Все идет по плану

      В эту ночь спалось плохо. Как же можно спать, когда живот берут голодные судороги? Вот и растолкал Летов спящего Кузьму. Тот поворчал и несколько раз выругался, но был не против ночной беседы: Егор разбудил Рябинова в пик кошмара. — Приснилось мне, что посадили меня в какой-то потреб, — рассказывал Костя, когда морковный чай был уже готов. — А там полным-полно клопов. И все огромные, и страшные. Яя стал кричать, чтобы меня выпустили: загрызут же до смерти. — А дальше? — Всё. Потом ты меня разбудил.       У Летова пробежал мороз по коже. Не из-за сна Кости, а из-за недостатка дров. «Вечно и постоянно мы их экономим, — думал Егор, — а потом их у нас пиздят». За окном свистел ветер, и, казалось, этот же ветер холодит ноги. Лампа не грела, да и огня в ней было, если честно, с детский ноготок на мизинце. Так что сидели чуть ли не в кромешной тьме. — Зря мы тогда кроликов похоронили, — вздохнул Летов. Было это давным-давно, еще до революции, но эти кролики все не давали ему покоя. — Да твои кролики либо сгнили, либо их уже сожрали, — поморщился Рябинов, не уточняя, кто мог сожрать гнилых кроликов из-под земли. — Хватит о них ныть… — и, с усмешкой, добавил: — Грешно! — Один мой грех — любовь к народу, — хмыкнул Егор, затем вздохнул. — Народ-то народом, а жрать хочется. Молока бы и яиц. Кузьма лишь тихо посмеялся. Летов это заметил. — Не смейся! Я бы все от начала и до конца бы повторил. И наган бы поднял, и выстрелил. Только у меня рези в желудке уже неделю. Я худею на глазах. Слабею. — А я крепчаю, — буркнул Костя. — Молока и яиц захотел. Лучше сразу корову и куриц. — Давай не будем о еде, — перебил Летов. — Я недавно видел свинью. — Давай не будем о еде, — передразнил Кузя. — Где видел-то? Во сне? — Нет, не во сне. Я обрадовался, схватил нож — револьвера не было с собой, ты забрал. — А не забрал, так ты бы застрелил меня, — сказал Рябинов. — У тебя с голодухи галлюцинации были. У Летова потеплели щеки. — Ну, взял нож, — продолжал он, — думаю, зарежу. Свинья меня чуть не убила. Они, оказывается, от голода с ума сходят. Костя выразительно замолчал. Егор закатил глаза. — Ой, прямо как я. Смешно-то как, — процедил Летов. — Не сердись. Я так, пошутить. Костя тихонько посопел, как будто собираясь что-то спросить. Наконец, в комнате прозвучал вопрос: — А что ты видел тогда? В кого ты стрелял? Егор Летов замолчал, не решаясь говорить правду. — Во врагов народа, — неуклюже соврал Игорь. — А если честно? — Это нелегко говорить, — пробормотал Летов. — Не говоря имен — в голод, в болезни, в смерть. В войну, — добавил под конец. — Признайся, ты разочаровался, — сказал Рябинов. — И я тоже. Но я верю, что когда наступит коммунизм, голода не будет. А войны нет. На войне не голодают. — Коммунизм наступит, — твердо сказал Летов. — Я уверен. — А Ленин — мертв? — Неправда, — помотал головой Егор. — Глупости, слухи. Не верь слухам, Кузь.       Летов потушил лампу, и стало темно. Он подошел к своему товарищу. Рябинов встал. Крепкие объятия и крепкий поцелуй. Пара скупых слез на лице Кости. Пара усталых вздохов из груди Егора.       Эту ночь они досыпали вместе, в обнимку. Так теплее. Так легче следовать по плану Ленина или Троцкого, выполнять приказы. Бок о бок. За руку. В обнимку.       Им не снились кролики, клопы или мертвые товарищи. Им снилась пустота, в которой все идет своим чередом. Нет никакого плана.       Костя проснулся от необыкновенного звука. Глянув в окно, он увидел, как сосед ковыляет с их дровами к своему дому. «Все идет по плану», — думал Рябинов, потуже закутываясь в гимнастёрку и на ощупь заряжая свой револьвер.

А при коммунизме все будет заебись, Он наступит скоро, надо только подождать, Там все будет бесплатно, там всё будет в кайф, Там наверное вообще не надо будет умирать, Я проснулся среди ночи и понял, что Всё идет по плану