360°

      Неоновые огни, словно софиты, заливают комнату своим свечением, ничуть не хуже, нежели солнце в дневное время. Изуна смотрит на каменные джунгли с опаской — проходится взглядом по всем вывескам, что только удаётся увидеть через панорамное окно. На губах привкус горечи и капелька разочарования. Она понимает, о чем она будет думать уже через минуту, если поддастся своему любопытству, но вырвать себя из неоновых лап становится все труднее, и в конце все же Изуна проигрывает. На электронных часах двадцать три часа и девятнадцать минут, но в огромном Токио мало кто намеривается сегодня спать.       В спальне не горит освещение— сквозь шторы и оконное стекло и без того сочится яркий свет ночного города — здесь и синий цвет, и красный, ярко-малиновый, розовый, сиреневый и зелёный. И не смотря на столь позднее время, сна у Изуны ни в одном глазу. Голова слишком забита, чтобы расслабится. Аккуратные, мягкие пальчики поддевают краешек ткани на бёдрах, Изуна закрывает глаза, стоит подушечке пальцев коснутся складок половых губ. А когда касается клитора, Изуна даже дергается. В голове то и дело мелькают картинки событий последних дней — строгий костюм, дорогие часы прямиком из Женевы, а запах…       Изуна касается свободной рукой своего носа, пытаясь вспомнить аромат, а когда ей это удается, то она невольно сводит ноги. У неё даже не найдётся слов, чтобы описать этот запах. Но самое главное — эти глаза, в которых можно было утонуть. Когда она смотрит в них, то по спине невольно бегут мурашки. Жёсткий, властный, непоколебимый. Под натиском этих чёрных глаз она начинает путать и забывать даже самые простые слова.       «Давно не виделись, да?» — будто невзначай спрашивал он буквально вчера. Изуна тянет уголок своих губ, и отвечает неприветливое «ага». После чего снова возвращается к поиску нужной папки с необходимыми данными — равнодушно и пренебрежительно. Так можно было бы подумать со стороны, если не одно «но». От этого ей хотелось плакать — разлука далась ей очень трудно, и она только делает вид, что не замечает его, пока внизу живота вся стягивается тягучий ком из ее собственных чувств.       Сейчас же, вводя внутрь собственного лона один пальчик — Изуна не отыгрывает отведённую роль, в этом нет нужды. Она может без зазрения совести задыхаться в экстазе, постанывать, хвататься за ткань постельного белья и думать о нем без ограничений — о дорогом и любимом старшем братике — Учиха Мадаре.       В другой части города, за стеклянными витражами бизнес центра напротив — все еще горит свет. Руководитель семейной корпорации засиделся допоздна. Его ассистентка тоже не торопится домой, не имеет привычки уходить раньше босса.       — Мадара-сама? Я оставлю ваш кофе… — девушка ставит чашку на стол, поправляет волосы, выжидающе глядя на шефа, который в свою очередь не обращает на нее внимания. Усталые глаза смотрят в одну точку, в голове множество идей, размышления о новом проекте, последующем контракте, но главное — о произошедшем вчера утром.       Он хмыкает, переводит взгляд на секретаршу, и кивнув на дверь, просит оставить его одного. Снова возвращается к своим мыслям, нервно постукивая пальцами по столу. Хочется закурить прямо здесь, снять напряжение мирным способом, а еще ответить себе на вопрос — почему это вообще бесит?       Он, конечно, ожидал, что все будет примерно так. Что сестра не кинется ему на шею, не станет сжимать в объятьях, роняя слезы счастья после долгой разлуки. Он и сам давно не предпринимал порывов к родственным встречам, ограничивался только звонками отцу, поздравлениями на праздники, и обещаниями приехать в родной город. В разговорах со стариком, не без доли интереса слушал, какой красавицей выросла Изуна, с каким успехом закончила университет, и что в скором времени пополнит ряды лучших сотрудников компании. Соглашался с тем, что химе нужно приобщаться к семейному бизнесу, разросшемуся до масштабов столицы. Обещал помогать сестре, беречь и не расстраивать отца ненужными конфликтами.       