Chapter 18
23 июня 2021 г. в 18:19
Феликс не самый наблюдательный человек. Некоторые могут назвать его очень забывчивым и доверчивым. Феликс не самый наблюдательный человек, но даже он считает, что Чан в последнее время ведет себя немного странно. Он кажется нервным, всегда на взводе, как загнанный зверь. Его яркое и успокаивающее поведение превратилось в одну из ужасно пустых улыбок и маску фальшивой стабильности.
Его обычно ясные изумрудные глаза кажутся остекленевшими и мутными. Их цвет становится таким разбавленным, что они почти кажутся оттенками сепии. Его сильная челюсть стала худой, скулы – впалыми. Да, что-то случилось с вампиром. И Феликс полон решимости выяснить, что именно. Он слишком заботится о Чане, чтобы держать свои тревоги при себе, даже если они каким-то образом неуместны.
— Хен? — голос Феликса прозвучал в тишине кухни, когда он мягко подошел к Чану. Широкие плечи вампира подпрыгнули при звуке голоса Феликса, и он обернулся, смотря на человека. Его тусклые глаза широко раскрыты, рот слегка приоткрыт от удивления. Я только что напугал Чан-хена? — недоверчиво подумал Феликс. Обычно все происходит наоборот, когда вампир проявляет сверхскорость или силу, шокируя Феликса до глубины души.
С Чаном что-то определенно не так.
— О-о, Феликс. Ты испугал меня за секунду, — заметил вампир с неловким смешком, который прозвучал так же глухо, как и пустота в его глазах. Его обычно непоколебимый тембр все еще окрашен той же отстраненной, неестественной попыткой стабильности – слабость, не столь тонко скрытая под этим, все еще окрашивает каждый слог. Феликс почувствовал, как его кровь застыла в жилах, боль, пронизанная каждым словом, пронзила его сердце, как отравленная стрела. Взгляд Чана нервно метался от Феликса к их ногам, не в силах встретиться с обеспокоенным взглядом человека. Феликс нахмурился еще сильнее, его сердце забилось быстрее от поразительно нехарактерного для Чана поведения.
— Хен, ты в порядке? — мягко спросил Феликс, делая неуверенный шаг к вампиру. Он старался говорить как можно ровнее, несмотря на почти невыносимую беспомощность, воспламенявшую его кожу лихорадочным жаром. Чан открыл рот, чтобы ответить, прежде чем безмолвно сжать розовые губы. Его вид стабильности упал, выражение лица потемнело, когда он нахмурился.
— Я думаю, ты тоже заметил, да? — сказал он еле слышно, как будто ему было неловко, стыдно признаться, что он не в себе. — Я не могу лгать тебе, Феликс. У меня кончилась кровь пару дней назад. Я отказываюсь пить кровь из живых людей, а мой друг в банке крови уехал из города на неделю. Я не знаю, как я продержусь, я умираю с голоду, — признался он, нервно сглотнув, быстро обводя взглядом комнату. Его голос звучит так тихо, так хрупко, словно каждое слово сделано из хрусталя.
Феликс попытался скрыть, как у него перехватило дыхание от признания Чана. Так вот почему он выглядит таким больным, таким слабым, таким голодным.
Затем они оба погрузились в удушливое молчание, обе пары глаз были прикованы к полу, их руки заламывались в унисон.
— Х-хен, я знаю, что это прозвучит странно, но ты можешь пить из меня, если хочешь. Ты говорил мне, что даже небольшой укус не превратит человека в вампира, так что я не вижу никакого вреда, — Феликс наконец набрался смелости и прошептал едва слышно самому себе. Однако он знает, что Чан слышал его громко и ясно. Его подозрения подтвердились, когда вампир резко поднял голову, его глаза расширились, зеленые радужки казались тусклее с каждой минутой.
— Нет, ни в коем случае. Я ценю твое предложение, но я никогда не смогу жить с собой, если случайно причиню тебе боль, — Чан говорил панически и отчаянно, отмахиваясь от предложения Феликса своими бледными руками.
