сливочное мороженое и морская соль

Зи просит: – Давай я переплету тебе волосы? – и видит в напряжении плеч Эрен, как той нелегко согласиться подпустить кого-то к себе со спины. Это знакомое чувство: ей понадобились годы, чтобы научиться не вздрагивать от шагов позади, но – так и не получилось. Зи хмурится, не сдаётся, ещё одна попытка получается немного жалкой, полной мольбы: – Как раньше. «Как раньше» действует на Эрен подобно заклинанию. Темнеет взгляд, но плечи опускаются – она позволяет, коротко кивнув. На глазу со шрамом дрожат ресницы; Зи хочет коснуться их пальцами. Как раньше уже не будет, сколько не путайся в пыльных после беготни и сражений волосах. Зи осторожно расчёсывает прядь за прядью, поднимаясь выше, массирует Эрен под волосами, выбирает из густой тёмной копны мелкий мусор, оставшийся после перестрелки в квартире. Она хочет обхватить Эрен поперёк груди, прижаться к торчащим, словно крылья, лопаткам – на них паутиной рассыпаются старые шрамы, – и пообещать, что теперь её защитит. Но Зи уже обещала ей, и обещание нарушила. Права на второй шанс у неё нет. *** Гриша говорит: – Отпусти её. Самое время, Зи, – и Зи только крепче сжимает липкую от пота маленькую ладошку Эрен. Та плачет навзрыд, пинает ногами воздух, пытается укусить саму Зи; пока её не возьмёшь на руки, не успокоится – и Зи подхватывает её, обнимает подмышками, не обращая внимания на крошечные ладошки, бьющие её по лицу, на визг маленькой девочки, зовущей маму. Мама – Карла – кажется, не дышала. Зи не уверена. Она уже ни в чём не уверена; она прижимает Эрен к себе, позволяя ей, маленькой гибкой обезьянке, цепляться за свои плечи, и дрожащими пальцами взводит курок: – Я выстрелю! Не подходи! Что отвечает Гриша, она не слышит: в ушах стоит вой Эрен – высокий, почти на ультразвуке. Эрен рыдает, что хочет к маме. Всё, чего хочет Зи – защитить её. Она не справляется. *** Зи действительно её ищет. Ей казалось, нет ничего невозможного, когда ты смогла уничтожить сердце Воинов Марли; она ошибается. Грохот взрыва преследует её по ночам, как и глаза сына Ксавьера, безмолвно спрашивающего, зачем Зи так сделала. Зи переворачивается на второй бок, и встречается с другим укоризненным взглядом: зелёные глаза Эрен пустые и холодные, она поджимает губы (совсем как в детстве, когда Карла не разрешала ей второе мороженое) и спрашивает «почему ты меня оставила?». Зи действительно её ищет, но везде, где ступает её нога, там её встречает пустота – и ни следа Эрен. Глупо было надеяться, что со смертью Ксавьера кому-то станет проще; Зи не чувствует свободы, зная, что Эрен там одна – и не чувствует, что поступила правильно, вручив ребёнку взрывное устройство. Тогда это казалось единственным выходом, необходимой жертвой: Зи давно перестала вести им счёт, давно перестала думать, сколько крови на её ладонях, давно позабыла, волновало ли её это хоть когда-то. Она шептала, прижавшись губами к шее Эрен, что спасёт её. Она просчиталась. Эрен – лучшее, что создавали в проекте «Титаны» марлийские спецслужбы. Зи слышала, как это говорил Ксавьер, докладывая Кальви и остальным. Зи слышала то же самое от него; ей он говорил, что это она – лучшее. Она не завидовала; она бы приняла на себя это бремя, означай оно безопасность для Эрен. Она хотела стать лучше. Она стала их самым большим просчётом. *** – Десять лет не виделись, – Эрен держит её под прицелом, и Зи выставляет ладони вперёд. Она изменилась; она всё такая же – сухие высокие скулы, круглый подбородок, поджатые капризные губы. Только глаза другие: пустые, как в снах Зи; остатки зелени горят только в правом – а левый почерневший, не двигающийся – зелень навсегда перечёркнута чьим-то шальным ножом. Она узнаёт технологии Марли: те не любят скрывать увечья, наоборот, подчёркивают – вот и протез в левом глазу наверняка фиксирует каждое её мельчайшее движение. Это тоже вина Зи: спаси она её вовремя, не смотрела бы Эрен сейчас волком, сжимая пистолет в сухих пальцах. – В глазу маячок. Убрала? – Я дура, по-твоему? – Эрен не поменялась в том, как легко ведётся на провокации. Дёргает головой, отводя пистолет в сторону: – Я сразу убрала. Мне хвост не нужен. – Хорошо, – Зи кивает, через мгновение делая подсечку. Эрен падает, не выпуская пистолет из руки, и чертыхается – понимает, какую ошибку допустила. Выстрел треском разбивает штукатурку на потолке; Зи чувствует уколы осколков на загривке, а Эрен морщится, когда пыль застилает ей глаза. Она дерётся всё так же; техника стала лучше, движения плавные, одно за другим, как вода течёт сквозьпальцев – но приёмы не изменились, и Зи знает их все. Это как сражаться с самой собой: их всех учили одинаково, и Эрен осталась маленькой гибкой девочкой, что не дерётся – танцует. В этом танце Зи одерживает верх только благодаря случаю. Шероховатая синтетическая ткань давит на горло, она видит, как образ Эрен темнеет перед глазами; видит, как её щёки краснеют от нехватки воздуха. Потом, отпустив друг друга, они лежат на грязном полу. Зи смотрит: Эрен повёрнута к ней левым боком, она тяжело дышит и жмурится, и рука с дрожью тянется к лицу, чтобы совсем как в детстве потереть кулаком глаза. Сколько ещё шрамов скрывает её одежда? На теле Зи мало осталось живых мест; на теле Эрен наверняка тоже. «Я скучала», – думает Зи, сжимаясь на полу в позе эмбриона. У них нет лишней секунды, чтобы так просто лежать и предаваться ностальгии, но после десяти лет бессмысленного бега она наконец-то обрела Эрен и не хочет спешить. Факт в том, что если бы Эрен не пожелала, чтобы её нашли, Зи так бы и продолжила бежать в пустоту. Это царапает изнутри. Она проиграла в схватке, которую сама же начала. – Ты так выросла, – шепчет она с плохо скрываемой нежностью; говорить больно – в груди вибрирует от тесноты, и сердцу некуда деться. Эрен усмехается сухо, так же сухо, какой стала она вся: – Ещё бы. Так бывает, когда бросаешь людей на десять лет. – Я искала тебя. – Плохо искала, – стянув тряпку с шеи, Эрен поднимается, даже не глядя в её сторону; в её согнутой спине Зи угадывает что-то знакомое, надломанное. – Ты даже на это не способна, да? Спасти обещала. Найти. Только себя и спасла. Едва ли Зи стоит обижаться: действительно, она облажалась. Её наивная вера в свою исключительность рассыпалась на кусочки так же, как стёкла в кабинете Ксавьера. Она пожертвовала чужим ребёнком, надеясь, что у неё, «чудесного дитя» Воинов, хватит сил спасти Эрен, разрушив всё на корню – она облажалась. Смысл обижаться на правду? Она плохо искала. Она плохо защищала Эрен все эти годы, начиная с мгновения, как Гриша пытался её отобрать. Она больше не думает, что может всё исправить. Она больше не даёт Эрен обещаний. