veritatem dies aperit

Фемслэш
PG-13
В процессе
12
автор
Размер:
планируется Мини, написано 4 страницы, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
12 Нравится 3 Отзывы 2 В сборник Скачать

chapter I

Настройки текста
Примечания:
— Как Ваш законный представитель я настоятельно рекомендую оказать полнейшее и беспрекословное содействие Министерству в рассмотрении дел касательно процедуры разрешения послевоенных последствий, — Гермиона хмурится, едва слышно вздыхая. — Хотя, само собой, моё предложение носит исключительно рекомендательный характер.       Женщина, в деланном равнодушном отстранении, нервничает – истязает зубами иссушенные, полные губы, отчего кровавая помада лишь острее врезается в бесчисленные болезненные трещинки. Иссиня-чёрный шёлк очерчивает худые, торчащие углами плечи; запястья – в багровеющих, саднящих следах от тесных, ржавых кандалов; лишь указательный и большой пальцы катают меж собой крохотную стальную сферу. И глаза – с въевшейся злобой и обидой, взирающие на Грейнджер. — Мисс Паркинсон, — уже без сухой, строгой формальности произносит Гермиона, подаваясь вперёд. — Я понимаю… — Нет, Грейнджер, — женщина подрывается с места, мгновенно ощетинившись. — Нихрена ты не понимаешь, — едко выплёвывает в раздражающе спокойное и понимающее выражение женщины, подхватывает лист с заключением по грядущему судебному процессу и с зычным грохотом двери оставляет тесный кабинет министерской служащей.       С судорожным вздохом Гермиона поднимает спрятавшуюся у стыка стен стальную сферу и, вновь бросив удручённый взгляд на цельный дубовый массив, кладёт потерю себе в нагрудный карман.

