***
Со следующей недели Тэхен начинает заниматься во всех кружках, куда его записал Чонгук. Учитель Хан, только заметив пополнившееся расписание любимого ученика, радостно похвалил Чонгука за оперативность, а Тэхену пожелал крепкой удачи. В понедельник он впервые знакомится с участниками экономического кружка. Ни с математикой, ни с экономикой у него, к счастью, проблем не было, зато проблемы были с коммуникацией. Поначалу взаимодействие с незнакомым коллективом кажется Тэхену чопорным, идущим тяжело и не предвещающим успешных результатов, однако уже к середине разминочного блица ему удается сплотиться со своей командой и даже обыграть команду противника. После они, разогревшись, решают вместе сесть за планирование уникального предприятия, потом — делают бумажные модели заводов, а под конец договариваются как-нибудь собраться всем вместе в кафе. Тэхен, получая первую запись в табеле внеклассных занятий, сверкает, словно самая яркая звезда. Быть может, во всех этих послеурочных клубах в действительности было что-то... хорошее. Ближе к концу недели, когда в табеле появляется еще пара часов из кибер-кружка и кружка по дебатам, Тэхен понимает, что это отдаленно похоже на обыкновенную учебу. Да, ни в одном клубе нет пресловутых списков лучших экономистов или игроков в Майнкрафт, зато у Тэхена есть его собственный список — список нравящихся ему занятий, помогающих стремительно двигаться вперед навстречу мечте. И это на самом деле приносит ему удовольствие. В пятницу после занятий Чонгук находит его в школьном дворике за поеданием остатков домашнего кимпаба и предупреждает о том, что в восемь вечера он будет ждать его в танцевальном зале в школе. Тэхен довольно кивает ему в ответ и, провожая его спину взглядом, мысленно улыбается. Быть может, и в самом Чон Чонгуке тоже было что-то... хорошее. С самого первого тэхенового посещения кружка он часто подходил к нему на переменах и интересовался о том, как продвигаются его успехи. Тэхену все еще было странно общаться с кем-то в стенах школы, но чужое внимание приятно грело ему сердце. Раньше о нем заботились лишь учителя, желавшие помочь ученику, способному поднять авторитет школы, а теперь такой вот бескорыстный и вечно улыбающийся Чон Чонгук каждый день желал ему доброго утра и все чаще приглашал к ним в кабинет студсовета. В среду Тэхен даже осмелился пообедать с ним за одним столиком в столовой. По общим ощущениям, пока что это было самым безумным его действием за всю прошедшую жизнь. Казалось, что любопытные взгляды школьников до сих пор прожигали его напряженную спину. Вечером, когда на улице уже темнеет, он одевается в серый спортивный костюм и выходит из дома в направлении школы. Чонгук уже ждет его возле ворот и привычно улыбается, как только замечает знакомую фигуру вдалеке. Он машет Тэхену, и Тэхен машет ему в ответ. — Привет, — здоровается первым Чонгук. — Привет. Они улыбаются друг другу. Чонгук для столь прохладного весеннего вечера одет легко — всего в одну футболку и штаны, — но он совсем не выглядит замерзшим. — Пойдем? — предлагает он, кивая в сторону школы. — Да. Они не спеша поднимаются по ступенькам и идут вглубь здания к средненькому залу, отведенному для танцевального кружка. Время уже перевалило за отметку в восемь вечера, поэтому музыка там, за большими дверями, давно не играет. Чонгук уверенно входит в зал и осматривается вместе с Тэхеном. Всюду высокие зеркала, несколько переносных станков и аппаратура в углу. В общем-то, ничего необычного. Из раздевалок неподалеку к ним навстречу выходит низенькая девушка. — Привет, Чонгук! — звонко здоровается она. Парни оборачиваются на нее, и на лице Чонгука вмиг появляется дежурная приветливая улыбка. — Привет, Мина! Ты ждала нас? — Да, — девушка подходит ближе. — Хотела отдать ключи. Когда закончите, закройте тут все и отнесите ключ на вахту. И не забудьте проверить окна. — Так точно. Мина коротко усмехается и передает связку ключей Чонгуку, обращая внимание на мнущегося в стороне Тэхена. — Это твой друг? Чонгук коротко смотрит на Тэхена позади. — Ага, — уверенно кивает он. — Ким Тэхен. — Ким Тэхен? Который... первый из списка? — Нет, это Ким Тэхен, который очень хороший собеседник и товарищ. Тэхен удивленно поднимает взгляд на Чонгука. Тот вновь смотрит на него и искренне улыбается, подмигивая. Тэхен стеснительно отворачивается, делая вид, что ему непреодолимо интересно рассматривать потолок и коричневые стены. Мина после этих слов тушуется, не зная, что сказать, и коротко прощается с мальчиками, напоминая им обязательно проверить окна. — Не хочу, чтобы сюда опять влетел воробей или голубь, — говорит она, покидая зал. Когда дверь за ней шумно захлопывается, распространяя эхо по всему помещению, Тэхен и Чонгук остаются наедине в окружении полной тишины. Тэхен, все еще немного смущенный недавним заявлением парня, совсем не понимает, что ему делать, поэтому инициативу в свои руки берет Чонгук. — Какая музыка тебе нравится? — спрашивает он, идя к аппаратуре. — Не знаю, — Тэхен медленно шагает за ним. — Что-нибудь спокойное и медленное. — Под такое у нас подрыгаться не получится. Или ты хочешь станцевать со мной вальс? Тэхен округляет глаза. Находиться с постоянно смущающим его Чонгуком лицом к лицу, да еще и трогать его — это уж слишком. — Н-нет. Лучше что-то быстрое. Чонгук едва слышно усмехается. — Как скажешь. — А что мы будем танцевать? У тебя есть хореография? Надеюсь, она простая. — У меня нет никакой хореографии, — Чонгук включает довольно зажигательную песню из женского к-попа и разворачивается к Тэхену. — Просто будем танцевать. — Но, — пытается возразить Тэхен, но Чонгук делает музыку громче и бежит в центр зала, начиная слабо пританцовывать. — Давай, Тэхен-а, — кричит он. — Иди сюда. Тэхен озирается на зеркала вокруг и понимает, что не может заставить себя сделать и шаг. Все его тело сковывает ужасное смущение. Он же никогда не занимался танцами, никогда не