— Круэлла, откуда такие ярые следи любви? — Оу, их оставила…мамочка!
Вечер был сумасшедший. Вокруг неё все бегали стилисты и гримеры, мелькали пестрые пятна, что были похожи на вешалки с очередными нарядами и его частями, а Эстелла все задавалась вопросом: как конструкцию смогут собрать за эти четыре часа, что у них оставались до показа. Дом Баронессы часто предоставлял своим клиентам женские цельные брючные костюмы, платья всевозможных фасонов, а ассортимент аксессуаров и обуви мог вскружить голову любой женщины у витрин. — Мы одеваем не девственниц и домохозяек, а любовниц и богатых вдов! Фраза, так излюбленная Хеллман, что повторяла её, словно мантру перед прессой, осуждающих вульгарность нарядов в пятидесятых. В начале пятидесятых, в послевоенном Лондоне, Баронесса ворвалась в мир моды, практически, сшибая дверь четырехдюймовыми шпильками производства «Hellman», которое так быстро переделали под производство исключительно женской обуви. Летом того же года сеть ателье по производству мужских костюмов переименовались в «Дом Баронессы». Ее фамилия — ее бренд. Барон и его мужская линия костюмов канула в бездну, как только на подиум поднялась первая модель в платье сложного кроя. Асимметрия и платья-трансформеры из костюмных тканей снесли трикотажные короткие брюки и пышные юбки, в тот час оградив домохозяек с средним заработком от высшей знати Лондона. Пока ей вслед кричали дамы в лодочках на низком толстом каблуке, Хеллман построила империю, пугая модные дома лишь звуком своих каблуков. Но за все те годы, что «Дом Баронессы» существовал, не было такого взрыва. Эстелла могла вспомнить лишь осеннюю коллекцию шестьдесят пятого, что отдалённо напоминал своей детальностью эти платья, которым пришлось отдельно рисовать и инструкции. Первый непрактичный показ за весь стаж самой Баронессы. - Нет, продевай рукав под крепление, а не над, — воскликнула Эстелла, подбегая к одной из моделей, которой предстояло надеть поролоновые крылья, — не повезло тебе, милая, — прошептала она. Финальное платье состояло из трех разных комбинации, главной изюминкой которого были массивные крылья. Получилось так, что единственным доступным материалом оказался поролон. Эстелла хотела рвать и метать, понимая, что на сборку крыльев даётся лишь день, так как изменения внесли лишь в последние часы перед финальным прогоном и ей предстояло заниматься сразу двумя проектами. Кстати о изменениях. Ранние концепты, которым придерживались все дизайнеры повалились на пол через двое суток. Баронесса решила добавить эпатажности в творения своего модного дома и воспользовавшись темой, применила все доступные древние мифы ради создания коллекции. Впервые за год она собственноручно отработала все десять основных костюмов, и практически все сотрудники готовы были выть от усталости при пошиве. Легкие, шелковые платья с корсетами из камней и изображений картин эпохи Возрождения сменили на исключительно маскарадную коллекцию. У нарядов появилась история, изюминка, сложная концепция. Швеи потратили большую часть времени вышивая все узоры и прикрепляя некрепляемое. Буквально каждая деталь теперь крепилась на цельный комбинезон под приталенными юбками, а головные уборы с масками из золотых бусин, закрывали лица моделей, приковывая все внимание исключительно на изображения на шлейфах юбок. Никаких аксессуаров, никаких рук. Только платье, только маски. И вот через четыре часа на подиум первыми поднимутся «Грифон» и «Цербер», как прозвали их швеи, и этот ужас с неделей закончится.***
— Господи, три часа и двадцать минут, — простонала Эстелла, откинувшись на кровать. Пружины слабо скрипнули и девушка растянулась на простынях. Привычка считать буквально каждую минуту нагло перенята у работодателя. — Разве ты не должна быть в зале и контролировать этих идиотов? — прошипела Хеллман, пытаясь привести в порядок внешний вид. Эстелла сняла свой темно-рыжий парик и откинула на пол. Через пару мгновений звонким стуком упали и очки. — Не могу, мне нужно готовиться и к своему показу, — Круэлла зевнула и села на край кровати. Глаза её хищно сузились и послышались нотки недоверия в ее голосе. — Ты носишь парик? Только сейчас она обратила внимание на старшую женщину, что взмахом баллончика провела по локонам шоколадного объёмного парика. Но волосы самой Баронессы заставили девушки смутиться ещё больше. Женщина фыркнула, взглядом указывая на идентичный аксессуар, что принадлежал Миллер. — А ты как думала? Уход за ними после этого объёма практически невозможен. Вечер с литром лака на голове и смело прощайся с здоровыми корнями. Повезёт, если сможешь их расчесать, — совершенно бесстрастно проговорила Баронесса, и поставив на туалетный столик лак, заколола одну из многочисленных кос чёрной заколкой, которая потерялась в глубине этого самого парика. — Даже поседеть нормально не смогла? — с некой издевкой прошептала Круэлла в ухо