Уроки испанского

La copa de vino oscuro me dio diosa de la tristeza. Чашу с тёмным вином подала мне богиня печали. Con el vino en silencio, estoy en un pónic mortal. Тихо выпив вино, я в смертельной истоме поник. Пахнет морем, немного гнилью и во рту привкус крови. А, точно. Это же моя кровь, меня нехило приложили о что-то очень крепкое. Я даже помню кто. Тот красноволосый офицер. Да, я бы сорвал с него этот вшивый мундир и вставил бы по самые яйца. Или бы дал ему, кто знает... — Get up, fucking offspring! (Вставай, блядское отродье!) — послышался неприятный рикошет чьей-то ноги о металлические решётки. По голове будто ударили. Я с трудом разлепил глаза, поднимая и без того раскалывающуюся голову. — Я что, всю ночь бухал? — вслух подумал я на родном испанском. Тот мужик посмотрел на меня как на полоумного, — нет? А жа... — хотел было я затылок почесать, а руки-то как не свои. Мда, англичане не очень жалуют испанцев. Это ж как надо над человеком поиздеваться, чтобы он и руки поднять не смог? Нелюди, блин. Этот англичанин продолжал на меня пялиться. Неужели, в первый раз пирата видит? — Я на зверушку похож? — поинтересовался я у сопровождавших мужика солдат. Те переглянулись и оба пожали плечами, давая понять, что ни слова не поняли. Мужик что-то невнятно пробубнил на английском и обратился к одному из солдат: — Call after Ragnnwider (позовите мне Рагндвиндера), — он перевёл взгляд на меня, — let him mess with this shit (пусть он разбирается с этим дерьмом), — плюнув рядом с решёткой, мужчина поспешил удалиться из этого места, а следом за ним и солдаты. Я-то уж губу раскатал ещё подремать, но через минут двадцать в... трюм? Или где я? Да похуй, неважно. В то место, где меня держали, вошёл молодой офицер, лет двадцать-двадцать пять на вид. Я сразу его узнал, эти огненные волосы я никогда не забуду. Походу, именно ему я обязан своим нынешнем положением. Возможно мне вскоре придётся распрощаться с жизнью на английском эшафоте и всё из-за этого красавчика. Я окинул его оценивающим взглядом. Высок, хорошо сложен, на вид серьёзный и красив собой. Что уж тут попишешь. А ведь меня ещё столько ждёт впереди. Моя команда, красивые женщины и парнишки, сокровища, сражения и, куда ж без этого, море алкоголя. Эх, а я ж так молод. Ну, раз уж это, возможно, последние дни моей жизни, то надо их провести по полной. — Хей, красавчик, — встав с насиженного места, я шаткой походкой подошёл к решётке. — Shut up, swine (заткнись, сволочь), — недовольно рыкнул офицер. — So rude (как грубо), — усмехнулся я. Он посмотрел на меня как на смертельного врага. Видимо, церемониться не в его стиле. Рагндвиндр, как его обозвал тот мужик, открыл решётку и вошёл. Я хотел было сказать что-то, но не успел. Мне заехали кулаком по лицу. Причём хорошо так заехали, скажу я вам. Наверное, если бы я был в более менее хорошей форме, то не упал бы ему в ноги. — Corset? (Корсет?) — с усмешкой спросил он, пиная меня в живот, — turns out pirates are such whores (оказывается, пираты те ещё шлюхи), — он снова пнул меня. Перед глазами всё помутнело, но его речь я всё ещё отчётливо понимал. Даже сквозь пелену я видел его улыбку. Чёртов садист. Красавчик, но садист. Это один из тех моментов в моей жизни, когда я помолился остаться живым. Он явно не собирался останавливаться. Меня за шиворот подняли и приложили о решётку. — Now tell me where did you leave your team and the English gold (а теперь расскажи где ты оставил свою команду и английское золото), — с наигранным спокойствием и дружелюбием спросил он, прижимая меня к прутьям. — Пошёл к чёрту, козёл, — тихо прошипел я, замечая, что мой голос охрип. В принципе за свой ответ я тут же получил хороших люлей. Видимо, это его взбесило. Меня вновь ударили по лицу, затем коленом в живот. Я согнулся пополам и сверху мне прилетело локтем куда-то между лопаток. Упав на