ходил на дискотеки, двигается вообще, будто бревно последнее, какие ему танцы? Чонгук впереди топает ногой в такт музыке и машет руками над головой, выглядя как настоящий идиот. Тэхен скромно улыбается, наблюдая за этими веселыми попытками парня танцевать, и всей душой мечтает когда-нибудь тоже стать таким. Таким же раскрепощенным, открытым, веселым, таким же любимчиком публики и жизни в целом. Чонгук похож на того человека, у которого совсем не бывает проблем. Они — эти проблемы — у него, безусловно, есть, но он так свободно забывает о них в нужные моменты, что, наверное, знать не знает, что такое хандра и стресс. — Ты чего стоишь? — весело кричит ему Чонгук. — Давай! Расслабься! — Я не могу, — тихо отвечает Тэхен. — Что? — переспрашивает Чон. — Я не могу! — отчаянно вопит Тэхен. — Не могу! — Да ладно тебе. Ты только глянь: здесь никого нет. Только ты и я. Кого ты стесняешься? Меня? Тэхен шумно выдыхает, не соглашаясь с чужим предположением, но и не опровергая его, и демонстративно отворачивается от парня, обнимая самого себя руками. Закрывается еще больше и даже не пытается попробовать. Чонгук беззлобно закатывает глаза и подбегает к Тэхену, чтобы резко вытащить его в центр зала. Тэхен сопротивляется, но чужая хватка на предплечье оказывается сильнее, чем он ожидал. Чонгук ставит его перед собой и, не желая перекрикивать музыку, шагает к нему чуть ближе. — Не нужно меня стесняться, — говорит он ему, искренне улыбаясь и смотря глаза в глаза. — Тебе вообще никого не нужно стесняться. Ты только глянь на себя. — Чонгук разворачивает Тэхена к зеркалу и встает позади, укладывая ладони ему на плечи. — Посмотри, какой ты красивый. Высокий, стройный, да еще и умный. Тэхену кажется, что от смущения он краснеет не только внешне, но и изнутри. Лицо его окрашивается в яркий алый, и он опускает голову вниз. — Чонгук, хватит. — Нет, не хватит. Давай, Тэхен, — Чонгук треплет его, расшатывая. — Хватит прятаться. Сколько можно сидеть в кабинете? Каждый раз, когда я проходил мимо вашего класса, ты постоянно сидел за своей партой и что-нибудь учил. — Ты следил за мной? — Пора встрепенуться, Тэхен-а, — уходит от ответа Чонгук. — Давай. Выпрями спину, — он давит ему на лопатки и осторожно касается пальцами подбородка, вынуждая вновь посмотреть в зеркало, — подними голову и смотри только вперед. Разве эта неделя не доказала тебе, что ты... офигенный? Хоть в одном клубе тебе сказали, что ты им не подходишь? Хоть кто-нибудь назвал тебя скучным? Обратил внимание на недостатки? Тэхен робко качает головой в отрицании. — Знаешь, почему? Потому что ты крутой. С тобой классно общаться и быть в одной команде. Ты сам себя загнал в глупые рамки и теперь не можешь выйти за них. Пора избавляться от этого. Жизнь слишком коротка, чтобы прятаться от нее за выстроенными барьерами. Тэхен чувствует, как к его горлу подступает ком от наворачивающихся на глаза слез. Чонгук так прав. В каждом своем слове. В действительности, везде, куда бы он ни пришел на этой пробной клубной неделе, его принимали с распростертыми руками и искренними улыбками. Все пытались расспросить его о жизни и, слыша об одних книгах и сериалах, совсем не корили за, вероятно, скучное существование. Все лишь в один голос твердили о том, какой он интересный, и звали погулять. И что же... Такого намека от жизни Тэхен пропустить мимо ушей уже не мог. Преодолевая адское стеснение, он выворачивается из рук Чонгука и под его пытливым взглядом принимается неловко прыгать в ритм быстрой песни. Черт с ним, с этим стеснением. Он крепко жмурится, представляя, будто вокруг него нет ни души, и взмывает руками вверх. Ему правда нужно раскрепоститься, и этот его неуклюжий танец кажется сейчас единственной для того возможностью. Когда он отвлеченно приоткрывает один глаз, то видит, как Чонгук в стороне, сомкнув веки, танцует с широкой улыбкой на лице. Песня сменяется, но они не перестают танцевать ни на секунду. Вскоре Тэхен, напрочь забывая о смущении, позволяет себе подпевать знакомым словам, потом даже повышает громкость своего голоса, и они с Чонгуком вопят в беленый потолок веселые припевы, прыгая по всему залу, словно зайцы. За окнами быстро темнеет, но здесь в зале светло и уютно благодаря ярким лампам и счастливым улыбкам, не сходящим с двух сверкающих лиц. Тэхен чувствует, как внутри него тает многолетний лед. Когда они, насквозь потные, уставшие, но бесконечно радостные выходят из школы, Чонгук останавливается возле ворот и вытягивает кулак с выставленным мизинцем. — Поклянись мне, что больше не будешь сидеть в классе и прятаться. — Неужто хочешь видеть мое лицо каждый день? — шутливо спрашивает Тэхен, но Чонгук в ответ шутить совсем не собирается, признаваясь: — Хочу. Тэхен округляет глаза, опять смущается и краснеет, как маринованная редиска. Чонгук все еще держит между ними выставленный мизинец, и Тэхен скромно цепляется за него собственным, бормоча: — Клянусь. Он мимолетно пропитывается теплом их невесомого прикосновения и торопливо отступает в сторону своего дома. — Пока, Чонгук, — смято прощается он. Чонгук долго смотрит за тем, как парень быстрым шагом скрывается в тени густых деревьев, и порывисто улыбается в пустоту ночной улицы. — Пока, Тэхен-а.***
