Кошмары среди нас

Слегка успокоившись, после «разговора» Тени с Майком, капитан заперся у себя в каюте. Ему следовало успокоиться, успокоиться и забыть. Однако, с каждой минутой ставало все больнее, а горячие слезы текли из глаз. Что он не может успокоится?! Не может забыть обо всем этом?! Чего разнылся, как девчонка?! Что с ним происходит? Почему это? Да что вообще происходит?! Душевная боль воспоминаний и угрызения совести смешивались в одну большую проблему. Вскоре к этому коктейлю из чувств добавилась боязнь за будущее и ненависть к себе из-за страданий экипажа. В общем, все смешалось в одну большую рану, которая разъедала Моно изнутри, заставляла мучаться и страдать от невыносимой боли и бессилия. Казалось, парня сейчас разорвет от переизбытка чувств. Капитан резко вскочил с койки и взвыл, взъерошив пальцами волосы. Глаза болели от количества слез, горячие капли падали на пол. Безумный взгляд кареглазого буравил пол, в надежде найти решение в холодном пласте алюминий-лития, покрытого ковролином. Ему было плохо, настолько плохо, что даже физическая боль не смогла бы успокоить это. Внезапно, рация, отброшенная на койку зашипела. Оттуда, словно из-под слоя твердого стекла, донесся до боли знакомый голос — голос Шестой. — Моно? Открой пожалуйста дверь, я знаю, ты там. — её голос дрожал, хоть и пытался выглядеть уверенно. Парень полностью проигнорировал просьбу девушки, угрюмо плюхнувшись на койку рядом с устройством. Как бы плохо ему не было, он хотел сейчас побыть один, пускай даже чье-то присутствие было ему необходимо. Сероглазая ещё несколько раз повторила просьбу, после чего дверь со скрипом открылась. Пока удивленный Моно старался понять, как девочка открыла дверь, Шестая уверенно зашла в каюту и присела рядом с другом. — Послушай меня, пожалуйста. — мягко произнесла девочка, ероша ему волосы. — Я понимаю, ты пережил много, причем такого, что нам может и не сниться. Но это не повод закрываться от нас и молча страдать в каюте, когда мы не знаем, что с тобой. Понимаешь, Моно? Если тебя что-то беспокоит, скажи мне, хорошо? Девочка с теплотой в голосе посмотрела в карие глаза друга, вызывая у него чувство дежавю. Когда то, девятилетний он, точно также заглядывал в глаза Шестой, говорил ей те же слова, успокаивая. Тогда девочка не ценила эти моменты, считая паренька наивным дураком, который верит во все хорошее и совершенно не задумывается о настоящих реалиях мира. Со временем, ей стало не хватать его заботы и оптимизма, именно тогда девушка поняла — друг был прав. — Помнишь, каким ты был раньше? Уверенным, добрым и веселым. Ты всегда подбадривал меня, говорил что все будет хорошо, что мы обязательно выберемся и будем жить в мире и спокойствии. Я никогда тебе не верила, но ты доказал, что это правда. Ты создал этот мир, в котором мы сейчас живем, ты спас нас всех! Не думай, что ты виноват во всем, что с нами произошло — ты в этом не виноват… Моно тихо всхлипнул. — Ну, а если ты все ещё мучаешься от того, что было в Башне, то… Прости меня. Это все моя вина, что так случилось и я не устану это повторять. Никогда. Просто… забудь. Я знаю, это сложно, но… Тебя больше никто не тронет и тебе больше не нужно боятся и страдать. Пожалуйста… отпусти это, ради меня… Они все ещё были детьми, об этом забывать не стоило. Ранимыми подростками, которые пережили то, во что не верили другие, и от чьего выбора зависела судьба мира. Дети, на которых взвесили слишком сильную ответственность. Кареглазый поднял глаза на подругу. Пускай между ним и Шестой и были частые ссоры после предательства, он все равно ценил её и отдал бы все, лишь бы счастливо жить вместе с ней где-то в укромном уголочке мира, где хорошо и безопасно. Может быть, у них все ещё есть шанс все исправить? Спасти себя и этот мир и забыть этот кошмар, словно страшный сон? — Хэй… Тихий оклик мигом исчез в объятиях тишины, однако заставил девочку вздрогнуть. Тяжелые капли дождя барабанят по крыше дома, в переулке которого спрятались двое детей. Усевшись на картонку возле стены, Шестая