пол, я свернулся клубочком, если мою позу так можно назвать. Пинком меня перевернули на спину и с силой наступили на грудь. — Are you sure? (Ты уверен?) — с каждым слогом он давил на меня всё сильнее и сильнее. Я чувствовал как трещали мои рёбра. Если он мне неудачно сломает хоть одно ребро, то я просто смогу откинуться здесь. Не такой кончины я себе хотел. Но сейчас было не до этих размышлений. Он убрал ногу с моей груди, и только я собрался вздохнуть, как мне снова прилетает сапогом в рожу. Меня снова подняли за шиворот и прижали к прутьям. — Well? (Ну?) — его руки обхватили мою шею и начали медленно, но верно, душить. — Хорошо, — прохрипел я, — расскажу те..— я пару раз кашлянул кровью, — они в проливе... недалеко от Испании, а золото, — его хватка с каждой секундой становилась всё теснее, — его уже нет, — в глазах начало темнеть, я пытался убрать его руки, но не получалось. Я уж было начал думать, что всё, конец, песенка спета. Но вот его недовольный английский мат, который я слышал, свидетельствовал о том, что я всё ещё живой. На секунду его хватка ослабла, а потом и вовсе меня отпустили. Я тут же принялся глотать ртом воздух. Голова кружилась и готова была расколоться. Я осел на пол, стараясь перевести дыхание. — You're so smart (какой ты умный), — рыкнул Рагндвиндер с недоброй усмешкой, — OK, let's try differently (хорошо, попробуем по-другому), — он за волосы притянул меня к своему паху: эта сволочь возбудилась, — do you feel it? (Чувствуешь?) Я дёрнулся, пытаясь уйти из хватки англичанина, но это не возымело никакого эффекта. Тот усмехнулся и неспешно стал расстёгивать пряжку ремня. Он отпустил пару колких фразочек по типу, что шлюхе должно быть не в первой обслуживать кого-то. Ублюдок. Красивый, но ублюдок. В нос ударил едкий запах немытого тела и мочи. Гадость. Я поморщился, за что мне дали звонкую пощёчину. Она была вполне ощутима. — Open your mouth, kitten (открой ротик, котёнок), — я отвернулся, хотя знал, что за этим последует ещё одна пощёчина, — so proud (какой гордый), — меня грубо развернули и надавили на челюсть, заставляя открыть рот. Уёбок. Почему именно сейчас я такой слабый? Почему именно сейчас в мой рот толкается его член? Почему он так нагло меня трахает? Уголки рта неприятно щиплет, а он вбивается в моё горло. Нагло и грубо. Просто взял и вставил по самые яйца, прямо в горло. Больно, что аж слёзы выступили. А он специально не торопится. Ему нравится смотреть как я невольно роняю слёзы. Сука. Он схватил меня за волосы, срываясь и втрахиваясь в меня. Одной рукой он сжал мою шею, снова начиная душить. Но трахать не перестаёт. Воздуха совсем нет. Голова кружится, наконец-то я грохнусь в обморок. Ещё чуть-чуть, надави посильнее или толкнись глубже и я отключусь. Уже почти. Вот сейчас я поки... что?! Мои глаза широко распахнулись, горло сжалось, а дыхание остановилось. Прямо в горле, на уровне его руки, прыснуло что-то горячее. Я машинально сглотнул. Офицер довольно прорычал, видимо, понравилось, что я сглотнул. Извращенец. Он вышел из моего рта и кинул на пол. Я тут же принялся откашливаться, пытаясь избавиться от этого мерзкого чувства в горле. — Ублюдок, — сквозь кашель процедил я. Он решил проигнорировать это. Резко и без предупреждения. Он пользуется моей слабостью. А ещё говорят, что английский народ самый благородный. Меня нагло нагнули перед решёткой. Конечно же он не упустил возможности пару раз меня приложить, чтоб присмирел. За одно спасибо: не стал рвать мне одежду. Звонкий шлепок. И ещё. У него тяжёлая рука. И в кожаных перчатках. Не хуже армейского ремня от бати. Я сжал прутья. Он ударил ещё раз. На этот раз больнее. Сколько раз он уже ударил? Сколько собирается бить ещё? Я громко вскрикнул, на секунду пугаясь своего голоса. Он ударил от души. — Why are you so kicked out? (Чего это ты так выгнулся?), — он почти любовно огладил