Конечно, эта мысль приходила Чану в голову с тех пор, как он оказался в своем нынешнем затруднительном положении. Сладко пахнущая кровь человека была постоянным напоминанием о его жгучем голоде, ощущении, бьющемся за его глазами и вспенивающем его пустой желудок. Но каждый раз он выталкивал эти мысли из своей головы. Чан любит Феликса так же сильно, как и другие члены его ковена, и он никогда бы не воспользовался им просто потому, что его инстинкты говорят ему об этом.
Но Чан впадает в отчаяние. Он так или иначе нуждается в крови, его первобытный голод усиливается до такой степени, что это единственное чувство, которое он ощущает. Таким образом, с каждой секундой предложение человека кажется все менее исключительным, а тем более его единственным выбором между жизнью и голодом.
Если бы вы спросили Чана, когда Феликс только переехал, приведет ли их дружба к этому, он бы назвал вас идиотом. Но отчаянные времена требуют отчаянных мер. А Чан очень отчаян.
Феликс, однако, не принимает его "нет" за ответ. Он принял решение сразу же, как только Чан поделился с ним своей проблемой. Чан будет пить из него, в этом он уверен.
— Хен, я понимаю тебя, но я хочу, чтобы и ты понял меня. Я знаю, что ты не сделаешь мне больно. Даже если и будет больно, я все равно сделаю это, чтобы вернуть тебя прежнего, — Феликс говорил сквозь стиснутые зубы, тело бессознательно дернулось вперед, и Феликс заключил Чана в крепкие объятия.
Феликс почувствовал, как тело вампира напряглось в его объятиях, прежде чем расслабиться от прикосновения, его сильные руки сжали свитер Феликса. Чан не уверен, обнял ли его человек нарочно или нет, но это заставило приблизить Чана свои губы прямо к левой стороне шеи Феликса.
— Ты уверен, Феликс? Ты действительно уверен, что с тобой все в порядке? — пробормотал Чан, когда мягкие рыжие локоны Феликса защекотали его кожу, запах мандаринов и корицы успокоил его измученные нервы.
Грудь Чана начала сотрясаться, когда его клыки бессознательно выросли, близость к шее человека затуманила его и без того беспорядочные мысли. Кожа Чана словно горела огнем, когда он приблизился к гладкой шее Феликса, его губы едва зависли над загорелой плотью. Он слышал, как кровь Феликса бежит по его венам, чувствовал, как она течет прямо под кожей. Его голод, неуклонно растущий в последние дни, достигает пика. Его зрение начало плыть, когда цветочный аромат крови Феликса ударил ему в нос, окутывая его тело.
— Я уверен, хен, я доверяю тебе. Со мной все будет в порядке, обещаю, — прошептал Феликс, его голос слегка дрожал, когда то, что сейчас произойдет, ударило его прямо в живот. Его вот-вот укусит вампир. Если бы вы спросили Феликса за несколько месяцев до этого, он бы сказал, что вампиры – это просто существа из сказок, которые обычно рассказывают у костра, чтобы напугать детей, чтобы они боялись опасностей полуночного леса. Он бы сказал, что это всего лишь вымышленные монстры, предназначенные для съемок голливудских блокбастеров и пожелтевших страниц викторианских романов ужасов. Раньше Феликс думал, что вампиров не существует, а теперь один из них собирается высосать его кровь. И не просто какой-нибудь старый вампир, Чан один из его самых близких друзей во всем мире. Чан, ради которого он готов на все. Чан, которому он позволит укусить себя, если это означает прекратить мучения голода, терзающие его.
Вампиры не просто реальны. Этот вампир – лучший друг Феликса. Этот вампир – его опора, его вездесущее солнце, прогоняющее тьму, которая пытается проскользнуть в его разум. И он готов сделать все возможное, чтобы быть рядом с Чаном, так же как он всегда присутствует рядом с Феликсом. Это то, что лучшие друзья делают друг для друга, даже если один из них якобы мифическое существо ночи.