И вот Изуна здесь. Девушка из высшего света, с холодом во взгляде и маской равнодушия на очаровательном личике. Безразлично ответившая на его попытки изобразить волнение от встречи, хотя наигранности в его действиях почти не было. Увидев сестру спустя такой срок, Мадара и правда удивился. Милая девочка, которую он помнил, превратилась в роскошную женщину, одним взглядом способную поставить воздыхателей на колени. Причем в том, что у нее толпы поклонников, Учиха даже не сомневался.       «Хотя, так даже лучше», — решил про себя Мадара, хотя неприятное послевкусие холодной встречи его раздражало. Привыкший к женскому вниманию, восхищению в чьих-то глазах, он с трудом принял тот факт, что кто-то может смотреть на него иначе. Успокоение он нашел в том, что родственные отношения не будут мешать рабочим, а еще…       — Джун, у меня для тебя задание. — Говорит он секретарше, которую снова позвал к себе, — я хочу приятно провести время. Найди мне компанию на ночь.       — Как вам будет угодно. — Кивает девушка, и осторожно уточняет: —Особые… пожелания?       — На твое усмотрение.       Джун больше не задает вопросов, быстро покидает кабинет, чтобы беспрекословно исполнить свою задачу. Мужчина откидывается на спинку кресла, прикрывает глаза, стараясь выкинуть из головы засевший образ. За окном сияют огни. До конца дня остается десять минут.       Девять. Восемь. Семь. Шесть. Пять. Четыре. Три. Два...       Изуна выгибается, когда палец уходит внутрь по фалангу и наконец-то испытывает облегчение. Выдыхает. Ещё долго-долго лежит, наблюдая за тем, как яркие огни переливаются на потолке ее комнаты и не стенах. Кусает губы, представляет, как бы выглядело его нагое тело в этих лучах, как бы соблазнительно они бегали не по стенам, а на его мышцах. Пытается представить его спину, скрытую длинными волосами, бёдра, и как полосочки мышц ниже живота уходят ещё ниже и формируются в член. Изуна торопливо облизывает пересохшие губы и мечтательно закрывает глаза. Красив, умён, опасен и… Холоден. Мысли о работе в голову все не лезли — там был только он.       Один.       Вслед за оргазмом приходит и ощущение реальности — девушка возвращается со своих небес на землю. Даже огоньки, кажется, исчезают. Скоро начнёт светать. Изуна садится на кровати, обнимая собственные коленки, пока мысли обрушиваются на неё, подобно цунами — все сразу, не жалея бедной, хрупкой девушки из Осаки. Мысли о работе портят настроение — училась она всегда неплохо, местами даже отлично, но на практике все оказалось не так просто. Про Мадару отец говорил же, что брат не особо любит заполнять конспекты и рефераты, но взрастил те крохотные акции, что дал ему отец, прям-таки до небес. Изуна не сомневалась, брат был способен, как говорят, талантливые люди — талантливы во всем. Но за мыслями о предстоящих делах, приходят и куда более тревожные сердцу юной девушки. Ее мысли снова приводят ее к брату — холодному, как айсберг, сгубивший Титаник. Нет, холоднее. Однозначно.       Изуна с досадой вспоминает его ледяной, абсолютно пустой взгляд, он не то, что не обращал внимание на такую девушку, как она, он сестренку даже, кажись, не замечал. От волнения о мыслей об этом, неприятная дрожь проходит по телу Изуны, и она поджимает губы. Вспоминает и свою обиду.       — Папа! Брат задерживается?.. — взволнованно спрашивает семнадцатилетняя Изуна, с досадой испепеляя стул напротив, который обычно занимал ее брат, Таджима же виновато смотрит на дочь и тогда она все понимает. Закрываясь в своей комнате, она срывается на слёзы, врезаясь, что есть силы, кулаком в стену. Он совсем забыл о ней? Она тоже пыталась, но так и не смогла. Юная Изуна прекрасно знала, чем занимается ее паршивый братец. Он ласкал этих женщин, целовал их грязные рты, трогал в разных местах, и самое главное — щедро дарил им себя и своё внимание. Изуна каждый раз встряхивает от отвращения, когда она вспоминает об этом.       Вот и сейчас.       