The Picky One.

Джеймисон, будучи главной занозой в заднице Мако, понятия не имел, что бы ему сделать такого, чтобы Рутледж перестал относиться к нему, как к капризному ребенку. Учитывая тот факт, что они с завидной частотой трахаются, подобно диким животным… Иногда мысли об этом-таки забирались в ветренную башку Фокса. С самой первой встречи в нем поселилось подозрение, что его отношения с Мако будут более, чем просто особенными. Пусть даже Джейми было и не с чем сравнивать — друзья в его жизни появлялись и пропадали очень часто, как и редкие любовнички. Пока все вокруг пытались посадить дерево в высохшей, неплодородной земле, забыть про прошедший по Аутбеку ужас и найти смысл в оседлом образе жизни, Фокса до безумия восхищали взрывы, раскаленные пустыни и грязь. Мако удивительным образом вписался в его личную вакханалию, и, пока их связывал контракт, никуда уходить не собирался. Он умудрялся быть всем сразу: и ужасом, и покоем. Кровь на руках, на оружии — днём, и бульварный ширпотреб в уютном уголке — вечером; всему свое время. У него есть бесконечный запас терпения, рассудительность и аналитическое мышление. Есть все, чего Джейми категорически недостает. Поэтому, возможно, он уже привык подсознательно смотреть на Мако снизу вверх со смесью ужаса и восхищения. Чего он, конечно, никогда в открытую не покажет, и лишь наоборот, будет возникать. Яркое воображение поможет ему найти претензии, глупые, иногда и вовсе беспочвенные. И у всего этого цель одна — заполучить его внимание. Хог может это и понимает, но никогда не скажет напрямую. Значит данная игра его заводит не меньше. …Раздражение сковывает горло, но распускает руки. Мако надвигается. Джеймисону не совестно, он облизывает губы в томном ожидании. Все сделал, чтобы его наказали. Днём — смерть, разрушения и его взрывы, по ночам — те же игры с огнем, настоящая русская рулетка. Каждый раз он не может предугадать, что же произойдет —

Его прикончат, или он получит, что хотел?