Чан объяснил Феликсу, что вампир должен укусить прямо в яремную вену, чтобы превратить человека, поэтому он знает, что ему не грозит опасность стать одним из немертвых родственников Чана. Но мысль об острых как бритва клыках вампира, пронзающих его кожу, все еще заставляла ноги Феликса превращаться в желе. Он готов сделать все возможное, чтобы Чану стало лучше, но он солгал бы, если бы не признался, что прямо сейчас ужасно напуган. Он видел эти кинжалоподобные клыки в действии и знает, что с ними шутки плохи.
Но потом Феликс вспомнил, как плохо выглядит Чан. Каким маленьким и слабым стало его обычно сильное и здоровое телосложение. Как его личность стала такой тревожной, такой беспокойной, такой мучительной. Феликс больше не хочет видеть, как вампир страдает. Поэтому он собрал свои нервы в кулаки и сжал рубашку Чана, которую все еще отчаянно сжимал.
Он почувствовал холодное дыхание Чана на своей шее, вампир мягко повернул его голову в сторону.
— Расслабься, — глубокий голос Чана прозвучал прямо у его уха. В этом единственном слове слышался тон уверенного контроля, доминирующей уверенности. Еще несколько дуновений холодного воздуха скользнули по шее Феликса, вызывая мурашки. Он попытался расслабиться как можно сильнее, несмотря на страх, который теперь скрывался под кожей. Его напряженные мышцы все еще были напряжены, когда он положил голову на ладонь Чана, его бледная рука успокаивающе баюкала его.
— Ты готов? — голос Чана, непостижимо низкий и бархатно-мягкий, бормотал Феликсу в шею, каждый слог вибрировал на его коже. Это было скорее утверждение, чем вопрос. И это хорошо, потому что Феликс и сам не знает, готов ли он к этому. Его сердце теперь официально неумолимо колотится о ребра, смешиваясь с покалываниями пота на ладонях. Тем не менее Феликс быстро кивнул головой, прерывисто дыша и зажмурив глаза.
— Я определенно у тебя в долгу за это, — это последнее, что произнес Чан, прежде чем Феликс почувствовал, как острые как бритва клыки вонзились ему в шею.
Сдавленный вздох сорвался с пухлых губ Феликса, его уже побелевшие костяшки пальцев на спине Чана напряглись, когда он почувствовал, как его кровь прилила к клыкам вампира. Он чувствует, что его сердце вот-вот прорвется сквозь грудную клетку с чистой силой ударов, его глаза трепещут, когда Чан ест.
Укус не причинял сильной боли, было похоже, как будто ему сделали укол. Однако Феликс все равно никогда прежде не испытывал подобного ощущения. Он почувствовал, как укус отразился от всего его тела, посылая ударные волны через каждую кость, каждую вену, каждый мускул. Каждая клеточка, каждый атом его тела гудели от электричества. Перед его затуманенным взором плясали бесформенные черные пятна, похожие на клубы густого смога. Его кожа ощущается такой горячей , такой покалывающей, когда он расслабляется в сильных объятиях Чана.
Вампир пил из его шеи, казалось, годы, слизывая каждую каплю крови, которая текла в рот. Наконец, напившись, он с относительной легкостью выпустил клыки из плоти Феликса, затем облизал две крошечные дырочки, оставленные его клыками, чтобы закрыть рану и эффективно остановить поток вытекающей крови.
Мозг Феликса был словно в стиральной машине, безжалостно стучал по его черепу; его некогда связный разум превратился в нечитаемое месиво ходульных мыслей. Его тело упало в ожидающие руки Чана, которые быстро обхватили его за талию, чтобы удержать.
— Феликс?! Феликс, пожалуйста, скажи что-нибудь! — Феликс слышал, как в его уши вливается огорченный голос Чана, но слова звучали так приглушенно, что он едва мог их разобрать. Ему кажется, что он погрузился под воду, и Чан зовет его сверху, сквозь волны, бьющиеся у него между ушами. После большего усилия, чем он мог себе представить, ему удалось приоткрыть свои измученные глаза, встретившись взглядом с ярко-зеленой парой глаз Чана. Ранее поблекшие и осевшие радужки теперь вернулись к своему обычному яркому, ослепительному изумрудному цвету. Одного этого достаточно, чтобы вызвать легкую улыбку на губах Феликса, несмотря на то, как истощено его тело.
Чан вернулся к нормальной жизни, и это все, что имеет значение. Он может справиться с последствиями кормления. Феликс будет в порядке, пока Чан в порядке. Счастье расцвело в растерянном сознании Феликса, облегчение омыло его все еще колотящееся сердце.
— Я в порядке, — сумел пробормотать Феликс, прижимаясь к сильной груди Чана, перемещая свои невероятно тяжелые мышцы в объятиях вампира, чтобы зарыться головой в изгиб его шеи.
Руки Чана сжались вокруг талии Феликса, заставляя его покраснеть от холода. Постоянно холодная плоть Чана помогла охладить разгоряченное тело Феликса, окутав его влажную кожу освежающей ледяной волной. Он едва заметил, как вампир подхватил его, бережно прижимая к себе обмякшее тело, и вышел из кухни, поднимаясь по лестнице на второй этаж.
Тяжелые глаза Феликса распахнулись, когда он почувствовал, как Чан осторожно укладывает его в постель и осторожно накрывает одеялом, прежде чем опуститься на край кровати. Феликсу так уютно, так тепло, что ему кажется, будто он может проспать сто лет.
— Я-я был хорош на вкус, хен? — невнятно произнес Феликс, кривая улыбка растянулась на его губах, когда его глаза лениво открылись в непоследовательном ритме. Он знает, что сон настигнет его в любую секунду. Странный вопрос слетел с его губ прежде, чем его затуманенный мозг смог одобрить.
На этот неожиданный вопрос Чан от души хихикнул, остро сознавая, что его щеки сейчас покраснели бы, будь у него живое сердце. Хотя, если бы у него было нормальное живое сердце, он не стал бы просто так пить кровь своего лучшего друга.
Но он не может лгать, кровь Феликса была невероятной на вкус. Она пахла густыми ванильными сливками и свежими летними цитрусовыми, с нотками ароматических специй и одуванчикового меда. Кровь Феликса была на вкус такой же неповторимой и прекрасной, как и сам мальчик.
Стоит ли говорить об этом Феликсу? Странно ли говорить одному из своих самых близких друзей, что его кровь была одной из самых восхитительных и божественных, которые он когда-либо имел удовольствие попробовать? Чан знает, что он, должно быть, зашел слишком далеко, так как он даже предполагал, что это не странно.
Такая же ласковая и нежная улыбка играет на губах Чана, когда он размышляет, как лучше ответить явно ошеломленному человеку.
— Да, Ликс. Это было очень хорошо, но я никогда больше не поступлю так с тобой, пока жив, — произнес он голосом воздушным и легким. Феликс издал слабое ворчание.
Чан нежно положил руку на щеку Феликса, его большой палец мягко погладил кожу. Более мягкая улыбка поселилась на розовых губах Чана, его глаза блестели благодарностью, любовью, теплом.
Наклонившись вперед, Чан нежно поцеловал два маленьких следа от укусов на шее Феликса, от этого жеста по все еще нежной коже побежали мурашки. Темная бездна сна уже заволакивает глаза Феликса, и ему кажется, что веки весят по сотне фунтов каждое.
Когда его разум покинул мир бодрствования, он тихо услышал, как Чан прошептал ему на ухо "Спасибо, Феликс". Довольная улыбка заиграла на губах Феликса, когда он провалился в невероятно глубокий сон. Чан не отходил от него, довольствуясь тем, что внимательно следил за состоянием человека.
Его болезненный голод, к счастью, полностью прошел, чувство осязаемой нежности теперь занимало свое место в сознании Чана, когда он с любовью смотрел на спящую фигуру Феликса.
Да, Чан действительно самый счастливый лидер ковена в мире. Никто не сможет убедить его в обратном.
Хотя он действительно обязан Феликсу. Он не знает, как он может адекватно отплатить человеку за то, что тот спас его от зазубренных когтей голода. Ему придется серьезно подумать о том, как выразить свою благодарность своему невероятно доброму другу.
Но для начала, завтра он отведет человека за заслуженным мороженым – его угощением.