***
На высокой, местами обгорелой и покрывшейся обильными линиями трещин, стене, скрывавшей Урук от останков «сыновей» Тиамат, стоял он, царь царей. Герой, чья легенда послужила основополагающим текстом для написания других сказаний о героях, которые были после него. Он был ни кем иным, как первопроходцем в среде героев, он царь Урука — Гильгамеш. Сейчас же «мудрый король» стоял на крепостной стене, а подле него была невысокая девушка, рядом с которой парила «Маана». — Я думал, что после ухода Фудзимару, ты решишь вернуться в свои чертоги, бесполезная богиня. — проговорил король героев, скрестив руки на груди и на миг скосив взгляд на миниатюрную девушку, которой была никто иная как Иштар. Отведя взор своих глаз, радужка которых имела алый оттенок, Гил на миг прикрыл их, тем самым погружаясь в свои мысли, при этом наслаждаясь лучами предрассветного солнца, которое ознаменовало собой факт того что человечество не погибло, а вновь перешагнуло через павшего на его пути врага. Гильгамеш знал, что около десятка его подданных, спрятавшихся в Зиккурате, смогло выжить. Этого было для него вполне достаточно, ведь шумерская цивилизация смогла пережить судный для неё день… Восставшая из праха Богиня первоматерь вновь была повержена, но что-то всё равно не давало ему покоя. Хоть он вместе с «последним мастером человечества» и смогли защитить будущее этого самого человечества… — Хм, подумаешь… — смущенно проговорила Иштар, сев на край Мааны и отведя взгляд в горизонт, лишь бы не пересекаться взглядами с Гильгамешем. Закинув ногу на ногу, девушка отрешенно начала перебирать одну из прядей волос, в которые обрамляли её лицо и были собраны золотыми нитями, от чего они образовывали две пряди локонов. — Но всё же уговор есть уговор: Тиамат побеждена, так что я жду две десятых драгоценностей из твоей сокровищницы. — Иштар, не порти момента своей любовью к драгоценностям… — проговорил король, тяжко вздохнув и открыв глаза, он вперил свой взгляд в лицо Иштар. — Но если тебе это так важно то… — Н-нет, погоди! Я… — слегка смущаясь, от чего бровь «короля героев» дёрнулась в раздражении, Иштар с некой надеждой посмотрела на того, кто уже очень давно смог покорить её сердце. Ведь она видела, как он в компании Энкиду одержали победу над Хумбабой, но она не могла и простить его, за то оскорбление…***
Это было обычное утро для славного города Урука, который только вчера отпраздновал очередную победу своего короля и его друга. Поднявшись по ступеням зиккурата, Гил о чем-то оживленно беседовал с Энкиду, который изредка отрывался от хорошо прожаренного свиного окорочка. Но их разговор был прерван яркой золотой вспышкой, которая ознаменовала телепортацию одной богини. Полуобернувшись, Гильгамеш вперил свой раздраженный взор в девушку, глаза которой частично скрывала челка, пока зеленоволосый юноша, одеждой которого была серая туника и ошейник, цепь которого достигала колен, с интересом вслушивался в разговор. — Что ты делаешь здесь, Иштар? — стоило этим словам сорваться с уст короля, как тело девушки еле заметно дернулось, будто от легкого разряда тока. — Я… я хот… — тихо начала она говорить, но оказалась прервана. — Я не слышу тебя! Что. Ты. Забыла. В. Моих. Владениях?! — хорошее настроение Гильгамеша сдуло ветром, будто того и не было вовсе. Но Иштар не знала, что было лишь одно божество из Шумерского пантеона богов, было достойно его уважения, в то время как других тот призирал, и это была его мать, Нинсун. Одно присутствие Иштар подле Гила, заставляло раздражаться его разум все сильней и сильней, но сама Иштар этого не замечала или хотела не замечать. — Я… нет, так не пойдет… — вновь прошептала она себе под нос, тем самым заставив бровь короля дернуться в раздражении. Выпрямившись и выпятив не существующую грудь, она посмотрела в его глаза с неким вызовом. — Перед тобой я! Великая и прекрасная, предлагаю тебе, Гильгамеш, стать мои му… Слова богини были прерваны свиным окороком, который с силой бросил Энкиду и попал в лицо Иштар, от чего, стоявшая возле края ступеней богиня, чуть не улетела с высоты. Но воспользовавшись магией та воспарила над землей, в тот самый миг, когда тело, потерявшее опору, должно было устремиться вниз, к земле. Окорочок упал с громким хрустом на такую далекую землю и оттуда же послышался гневный крик какого-то старика, ведь именно на его лысину падали жировые капли стекавшие с подбородка ошарашенной Иштар. Некоторое время спустя, её пустой взгляд обрел осмысление и она увидела смеющегося короля Урука, который хлопал по спине своего друга, который с грустью попрощался со столь аппетитным куском мяса… — Иштар, я человек простой и честный. И если я хочу жрать, то я говорю: «Галя, жрать!» в достаточной степени занятой и в данный момент уставший, но даже так я отказываюсь от участи быть твоим мужем! Я отказываюсь от участи стать животным, как те кто женились на тебе ранее, и пасть пороком твоей любви! Я король Урука Гильгамеш, и пока я жив не смей даже смотреть в мою сторону бесполезная и падшая богиня Иштар! — отойдя от друга и скрестив руки на груди, гневно прокричал правитель города, пока его «брат» не по крови, но по духу, кивал в такт словам Гильгамеша и при всем этом напряженно смотрел на побагровевшее от злобы, стыда, смущения и других тяготивших девушку эмоций. Но будто этого позора было мало, он стал более явным когда Иштар заметила вытянувшиеся в удивлении лица горожан, воинов и жрецов, которые стремились придти вовремя на свою работу в зиккурат… — Этот позор я никогда не прощу тебе, Гильгамеш. Знай, что месть моя достигнет тебя! — выкрикнула она, прежде чем одежда с её тела рассыпалась на тысячи золотых песчинок, а глаза человеческого сосуда, наконец, потухли навсегда, но прежде этого раздался затухающий шёпот, который сочился ядом. — Ты будешь страдать равносильно тому позору, коим одарил меня в сей день…***
