будь рядом

Нателла, на самом деле, не ожидала, что взрослая жизнь начнётся так рано. Нет, она, конечно, хотела когда-нибудь выйти замуж за прекрасного принца на белом коне и с голубыми глазами, родить пару детишек, но девушка никак не предполагала, что принц окажется козлом, разъезжающим по районам на чёрной шахе, а все тяготы беременности ей придётся познать в семнадцать лет. И глаза у него, кстати, не голубые вовсе. И тут наврал. Он всегда врал. Когда она узнала о беременности, то долго кричала. Сначала в подушку, практически задыхаясь от душащих слез, а потом и на Лидера. За год знакомства козлина так и не назвал своего имени, говорит: «конспирация», а Натке было поебать, хоть хуякция. Когда она била его по щекам, орала, что есть мочи, он молчал. Терпел, хотя пощёчины, нанесенные рукой с острым маникюром, оставляли неглубокие впадины на гладковыбритой щеке. Знал, что виноват, знал, что ей теперь мучиться всю жизнь, а он скорее всего свалит в закат через пару месяцев после рождения ребёнка. Они оба это понимали. — Ты мне всю жизнь испортил, ты понимаешь? — в голос рыдала она, стоя посреди квартиры Лидера. Тот перекочевал в неё три месяца назад, когда ему только-только исполнилось восемнадцать. — Понимаю. — Видеть тебя не хочу, козлина, урод, ненавижу! — Я могу помочь. — Себе помоги! В стену летела очередная тарелка из серванта. На многочисленные предложения Лидера съехаться отвечала отказом — сдался он ей, сама разберётся, не маленькая. Тот лишь усмехался и качал головой. Нату это бесило. Она действительно могла согласиться, но горькая обида захлестнула разум, не давая мыслить рационально. Вот ещё — принимать подачки от того, кто её обрюхатил! Нет уж, надо было раньше думать. «Совсем мозгов нет, причём у обоих», — качала головой её подружка-саксофонистка Тонька, с которой они познакомились в музыкалке еще пять лет назад, и Ната не обижалась, лишь хмуро головой кивала. Они познакомились еще год назад, когда она, будучи десятиклассницей, перевелась в новую школу. Такая глупая банальность, даже клише — впечаталась лицом в его твёрдую, обтянутую водолазкой грудь, когда заворачивала за угол. От Лидера пахло ментоловыми сигаретами, которые она потом часто у него таскала, и каким-то резким парфюмом. Он тогда усмехнулся, заправил ей прядь за ухо и… а дальше Натка не помнила. Глазёнки влюблённым блеском заискрились, а мозг поплыл, расплавившись в какую-то розовую кашу. Тогда она поняла — влипла. Бесповоротно и окончательно, по самые гланды. Лидер, на самом деле не был романтиком, но Нате много и не требовалось. Встреча заката, сидя на капоте шахи где-то в лесу у обрыва, двухлитрушка жигулёвского на двоих, лирика Цоя, звучащая из магнитолы, и пьяные поцелуи с привкусом ментола её вполне устраивали. Он подвозил её до дома, разбирался с теми, кто взгляд на неё косой кинул, а она лишь гордо нос задирала, ловя завистливые взгляды одноклассниц — естественно, не за каждой будет ухаживать симпатичный одинадцатиклассник, который, к тому же, держит в ежовых рукавицах всю школу. Первый секс произошел неожиданно и быстро, на заднем сидении его, чёрт бы её подрал, машины, среди пустых банок из-под пива и помятых пачек «dunhill menthol». Не так Ната представляла свой первый раз. Не так она представляла свою жизнь вообще. Когда через неделю Нателла обнаружила, что у неё задержка — не придала этому значения, подумаешь, экзамены, стресс, переволновалась немного, бывает. Когда к этому прибавилась тошнота и на уроках её всё больше стало клонить в сон, напряглась. И купила тест на беременность. На аборт решиться так и не смогла, несмотря на то, что маленький срок позволял ей его сделать. Где-то там, внутри неё, сидела девочка, маленькая Натка, с двумя хвостиками, которая грезила счастливой жизнью с самым лучшим мужем и любимым ребёнком, и если с первым у неё не заладилось, то аборт она себе точно не простит. На пятнадцатой неделе, когда ещё чуть-чуть — и изрядно надувшийся живот уже нельзя было бы выдать за обычный набор веса в связи с сильным стрессом на учёбе, Нателла приняла важное решение: она пойдёт работать. Не важно куда и кем — главное не к этому зазнавшемуся кобелю. Рассказав