В воскресенье Тэхен несильно опаздывает на занятие в художественный кружок. Он оказывается настолько привыкшим к тому, что именно в воскресенье может позволить себе поспать подольше, что, вскакивая в девять сорок пять, впопыхах надевает первые же джинсы с водолазкой и бежит в школу, даже не позавтракав. Когда Тэхен распахивает дверь нужного кабинета, все ученики обращают на него внимание, а учитель — молодой мужчина лет тридцати — перестает говорить. — Здравствуйте, — он низко кланяется. — Извините за опоздание. — Ничего, — учитель отмахивается и сверяется со списком. — Ты, я так понимаю, новенький. — Да. Ким Тэхен. — Что же, ты вовремя. Я как раз объяснял сегодняшнюю технику рисунка. Вы, ребята, любите, когда я показываю вам мастер-классы, верно? — с улыбкой спрашивает он у класса. В кабинете вмиг раздается возбужденный галдеж, выражающий согласие. — Тэхен, проходи, — учитель ставит возле большой доски стул, — присаживайся. Тэхен опасливо шагает вперед и садится на стул. Только сейчас ему удается заметить Чонгука: тот улыбается ему, сидя вдалеке возле окна. Тэхен коротко улыбается ему в ответ. — Чтобы ввести новичка Ким Тэхена в курс дела, повторюсь: сегодня мы пробуем рисовать кроки́ человека. Кроки́ — это, в первую очередь, набросок. Главная ваша цель на сегодняшнем занятии — научиться выделять в человеческом лице исключительные особенности и переносить их на бумагу. В кроки́ важна не точность, а скорость и равновесие. Ваша конечная работа должна выражать первое впечатление о человеке, то, что бросилось вам в глаза и отложилось в памяти. Например, — учитель обходит Тэхена, внимательно скользя по его лицу взглядом, после чего берет мелок и начинает рисовать на доске, объясняя: — у нашего Ким Тэхена очень выразительный профиль, поэтому я изображу его в этом ракурсе. После большие глаза, ровный нос, широкий лоб, пряди волос и... Пара уверенных штрихов, и Тэхен, словно в сказке, оказывается точно отраженным там, на школьной доске. В классе вновь раздаются восторженные возгласы. Каждый не упускает возможности лишний раз глянуть на самого Тэхена, сравнить реальность и изображение и восхититься точностью передачи даже мелких деталей. Тэхен, ловя на себе такую волну внимания, скромно опускает голову. — Так, — учитель хлопает в ладоши, успокаивая класс, — свои умения я показал, теперь — ваша очередь. По парам вы уже разбились, молодцы. Рисовать будем по очереди. Сначала рисует один, второй в это время позирует. Через пятнадцать минут меняемся. Пользоваться можете чем угодно. Я подготовил вам и карандаши, и кусочки угля. Желательно, чтобы вы работали без ластика и на одном листе бумаги. Оценивать работы сегодня я не буду. Пробуйте. Тэхен, — он обращается к парню, — табель у тебя с собой? — Да. — Давай его сюда. Тэхен лезет в свой рюкзак и дает учителю табель по внеклассной работе. Мужчина присаживается за стол, перехватывает бумажку и, сверяясь с календарем, быстро проставляет Тэхену часы за все занятия. — Держи, — он возвращает ему табель. — Вы проставили все заранее? — удивленно лепечет Тэхен. — Да. Слушай, — учитель улыбается, — Чонгук говорил со мной, и я знаю, для чего ты здесь. Мой кружок — это, скорее, место дополнительного отдыха для учеников, а не обязательный факультатив. Не волнуйся насчет опозданий и посещаемости. Ходи, когда захочешь. А часы... Мне же не жалко. — Спасибо. — Не за что. Иди работать. Чонгук, похоже, ради тебя одного сегодня ото всех девчонок отбивался. Сторожил для друга мольберт поближе к себе. Тэхен поджимает губы и, благодарно кланяясь, идет к ждущему его парню. В действительности, рядом с ним оказывается единственный свободный мольберт, за который Тэхен и присаживается. — Привет, — здоровается он. — Привет, — Чонгук в ответ улыбается. — Ты чего опоздал? — Проспал, — признается Тэхен, говоря чуть тише. — Привык, что по воскресеньям могу дрыхнуть до обеда. Даже будильник не поставил. — Понятно. — А ты боялся, что я не приду? — Немного, — Чонгук чешет затылок, усмехаясь. Тэхен опускает взгляд, сдерживая рвущуюся улыбку, и рассматривает разложенные принадлежности для рисования. — Мы с тобой в паре сегодня? — спрашивает он. — Ну, получается, что да. «Ну, конечно, "получается"», — отчего-то довольствуется про себя Тэхен. — «Сам же все подстроил». — Кто начнет? — Давай ты, — предлагает Тэхен. — Я хочу посмотреть на работу профессионала. — Хватит тебе, — Чонгук смущенно отмахивается. — Сядь передо мной. — Как мне повернуться? — Немного боком. Тэхен елозит на стуле, поворачиваясь к окну, но Чонгук принятой им позой остается недовольным и мягко касается его щеки пальцами, слегка приподнимая лицо вверх. — Вот так, — приговаривает он. — Замри. Тэхен замирает в унисон своему горящему сердцу. Когда Чонгук отдаляется от него на достаточное расстояние, усаживаясь за мольберт, он позволяет себе рвано выдохнуть сквозь разомкнутые губы. Его лицо отчаянно полыхает привычным алым. Тэхен чувствует это так отчетливо, что мимолетно жмурится от неловкости. Нельзя же быть таким очевидным, господи. Чонгук впереди уже орудует кусочком уголька, сосредоточенно рисуя, но на Тэхена почему-то совсем не смотрит. «Ну да», — думает про себя Тэхен. — «Кроки́ — это первое впечатление. Если смотреть долго, то впечатление уже не будет первым». Интересно, что Чонгук изобразит? Какие детали подметит, что выделит и посчитает уникальным? Тэхен-то думает, что в нем ничего особенного нет, но у Чонгука особенное мышление, это он понял, еще когда увидел его рисунки в кабинете студсовета. Тэхена захватывают поразительные волнение и предвкушение, и он впервые за все время позволяет себе смотреть прямо Чонгуку в лицо, стараясь по его эмоциям определить то, что он изображает на бумаге. Чонгук выглядит необычайно серьезным. Таким сосредоточенным, будто он и не набросок выполняет, а настоящий портрет. Вскоре он неожиданно откладывает уголек в сторону и, складывая руки на бедрах, проницательно смотрит Тэхену глаза в глаза. Тэхен, встречаясь взглядом с завораживающей черной бездной напротив, коротко вздрагивает, но изо всех сил уговаривает себя не отворачиваться. «Смотри в ответ», — давит он на себя. — «В этом нет ничего особенного. Просто Чонгук. Все нормально». Чонгук смотрит на него долго, пронизывая самим собой насквозь. Всеми неопознанными мыслями, волнениями и вопросами. Тэхен едва дышит и снова краснеет. Боже, он когда-нибудь в этой жизни перестанет краснеть? Поддерживать такой зрительный контакт с таким Чонгуком оказывается так невыносимо трудно. Тэхена прошивает жаром и холодом одновременно. Лоб и ладони потеют, а горло, наоборот — жутко сохнет. Он уже думает сдаться и отвести