Сейчас же богиня и понимала, что действовала слишком импульсивно как в признании, так и во многом другом… Ведь не поступи она так, как она поступила, всё могло сложиться иначе… — Я же была полезна? Да? — подняв свой взгляд на короля, Иштар с потаенной надеждой всматривалась в глубину алых глаз. — Хм, действительно. Польза от тебя была, этого отрицать я не смею, но ты могла бы справиться и лучше. — сначала медленно протягивая слово за словом говорил Гильгамеш, а после же, чуть улыбнувшись, он растрепал волосы одной богини, от чего её лицо налилось румянцем. — Но я всё же предпочту считать тебя бесполезной. — Т-ты… — было начала злиться Иштар, но выдохнув и прикрыв свои алые глаза, она некоторое время задумалась о чём-то, после чего выдохнула, вернув в разум спокойствие. — Тебе же не долго осталось, король героев, можешь хоть в такие моменты не язвить? — Хо-о-о? Даже такая бесполезная богиня как ты умеет думать? — приоткрыв один глаз, Гил с лёгким озорством смотрел на Иштар, которая однажды предложила ему стать её «игрушкой», ибо иначе назвать то к чему клонила Богиня было нельзя. И даже сейчас, когда он созрел как физически, так и морально, он был слеп во многих моментах, но поняв, что бессмертие бесполезно для исполнения его «долга», он в конечном итоге осознал, что в тот момент, когда змея съела траву молодости, он родился как человек и умер как человек. — Что же с миром будет дальше, «эра богов» подходит к своему финалу, а «эра людей» только вступает в свои права… Как же интересно… К чему придёт человечество… — Эй! — было хотела возмутиться Иштар, из-за игнорирования её персоны, как медленно синеватое свечение начало распространяться по всему телу «царя героев», словно трещины, которые с каждой секундой все сильней и сильней обволакивали его тело. — Т-ты… — Хм, полагаю, что мое время пришло… — посмотрев на Иштар, Гил в одно движение оказался совсем рядом с нею. Богиня даже не успела опомниться, как их губы уже были сплетены в лёгком поцелуе, от чего кожа богини приобрела более алый оттенок, а её руки начавшие было метаться из стороны в сторону сомкнулись в замок за спиной короля, приобнимая его. Всё же та хоть и скрывала и отшучивалась, но ждала того момента, когда Гильгамеш признает её хоть как-то… Или хотя бы посмотрит на неё без призрения… В какой-то момент Иштар почувствовала, как ладони рук Гила уже не прижимают её к подкаченной груди, а теплота его губ не согревает её уста. Медленно открыв глаза, та с грустью обвела взглядом округу, будто пытаясь найти того, кого больше не увидит… или должна не увидеть… В её глазах появились первые капли слёз, которые переросли в две тоненькие дорожки, что стекали к подбородку. Само лицо Богини частично скрыла челка темных волос, от чего никто бы не смог увидеть, как она бесшумно роняет слёзы, которые падали на обожженную глину. Сжав ладони в кулачки, Иштар тыльной стороной правой ладони утёрла слезы, а после она вновь посмотрела на земли «короля героев» и на солнце, что всё только вставало на горизонте. На миг в её воспоминаниях промелькнула его фигура и такая легкая, полная теплоты улыбка тронула уста. Посмотрев на место, где мгновение назад стоял Гильгамеш, Иштар спрыгнула с фантазма, чтобы её голые стопы легли в песчаные следы того, кого она искренне любила. — Идиот! Дурак! Кретин! — выкрикнула она что есть силы, тем самым стараясь перебороть такое поганое чувство лишения чего-то важного… чего-то дорогого сердцу… И ведь она не смогла найти в себе силы, чтобы признаться ещё раз… Чувственно и от всего сердца… И за это упущение, сейчас, она и корила себя… С силой сжав ладони в кулачки, от чего острые ноготки богини тут же впились в мягкую плоть до такой степени что с ладоней на землю начали падать первые капельки крови. — Если ты это ещё слышишь… — тихо прошептала она, чтобы в следующий миг прокричать настолько громко, что даже люди за стенами Урука, если бы они там были, смогли бы услышать её признание. — Я всё ещё люблю тебя Гильгамеш! Главный дурак всего Урука! Стоило этим словам прозвучать, как оборонительные стены вокруг города, озарила ярчайшая вспышка, которая ослепила многих вышедших из Зиккурата людей. Но когда те немногие выжившие всё же добрались до стен, то смогли увидеть бездыханное тело юной девы, которое до недавнего времени являлось сосудом для богини Иштар, призванной в мир жрецами и защищавшей мир от конца…