И Джейми ни капельки не сомневается, что Хог способен его убить. О, он ещё как способен. Мако хочется сделать это частотой три раза в день. И каждый раз он остывает, вынужденно — под давлением ситуации или взглядов очевидцев. Он проколесил весь Аутбэк с этим пироманом, будет огромным упущением убить его быстро. Теперь, когда их связывают мириады воспоминаний, он хочет убить его по-особенному, что значит — отложить данное событие на самый пиковый момент. Правда Мако уже сбился со счета — он не мог вспомнить, когда в последний раз засыпал без мыслей о том, как сильно Джеймисон ему надоел. Каждая новая выходка отличалась от прошлой своей изобретательностью и разрушительностью, так что и сравнивать было трудно. И каждый раз Мако терпел, но ровно до того момента, пока они не оставались наедине. Тогда сам Джейми предоставлял ему возможность сделать с ним что угодно. Его улыбка раздражает. Мако поднимает худощавое тело своего босса над землёй одной рукой, тот кашляет и хватается за пальцы, сдавливающие шею, но не пытается вырваться; закатывает глаза и улыбается. Извращенец. Рэт не сразу понимает, что уже лежит на кровати — в ушах звенит, и стоит ему перевести дыхание, как его прижимают к матрасу с новой силой. Перед глазами все плывет, он хрипло смеётся. Мако часто думает о том, как стереть эту безумную улыбку с его лица, и на что он пойдет ради этого. Когда Рутледж хватает его за член, он шипит и выгибается навстречу руке. Хочет ещё, все ведь ради этого сделал. Когда Мако дразнит его, он очень скоро выходит из себя и чуть ли не рычит, а потом жалобно добавляет: — Ну, давай, давай, Хогги, сделай свое дело уже… Сделай то, что нужно, — тараторит Джейми. Нервно смеётся. В него входит один палец, причиняя дискомфорт. Хог морально подготовлен, поэтому пропускает мимо ушей болезненные крики и последующее бормотание, мотивирующее его двигаться быстрее. Он щебечет на высокой ноте, как одержимый, насаживается сам, противясь медленному и терпеливому темпу Мако. Это — единственный случай, когда Рутледж может увидеть отчаяние Фокса. Он удерживает его на одном месте, самостоятельно трахая его двумя, потом тремя пальцами, комнату заполняют жалобные всхлипы и стоны. Рэт сделал всё возможное, чтобы его Роади потерял голову от гнева и выебал из него все живое, как ему это нравится, но второй оказался рассчетливей. Как всегда. «Это — твое наказание, говнюк.» Мако хватит хладнокровия, чтобы истязать, дразнить Джейми, пока он не начнет кричать; давать ему погрузиться в теплое и болезненное наслаждение, а потом остановиться, прижимая к кровати, оставляя его ни с чем. — Может, это тебя научит вести себя хорошо. Обжигающее тепло разлилось по телу Джеймисона. Ему не хватало горячего шёпота и влажных прикосновений языка, зубов, вонзающихся в кожу и оставляющих кровавые метки по всему телу, шершавых рук, сжимающих худые бедра до синяков. Фокс не был бы Фоксом, если бы не был таким жадным. Таким голодным. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста- — Думаешь, ты заслужил? — Мако чувствует, что и сам находится на пределе. Рэт, метающийся на постели, как уж на сковородке, выкрикивающий оскорбления и кусающий губы до крови — из-за его рук и его манипуляций — причина, по которой Мако до сих пор не решился на убийство. Фокс хрипит, когда большая ладонь вновь сдавливает шею, глаза слезятся от сверхстимуляции, но он не прекращает умолять, просить и снова умолять. Унижаться и возбуждаться ещё больше. Мако чувствует, как адамово яблоко судорожно скачет под его ладонью. Мило. — Проси меня. Умоляй ещё больше. Докажи, что хочешь меня. Тогда глаза Джейми округляются, лицо становится пунцовым, он задерживает дыхание. Будто вот-вот взорвется. — Прошу, Роади. Пожалуйста! Вставь мне уже свой огромный член! Давай, давай! …На данном этапе у Мако уже нет оснований терпеть дольше. Фокс надрывает глотку, вкладывает в свое «блять, да» все силы, целиком принимая в себя Рутледжа. Входит он так быстро и так легко, что это даже немного смущает, но резко набранный темп и глубокие толчки очень скоро выбивают из головы остатки подобных мыслей. В голове пусто, аж звенит, он в экстазе, он на седьмом небе, и он смеётся, протягивая руки к лицу, усеянному шрамами. Это Мако, тот, кому он доверяет больше, чем себе. И он счастлив. А если счастлив Мако, то счастлив и Джеймисон. Мако вгоняет в податливое тело свой член, не сдерживаясь, не жалея сил. Шлепки плоти о плоть сливаются в одну симфонию с негромким, истерическим смехом Джейми. Возможно, будь на месте Рутледжа адекватный человек, то он бы испугался даже заглянуть Фоксу в глаза сейчас. Так что у Мако была причина гордиться собой. Он не боится стихии. Ему достаточно приложить немного грубой силы, чтобы подчинить ее себе. Очень скоро началась эскалация. Чувства обострились, как перед обмороком, Джеймисону было слишком знакомо это чувство. Его собственный член уже давно истекал естественной смазкой и отчаянно дёргался, весь его организм предвкушал долгожданную кульминацию. Во рту гулял привкус металла, в ушах нарастал писк; Мако отлично знал, с какой силой сжать ему горло, чтобы Джейми балансировал на границе боли и удовольствия. Он слепо шарил руками перед собой, царапаясь, пинаясь ногами, оставляя после себя следы на могучем теле; но силы покидали его, и вместо громких стонов из груди выползали лишь истерические смешки. — Кончай… давай, давай, пожалуйста… — удалось ему выговорить, хрипло и тихо. Не ослабляя хватки, Хог добрался до своего пика. В забвении он отпустил горло Джейми и взял его член, почти нежно, надрачивая в ритме собственных, животных толчков. Несколько секунд — и перед глазами обоих взорвутся тысячи фейверков. …Фокс иногда задумывался о том, почему Мако относится к нему, как относятся к капризному ребенку. Однако, метод кнута и пряника не вызывал у него никакого отторжения.