На дешевой ткани

Что я здесь делаю? Кто все эти люди? Это и есть величайшая сила во вселенной?Я мертв? Вопросы, которые останутся без ответа. Помещение окутано полумраком, будто это было сделано специально. Странный голографический прожектор с нарезкой жизни. Плохое, хорошее… В основном, конечно же, плохое. Ложь, манипуляции, предательства. Его считают предателем по своей натуре, но, как подмечает Мобиус, для человека, всю жизнь построившего на них, его самого слишком часто предавали. «Может, в этом и есть корень зла?» Мобиусу незачем предавать — в этом банально нет смысла. Худшее, что может случиться? Он умрет, и этот кошмар, так-называемая жизнь подойдет к концу. Раньше, чем должно было произойти на самом деле. Капилляры лопаются, лицо краснеет, и глаза вот-вот, кажется, вывалятся из черепа. Локи почти физически чувствует, как задыхается. Вот и все. Таков его конец. Если ничего не имеет смысла, то зачем даже пытаться? Идти на поводу агентов TVA, плясать под их дудку, улыбаться и послушно следовать приказам. Он либо умрет здесь, либо умрет, так никогда и не достигнув мирового господства. — Почему ты спас меня? — спрашивает Локи у Мобиуса, и тот задумчиво пожимает плечами, будто все это — шутка. Будто вся его жизнь — это чья-то жестокая шутка. Привести его в эту вселенную и заставить страдать тысячелетиями, чтобы кара небес закончилась вот так. Здесь. В окружении солдат, так и норовящих уничтожить его бренное тело, и Мобиуса, который только и делает, что давит на больное. — Великая цель. Вечная слава. Какой бред. — Тут я с тобой соглашусь, — Мобиус отпивает какой-то дрянной напиток из картонного стаканчика и готовится записать что-то себе на листке. — Это ад? Заставите меня просматривать свою жизнь раз за разом? — Локи поднимает палец и обводит несколько кругов в воздухе, а затем, обессиленно, ударяет ладонью по столу и едва не срывается с места. Но и в этом мало смысла — Мобиус нажмет на свой чудо-пульт и вернет пленника на место. Как какой-то гребанный дрессировщик. — Нет. Признаюсь честно, я не обязан это делать. Достаточно было поставить тебя перед выбором: смерть или помощь TVA. Но… — Но что? Думаешь исправить меня? Показав пару моментов, где я плачу и получаю по голове? Пффф. — Искупление, хм. Сложно сказать, способен ли ты на это, — Локи смотрит на Мобиуса с легким прищуром: тот снова пытается тянуть за ниточки, строя из себя жалкое подобие кукловода. — Но что-то мне подсказывает, еще не все потеряно. Локи потерян. Однажды он потерял все, столкнувшись с хладом космоса. Там страшно, одиноко и нет никого. Только ты и твои мысли. И лишь новая сверхцель способна дать тебе пощечину и заставить встать с колен, как и подобает принцу Асгарда. Или же Ётунхейма? — Но это не так уж и просто. Я не твоя нянька и не твой родитель. Только ты способен во всем разобраться. — И что потом? — Да кто знает, — выдыхает мужчина и выкидывает пустой стаканчик в мусорное ведро. — Но тебе как минимум станет немного легче. — Мне никогда не станет легче, — все же теряет контроль бог. — Никогда не было легко, нелегко сейчас и уж точно ничего не станет лучше, если… — Если ты не нацепишь на себя сияющую корону и не поднимешь, наконец, этот бессмысленный кусок камня? Посмотри туда. Видишь? Ваша сестра двумя пальцами сломала его. Что дальше? Хваленые камни бесконечности Таноса? Ты найдешь тысячи на рабочих столах. Что дальше? Ты правда думаешь, что тебя это удовлетворит? — Мобиус нажимает на кнопку и запускает момент, где Локи с экрана в полушутку заверяет Тора: «Мне никогда не будет достаточно, это просто не в моей