Изуна снова задыхается в слезах среди мягких и шелковистых лоскутов, что касались ее нагого тела, потому что думает об этом. Снова и снова. Вспоминает, как он заглядывается на ягодицы своей секретарши, каким взглядом провожает с объемным бюстом ещё какую-то девушку. Их было чертовски много. Изуна даже не могла вспомнить всех. Собственно, так было всегда, стоило братику повзрослеть и не ограничиваться одной лишь компанией сестры. Она стала для него скучна и неинтересна. А все потому что, Мадара, видимо, считал, что сестра неспособна дать ему многого. Ну а он вырос и объятья с легкими и нежными поглаживаниями по щеке ему стали просто не нужны. Но он ошибался — Изуна крайне способная девочка. Могла для него таких звёзд с неба достать, что он бы точно считал свои собственные в глазах, после этого.       Сна все так же ни в одном глазу, а утром ей приходится бросать все эти попытки и собираться снова туда — в персональный для неё ад. Ибо видеть его такого для Изуны было просто невыносимо.       Огни ночного города резко контрастируют с мягким освещением номера, создающим приятную интимную атмосферу. Одежда давно сброшена, легкий алкоголь туманит голову, сладкий шепот, обещающий исполнение всех желаний, будоражит воображение.       — Все для меня сделаешь, да? — усмехается Мадара толкая свою спутницу на кровать, и накрывая ее телом. Еще одна хорошенькая игрушка на ночь. Красивая брюнетка. С отличной фигурой, упругой грудью и мягкими чертами лица. Всю дорогу до сюда рассказывающая ему о том, как жарко будет ему отдаваться. — Продолжим?       —Да… — сладко отвечает девица, прижимаясь к нему ближе. Запускает пальцы мужчине в волосы, но он тут же перехватывает ее руку. Ему не хочется ни нежностей, ни долгих прелюдий, только горячей страсти, которую с удовольствием подарит ему сегодняшняя гостья.       — Иди ко мне, — Учиха не дает девушке опомниться, сжимает пальцы на широких бедрах, тянет на себя, входя крепким членом в горячее лоно. Она приглушенно вскрикивает, тянется к нему губами, но Мадара отворачивается, не позволяя впиться поцелуем. — Тише…       Несколько мягких толчков, и он больше не сдерживается. Быстро двигает бедрами вбивая женское тело в постель. Девушка под ним протяжно стонет, царапает простынь, путается в волосах. Горячо, крепко, безудержно. Так, что перед глазами уже плывет, но все равно чего-то не хватает.       Полоска кожи, тонкая ключица, пульсирующая венка. Мадара просто не может терпеть. Зажимает любовнице рот ладонью, и впивается зубами в шею, второй рукой пытаясь удержать бьющееся тело под собой. Сладкая дрожь проходит вдоль позвоночника, женские мышцы сильнее сжимают член, девушка выгибается от боли, и Учиха чувствует, как его накрывает оргазмом.       — Не хнычь, — мужчина безразлично смотрит на лежащую перед ним брюнетку. На ее шее появился внушительных размеров синяк, но ее это совсем не портит. И правда хорошенькая, у Джун определенно есть вкус. — Я тебе доплачу.       С рассветом ее образ исчезает, как большая часть воспоминаний о прошедшей ночи. Мадара встречает новый день в одиночестве, но старается об этом не думать. Куда важнее вспомнить все дела, мысленно рассортировать их, и выбрать, на чем именно сконцентрировать свое внимание. Для босса большой корпорации — обычный утренний ритуал.       Учиха заходит в здание, погруженный в свои мысли. Машинально отвечает кивком на приветствия, молча направляясь в сторону лифта, пока происходящее у кофейного автомата не привлекает его внимание.       Стройная девушка в юбке выше колена, изящно прогнув спинку, пытается вытащить застрявший стаканчик, осторожно, будто боясь обжечь пальцы. Одежда соблазнительно подчеркивает ее изгибы, через вырез видно черное кружево чулка. Мадара цепляется за эту деталь взглядом чувствует, как его бросает в жар, и окончательно забывает куда шел, когда узнает в красавице свою сестру.       — Помочь? — он подходит к девушке со спины, наклоняется, чтобы лучше разглядеть проблему. — Он у нас капризный, надо привыкнуть им пользоваться, — Учиха поддевает стакан привычным жестом, не спеша вынимает его из автомата.       От сестренки исходит аромат потрясающего парфюма, идеально подчеркивающий этот образ. Мужчина несознательно втягивает его носом, незаметно косится на вырез идеально сидящей блузки, и наконец отдает Изуне кофе.       — Увидимся. — бросает он напоследок, заходя в пустой лифт. Вид стоящей у автомата сестрички не выходит у него из головы, кроме этого, в памяти возникают полузабытые образы из их общего прошлого. Мадара крепко зажмуривается, отгоняя невовремя всплывшие воспоминания, поправляет вдруг ставшие тесными брюки, и снова старается настроиться на рабочий лад.       С самого утра Изуна вновь витала в облаках и все ходила на ватных ногах: находится так близко с ним стало ей непривычным. Приходилось учится заново. Вечно ёжилась и нервно теребила краешек одежды на себе, стоило только брату хотя бы мельком на неё посмотреть. Когда собственный брат стал столь недоступным для неё? Когда она в принципе стала его так бояться? Изуна не была уверена уже ни в чем. В том числе и в том, не лишняя ли она тут. Единственное, что у неё выходило, это делать вид, что ничего где-то глубоко в ней к нему нет. Дела же не ладились с самого начала: бриф требовал определенного заполненного бланка, ответы на пункты которого, она банально не знала. Как лучше заполнить этот чертов документ — как можно больше слов или напротив, меньше и сугубо по делу? А какими лучше словами выражаться? Изуна, тыкая на кнопки кофейного автомата, не могла перестать об этом думать. Девушка, которая стажировала ее, все упрямо на любой вопрос заявляла: «Лучше спроси брата! Не чужой же, ответит». Но каждый раз, стоило ей мысленно решится, она все никак не может сделать и шагу в его кабинет. Она ведь больше не та маленькая девчонка, что чуть что, бежала к братику. Все иначе, все позади…       Ровно до того момента, пока Изуна не чувствует его голос буквально за своей спиной. Казалось, она могла действительно от неожиданности упасть, но ей удаётся сохранить стойкую осанку и только бровью повести в ответ. Но этот запах дорогого парфюма с примесью табака не выйдет из ее головы ближайших пару часов точно.       — Не нужно, я сама, — выдержанно отвечает, но стаканчик все равно принимает, — не стоило, вы и так, нии-сан, слишком заняты…       Последнее вырывается с толикой обиды, но она быстро прикусывает язык и спешит удалится, шикая и отнимая ладонь каждый раз, когда чувствует горячую жидкость. И вот сейчас, перенимая стаканчик в другую руку, она спешит скрыться за дверями своего кабинета, и как только это удаётся, она наконец-то свободно выдыхает.       Что это с ней, почему теперь она от него бежит? Особенно, когда ещё недавно могла только разве что за ним. Изуна с досадой рассматривает стаканчик с кофе, из которого ещё шёл пар — она даже забыла взять стикеры с сахаром и палочку для размешивания. Изуна невольно возвращается мыслями к брифу и снова перед ней этот дурацкий бланк, пустые строки которого уже начинают действовать ей на нервы. И все же — впору ей бояться лишний раз не так вздохнуть перед ним, он такой ведь, как и она. Просто забыл о ней. О них. Когда-то. Но для неё это все равно ничего теперь не значит!..       Аккуратно цокая каблуками по кафелю коридоров, проходя между прозрачных стен других кабинетов, она ступает к главной двери — в его кабинет. Крепче сжимает листы, и дергает ручку, отключая последние «стоп-сигналы». И замирает, нервно сводя брови к переносице.       В голове мелькают мысли, неоформленные обрывки восприятия, Мадара смотрит на экран перед собой, но никак не может сосредоточится. Что-то идет не так, раздражает, мешает нужной для работы концентрации. Он отодвигается от стола, решая отложить дела, и разобраться.       Что так сильно действует на него, отвлекает, заставляя нервно перечитывать один и тот же документ? Учиха закрывает глаза выстраивая события последних дней. Явственно видит отрешенный взгляд из-под густых ресниц, безразличное выражение лица, слышит сталь в голосе и в то же время ощущает аромат, исходящий от смолянистых волос, чувствует тепло тела, повзрослевшей с момента их последней встречи с сестренкой.       Мужчина снова чувствует нарастающее напряжение. Вчерашняя девочка была хороша, но они и близко не позволила ощутить то, что позволяет сбросить пыл, достигнуть чистоты разума. И ему это необходимо, прямо сейчас.       — Джун, — Мадара смотрит на вошедшую ассистентку. На ее лице застывает улыбка, она покорно ждет поручения, но судя по глазам босса, выполнять будет вынуждена одно. — Иди сюда, — он кивает в сторону стола, и не успевает девушка подойти, как он дергает ее на себя, чуть ли не кидая на стеклянную поверхность. — Девка была неплоха, надо отдать тебе должное, но недостаточно. Понимаешь, о чем я?       Мужчина не церемонится на лишние слова, резко задирает юбку, тянет колготки, и вскоре слышится характерный треск капрона. Джун не думает сопротивляться, наоборот, похотливо поглядывает на возбужденного шефа, разводя ноги в туфлях на высоких шпильках. Мадара тянет ремень, хищно улыбается, глядя на распластанную на столе «жертву», расстёгивает молнию брюк, но вдруг слышит звук открывающейся двери. В порыве своих страстей он забыл ее запереть, а секретарша, обычно преграждающая путь незваным гостям, сейчас извивалась перед ним. Обернувшись, он видит сестру, держащую пачку документов. На какое-то время теряется, смотрит на Изуну, тяжело дыша, уже не только от возбуждения, но и от злости, что его так не вовремя прервали.       — Что. Ты. Здесь. Делаешь?!       День сурка в виде повторяющегося раз за раз дня, казался какой-то странной выдумкой, шуткой кинорежиссёров и прочих масс-медиа мейкеров. Ровно до одного дня. Одного чертового дня.       — Изуна, опять в облаках витаешь? — ухоженная, опрятная и почти идеальная заведующая отделом кадров нависает над девушкой, будто ястреб. Кажется, у неё прям на языке вертится: «понимаю, сестрица босса и не такое тебе тут позволено, но приличия ради», но внезапно девушка улыбается. Она замирает, буравя Изуну буквально минуту, затем с шумным цоканьем удаляется за дверью. Изуна устало выдыхает. Знала бы она, что с «шефом» у неё далеко не те отношения, чтобы ее обиды на сотрудниц могли быть услышаны, или более того, приняты хоть какие-то меры. Они с Мадарой, который так умело держал всю компанию в ежовых рукавицах, были ещё менее близки, чем он с его секретаршей. Или вернее сказать… Секретуткой? О похождения главы компании — молодого, красивого, богатого, — тут слагали втихаря целые легенды. Обаятельный, обольстительный — любая женщина могла в миг была готова стать его собственностью. Изуна порой замечала, как смотрит на него так же, как и другие воздыхательницы. Вот только было в ее взгляде что-то ещё, что-то скрываемо за неизменными желаниями других девушек. Искринка, которая только слабо поблескивала в ее чёрных глазах, не выдавая секретов. И она была готова думать об этом всем сколько угодно, но, как выяснилось, не видеть. Кажется, у Изуны земля уходит из-под ног. В ушах слышит гул, а в ее глазах будто помехи. Но не здесь, не сейчас, не с ним. Реальность слишком сильно бьет по ее головушке.       — Вам не жалко, мне приятно, — растягивает губы в очаровательной улыбке, стоит папкам только коснутся стеклянного стола. Прямиком рядом с сидящей до недавнего времени на нем девушкой. Эту работу он только-только сам спихнул на одну из своих сотрудниц, чтобы не сидеть ночами самому за унылой документацией. А та взяла и все всучила Изуне, которая в свою же очередь вернула все руководителю, собираясь сослаться на необходимую его подпись. А по взгляду то видно — он все знает и все понимает. Уловкой на уловку. И он мог бы, наверняка, придумать что-то в ответ, если только не момент, в который она выбрала сотворить такое. Только-только он уложил на своём столе красивую девушку, как она тут же оказалась тут. Будто специально поджидала момент. Девчонка эта — Джун, кажется. Едва ли заслышав щелчок двери, тут же упорхала прочь, наспех застегивая блузку. Кажется на лицах обоих была размазана ярко-красная помада. Да и образ Мадары говорил о многом: томный взгляд, сбивчивое дыхание, расстёгнутый ремень, свисающий на бёдрах, и взъерошенные волосы. В общем, целиком и полностью было понятно. А ещё он был чертовски злой — и не надо быть провидцем, чтобы это понимать. Но Изуна только вскинув бровью, прошлась скептическим взглядом по нему самому, а затем сделала вид, будто ничего в этом из ряда вон выходящего совсем не было. Не видела, не слышала, не знала. Никак не впечатлилась. Ни ревности, ни зависти. Ни-че-го. Пустота, как во взгляде, так и в голосе, да и в голове тоже. А с чего бы этому быть иначе? Так девушка могла бы обмануть кого угодно, но, увы, не саму себя. Изуна была той ещё первоклассной актрисой, что затеяла свою игру.       «Сыграем в кошки-мышки?» — радостно щебечет маленькая Изу.       «Сыграем!» — уверенно и колко отвечает ей взрослая.       Мадара ничего не успевает понять, как паршивка покидает его кабинет. Вот так просто, самовольно. Будто и не вторгалась на его территорию. А этот взгляд… Бесстрашный, непокорный. Прямо в глаза. Так не смотрят на старших, так не смотрят на главных. Так смотрят на равных себе, так смотрят, когда бросают вызов. Неужто, дрянная девка вздумала поиграть? Учиха старается об этом не думать.       — Сука маленькая, — шипит он, тяжело опускаясь на кресло. Хрустит костяшками, пытаясь унять гнев. — Мало в детстве драли! Надо было… — он осекается на полуслове.       Мысль, пришедшая ему в голову, будоражит сознание, невыносимое желание хоть как-то слить напряжение затмевает рассудок. Мадара поднимается, и вытянув болтающийся ремень, с силой бьет себя по ладони. Дергается, и выдыхает сквозь стиснутые зубы.       — Кожа, девочка моя, хорошая, качественная кожа! — мужчина сияет улыбкой, разглядывая след от удара. Прячет ремень за спину, и выходит из кабинета. Негодная сестрица будет наказана за свою дерзость. Никто не может просто заявляться спустя столько лет и вести себя так. Поэтому пусть молится богам, чтобы Мадару устроило это наказание.       Хлопок дверью слышно на весь этаж, ассистентка, которая что-то невнятно объясняет желающему поговорить с Учихой помощнику, вздрагивает. Тот ошалело провожает босса взглядом, и замечая ремень в руках, присвистывает.       — Ничего себе у вас тут страсти кипят! — он догоняет Мадару у лифта, думает схватить его за руку, но вовремя останавливается. — Ты куда это? Я твоего приема полчаса жду!       — Отвали, Обито, — бросает шеф, не оборачиваясь. Чертов родственник, как бельмо на глазу, вечно лезущий куда не просят, потому что они тоже «семья». Избавился бы в порыве гнева, перевел бы куда подальше, да вот только молодой Учиха в самом деле прекрасный специалист. Ему можно поручить все то, в чем хорошенькая секретарша не разбирается, и быть уверенным, что инвестиции будут вложены куда надо, проект не окажется провальным, а на встрече его личный представитель не ударит в грязь лицом. Но манера совать нос не в свои дела, все равно страшно раздражает. Это, видать, семейное.       — Уж не сестричку ли стегать собрался? — Обито растягивает губы в улыбке. О похождениях старшего родственника давно слухи ходят. Но такого прежде не было. — Видел я, как ты на нее у автомата смотрел. С другой девушкой спутал, что ли? Ну да, она изменилась…       — Заткнись, будь добр, — рука сжимается по побелевших костяшек, мужчина с угрозой смотрит на помощника, и тот, невольно пятится назад. Пришедший лифт спасает Обито от срыва. Хотя мужчина почти на грани.       Два этажа и Мадара влетает в кабинет без стука, не удосуживаясь запереть дверь. Точно знает, что только у Изуны хватит духу завалиться к начальнику без спроса. А значит им никто не помешает.       Сестренка, конечно же, сделает вид, что удивлена его визиту. Будет строить из себя святую невинность, но он заметит во взгляде что-то, кроме холода. Наконец, что-то еще.       Изуна же, у себя, в мнимой «безопасности», как ей хотелось думать, выдыхает с нарисованной улыбкой на губах. Раз-два-три. Ничего такого не случилось, ничего нового, ничего из ряда вон выходящего.       — Мои извинения, ‘такого‘ больше не повториться, — на слове «такого», там, в его кабинете, делает явный акцент, затем искусно переводит тему. — Здесь отчёт за прошлый месяц, просили передать, так как твою ассистентку не могли найти...       Нарывается.       Удар прямо в цель. И мысль об этом сейчас хоть немного, но успокаивает ее. И чуток забавляет. Не только ему же выбивать ее из колеи раз за разом!       — Вам стоит взглянуть, — прямое попадание. «Да!» — слышится в голове той Изуны, что ещё недавно стояла в чужом кабинете.       