В груди двенадцать пуль.

      — Ты невыносим! — в её глазах стоят слёзы, а тело дрожит. — Я тебя ненавижу!       Рука Энджи отдаёт сильным теплом, но Рей всё равно знобит. Ей невыносимо терпеть всё то, что происходит последние несколько лет. Даже ужасающий страх и боль не способны сдержать это чувство.       — Ты в своём уме? — не смотря то, что он говорит достаточно тихо, в его голосе читается всё та же ярость, что и прежде. — Тебя услышат наши дети.       — Мне плевать! Они и так знают, какое ты чудовище.       Сдерживать слёзы становится невозможным. Они бегут гроздями по её щекам и шее, после чего настигают руку Энджи. Рей чувствует, что сходит с ума, но не может с этим справиться. Она ненавидит не только своего мужа, но и себя. За то, что она такая слабая и беспомощная. Она ничего не может сделать, потому что в его руках она похожа на фарфоровую куклу. Хрупкую и беззащитную. У такой очень легко переломится шея под тяжестью руки даже обычного мужчины, что уж говорить о герое №2. Конечно, она знает, что он никогда на это не решится, но почему-то ей кажется, что вся их семья в опасности исключительно из-за его присутствия рядом.       Рей с трудом понимает, в какой момент она начала ненавидеть Энджи. Сначала всё было хорошо. Конечно, они оба понимали, что их брак был заключён по расчёту, но ведь они даже смогли хорошо сжиться друг с другом. Энджи любил их детей, хотя те явно не подходили под его стандарты, и хотел для них нормальной жизни. Его так же, как и её пугали раны Тойи, и он хотел его защитить. Он не заставлял её рожать, ведь она сама хотела большую семью, чтобы дети поддерживали друг друга. Дарил ей цветы и старался быть хорошим отцом...       Энджи не отрывает от неё взгляд, и это Рей считает самым страшным. Она всхлипывает раз за разом, пока слёзы не кончаются, а сама она не ослабевает.       — Успокоилась? — его голос отдаёт сталью.       Энджи отпускает её шею, и Рей оседает на пол на колени. Она кладёт свои руки на место, где её держал муж и смотрит в пол. Наверное, всё изменила смерть Тойи, но не сразу. Ведь сначала она винила себя за то, что была к нему недостаточно внимательна. За то, что не прислушалась к его мечтам. Ведь она прекрасно знала, что Тойе разбивал сердце тот факт, что отец перестал видеть в нём то, что видел раньше. Своего приемника. Во многом Рей всегда оправдывала своего мужа, беря на себя почти всю ответственность. Почему-то она всегда стремилась защитить его от чужого осуждения и порицания. Своего рода стокгольмский синдром.       — Только попробуй ещё раз закатить подобную истерику, — Энджи страшен в гневе, но ещё страшней он только в те моменты, когда оказывается в силах с ним совладать. — Что если бы это всё услышал Шото? Я не позволю тебе пагубно влиять на его психику.       Энджи уходит с кухни, а Рей так и остаётся на полу. Только после смерти Тойи она сумела понять, что вина во всём этом лежит не только на её плечах. Только после смерти Тойи она сумела открыть глаза на то, что живёт с тираном, который разрушает всё то, что они строили вместе. Если бы она не родила Шото, Энджи забыл бы про свою мечту. Он забыл бы о том, зачем они заключили этот брак изначально, они бы жили нормальной жизнью. Энджи не требует от своих детей того, что они не могут сделать. И не родись такой ребёнок, о котором он мечтал, всё было бы иначе. Пол вокруг Рей покрывается маленькой коркой льда, а руки становятся до дикого холодными.       Рей не слышит топот детских ног, она обращает внимание на Шото лишь тогда, когда он подаёт голос. Очень тихий и встревоженный. Кажется, с момента ухода Энджи прошло не меньше пяти минут. Пускай, Шото ещё и ребёнок, но он не глупый. Он прекрасно знает, что если отец узнает о том, что он ещё не спит, его накажут.       — Мамочка, что-то случилось?       Она медленно поднимает глаза. Перед ней стоит маленький, шестилетний мальчик. В нём есть её черты, но почему-то она видит лишь воплощение своего мужа, которого столь сильно ненавидит. Ей противно от самой себя, но она ничего не может поделать. У Шото его глаза.       Как же сильно Рей устала сожалеть. Сожалеть о том, что она имела и потеряла. Сожалеть о том, что будет в дальнейшем. Кем вырастит Шото? Таким же бездушным животным, которого не будет волновать ничего, кроме успеха? Что если Шото решит не идти по пути отца, не вдохновится его целями и захочет отомстить всему миру за то, что у него не было детства? За то, что его брат погиб просто так, а остальная семья страдала изо дня в день? У Шото великий дар, и он может стать лучшим героем. Но что если из-за пагубного влияния отца, он попадёт под дурное влияние какого-нибудь могущественного злодея?       