природе»*. — Это безумие, — шепчет Локи, успокаиваясь. Происходящее вот-вот надломит его волю, и он снова вернется во времена, когда он был незначительным и наивным дураком, молящемся об отцовском одобрении и принятии людьми Асгарда. Но они, точно шакалы, чувствовали его гнилое нутро, только в отличие от падальщиков, они остерегались бога, на подкорке сознания понимая, что он — чужак. «Это безумие? Безумие?» — снова голос Локи. Поворотная битва с Тором незадолго до падения в бездну. — Тебе просто доставляет это удовольствие? Как я сижу тут и… — Не сдерживайся, — Мобиус машет рукой, будто приглашая. — Ха, увидел один раз, как великий бог проронил пару слез, и теперь эта сцена засела у тебя в голове? О боже мой, даже боги Асгарда плачут! — Я ни к чему не призываю. — Ты был бы ужасным психологом. — Я знаю. Но я здесь не для этого. Потому что я никогда не смогу помочь тебе, — Мобиус издевательски шуршит пачкой чипсов и грубо открывает ее. — Но одно я могу сказать наверняка. — И что же? — По какой-то причине я верю в Локи. А веришь ли в него ты сам? «Сеанс», кажется, длится вечность. В какой-то момент оба просто замолкают. Мобиус — поглощает чипсы, от которых несет сырным ароматизатором за версту, Локи — тупо пялится в стол. В его голове агрессивно крутятся винтики, но сам механизм отказывается работать. Он точно что-то упускает. Какую-то важную деталь. — Прости, если перегнул, — начинает Мобиус, снова вставая и подходя к урне. — Я действительно перегнул. — Плевать мне на твои извинения. «Как будто мне было недостаточно попасть в этот фантасмагоричный цирк и остаться здесь навека на правах заложника».

***

Очередная попытка сбежать. Локи ожидает, что Мобиус отвернется от него, как делали десятки других до, но тот почему-то просит оставить бога в живых и вступается за него. А потом ведет в новую спальню трикстера и предлагает «набраться сил». В ту ночь — хотя понять время суток в этом измерении было невозможно — он не мог уснуть. Трикстера мучили кошмары, в которых… «Мама!» — он просыпается, усыпанный холодным ядом пота. Волосы спутаны, пальцы предательски дрожат, а удары сердца оглушают похлеще стены водопада. Он спускает ноги с кровати, чтобы нащупать хоть какую-то опору, и хватается за голову. На дешевой ткани тают капли слез. «Ставлю все золото Одина на то, что гнить в той темнице было гораздо приятнее. Больше стабильности и… Черт!» — он подходит к стене и ударяет кулаком. Причинить боль самому себе — вот и все привилегии безликого варианта. Он никогда не любил. Никогда не был любим. У него нет семьи и он пролетел миллионы световых лет в окружении навязчивых мыслей. Влюбить в себя людей сложнее, чем заставить их себя бояться, а говорить слова поддержки — чем унижать. «Поэтому в один прекрасный момент ты решил, что ненависти рабов будет достаточно. Что зависть конкурентов и страх приближенных — поможет исцелить тебя. Ведь это тоже внимание, так? Позитивное, негативное — какая разница?» По правде говоря, большая. Просто в какой-то момент начинаешь ловить больной кайф от конфликтов и ненависти. Видеть злость и негодование в чужих глазах, упиваться пустыми угрозами и оскорблениями, которые непременно бьют мимо цели. «Тебе нравится думать, что ты психопат? — всплывает в полудреме вечера вопрос Мобиуса, и Локи зажмуривается. — Нравится верить, что ты холодный монстр до мозга костей? Без чувств, эмоций, эмпатии и привязанностей? Но, как мы уже поняли не один раз, ты далеко не психопат. Гиперактивный нарцисс, который сделает все, чтобы каждый человек в стотысячном зале смотрел на тебя с благоговением. Хлопал