***

Разразившиеся на территории магической Британии военные действия закончились сокрушительной, беспрекословной победой над Тёмным Лордом. И триумфальное свержение чародея в мае 1998-го года лишь вспороло тайны злодеяний, вершившихся в чистокровных союзах, в многовековых родовых поместьях. Торжество справедливости явилось исцелением; для Министерства же — разбирательствами в хитросплетённых обстоятельствах, сражениями за правду. Отсеиванием «зла» истинного от «зла», волею исхода признанного расплачиваться за грехи и деяния предков, упрятанных в стылую могильную землю.       Грейнджер отметила седьмую годовщину Битвы. Очередное чествование героев — воспевание проявленной доблести, «торжество страха над благими стремлениями», «британское освобождение». Очередная краткая речь, составленная в бессонную ночь на годовщину. Очередное празднество, когда достаточно поприсутствовать строго отведённый срок под прицелом всеобщей заинтересованности, поблагодарить за строго оговоренное число слов благодарности.       И в строго назначенный час ухватить Поттера и Уизли из рукоплескающей, празднующей толпы под локти и настойчиво вывести, апарируя «золотое трио» в присмотревшийся им ещё на третьей годовщине паб. Это ночь, когда о происходящем 1998-го вспоминать не хочется. Как и в любой другой день, но в этот — особенно.       2-е мая — годовщина победы для всей магической Британии. Но Грейнджер мысленно чествует собственное «свержение зла» каждый день, благодатно лишённый воспоминаний об истинно тёмном периоде своего юношества.       И это крайне сложное в достижении стремление — окончательно оставить сражение в вехах, предать этот период жизни желанному забвению, когда ты на протяжении четырёх лет разгребаешь дела чистокровных отпрысков, в одночасье явившихся ярой целью всенародного остервенелого отмщения. — Так их, я считаю. Знатно крови попили в своё время, щеголяя по Хогвартсу как хозяева всего чёртового мира, — бросает однажды Рональд за воскресным ужином у семейства Уизли, на котором Гермиона — постоянная гостья. Молли одёргивает сына за сквернословие. Гермиона же твёрдо, с искрящимся раздражением, заключает: — Никто не должен расплачиваться за действия своих родителей. Даже слизеринцы.       И стоило Гермионе возвратиться с выходных и прикончить утреннюю порцию эспрессо, на её стол приземлилось дело, к которому бы она предпочла не быть причастной. Стриженные по уши чёрные волосы взлохмачены и топорщатся, зрачки, как маленькие чёрные жуки, злостно поблёскивают; рот — искривляется в диковато-блаженной усмешке, резко формируемой в угрожающий оскал. Долгие мгновения Гермиона осторожно косилась на приклеплённую к делу колдографию. Трепетно дотрагивалась до пергаментных листов — словно боясь обжечься о бумагу, содержащую тысячи строк об изматывающем, сложнейшем судебном разбирательстве, длящемся вот уже пять лет. Гермиона свидетельствовала, как дело нескончаемо передавалось по отделам — переходило от сотрудника к сотруднику. Торопливо пересекая мрачные коридоры подземелья, предназначенного для суда исключительно в полном составе Визенгамота, Грейнджер дважды сталкивалась с ведомой в кандалах Паркинсон – истощённой, с торчащими рёбрами, просматриваемыми через тонкую ткань тюремного одеяния. Прятала сквозящее во взоре безмолвное сожаление, следя за фигурой, покорно исчезающей во мраке зала суда. Паркинсон не выносит жалости — Грейнджер помнит. Лишь спустя четыре года лёд тронулся. Серен Оллфорд — сотрудница Отдела магического правопорядка, сектор «Особые случаи» — добилась освобождения Паркинсон из Азкабана и её заключения под домашний арест до дальнейшего разбирательства. «Нихрена ты не понимаешь».       Так Грейнджер и представляла их разговор с момента, как дело с пометкой «первоочередной значимости» передали ей в обязанности. Азкабан «одарил» Паркинсон шрамами от многочисленных пыток, взрастил в ней жгучую ненависть и заставил слишком рано выпорхнуть из юношества, подобно неокрепшему птенцу. Но та Панси, что Гермиона знала — задиристая, характерно надменная, щедрая на остроты и добрую порцию веселья шестикурсница — была по-прежнему где-то здесь, упрятанная за всеобъемлющей злобой и вкрадчивым страхом. Во всяком случае, Грейнджер хотелось в это верить.       Буквы предательски расползаются по бумаге, хаотично смешиваясь в бессмысленные словесные конфигурации. Мгновение, и Гермиона резко вздрагивает, от грохота сползших с переносицы и рухнувших на каменную кладь очков, задевая чернильницу. Расползающиеся по поверхности чернила беспрепятственно погребают под собой разбросанные по столу страницы из «Дела Паркинсон», и Гермиона в суетливом безмолвии очищает рукописи. Гермиона хмурит лоб в попытках воссоздать в голове крайний раз, когда она вот так засиживалась за писаниной — до непреодолимой усталости и манящей сонливости. — Подъём, Грейнджер! Слышимый словно сквозь стойкую пелену пронзительный смех заставляет ученицу резко задрать голову. По шее мгновенно расползается болезненная колкость, а бесконтрольно дёрнувшаяся от пробуждения ладонь сшибает груду старинных изданий, разнося неприличный грохот по библиотечному залу. Забини, Малфой и Паркинсон. Как же. Гермиона равнодушно косится на гогочущее сборище, задерживая взор на последней. Нервно пружиня на пятках, черноволосая искажает рот в кривой усмешке, бросая краткий взгляд на друзей, и тут же возвращает внимание Грейнджер, позволяя лживому издевательскому оскалу сползти, наконец, с лица. Малфой и Забини не унимаются – толкают друг друга локтями под рёбра, бросают Паркинсон порцию свежих шуток, и та откликается лишь отрешённым смешком. «Такая искусная фальшь», думается Грейнджер, удовлетворённо взирающей на этот вопиющий маскарад. — Библиотека закрывается через четверть часа, — громогласно чеканит снующая меж рядов смотрительница библиотеки, в крайнем неодобрении косясь на сваленные у ног ученицы издания. — И поднимите с пола учебники, мисс Грейнджер! Измождённо возвращая грохнувшую груду учёных трудов на парту, Гермиона слышит тихое «идите, я догоню». Мгновение, и цепкие пальцы по-свойски приземляются на её бёдрах, решительно обхватывая, а тяжесть нагло наваливающейся девчонки заставляет упереться ладонями о возведённые на поверхности пирамиды книг в попытке не грохнуться. Чужая грудь упирается в острые лопатки Грейнджер, и гриффиндорка суетливо озирается. «Какого чёрта ты творишь?», трусливо шипит Грейнджер, отчаянно пытаясь вырваться из настойчивой хватки. Взлохмаченные кудри щекочут нос черноволосой, отчего та лишь тихо смеётся. И жмурится, зарываясь в беспорядочную гриву и крепче сдавливая девчонку в захвате. «Не каждый день удаётся потискать порядочную гриффиндорку под носом у смотрительницы». Гермиона ахает. «Какая пошлость!». А от дребезжащего, растворённого меж кудрей несдержанного смеха сознание ведёт. «Я соскучилась, Грейнджер». Тихое, проникновенное; такое простое и отчаянно честное признание. Изловчившись, Гермиона проворно перемещается в хватке, едва не сталкиваясь с нахалкой носами, и, трепетно удерживая черноволосую за подбородок, произносит: — Докажи. Едва Паркинсон собирается в тысячный раз мастерски продемонстрировать своё «доказательство», решительно склоняясь, как красноречивый кашель и зычное «пять минут, дамы!» заставляет учениц молниеносно отпрянуть друг от друга. От крайней нелепости и Грейнджер, багровеющей подобно зареву, Панси лишь несдержанно хохочет, задрав голову, за что получает от Гермионы увесистым талмудом по плечу. Странствие по закоулкам прошлого Грейнджер прерывается настойчивым стуком в дверь и тут же зашедшей Серен Оллфорд. — Ведь ты ведёшь «Дело Паркинсон»? Гермиона прочищает горло. — Да, что такое? — Тебе будет интересно посмотреть, — сквозящее сожаление в произнесённой Оллфорд фразе невольно заставляет Грейнджер перевести напряжённый взор от сотрудницы к переданному ей пергаменту. Мгновения женщина шарит глазами по косым строкам и осязает глухие сердечные удары о рёбра. «Нет, Грейнджер. Нихрена ты не понимаешь».
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.