родителям красивую сказку о том, что в соседнем городе есть крутой вуз, в который она уже заочно поступила («меня приняли даже без экзаменов, сказали, что результаты моих олимпиад говорят сами за себя»), Ната, пообещав звонить каждый день, перекочевала в соседний район, который находился практически на отшибе города. Однако всё было не так просто. Несмотря на то, что она кое-как нашла маленькую квартирку, за оплату первого месяца проживания которой вбухала последние деньги, работа не находилась. Местные продавщицы смотрели на неё с нескрываемым презрением и решительно отказывались брать к себе в помощницы «малолетнюю потаскуху», фотографы нахально ухмылялись ей в лицо, заявляя, что такие нескладные манекенщицы для рекламы местных бутиков им не нужны, позволить себе физическую работу на складах она не могла. Однажды вечером, идя по длинной песочной тропе, тянувшейся вдоль дороги, её окликнула молодая девушка, ненамного старше неё. — Слышь, краля, клиента ищешь? Даже не надейся, эта территория моя. И тогда в голову закралась идея. Попутанит месяцок, пока живот ещё не виден, а потом на ноги встанет, найдёт нормальную работу и съедет из этого клоповника куда-нибудь далеко, где мысли о прошлом не будут ее снедать. Найдя в своём скудном гардеробе юбку покороче и блузку с треугольным вырезом, которая отбягивала грудь, но становилась свободной к талии, Нателла, щедро намазав губы красной помадой, пошла к остановке недалеко от заправки, где часто, по её наблюдениям, останавливались фуры. Было волнительно, но она успокаивала себя тем, что за пятнадцать минут она заработает больше, чем продавщица за месяц в местном ларьке. Пригладив волосы, девушка принялась ждать. Пять минут. Десять. Пятнадцать. Ната вдруг услышала громкий скрип шин и подняла взгляд. Машина с затонированными стёклами, что кружила вокруг остановки с того момента, как она пришла сюда, притормозила возле неё. На ватных ногах Нателла подошла к машине и робко постучала в окно. Через несколько секунд стекло опустилось и девушка увидела за рулём мужчину в тёмных очках, который жестом указал ей на заднее сидение. Что ж, по крайней мере, он не выглядит как какой-нибудь маньяк. Нажав на ручку, девушка забралась в тёплый салон и сразу принялась отогревать онемевшие в холоде руки, и в связи с этим не сразу заметила, что помимо неё и мужчины в очках в машине есть кто-то еще. А когда заметила — оскалилась. Лидер практически не изменился, такая же нахальная улыбка и всё тот же бежевый пиджак. — Ты следил за мной, да? — Куда я тебя такую непутевую, так ещё и беременную отпущу, вот скажи? — Выпусти меня из машины. Быстро. — Нет. — Что ты сказал? — Я сказал нет, Нат. Ты и месяца тут не провела, как записалась в путаны. Я не позволю тебе зарабатывать таким образом. — Да как будто… как будто тебе есть до меня дело, — противный ком в горле не давал связать и двух слов. — Есть. — Ха-ха, очень смешно, может ещё и любишь? Ты всё такой же лживый… — А может и люблю. Твой ребёнок — мой ребёнок, я готов взять его воспитание на себя. Ната уставилась прямо на Лидера. — В смысле? Любишь? Лидер цокнул и закатил глаза. — Ну конечно, а ты сомневалась? А теперь, Нат, без выкрутасов, поехали домой, а то ужин стынет. — И ты думаешь, что я тебе поверю? — качает головой, но улыбается. — Ты уже. По глазам вижу. Красная помада, кстати, тебе к лицу. — Подхалим. Они улыбаются друг другу какое-то время и Лидер незаметно даёт знак водителю, чтобы тот ехал. — Нат, а можно?.. — он кивает на живот и снимает перчатку. Та соглашается и охотно пододвигается ближе, позволив родным рукам немного приподнять блузку. Тот гладит её живот и так счастливо лыбится, что Ната сама не может сдержаться. — Как назовём? — то ли в шутку, то ли в серьёз спрашивает она, запуская пальцы в его волосы. — Макс, — отвечает Лидер, не задумываясь. — Почему ты уверен, что у нас будет именно сын? Тот ведёт плечом. — Не знаю. Уверен и всё. Как говорят американцы — кто прав, тот… прав всегда, в общем. Ната улыбается и вновь отворачивается к окну. Мимо них вихрем проносятся пейзажи Катамарановска, и девушка понимает, что именно сейчас, в эту чёртову секунду, она счастлива.