***
— Ты не представляешь, Бродяга, я нашёл на камине одну штуку. Яркая такая, гнётся ещё легко. Внутри проволока. — Что-то не так? — с видом доктора бросил Сириус. — Я взял ее и скрутил. Пополам. До заломов, знаешь, трещинки такие, — Поттер тускло вздохнул, а Сириус с состраданием понимающе кивнул, понимая, что в вялости главного заводилы Гриффиндора виновато не кто иная, как Эванс Лили. Та самая Лили, с отливающей зелёным лентой в волосах (« — Ты не поверишь, они пахнут шампунем. Хвоей такой отдаёт, мёдом — сплошная тайга», — блаженно щурил глаза Джеймс. « — Это все конечно отлично и мило... Черт, Сохатый, это просто шампунь. Мыльная водичка с искусственными ароматизаторами. Окончательно с катушек слетел») и раз за разом в запале сжимающая кулаки и сверкая яркими глазами на мародеров, они ведь нарушили правила. «Мы проиграем Слизерину, опять! Вы придурки или да?» — Так что такое и что эта за штука? — поддержал разговор Блэк. — А ты знаешь? — Догадываюсь, — раздраженно буркнул юный бунтарь. — А я тогда нет... И мне заорали прямо в лицо, что это «бигуди» и я его почти испортил и чужие вещи брать нельзя. В лицо заорали, понимаешь? — Прямо-таки заорали? — Не важно. Посмотреть нельзя? И для чего они? Ну, сказали. И отобрали! — Джеймс был в ужасе от такой несправедливости. Сириус вдохнул побольше воздуха и выкатил грудь колесом: — Девчонки волосы на них наматывают, и получаются локоны неимоверной красоты, ниспадающие на ангельски-хрупкие бледные плечи, украшая юных Афродит... — во время всей речи Блэк задыхался от распирающего рёбра смеха, стараясь говорить чванливо, но под конец уже безо всяких выделываний схватился за живот. Через некоторое время смех стал заразным и от даже не шутки посмеивались уже оба друга. Этим и была притягательна их дружба, да и связь у них была крепче, чем с остальными членами банды — не в обиду конечно, но только с Сириусом можно обсудить все на свете и откровенно ржать с пустяка. Единственный Блэк на Гриффиндоре, куда-то не быть особенным и таким нужным близким другом? — Волосы накручивают они, — откашлявшись, повторил Сириус. — Да понял я, — Поттер все ещё улыбался. — Но у Лили они и так уж точно не прямые. Зачем ей? Сириус поспешно повернул шестеренки в буйной голове и включил роль мудрого и опытного советника. — Во-первых, если у девочки длинные волосы — она хочет короткие. И наоборот абсолютно с любой структурой волос, для них это болезненная тема. А с Эванс твоей... она хочет более заметные кудри?.. — вынес вердикт Сириус. — А вообще, хрен поймёшь их.***
— Что за конфеты? — поинтересовалась Лили, мягко переступая домашними зелёными тапочками по лестнице из девичьей спальни. Поттер замер и поспешно пригладил волосы — чтобы через пару минут ради той же Эванс взлохматить. На самом деле Сириус сунул их ему в лоб ещё на входе в замок, а потом слинял, лишь спросив, не выглядит ли он как (только так Бродяга и мог выразиться: прямолинейно и с его специфичными юмором) как бомж: мятая белая рубашка, когда-то элитная и с иголки частного портного Блэков давала о себе знать заломами и слоем пыли. Сириус предпочёл бы ходить в одних футболках и дерзких кожанках, но назначивший отработки по субботам (какой ужас! Ни Хогсмида, ни квиддича — сиди и натирай старые кубки) декан так явно не считал. Получив оторопелый кивок, он направился к своей дражайшей... Марлин, кажется. Только конфеты не от неё, а от какой-то «тайной поклонницы», которая наверняка младше его на пару лет. «Ну не обидится же он, если я угощу. Может даже обрадуется, а то я ему все уши прожужжал насчёт того, как влюбить в себя Лили. Вон я даже конфеты от поклонниц перестал брать, только бы ей угодить» — Сириусовы, — сладко зевнул Джеймс, заводя руки за голову и вовремя сдержавшись от растрепывание прически, хотя вихры продолжали торчать и без этого. Первоначально он хотел обставить дело так, словно это его имущество, но потом решил, что это было бы неправдоподобно. Да и Цветочек могла бы подумать, что его сердце занято иной воздыхательницей. Хотя саму Эванс навряд ли можно было приписать к таким. — Хочешь? — заботливо спросил парень, поспешно отпихивая ногой скейт под кресло. Он так и не понял, нравятся ли Лили милые романтики или же разъезжающие на скейтбордах до посинения, а если точнее: до отбоя, прогремевшего сквозь весенний дождь, пропустив «восхитительную вечернюю