взгляд к окну, но Чонгук делает это первым, вновь хватая в руку кусочек угля и продолжая рисовать как ни в чем не бывало. Тэхен шумно выдыхает. Чонгук наверняка это слышит — и наверняка улыбается, — но Тэхен уже не замечает ничего вокруг. До конца отведенного на набросок времени он сидит и устало пялится в окно, размеренно переводя дух. Казалось бы, просто в гляделки поиграли, а такой мандраж внутри. — Готово, — вдруг говорит Чонгук. Тэхен отвлекается от окна сбоку и удивленно приподнимает брови. — Уже все? — Ага. Можешь посмотреть. Тэхен в предвкушении спрыгивает со стула и подбегает к парню, вглядываясь в рисунок. — Чонгу-ук, — вмиг разочарованно ноет он. На листе бумаги изображен обычный человечек из палочек с улыбкой и торчащими во все стороны волосами. — Какого черта? И над этим ты так долго возился? Серьезно? — Вдохновения совсем нет, — Чонгук цокает языком и смотрит в окно. — Не пошел у меня сегодня твой портрет. Тэхен видит, как Чонгук наигранно вздыхает, «печалясь», и позволяет себе легко шлепнуть ладонью по его плечу. — Дурак ты. Зачем тогда пялился почти десять минут? Чонгук пропускает тихий смешок. Тэхен вновь колотит его по спине — в этот раз чуть сильнее — и воодушевленно идет к своему мольберту, воинственно хватая уголек. — Я с тебя сейчас такие кроки́ нарисую, — скалится он злобным демоном. — Мать родная не узнает. — Давай, давай, — спокойно приговаривает Чонгук. Тэхен торопливо черкает углем по бумаге, рисует большущие глазищи, крупный нос и широкую улыбку с кривым рядом зубов, как у Джокера, справляясь всего за три минуты из пятнадцати положенных, и поворачивает мольберт на Чонгука, мысленно потирая ладошки. Чонгук серьезно смотрит на получившийся «портрет» и с искренностью заявляет: — Нет, ну слушай, — он кладет руку на сердце, — будто в зеркало смотрюсь, ей-богу. Глаз не оторвать. — Вот дурак, — смеясь, тянет Тэхен. — Я заберу, ты не против? Чонгук снимает лист бумаги, и Тэхен отмахивается. — Забирай. Я тебе таких сотню могу наделать. — Нет, спасибо. Мне такого одного хватит. До конца урока они лишь балуются кусочками угольков. Чонгук показывает Тэхену, как нарисовать некоторых животных, но у Тэхена получается изобразить только медведя. Когда занятие заканчивается, они вместе выходят из школы и останавливаются возле ближайшей автобусной остановки. — Ты сейчас домой? — спрашивает Чонгук. — Наверное. Тэхен не хочет домой. Дома скучно, а с Чонгуком — где бы они ни были — весело. От Чонгука в принципе веет свободой и весельем. Будто позволь себе Тэхен сблизиться с ним, и он не сможет больше заскучать ни в жизнь. Тэхен так давно не общался с кем-то таким, что от Чонгука отлипать сейчас совсем не желал. — Может, — неуверенно тянет Чонгук, — прогуляемся? — Давай, — вмиг соглашается Тэхен. На его лице появляется лучезарная улыбка. — Куда пойдем? — Вперед? — заманчиво предлагает Тэхен. — На улицах сейчас все равно немноголюдно. Куда-нибудь да забредем. — Хорошо, — Чонгук кивает. — Только я есть хочу. Пропустил завтрак из-за того, что торопился в студию. — Можем взять токпокки на вынос. — Отлично. Они одновременно улыбаются друг другу и принимаются не спеша шагать вниз по улице. В первой же забегаловке Чонгук благородно покупает им по коробочке острых токпокки и бутылку воды, которую помещает в рюкзак. На улице приветливо светит теплое весеннее солнце. Оно, к счастью, еще не печет кожу, как летом, а лишь греет макушку, мягко расслабляя. Деревья, высаженные возле дорог, стремительно зеленеют. Кажется, скоро зацветет вишня. Больше всего Тэхену в этот период не нравилось то, что из-за экзаменов он пропустит почти всю красоту и после будет наслаждаться одной лишь подушкой опавших наземь розовых лепестков. Молчание между ними не кажется неловким. Тэхен с аппетитом поглощает остро-сладкие токпокки и любопытно смотрит по сторонам. Чонгук же рядом с ним шагает уже без коробочки в руках, успев проглотить все за пару минут. Тэхену кажется, что он занимается спортом. Бегом, теннисом или, быть может, боксом. Чонгук выглядит довольно крепким. У него широкая спина, сильные руки и извечно напряженные бедра. Не то чтобы Тэхен сосредотачивал на этом все свое внимание, конечно, но как-то грех не заметить, если честно. — Можно вопрос? — разрывает тишину он. Чонгук кивает, смотря на него. — Ты занимаешься каким-то спортом? — А что? — Ничего, — Тэхен пожимает плечами, — просто ты выглядишь довольно сильным, но я не видел, чтобы ты ходил в спортивные секции в школе. — Хожу на плавание лет с одиннадцати. Мама отвела меня туда, чтобы я не болтался после школы, а мне понравилось, и я решил заниматься этим постоянно. После, в подростковом возрасте, оказалось, что у меня вполне развитая мускулатура, легко поддающаяся изменениям. Из-за частых тренировок спина начала становиться шире, руки — крепче. Поэтому, наверное, я и кажусь тебе сильным. — Ты до сих пор плаваешь? — Сейчас реже. Я повредил спину в семнадцать: глупый случай, из-за которого у меня в пояснице сдвинулся один позвонок. Теперь я не могу долго плавать. Вообще, после выпускного я хочу заменить плавание каким-нибудь другим занятием, не предполагающим нагрузку на спину. Может, бегом на длинные дистанции. — Или шахматами. Чонгук мягко усмехается. — Можно шахматами. А ты? — он заинтересованно смотрит на Тэхена. — Занимаешься чем-нибудь кроме учебы? — Ничем особенным. Читаю книги, слушаю музыку, теперь вот еще в кружки школьные хожу. Со спортом я дружу не очень. Моя мускулатура, в отличие от твоей, не развитая ни на йоту. — Ты один в семье? — Да. А ты? — У меня есть младшая сестренка. Она учится в начальной школе на соседней улице с нашей. — И ты забираешь ее каждый день после учебы? — Да. Она сидит в группе продленного дня, пока у меня не закончатся уроки. Потом мы вместе едем домой. — Как мило, — Тэхен тепло улыбается. — Иногда я хожу в классы Муравьишек* читать сказки. Они там все меня уже знают, всегда налетают целой гурьбой