в ладоши. Выкрикивал твое имя и слушал твою бессмыслицу… — в этот момент Мобиус сделал паузу, чтобы неловко поправить галстук. — По правде говоря, всем нам нужно внимание. Просто в твоем случае — жажда внимания давно перешла все рамки разумного.» «Локи, это безумие!» «Заткнись! — Лафейсон вновь ударяет кулаком о стену. Затем еще. Еще раз. Пока крик ярости не смешивается с криком боли. Лицо мокрое от слез, глаза — красные от беспокойной ночи. Он потный, уставший, обессиленный и истощенный. Он не может спать, не хочет есть и, самое противное, — виной тому не только треклятое TVA. Взять и воскресить его воспоминания, которые он старательно пытался забыть. Показать чувства, которые он желал проглотить. Сейчас же он давится болью. Приходится искусственно вызывать рвоту. Чуть ли не биться головой о стену. Просто чтобы отвлечься. — Эй-эй! — дверь открывается, и Мобиус с ужасом наблюдает знакомую картину: Локи, сидящий на полу с окровавленной ногой от случайно (или специально?) разбитого стакана. Он не может взять себя в руки. Продолжает слепо смотреть куда-то, будучи запертым в своем персональном аду. — Локи, — Мобиус садится на одно колено и бесцеремонно обнимает варианта. — Прости меня. Я просто очень… очень хотел тебе помочь. — Как будто дело в тебе. Как будто со мной такое в первый раз! — отвечает бог и рефлекторно обнимает агента TVA в ответ. — Нет, не в первый, — говорит, зная наверняка, седоволосый. — Всю мою жизнь люди видели во мне беспринципного манипулятора. Садиста. За то, что как-то раз улыбнулся при виде слез матери. — Потому что нервное. — Вот именно! — инфантильно восклицает Локи и взмахивает рукой, будто его настоящий собеседник стоит за спиной Мобиуса. — Я врал, чтобы избежать наказания. Манипулировал, чтобы хоть немного обратить на себя внимание. Потому что он видел меня, только когда я сделаю что-то плохое. Когда получал жалобы на несносного сына… — Локи делает паузу, чтобы глубоко вдохнуть: от количества выплаканной соли он задыхается. — Они хотели сделать меня паршивой овцой. Их объединял общий враг. Сын, над которым можно посмеяться, а после устроить показательную порку. Я был рожден, чтобы объединять два мира. На меня возложили ответственность за объединение семьи. Да, я справлялся с этим. Всем нравилось винить во всем неисправного подлеца Локи. «Он был рожден таким! Что уж тут поделать?» — А как же твоя мать? — нерешительно шепчет Мобиус почти что на ухо трикстеру. — Она любила меня. Своеобразно. Верила. Чересчур сильно. С ней я чувствовал себя так, будто обязан ей что-то доказать. Что я хороший, но должен сделать еще больше… А еще ее часто не было рядом. Поэтому все свое время, — он шмыгает носом, сам не замечая, что продолжает обнимать человека, о котором ничерта не знает, — был вынужден со мной таскаться. Я боготворил Тора. Он же — был не особо рад такой обузе. Ни он, ни его друзья. — Локи? — подает голос Мобиус, когда чувствует, что может продолжить. — Что? — Лафейсон отодвигается, чтобы посмотреть мужчине прямо в глаза. — Я должен признаться. Единственная причина, по которой я вступился за тебя… — Ну? — Я просто хочу, чтобы тебе стало легче. Замер во времени. Заледенел в кубе прошлого. Но жизнь не заканчивается на травмах детства. У Локи все еще есть шанс. Будущее. И чем раньше он отбросит свою «великую цель», тем быстрее пойдет процесс его исцеления. — Так в чем же смысл? — Быть собой, — Мобиус осторожно касается указательным пальцем груди Локи, указывая на разбитое тысячи раз сердце. — Быть гедонистом. Веселиться, есть вкусную еду, травить шутки и просто… — Жить.