курицу», как с обидой вещал им Питер. — Так это же Бродягины, — Лили прищурила глаза, пропуская пышные темно-рыжие пряди сквозь пальцы. И так смешно, по-Эвански почесала одним пальцем кончик носа, деланно-смущённо хлопнув ресницами. Джеймса захлестнуло чувство обиды и ревности, его-то она Сохатым ни разу не покликала! Надо исправлять. Глядя на всегда завораживающую его шевелюру девушки (сначала, когда он перестал несерьезно «дергать за косички» и только осознал свои чувства, даже стало без малейшей причины неудобно, будто ему есть до этого дело. Нюниус-то тоже, гляди, на волосы с открытым ртом глазел!), Джеймс вспомнил! Вспомнил про эти дурацкие штуки, спасибо Сириусу. — Э-э... У тебя красивые... — как это называется? — изгибы на волосах, — и сдул с лица челку, с трепетом ожидая реакции. — Спасибо конечно... Волны, Поттер. Вол-ны, — деловито хмыкнула Эванс. Этим она ему и нравилась. Другие девчонки уже бы восторженно пищали, лепеча что-то насчёт «огромного спасибо» и «мне жутко неловко», невзначай касаясь то руки, то кокетливо подцепливая ногтем щеку. А то, что Бродяга кличет его (ну почти) Цветочек занудой — она гордая и особенная, а бесенята в дьявольски-зелёных глазах тоже появляются. — Ну волны так волны. Красивые ведь, — нашёлся Джеймс, делая рукой потерянный жест: видно, изображал треклятые волны. — Так хочешь конфет? — ну не тянет его сейчас на романтику, ей Мерлин. — Клубничные кстати. — А Сириусу хватит? — Ты бы знала, сколько их у него: целых, — Джеймс наклонился вперёд, дико тараща глаза в и без того круглой оправе, — целых... очень-очень много! — выдохнул он практически девушке в лицо. — Он эдакий ловелас, знаешь ли. Девчонкам нравятся такие. Но ведь не больше, чем я? — Ты придурок, Поттер! Лили запрыгнула на бордовое кресло с ногами и, к удивлению Поттера, демонстративно схватила в объятия тяжелую подушку. Наверное, будет не особо приятно получить ей по влюблённой лохматой голове. И, наверное, далеко за пределы ковра отлетят многострадальные очки.***
Через какое-то ничтожное время наедине с Лили, Джеймс, наконец, как нашкодивший ребёнок, вытащил свой скейт на божий и не очень свет. И торжественно, точно рождественское полено, положил перед камином. Разве что не за решетку, тогда бы пафосность и праздничность событий даже не отличалась. Конфеты уже были съедены «И влезает в девчонок столько!», — в тайне удивлялся Потттер. И бедному Сохатому даже пришлось прошмыгнуть в мальчишескую спальню за тайным запасом зефира, чуть не придушив впечатыванием в вымощенный красным деревом пол жабу Питера. Ну и крошками, пол был-то покрыт. Эльфы в ответ на неряшливость мальчишек обьявили им забастовку — это же как надо довести этих существ с ангельским терпением? Сначала идти порывалась Лили, уж очень ее вдохновила идея «похитителя сладостей», но Джеймса испугала перспектива того, что девушка, которая ему нравится, увидит бардак в его темном закоулке. Поэтому вместо этого он предложил: — Лучше с нами по ночному Хогвартсу погуляй, эстетично, знаешь ли. Он вспомнил то странное слово, с которым шушукались по углам девчонки! Теперь он победит! — Звёзды, погасшие свечи, горячий шоколад на кухне, — старательно навевал нужный романтический настрой, — ... брюзжание Филча и бряцание окровавленных цепей слизеринского барона... — под конец не на шутку разошёлся Джеймс. — Шоколада мне уж точно хватит... — Лили грустно взглянула из-под челки на фантики и притащенную коробку зефира. Странное свидание. — Нет, в самый раз. Так пойдёшь? — Джеймс многозначительно заиграл бровями и даже лбом, отчего Лили тихо прыснула в кулак и провела рукавом красного свитера домашней вязки по лицу. — Посмотрим. — Кстати, а как бы ты попала к нам в комнату? — Почему бы и нет? — глаза Лили заинтересованно блеснули в приглушенном свете. — Лестница становится гладкой и ты по ней скатываешься, как зимой с горки... — Ага! Попался, — с долей садизма сладко улыбнулась Лили. — Пробовал, значит, к нам попасть. И не стыдно? — она то ли играючи, то ли угрожающе пригрозила пальцем. — Нет... Я никогда, мне рассказывали... — Все с тобой понятно. Советую почитать «историю Хогвартса», может поумнеешь чутка. — Эй! Ты считаешь меня глупым? — Если быть точнее, придурковатым выскочкой. — А я считаю тебя... — окончание повисло в воздухе. — Ты мне нравишься, Лили, — и пододвинулся ближе к краю своего дивана, куда его выселили обстреливанием подушками. Лили вскочила, пряча лицо, взметнула волосы и прямо босиком, даже не нашарив тапки, помчалась вверх по лестнице. Оставив растерянного и разбитого Джеймса внизу, среди так и не раскрытых зефиринок. «Черт. И пойми этих девчонок»***