обниматься. Тэхен мысленно прикладывает руку к груди и умирает от всеобъемлющего умиления. Чонгук вообще может не быть настолько идеальным? Он отлично учится, играет с детишками в начальной школе, ухаживает за своей младшей сестренкой, занимается помощью всем и вся и выглядит так, словно выскочил из экрана подростковой дорамы про школу. Как такие, как Чонгук, вообще могут быть одинокими? Почему Чонгук возится с ним — с тусклым и скучным Тэхеном, — в то время как вокруг него существует так много привлекательных девушек? Тэхен понятия не имеет, почему задается этим вопросом сейчас. Наверное, потому что возможный ответ польстит ему так, что он вновь раскраснеется. Или потому что этот смущающий ответ на самом деле может быть единственным верным. Тэхен не знает наверняка. Но он может узнать, верно? Спросить Чонгука напрямую и развеять все сомнения. Но это так... сложно. Был бы Тэхен более открытым и смелым, безусловно, спросил бы. А сейчас он лишь румянится яблочками щек и отводит взгляд в сторону дороги, запрещая себе думать о том, насколько Чон Чонгук идеальный. — Хочешь со мной? — Что? — переспрашивает застигнутый врасплох Тэхен. — К малышам в начальную школу. Я пойду через неделю в четверг. Куратор уже оформил бумаги на пропуск некоторых уроков, но я могу попросить его вписать твое имя. — Серьезно? Чонгук согласно угукает. — Хорошо. — Пойдешь? — Чонгук улыбается. Тэхен широко улыбается ему в ответ. — Да. Они доходят до автобусной остановки. Чонгук останавливается напротив Тэхена и, отчего-то засматриваясь на его рот, говорит тихо: — У тебя улыбка красивая. Тэхен даже не успевает осознать смысл его слов, когда Чонгук, коротко прощаясь, забегает в подъехавший автобус. Он зачарованно следит за тем, как транспорт отъезжает, вскоре скрываясь за поворотом, и глупо смотрит на парочку токпокки, лежащих на дне коробочки. Тэхену страшно признаться, но именно в эту секунду он впервые в жизни чувствует в своем животе оживших бабочек. Чонгуковы слова воспринимаются им как наилучший ответ из всех возможных.***
Через неделю в четверг, как Чонгук и просил, Тэхен уходит с последних трех уроков и спускается вниз к кабинету студсовета. В небольшой комнатке сидит уже знакомая ему компания из Чимина, Хосока и Намджуна и еще пара девушек. Вместе с Чонгуком, расположившимся во главе стола, они сосредоточенно делают какие-то поделки из бисера. — Привет, — здоровается с ними всеми Тэхен. Чонгук, поднимая макушку, радостно машет ему ладонью. — Привет. — Что вы делаете? — Тэхен заинтересованно шагает к столу. — Чонгук сегодня идет в класс Муравьишек читать сказки. Мы решили сделать деткам подарочки в честь приближающегося конца учебного года, — объясняет Хосок. — А можно с вами? — Конечно, — Намджун указывает рукой в сторону: — Возьми себе стул и присоединяйся. Тэхен воодушевленно двигает стул и присаживается рядом с Чонгуком на углу. — Чем ты занимаешься? — чуть тише спрашивает он его. — Я делаю браслетики. Это самое простое. Хосок собирает целых животных. Смотри. Чонгук показывает ему милого тигренка. — Мы закрепим ниточки, чтобы ребята использовали их как брелоки. — А животных сложно делать? — Не очень, — отзывается Хосок. — Только работать придется с проволокой. С непривычки пальцы можно поранить. — Ой, тогда я лучше тоже браслеты буду делать. Объяснишь? — просит Тэхен Чонгука. — Все просто, — Чонгук ловко отрезает ему кусочек лески и двигает контейнер с бисером. — Нанизываешь на леску бисер и разные побрякушки, потом делаешь узелок покрепче и отрезаешь длинные концы. Тут есть бусины с буквами, — он указывает на одну из секций, — я иногда собираю слова. — Понял. Тэхен кивает и вместе со всеми вливается в кропотливую работу. Он с улыбкой нанизывает на леску смешные бусины с изображением животных, чередует их с бисеринками, подходящими по цвету, потом играется с буквами, собирая радостное «sunny», и окружает их яркими побрякушками в виде счастливого солнышка. Занятие отвлекает его от посторонних мыслей на долгие полчаса. В кабинете студсовета пахнет выпечкой и кофе. Наверное, перед тем, как сесть за бисероплетение, ребята решили перекусить и набраться сил. Тэхен, мимолетно оглядывая светлую уютную комнату, жалеет о том, что не послушался учителя и не вступил в студсовет еще год назад. Сколько бы веселых моментов он смог застать? Сколько бы воспоминаний с трепетом сохранил? Как скоро сблизился бы с Чонгуком? Как много всего в жизни Тэхен пропустил из-за собственного нежелания посмотреть чуть дальше учебников и однообразного расписания. Кто знает, быть может, он был бы гораздо счастливее, если бы был открыт окружающему его миру и людям, готовым принять его таким, какой он есть? Быть может, он раньше бы познакомился с Чонгуком? И, быть может, раньше бы ощутил на себе прелесть первой сладкой симпатии к кому-то? Тэхен жмурится, порывисто улыбаясь. Чонгук рядом замечает это и спрашивает: — Ты чего? Тэхен коротко смотрит на него и качает головой в отрицании. — Ничего. Во сколько мы пойдем в школу? — Я договорился на двенадцать. Сколько сейчас? — Чонгук оборачивается на настенные часы. — Без двадцати уже. Ребята, — он обращается к остальным, — давайте заканчивать. Нам пора. — «Нам»? — Намджун выгибает одну бровь. — Да, я пойду с Тэхеном. — Оу. Все присутствующие с интересом посматривают на них двоих, коротко ухмыляясь. Тэхен озадаченно поджимает губы. — Что-то не так? — осторожно спрашивает он. — Нет, — Хосок вмиг возвращается к поделке в своих руках. — Все отлично. — Тэхен, — обращается к нему Чонгук, — возьми там в шкафу пакет понаряднее. Сложим все туда. — Хорошо. Тэхен послушно идет к большому шкафу в другой части кабинета и наклоняется к контейнеру с пакетами. Позади него слышатся короткие смешки, после дикий шепот, переходящий в шипение, и какая-то возня. Он различает явно чонгуковы «заткнитесь» и «не смотрите на него так» и закусывает нижнюю губу, едва сдерживая улыбку. Бог знает, что там вообще