликс с легким вздохом, его розовые губы сложились в милую букву "о".
— Ну конечно! Он отличный парень, он бы тебе понравился. Но я не видел его уже много лет, с тех пор как вышел на пенсию, — небрежно сказал Чанбин.
Феликс понимающе кивнул, тряхнув головой, его пушистые волосы щекотали веснушчатый нос.
Чанбин просто ответил еще одним легким смешком, двое продолжали кататься в ленивой, уютной тишине.
— Мне жаль, что у тебя нет никаких воспоминаний о том, как ты был человеком, Бинни, — пробормотал Феликс.
Мускулистые плечи Чанбина поднялись в очередном пожатии.
— Все правда в порядке. Кто знает, может быть, моя человеческая жизнь была отстойной. Может быть, это к лучшему, что я не помню, — задумчиво произнес Чанбин, не сводя темных глаз с маленького человечка, прижавшегося к его боку. — Все, что имеет значение, – это прямо сейчас, с тобой. Я никогда этого не забуду, Ликс, — сказал Чанбин, и тепло расцвело в его мертвом сердце.
Внезапно охваченный эмоциями, коньки Чанбина остановились на месте, Феликс тоже резко затормозил. Чанбин притянул Феликса прямо к своей груди и запечатлел огненный поцелуй на его приоткрытых губах.
Закрыв глаза, Феликс ответил тем же жестом, положив свободную руку на мягкую щеку Чанбина, и они углубили поцелуй. Люди продолжали летать и мчаться вокруг них, грациозно паря и извиваясь в воздухе. Однако пара застыла во времени. Они оставались в объятиях друг друга, не обращая внимания на бурлящий поток движения.
После того, что показалось и долей секунды, и вечностью, пара открыла глаза, и они посмотрели прямо друг на друга, как будто притянутые магнитами.
— Я сам не смог бы сказать лучше, — шепнул Феликс Чанбину. Одинаковые улыбки появились на их губах, достигая их сверкающих глаз и зажигая фейерверки в их радужках.
Чанбин мог быть королем в своей человеческой жизни. Он мог быть принцем, или герцогом, или графом. Он мог бы быть самым богатым человеком на земле, знаменитым и любимым всеми. Мог бы, но для жнеца это не имеет значения. Сейчас он – Со Чанбин, и он самый счастливый человек на свете. Он не променял бы свое настоящее ни на какую прошлую жизнь, насколько бы хороша она не была.
Он – Со Чанбин, который безумно сильно влюблен в Феликса Ли.