А с какой она ликующей улыбкой уходила, оставляя того даже и без возможности на контратаку. Но она все же теряет своё самообладание, ее улыбчивая гримаса рассыпается. Взгляд свирепеет, стоит ей только скрыться за дверью. На губах застывает имя той красотки, что была прямо на столе Мадары до недавних пор. «Джун». Она крепко сжимает зубы и складывает руки в кулаки. Противно, мерзко, возбуждающие, и до чертиков интересно — противоречиво. Хочется узнать о ней и их отношениях больше, но Изуна понимает, что это ничего хорошего ей не даст. Уже не первый день как она работает здесь, но всё в голову лезут мысли не о работе. Она задается ненужными ее светлому уму вопросами. Сама шатает себе нервы. Ей хочется пойти за той девкой и разузнать все, что так сейчас волновало: как он целуется, умеет обращаться с клитором, а член, член его она успела увидеть?! Но Изуна знает, что любой ответ этой дамы ее просто угробит. Изуне все это не нужно. Нужно другое — на ее месте должна быть она, и никто другая.       Но мысли снова сменяются едва ли она слышит шаги около двери своего кабинета — неужели пришёл устроить разборки? Вряд ли он прямо сейчас захочет сделать с ней все то, что делал с той барышней. Не с Изуной. Не Мадара. Думать об этом становится невыносимо.       Изуна фыркает — чертовски хороша собой, женщина, о ночи с которой принято лишь мечтать. Таким женщинам ведь не положено бегать за мужчинами, какими бы они ни были?.. Да?.. Она же не пустышка, которую так просто можно уложить на стол. Она теряет свою уверенность каждый раз, стоит завести речь о нем — о Мадаре. Сногсшибательный мужчина, который трахал, как никто и никогда, одним своим взглядом. Изуна, будь она менее сдержанней, точно бы растекалась в лужицу каждый раз, стоило тому с ней просто заговорить. Но она видела уже тех, с кем это происходило, и себе позволить подобное она просто не могла.       Вопрос в одном: знал ли он обо всем? Догадывался? Предполагал?       — Не ожидала? Не знаешь зачем я здесь? А, Изу? — мужчина, стоя в ее кабинете перед ней вертит сложенный ремень в руках, демонстрируя орудие наказания. Окидывает взглядом вокруг, прикидывая, где проще будет выстегать непокорную девицу. — Совсем никаких идей? — он с интересом смотрит на девушку, кажется, вмиг растерявшую всю свою прыть. Их разделяет пару шагов, и пару минут до окончательного срыва.       Изуна уже было расслабилась, позабыла об данном инциденте, и наконец-то смогла настроиться на работу. Однако, дверь ее кабинета с силой открывается — на пороге стоит он. С самодовольной улыбкой. Изуна не понимала, что это могло бы значить, но… неужели задумал насолить ей или вовсе уволить за эту маленькую выходку? Без боя Изуна ему не сдатся. Тем более сейчас.       И не смотря на настоящие волнение, Изуна держится стойко: делает максимально непонимающий взгляд, кривит губы в любезной улыбке и заискивающе говорит:       — Что-то случилось, Мадара-сама? — прикидывается невинной девочкой, пока готовится выпустить свои острые коготки. Такой была Изу. Мадара это знал, ещё в детстве она была той ещё занозой. Но сейчас… когда она выросла, и когда они так долго не виделись… Изуна стала самим воплощением зла в своей прекрасной плоти. Очевидно, что от ее внимания не ускользает отсутствующий ремень на бёдрах мужчины. Но такой реакции он точно не ждёт — она кусает губу, и смотрит так… Сёстры на братьев так точно не смотрят, а Мадара был достаточно опытным, чтобы понимать этот взгляд. Изуна знала это. Она сама намеренно даёт этот не до конца понятный намёк.       — Ч-что… — но все ее самообладание летит к чертям, стоит ей только увидеть ремень, сложенный вдвое, в руках Мадары. Она явно теряется. Но что-то в глубине ее души, помимо страха и волнения, подталкивает ее на встречу к нему — к изголодавшемуся зверю, в его жадные лапы. Девушка нервно сглатывает и, встаёт и обступая стол, делает шаг на встречу. Ныряет в эти чёрные, безумные глаза, почти родные, совсем, как раньше — или ей так просто кажется?.. Почти забывается, почти тонет, почти теряет себя и последние крупицы самообладания. Но она была бы не она, если бы не очередное «но» от той самой Изуны, которую та взращивала в себе.       «Нет, не так».