сейчас происходит, но у Тэхена от этого всего приторно полыхает в груди. Его выбор падает на праздничный пакет со снеговиками и снежинками. Когда он возвращается к столу, все принимаются со знанием дела собирать подарки в принесенный пакет. В начальной школе Чонгук с Тэхеном оказываются как раз в двенадцать ровно. В фойе их встречает молодая учительница. — Добрый день, ребята, — здоровается она. Парни вежливо кланяются ей в ответ. — Мы сегодня не с пустыми руками, — с улыбкой говорит Чонгук. — Пойдемте в класс, и там вы мне все покажете, хорошо? Они кивают и идут за девушкой в нужное крыло. Повсюду, куда ни глянь, бегают веселые детишки в одинаковой форме. Тэхен любил те школы, в которых мальчики и девочки учились вместе. Ему казалось, что так оба пола с самого детства учатся верно контактировать друг с другом и избегают тем самым неловкости, возникающей при общении впоследствии. Их провожают в небольшой кабинет с низенькими партами и стульчиками. На светлых стенах висят детские рисунки животных и природы, в шкафах прячутся цветные книжки со сказками и более скучные учебники. — Что вы там нам принесли сегодня? — учительница с интересом поглядывает на нарядный пакет. — Точно, — Чонгук показывает ей содержимое, — мы в студсовете сделали ребятам браслетики и брелоки из бисера. В честь скорого окончания учебного года. — Как мило. Они сейчас бегают на улице на физкультуре. Потом у нас по расписанию обед. Поможете мне подготовить класс? — А что нужно сделать? — Сдвинуть парты назад и постелить мягкое покрытие на пол. Я принесу им подушки, чтобы они могли усесться поудобнее. — Хорошо. Учительница благодарно кивает им и выходит из кабинета за подушками. Чонгук и Тэхен быстро двигают легкие парты и стулья к задней стене кабинета и собирают на полу мягкий коврик-пазл с разноцветными жучками. Вскоре с обеда возвращаются довольные детишки. Только завидя Чонгука, они швыряют выданные им подушки куда попало и целой кучей набрасываются на парня с криками и объятиями. Чонгук не перестает улыбаться. Каждого ребенка он умудряется назвать по верному имени и нежно погладить по голове, спросив о том, как он поживает. Тэхен скромно наблюдает за этой трогательной картиной со стороны. Ему отчего-то тоже хочется стать милым малышом и залезть на такого доброго и красивого Чонгука с крепкими объятиями так, чтобы не отпускать никогда. Чтобы только себе и никому больше. — Оппа, а это твой друг? — девочка стеснительно указывает пальчиком на Тэхена. — Так, ну-ка, муравьишки, — весело прикрикивает он на детей, — быстро усаживаемся на пол. Каждый муравьишка на одного жучка. Дети радостно разбегаются, чтобы похватать свои подушки, и возбужденно плюхаются на мягкий коврик, рассаживаясь по нарисованным там жучкам. — Сегодня я привел к вам моего друга Тэхена. Он будет мне помогать читать вам сказки, а еще, — Чонгук загадочно понижает голос, — у Тэхена есть один волшебный пакет, в котором прячутся не менее волшебные подарки. У детей мгновенно загораются глаза. Они смотрят на Тэхена с ярким интересом и благоговением, будто в его силах не просто подарить им подарки, но еще и исполнить все их заветные мечты. — Но сначала я прочитаю вам сказки, да? — Да! — в один голос кричат школьники. Чонгук ставит перед ребятами два стула, присаживается на один и кивает Тэхену на второй. Тэхен располагается рядом. — Сказку про честного мальчика я вам уже рассказывал? — дети отрицательно мотают головой. — Отлично. Тогда начну с нее. Чонгук прочищает горло и, вновь понижая голос, загадочно рассказывает классу сказку про мальчика, который пошел рубить дрова и утопил свой топор в озере. Сказка эта старая и народная. Такие обычно читают мамы своим малышам на ночь, но школьники слушают Чонгука с открытыми ртами, прижав цветастые подушки к груди. И Тэхен, засматриваясь на ровный профиль парня, заслушивается сказкой тоже. Ему не важно, что именно говорит Чонгук. Будь то выдуманная повесть или шутка, разбавляющая создавшуюся атмосферу, Тэхен зачарованно смотрит прямо ему в рот, как те милые девочки из первого ряда. Он не молвит и слова за все время чтения сказок, поэтому никто не обращает на него ни капли внимания. Тэхен нагло пользуется этим и любуется светящимся радостью Чонгуком столько, сколько пожелает его душа. А душа его в последние дни желает все больше и больше. Чонгук и вправду оказывается беспрецедентно идеальным буквально во всем, что он только может делать. И человеком по натуре своей он оказывается просто великолепным. Тэхен рядом с ним позволяет себе свободно разговаривать и глупо шутить, Тэхен рядом с ним делает все, что пожелает, Тэхен рядом с ним зацветает, будто вишня, которую он так хочет увидеть. Чонгук раскрывает его так легко и уверенно, что Тэхен перестает узнавать самого себя. Он начинает общаться с одноклассниками, сближается с ребятами из кружков, ходит гулять с ними в парки и кафе. Живет настоящую жизнь, от которой прятался в скорлупе на протяжении нескольких долгих лет. И всему этому — всем этим изменениям и преобразованиям — есть лишь одна несравнимо красивая причина — Чон Чонгук. Тэхен настолько выпадает из реальности, что не сразу понимает, как чтение сказок заканчивается. Чонгук перестает рассказывать выдуманные истории и общается с ребятами на свободную тему, периодически смеясь. Когда все вдруг вопросительно смотрят в его сторону, Тэхен тушуется и смущенно переспрашивает: — Что? — Хочешь поговорить с ними? — мягко спрашивает Чонгук. — А они хотят, чтобы я с ними пообщался? — удивляется Тэхен. — Давай спросим. Ребята, вы хотите поболтать с Тэхеном? Дети скромно кивают. Тэхен слегка смущается. Эта ситуация чем-то напоминает ему их с Чонгуком общение на первых порах. Такое же неловкое и стесняющее. — У вас есть какие-нибудь вопросы? — пробует Тэхен. Ребята молчат, переглядываясь друг с другом. — Что мне им сказать? — в панике шепчет он Чонгуку. — Расскажи о себе. Ты очень интересный. Им понравится. Тэхен коротко хмурится, раздумывая, после чего пробует: — На самом деле, мы с Чонгуком немного разные. Раньше мы с ним мало общались, а теперь стали друзьями. — А почему вы не общались? — спрашивают его. — Мне не очень нравилось много с кем дружить. Я круглый отличник и... — Отличник?! — восторженно кричат некоторые дети. — Ну да. — Это значит, что Тэхен-оппа все знает? — спрашивает девочка из первого ряда. — Все знать, к сожалению, нельзя. — А много у вас баллов? — Много. Почти сто по всем предметам. Дети мгновенно тянут дружное «вау-у» на весь класс. — А вы и математику хорошо знаете? — щурится один из мальчиков. — И математику. — Крутяк, — восхищенно заключают в ответ. — А расскажите что-нибудь о животных? — просят Тэхена. — Про динозавров! — И про дельфинов! — И про обезьян! — А вы умеете делать химические опыты? Тэхен порывисто улыбается. Кажется, он только сейчас начал понимать, для чего так старательно учился все эти двенадцать лет. Не для того, чтобы сдать чертов экзамен, и не для того, чтобы поступить в престижный университет, а для того, чтобы передавать бесконечные знания этим любопытным мальчикам и девочкам, смотрящим на него так, будто он центр всего их мира. Прерывая череду возгласов, он просит каждого ребенка по очереди задавать ему интересующие их вопросы и с чувством рассказывает им все, что знает и помнит. Чонгук, принимая эстафетную палочку, смотрит на парня рядом блестящими глазами так, как Тэхен смотрел на самого Чонгука еще недавно. Вместе с детьми он слушает каждое слово, вылетающее из тэхенова рта, не пропускает ни капли важной информации и беспрестанно улыбается. Тэхен от его ласкового взгляда чувствует себя так, будто оказался на теплом солнышке. Когда время забегает за отметку в два часа дня, а в дверях класса появляется учитель с первыми подъехавшими родителями, Чонгук говорит детишкам, что сегодняшнее чтение сказок подошло к концу. В классе мгновенно раздается недовольное мычание, но Тэхен напоминает всем о своем волшебном пакете и вместе с Чонгуком дарит скачущим от радости детям самодельные украшения из бисера. Раздав все до последнего браслета и обнявшись напоследок с каждым ребенком, они с довольными улыбками выходят из школы. На душе у обоих не таится ничего, кроме жгучего счастья и спокойствия. — Тебе понравилось сегодня? — спрашивает Чонгук Тэхена, когда они идут по тихой улочке, окруженной деревьями. — Да, очень. Никогда бы не подумал, что все мои знания пригодятся хоть где-то, кроме экзаменов, — Тэхен легко вздыхает. — В следующий раз зови меня с собой обязательно. — Хорошо. Они доходят до автобусной остановки. — Я сделал тебе кое-что сегодня, — скромно признается Тэхен, залезая рукой в задний карман школьных брюк. — В благодарность за... все. Он осторожно достает самодельный браслет, который собрал еще в кабинете студсовета. — Надеюсь, подойдет, — неловко усмехается он. — Поможешь надеть? Чонгук вытягивает ему левую руку. Тэхен кивает и осторожно оплетает чужое тонкое запястье леской с бисером, завязывая крепкий узелок. Чонгук с интересом рассматривает подаренное украшение, гладит пальцами разноцветные бусины и смеется, когда видит собранное из букв «bunny». — Кролик? — Ну да, — Тэхен опускает взгляд вниз. — Ты просто похож на кролика, вот я и собрал. Он смущенно рассматривает носы их белых кроссовок и замечает, как вторая чонгукова рука рвется наверх к его макушке. Сердце в его груди заходится в нескольких шумных ударах, которые набатом отдаются в ушах. Чужой горячей ладони на волосах или лице Тэхен, однако, не чувствует: Чонгук опускает руку обратно и сжимает пальцы в кулаке, сдерживаясь. «Неужели этого намека тебе недостаточно», — разочарованно проносится в мыслях. — У тебя есть дела сегодня? — тихо спрашивает Чонгук. Тэхен поднимает на него взгляд. — Репетитор в семь. — Должны успеть, — заключает Чонгук. — Поехали к моему дому. Он хватает Тэхена за руку и затаскивает в только подъехавший автобус. Они забиваются в относительно свободный уголок, хватаясь за поручни. Тэхен исподлобья смотрит на сосредоточенного парня и открывает рот, желая разъяснить происходящее, но Чонгук сразу перебивает его: — Не спрашивай ничего. Все равно не расскажу. — Хорошо, — смиренно соглашается Тэхен, отводя взгляд к окну. Дорога выдается долгой. Они доезжают до района города, где располагаются семейные домики и нет почти ни одной многоэтажки. Чонгук торопливо шагает в нужную сторону, а Тэхен суматошно плетется за ним, держась за лямки своего рюкзака. Его дыхание напрочь сбивается от быстрой ходьбы и липкого волнения, заполняющего все его тело. Вскоре Чонгук останавливается возле светлого домика и, приказывая Тэхену стоять на месте, скачет по ступенькам внутрь. Тэхен делает глубокий вздох, стараясь успокоиться. У него отчего-то страшно дрожат руки и ноги, и он совсем не может понять, что вообще сейчас происходит. Видимо, чтобы разобраться со всем этим, ему в действительности нужно было лишь ждать возвращения Чонгука. Тот появляется на пороге дома спустя долгие десять минут, в течение которых Тэхен успевает с интересом осмотреть почти весь район и погладить кошку, игриво выбежавшую к нему с чужого двора. Чонгук держит в своих руках большое полотно и взволнованно спускается к Тэхену, вставая в паре шагов от него. — У меня тоже есть кое-что для тебя, — говорит он, робко смотря парню в глаза. — Но прежде я скажу пару слов, ладно? — Тэхен, унимая внутреннюю дрожь, безмолвно кивает. — Хорошо. На самом деле, я должен признаться: это я попросил учителя Хана поговорить с тобой насчет часов по внеклассной работе. Не знаю, так ли уж они нужны при поступлении в университет, но другого выхода для того, чтобы вытащить тебя из твоей пещеры, я не видел. Смотреть на тебя, вечно сидящего в одиночестве, было невыносимо. Я хотел дружить с самого твоего перевода, хотел сблизиться и, быть может, переступить некоторые черты дружбы, но ты обособился ото всех и закрылся. Возможно, это