место удара, но тут же нещадно сжал его. — stand still (стой смирно). Это было предсказуемо. Мне в рот сунули два пальца, заставляя облизать. Не думал, что он станет думать обо мне. Как говорится: поздно пить Боржоми. Я покорно начал облизывать пальцы в перчатке. — Asshole! (Тварь!) — зашипел от моего укуса офицер. Возможно, я зря это сделал, ведь меня почти сразу приложили лбом о прут решётки, что аж кровь тонкой струйкой потекла. Он с силой шлёпнул меня ещё раз. На этот раз мне не удалось сдержать сдавленный болезненный стон. Это вызвало у него смешок. По ложбинке между ягодиц провели холодную мокрую дорожку. В меня толкнулись сразу два пальца. Неприятно, но терпимо. Он не стал церемониться и сразу начал небрежно растягивать тугое колечко мышц, толкаясь глубже и глубже. Я закусил губу до крови, когда он нашёл ту самую точку. Но всё равно тихо промычал. Чёрт. Он снова довольно хмыкнул. На пару секунд я почувствовал пустоту внутри, но ненадолго. Резко и грубо и на всю длину. Аж искры из глаз. Прямо по простате. Но и больно было не меньше. Ощущение, будто тебя сейчас разорвёт изнутри. Удержать стон не получилось. Мне дали пару секунд, не более, и он начал двигаться. Бешено. Быстро. Резко. Он впивался пальцами в бёдра, там явно останутся синяки. Словно голодный зверь, втрахивал меня в решётку, прижимаясь плотней. Кусал до крови. Слизывал редкие слёзы. И хищно улыбался. Боль почти ушла, уступая место наслаждению. Но лучше бы мне было больно, чем понимать, что меня насилуют и мне хорошо. От этого хотелось выть. Но я мог только стонать под ним, как последняя шлюха. Он снова бьёт меня, звонко шлёпая по ягодицам. Мои стоны от этого громче. И полны наслаждения. Этого отвратительного наслаждения. Кажется, что его руки везде. То на боках, то на бёдрах, то на груди. Но сейчас я их отчётливо чувствую на шее. Они снова сжимаются плотным кольцом, перекрывая кислород. Голова пошла кругом. А офицер старательно выбивает воздух из моих лёгких, оставляя лишь один выход: задохнуться. Всё смешалось. Ощущение, что я дико пьян или нахожусь под чем-то. Тогда сознание незаметно ускользнуло от меня, оставляя наедине с отвратительным удовольствием. Я не контролировал себя и просто поддавался ему. Давал то, чего он хочет. Я подчинился ему. Ужасно. Мне кажется, или его член стал больше? Наверное, мне плохо и это просто что-то типа галлюцинации. Он стал вбиваться в меня, как в последнюю сучку на этой планете. Но это уже было не так важно. Перед глазами уже мутнеет и скоро я просто либо откинусь, либо отключусь. Свой голос я слышу как из-под воды. Да и будто это не мой голос вовсе. Это просто предобморочное состояние, ничего страшного. Меня прикладывают об решётку, не сильно, но это возвращает в сознание. Неужели, он заметил, что вот-вот и я отойду на неопределённый срок? Его темп замедлился. Теперь он стал толкаться медленно и размеренно. А самое ужасное — глубоко и по заветной точке, выбивая из меня каждый раз новый стон. Последний его толчок был особенно глубоким. Руки на моём горле сжались ещё сильнее, грозясь вот-вот задушить насмерть. Я весь сжался, никогда не давал другим кончать в меня. Мой стон, казалось, слышал весь корабль. Ведь такого оргазма у меня давно не было. Аж звёздочки перед глазами. Он неспешно вышел из меня и отпустил. Я был настолько измотан, что был даже не в состоянии нормально стоять и просто упал. Рагндвиндр смерил меня презрительным взглядом. — Ты та ещё шлюха, — с самодовольной ухмылкой кинул офицер и вышел по лестнице наверх. Внутри у меня всё оборвалось. Теперь не только я в опасности. Какой же я дурак. Без задней мысли рассказал, где оставил команду. Тоже мне, капитан. Y dijo con una sonrisa fría, la diosa. И сказала бесстрастно, с холодной улыбкой богиня. El veneno es dulce. Сладок яд мой хмельной. Son las losas de la tumba del amor. Это лозы с могилы любви.