уныло провела взглядом по вечно серому небу. Она бы хотела видеть его синим и ярким, но какой смысл желать то, чего нет и никогда не будет? Сегодня или завтра, монстры все равно догонят их и все закончится. Однако, из мыслей девочку выводит тихий оклик друга: — Хэй… Девочка фыркает и поворачивает голову, глядя на напарника, который словно пронизывает её насквозь взглядом из черных прорезей в пакете. — Чего ты грустишь, Шестая? — спрашивает мальчик и садится рядом. — Аргх! — сероглазая тихо рычит. — А что мне, радоваться, по-твоему? — Не нужно унывать. Все не так плохо. — Да, конечно. Все хорошо. Мы голодные, холодные и мокрые сидим на картонке в какой-то подворотне, все просто прекрасно! — Шесть, я серьезно. Ты слишком пессимистичная. Даже если все плохо, научись радоваться тому, что хорошо. — «Пессимистичная» — что за очередное бредовое слово, которое ты выдумал? — Не выдумал. Это значит: Видишь во всем только плохое. — А ты как будто не пессимичный. — Пессимистичный. — Да какая разница?! У нас нет времени спорить насчет каких-то заумных словечек, как ты не понимаешь?! Сегодня или не сегодня, нас убьют или если хуже, то могут даже съесть, а ты думаешь о том, что будешь делать тогда, когда выберешься! Вечно говоришь, что все хорошо, когда все вон из рук плохо! — А что не так? Нам повезло, что нас не убили и не поймали сегодня. Значит, все хорошо. Девочка устало выдыхает, пряча лицо в маленьких ладонях. — Ну, а если сейчас все и правда ужасно, то… я обещаю, скоро будет все хорошо. Мы выберемся от сюда, будем жить спокойно, и никто нас не тронет… И может быть, я даже покажу тебе Млечный путь на небе… Все их разговоры, в которых мальчик обещал конец апокалипсиса, начинались на «Хэй». И ровно месяц назад, она бы отдала все, чтобы услышать его снова… Шестая подняла серые глаза на капитана. Он улыбался. Улыбался искренне и счастливо. — Ты плачешь? Не грусти, мне так нравиться когда ты улыбаешься. Все ведь хорошо. О, этот тон. Шутливо-саркастичная манера, причем сказано так, будто не он только что тут слезами заливался. Он никогда не повзрослеет, хотя… им всего 14… они могут хоть раз в своей жизни побыть детьми… — Я тебя сейчас убью! — тихо прошептала девушка, и двинулась к парню. Тот громко засмеялся и вскочил, понимая, что сейчас получит за свой «юмор». Спустя несколько секунд, оба уже бегали по каюте, весело смеясь и перебрасываясь колкостями, вроде «попробуй теперь поймай меня» (Моно запрыгнул на шведскую стенку, которая также расположена в каюте) и ответок «Тебе хана!» (Шестая спихнула парня с турника). Вскоре, девушка все-таки догнала захекавшегося друга, и дав легкий подзатыльник кареглазому, уткнулась ему в грудь. В ответ Моно лишь обнял её, успокаивая дыхание. Грустные мысли больше не лезли ему в голову, да и, Шестой тоже. — Люблю тебя… — прошептала девочка, выдыхая…

***

Вечер уже не был таким плохим и испорченным. Наоборот — полным веселым настроения и как ни странно, чувств. Не смотря на унылое настроение на остальном корабле, каюта была буквально пропитана уютом, заботой, дружбой и всем светлым, что вообще есть в мире. У парочки наконец нашлось время поговорить — искренне и не боясь, что их услышат и поймают. Обо всем — о своих желаниях, переживаниях, мечтах и просто на нейтральные темы. Главное — все это происходило с улыбкой, которая грела сердце. Остальное было неважно, не сейчас. У них ещё найдется время разобраться с этим, как бы не хотелось. А пока, можно расслабиться и хотя бы один день провести с любимым человеком, не заботясь о проблемах внешнего мира. Дошло даже до того, что ребята стали обсуждать книги, прочитанные за это время. Конечно, в Башне было не до того, чтобы читать, даже если бы было, что, а в деревне Северного Ветра изредка можно было найти что-нибудь нормальное, но за месяц в больнице пару книженций все-таки удалось прочитать. Уже было за полночь, когда парочка наконец улеглась спать в объятиях друг друга. Прижавшись щекой к щеке Моно, Шестая крепко уснула, зная, что рядом с ним она в безопасности.....