было эгоистично с моей стороны — вот так вот влезать в чужую жизнь и пытаться перевернуть в ней все вверх ногами, но... Ты такой прекрасный, Тэхен. Последнее, что тебе нужно было делать, это стесняться самого себя. Я просто, — Чонгук прерывается, — просто хотел показать тебе, каким открытым, веселым и интересным ты можешь быть. Я не знаю, что ты чувствуешь сейчас, поэтому я не буду нагружать тебя громогласными признаниями. Я всего лишь хочу сказать тебе спасибо. Спасибо за все. Поджимая губы, Чонгук осторожно разворачивает принесенное полотно. Тэхен мгновенно охает, прикрывая рот ладонями. На большом холсте нарисован он. С того самого ракурса в студии, когда они должны были рисовать кроки́ друг друга. Бордовые, коралловые, оранжевые, пунцовые и огненно-алые цвета, искусно смешиваясь, оттеняют самые важные частички тэхенового лица, составляя непередаваемо великолепное целое. Глаза на портрете верно горят искристыми переливами и смотрят на Тэхена так счастливо и так влюбленно, что он едва узнает в картине самого себя. Само полотно в лучах солнца светится драгоценным рубином, сладко ослепляя. Отходя от шока, Тэхен шепчет: — Ты когда успел? — На прошлой неделе. Краска только-только досохла. — Но, — Тэхен теряется. — Но как? Я ведь даже не позировал тебе. Как ты смог? Удерживая раму одной рукой, Чонгук лезет во внутренний карман пиджака и протягивает парню сложенный вчетверо лист бумаги. Тэхен дрожащими руками разворачивает его и в очередной раз поражается. — Это же кроки́ с того занятия, — он неотрывно бегает взглядом по выделенным скулам, плавной линии челюсти и пухлым губам. — Но подожди, — вспоминает он, — ты же показывал детского человечка. — Я спрятал рисунок, пока ты засмотрелся в окно. — С ума сойти. Тэхен вздыхает, не переставая разглядывать рисунок и картину. — А почему все красное? Чонгук коротко улыбается. — Потому что ты краснел каждый раз, когда я смотрел на тебя. Тэхен смущенно смеется, согласно кивая. Точно. — Тебе нравится? — интересуется Чонгук. — Да, очень, — признается Тэхен. — Можно я оставлю себе все? И кроки́? — Конечно. — Спасибо. Они стеснительно улыбаются друг другу, смолкая и совершенно не зная, что делать дальше. Чонгук, судя по всему, особенно свои действия после дарения картины не продумывал, а Тэхен после таких подарков думать и вовсе оказывается не способен. Он вновь и вновь возвращается взглядом к холсту и не перестает восхищаться тем, как мастерски Чонгуку удалось передать не только его внешность, но и обновленную натуру, раскрытую навстречу всему неизведанному. Глаза — такие глубокие и страстные — хранят в себе все существо Тэхена, все его переживания и сокровенные мысли. Тэхен, глядя в теплые радужки рисунка, чувствует себя так, словно он вновь оказался там, в студии, перед Чонгуком, смотрящим ему прямо в душу. — Как же тебе удалось? — вслух поражается он. — Без натуры? — Мне не нужна натура. Чтобы нарисовать тебя, мне достаточно заглянуть тебе в глаза. Все остальное я уже давно выучил наизусть. — Господи, ты, — Тэхен усмехается, смущенно закрывая краснеющее лицо руками. — Ты невыносимый. Чонгук осторожно откладывает картину на крыльцо дома и шагает ближе к парню, становясь рядом лицом к лицу. — Тэхен? — тихонько зовет он. Тэхен опускает руки вниз, несмело глядя в глаза напротив. — Можно я все-таки признаюсь? Пожалуйста? — Я тебе нравлюсь? — шепотом предполагает Тэхен. — Да. Очень сильно. — Давно? — Давно. — А почему раньше не подошел? — Я не знал, как начать, — Чонгук скромно перебирает пальцами рук. — Мне казалось, что мы с тобой как пришельцы с разных планет: говорим на разных языках, думаем по-разному, чувствуем противоположное. Я мог только предполагать, насколько прекрасным ты окажешься. — И как? — интересуется Тэхен. — Оправдал ожидания? — Ты их превзошел. Тэхен смущенно жмурится, смеясь. — Ты опять краснеешь, — улыбаясь, оповещает Чонгук. Он осторожно касается кончиками пальцев горячей скулы парня, поглаживая ровную кожу. — Я знаю. Я это буквально чувствую. Чонгук ласково укладывает большую ладонь на тэхенову щеку. Пальцами второй руки он невесомо путается в темных шелковых прядях его волос. — А я? — спрашивает он. — Что? — Тэхен смотрит на него. — Нравишься ли ты мне? Чонгук кивает. — Я никогда не влюблялся. Но, — Тэхен медлит, — но думаю, что я чувствую что-то похожее на симпатию. У меня живот из-за тебя болит. — О, это самый верный симптом. Они одновременно усмехаются. Чонгук склоняется ближе, тепло выдыхая прямо Тэхену в лицо. Тэхен настороженно следит за тем, как чужие губы тянутся к его собственным, и сам невольно приподнимает подбородок. Чонгуковы пальцы мягко скользят по его ушам ниже, к шее, и Тэхен спешит признаться: — Я не умею. — Ничего страшного, — едва слышно уверяют его. — Я быстро. Чувствовать сухие губы на своих даже в легком поцелуе оказывается настолько непривычно и великолепно, что Тэхен перестает видеть и слышать все вокруг. Он влажно раскрывает рот и, трепетно вздыхая, позволяет Чонгуку дважды подцепить свою нижнюю губу. Все это кажется ему немного неловким и странным, учитывая то, что он стоит возле парня настоящим бревном и не может сделать ни единого движения навстречу, но Чонгук совсем не выглядит недовольным. Скорее, наоборот — отстраняясь, он светится так ярко, что Тэхен на секунду боится ослепнуть. Они крепко обнимаются и заменяют этими объятиями сотню лишних слов. Тэхен накрепко хватается за широкие плечи и улыбается, когда чонгукова усмешка щекочет заднюю сторону его шеи. Его взгляд падает на картину, оставшуюся на крыльце позади. Взгляд там все такой же искренний, чистый и верный. Лицо — все еще ярко алое, но довольное до самых чертиков. Тэхен задумывается о том, всегда ли он выглядел таким беспамятно влюбленным, и, чувствуя короткий поцелуй за ухом, понимает, что, наверное, да. Всегда. Позже, сидя возле репетитора и беспрестанно улыбаясь, Тэхен не может вспомнить даже таблицу умножения.