Вернулась она с маггловской цветной бумагой и странными цветными баночками, заставив обреченно глядящего на пляшущее пламя Джеймса подскочить от счастья. Бумага отправилась на столик. — Ну кто сушит вещи, не протерев... Поттер-Поттер... — судя по тону, Лили нахмурилась, рассматривая застывшую в причудливых разводах грязь. — Мне как старосте, стоило бы сказать Макгонагалл о том, что зря тебе по чарам и трансфигурации «Превосходно» стоит... Джеймс был готов подавится, а потом восстать из мертвых и пойти войной отстаивать свою честь. Чары-то ладно, и списать он может (только малышу-Флитвику тсс, это секрет), а вот трансфигурация... Видела бы она его в образе гордого оленя! «Ага, поедающего вместо, между прочим, собственного зефира, траву», — уныло подумал Поттер, вспомнив проведённую Лили ревизию с шоколадом. У зефира не оставалось ни единого шанса. — То колесо так и должно выглядеть, это дизайн необычный, — ну, так и есть. Почти. Не стоило Джеймсу врезаться мало того, что в стену, так ещё и ночью внутри огромного замка. Все равно кроме Филча с облезлой кошкой никого нет. И дежуривших преподавателей. И слизеринцев — выбираются ночами группками за пределы Хогвартса, замышляют что-то. Надо навозных бомб в гостиную закинуть через домовиков — сначала помириться с преданными эльфами, разумеется. — Тергео, — его слышно прошептала она, водя палочкой над доской. Джеймс уже вскочил с дивана, будучи готовым думать, что своенравная и резкая Лили готова переломать его пополам. Ну, разражающий Поттер признался в любви — что ещё ни в чем не повинной девушке делать? Но, надо сказать, выглядело лучше, так как все корки отпали и втянулись с потоком воздуха в кончик палочки. — А ты что думал? — Эванс обернулась и в глаза бросился появившийся легкий румянец. — Сломаю? «И даже краснеет она мило» — Ага. Заглянув в глаза цвета темного шоколада, Лили внезапно улыбнулась, будто она только сейчас смогла совладать с горящими глазами: эмоции сменялись на ее щеках с чудовищной прытью. — Ты мне тоже, Джеймс. Уже давно кстати. Казалось, что в момент взаимности Поттер возликует, точно затрубивший спозаранку горн. А нет, максимум что он мог в этот момент — бессвязно мычать и новыми глазами взирать и на девушку и на звучание ее имени. Ну и Лили хороша — наверняка умчалась биться в приступе хохота и счастья, взбивая все подушки, а Джеймс уже убиваться начал. И чего она такая стеснительная, ей-Мерлин. А Эванс в это время уже шустро вырезала огромную кривую звёздочку из цветной бумаги и со шлепком от клея приклеила ее на середину доски. — Так размокнет ведь... — Поттер глупо улыбался. Вот потеха была бы Сириусу, хотя и Ремус тоже бы не отказался выпустить из себя несколько хриплых смешков, а в конце уж совсем разойтись. — Новую можно сделать, — беспечно отозвалась Лили. — И скотчем обклеить, чтобы воду не пропускала. Джеймс пытался определиться, что важнее в данный момент: определяться со своими эмоциями насчёт Цветочка или гадать, что же это за скотч такой непонятный, ни разу не слышал о таком.***
А уже перед самым личным отбоем, далёким от формального, Лили накалякала белым и желтым лаком для ногтей ромашку на скейте Ремуса, который Джеймс, ухмыляясь, вытащил из-под кровати оборотня. И храпит он все-таки кошмарно. И не верит ещё, отнекивается. И в образе волка храпит — этого ему не говорили, чтобы лишний раз не расстраивать. А нечего с таким скучным скейтом ходить, на позитиве надо быть. Ну староста он — убиться ему теперь, ничего не делать? «Ну точно Цветочек, — думал Джеймс, глядя на кривое соцветие, — и смирится она с этим прозвищем, ещё понравится» И вместо звезд потом стали сердечки. Постойте, что-то не так! Не вместо, а дополняя. Звезды были и в залитых лунным светом коридорах Хогвартса, и на мантии невидимке, под которой они, смеясь и толкаясь, выбирались бродить по замку, щёлкая по камню лаковыми школьными туфлями. Были звёзды и в маггловском фильме, и в небе над особняком Поттеров среди ржи летом перед последним курсом. Были звёзды и на шатре в цирке, и на шатре, под которым они обручились. Звёзды были.