Баронессы, та заметно дернулась. Девушка рассмеялась. — Испугалась? — Боже, не смей так делать. И какого черта ты вообще здесь?! — ощущая пальцы наглой девчонки на своих коротких волосах, не дававшие ей покоя. - Нарушение генетического кода. Привело к недостатку пигмента. Уйди уже, наглый бесстыжий ребенок! Белоснежные локоны были такими мягкими когда она проводила по ним ладонью, что Круэлла не сдержалась и запустила в них свои пальцы. Верхние пряди были намного длиннее нижних, заключила Круэлла в своей голове, и прикоснулась к тёмной области волос. Они отделялись друг от друга своим цветом прямой линией, что не смогло остаться вне ее внимания*. — Как и у меня! — все так же задорно воскликнула Круэлла. — Если бы мы жили в какой-нибудь книге, где пары имеют схожесть, то ты определённо была бы моей половинкой. — Боже, убери уже руку, — женщина нагнулась вперёд в надежде, что та даст ей личного пространства, которое она очень даже любила нарушать в последние…сутки. Да, любовница. Скорее всего. Разве нет? Они определённо провели ночь в компании друг друга и обе не хотели разрывать эти крайне трудные и непонятные узы - отношения. — И если бы я жила в такой книге и узнала бы, что ты будешь издеваться надо мной всю мою оставшуюся жизнь, то спрыгнула бы с обрыва Hellman-Holl. И прикрой шею. Боже, ты такой ребёнок! — Боишься, что посадят за связь с несовершеннолетними? Не бойся, я уже большая девочка, — промурлыкала Круэлла, забегая в гардеробную. Послышались звуки маленьких колесиков на чемодане, а позже и снова характерный скрип пружин кровати. — Надеюсь, это не из-за нас он так скрипит? — Круэлла, утихомирься и оставь меня в покое, либо будешь одеваться в коридоре! — О, меня больше не хотят сбросить с окна? В ответ Круэлла услышала лишь раздраженный стон.***
— Три минуты, где её носит? — шепчет она, ногтями впиваясь в кожаное кресла. И хоть лицо остаётся все тем же холодным, плечи предательски задрожали. Машина стоит у поворота в музей, две минуты и она выйдет к прессе. Тридцать две секунды на фотографии и ещё двадцать восемь на то, чтобы дойти лестницы. Если только Круэлла не решит помешать. Но чего-то душа очень желала этого. — Как же тошнотворно это звучит. Баронесса сжала челюсть до боли и надменно подняла подбородок. Круэлла отказалась давать даже малейшие подсказки о своём появлении, лишь бросила что-то в стиле «Я буду ровно в срок». Конечно, Эстелла ведь у нас такая пунктуальная! — Две секунды, — машина останавливается и Джон открывает дверь. Баронесса заметно выдохнула. После случая с запертыми дверьми у женщины появились отголоски бывших кошмаров, один из которых возрос до клаустрофобии. — Одна. Четырехдюймовые туфли первыми появились в поле видимости и под всплески камер появилась величественная фигура Хеллман, облаченная мягким свечением фар. Хватило и четырнадцать секунд, как шум разрезал звонкий голос откуда-то из толпы. — А вот и я! Баронесса закатила глаза. Конечно же выход Круэллы не обойдётся без громкой безвкусной музыки и полуобнаженных молодых людей. Девушка разразилась звонким смехом, купаясь в вспышках камер. Её модели бесцеремонно цеплялись друг в друга, подходили слишком близко к зрителям и один из них, светловолосый парень с выразительными глазами, даже прикоснулся к платью Баронессы, пока ее охрана пыталась прийти в себя. Завидев это, девушка шикнула на парня, и тот поклонившись Хеллман, забежал в толпу так же как и все остальные модели. Только сейчас женщина заметила ярко зелёные и слишком ярко-розовые софиты, свет которых падали на Круэллу. — Ах, как же приятно осознавать то, что меня ждали, — она игриво подмигнула публике, и вальяжно повела кончиками пальцев по шее и провела ладонями по платью. Баронесса нервно сглотнула. Вовремя подбежал один из репортёров прямого эфира модного канала. - Круэлла, откуда такие ярые следы любви? Чертова девчонка, конечно же она не послушалась, надела самое открытое платье, шлейф которого состоял из помятых газет прошлых событий. Вероятнее всего, Круэлла была уверена, что именно эта деталь привлечёт внимание и оставит её слабо прикрытую шею и плечи не замеченными. — Оу, вы хотите знать? — она медленно прокрутилась вокруг своей оси, с улыбкой смотря на все камеры. В ответ прозвучали радостные крики. — Вы точно хотите это знать? — Ну же, Круэлла, не томи! — ведущий поднес свой микрофон к девушке. Она на минуту выжидающе молчала. — Ну хорошо, это была, — она начала расхаживать по дорожке, медленно, но верно приближаясь к входу в зал. Никто не успел сообразить, как девушка ловко пробралась сквозь охрану и вцепившись в руку женщины, мгновенно подняла её, — мамочка! Публика ликовала, пока кто-то недоумевал, ведущий восхвалял чувство юмора молодой особы, которая не выпускала Баронессу из своей мёртвой хватки. — Поговорим в номере, — прошипела старшая, скрываясь за дверьми и уводя за собой хохочущую Круэллу.