Рей ненавидит сама себя за свои мысли. Ведь перед ней сейчас не преступник, а всего лишь маленький мальчик. Мальчик, которого прямо сейчас лишают детства, запрещая ему общаться не только с ровесниками, но и с братом и сестрой. Мальчик, которого следует защитить от деспотичного отца, но что она может сделать? Ничего.       Шото не выдерживает столь долгой паузы в разговоре и тревожится ещё сильней из-за того, что ему не отвечают. Он бежит к Рей на всех парах, при этом его глаза застилают слёзы.       — Мамочка, ты плакала? Папа тебя обидел, да?       Он обнимает её, прижимает её голову к своей груди, вкладывая в это действие всю ту любовь, что в нём есть. Рей хотела бы заплакать, но она уже слишком сильно устала. Как же сильно она ненавидит себя за эти мысли. Как столь очаровательный ребёнок может стать злодеем.       — Нет, всё хорошо. Я не плакала.       Маленькие ручки гладят её волосы. Она слышит частое сердцебиение своего сына, которое со временем успокаивается, как и её собственное. Рей кажется, что Шото уже всё понимает и прекрасно знает, что она его обманывает, но молчит, чтобы не заставить её снова плакать, в то время, как сам он тихонько всхлипывает над её ухом.       — Я же тебя уже уложила спать, ты не должен был вставать.       — Прости, я испугался.       Она не только себя ненавидит, но и испытывает дичайший стыд. Пускай Энджи и относится к Шото, как к инструменту для собственного "самовыражения", он побеспокоился о том, что того может напугать их ссора, а она — нет. Повела себя так эгоистично по отношению к собственным же детям. Как там сейчас Нацу и Фуюми? Они и так переживают потерю своего брата, так ещё и это... Как она могла забыть про них?       Корка льда на полу тает, а Рей обнимает Шото в ответ. Его слёзы капают на её волосы, а сама она не знает, как поступить дальше. Каждый раз в собственных душевных муках она забывает про своих детей. Как в таком случае она может быть лучше Энджи? Ведь она точно такая же, как и он. Эгоистичная и глупая. Если она не сможет справиться с этим, то как же справятся они? Нацу, Фуюми и Шото. Они просто дети, которым так сильно нужна поддержка взрослых. А взрослые заместо этого занимаются своими проблемами.       — Давай я тебя снова уложу. Хочешь я тебе почитаю перед сном?       — Да, — плач умолкает, но Шото не отпускает Рей. Лишь обнимает ещё сильней, но она ничего не имеет против.       Они не заметили, как потеряли Тойю, и Рей никогда себе не простит, если потеряет других детей. А если ей суждено пробыть с ними мало времени, то за оставшийся срок она постарается подарить им столько любви, сколько только может. Ведь кто это сделает, если не она? Уж точно не Энджи. У них нет никого, кроме неё. Значит, она должна постараться сделать всё, чтобы их детство было хоть немного счастливым.       Рей только сейчас обращает внимание на фигуру Нацу, стоящую в проходе. Его рука держит руку Фуюми, которая не решается показаться на кухне. Девочка лишь одним глазом из-за угла заглядывает в помещение.       — Вам тоже пора разойтись по комнатам. Если отец узнает, что Вы всё ещё не спите, то нам всем несдобровать.       Конечно же, Рей понимает, что это относится лишь к Шото, но ей так сильно хочется верить в то, что Энджи любит своих детей и ему есть дело до Фуюми и Нацу. Всё-таки смерть Тойи шокировала его не меньше, чем её. Да и он был рад рождению каждого из них... Наверное, она никогда не сможет забыть то, как они радовались раньше, как и то, что однажды она считала, что он её любит. Ведь именно из-за этого, не смотря на все многочисленные слова о ненависти, Рей продолжает понимать, что привязана к нему не только детьми.       — Мам, что у тебя на руке? — Нацу выглядит не менее тревожно, чем его брат, но более собраным.       — Просто гематома.       — Откуда она у тебя?       — Не знаю. Наверное, появилась, когда ударилась о дверной косяк.       Такая, казалось бы, невинная ложь, но что будет, если дети узнают правду? Они лишь начнут бояться своего отца ещё сильней, а это ни к чему хорошему не приведёт. Правда, с каждым днём они становится всё старше и умней. Кажется, Нацу и Фуюми уже всё понимают, главное, чтобы Шото, как можно дольше оставался в неведении.       Младший сын отпускает её, но не решается отойти, пока Рей не встаёт и не берёт его за руку, чтобы отвести в комнату. Тревога на лице Нацу успокаивается, а Фуюми выходит из-за угла, но всё ещё прячется за спиной брата. Они уже такие взрослые. Рей ободряюще улыбается, ведь если она не сдержится, то снова заплачет. А ей так сильно хочется быть сильной. Не для себя, а для них.       — Пойдемте, я вас всех уложу.       Как бы ей не было тяжело с Энджи, у неё всегда есть поддержка в виде самых дорогих для неё людей — её детей. Каждый из них всегда готов её обнять и сказать, что всё будет хорошо. Как жаль, что чувство спокойствия такое недолговечное.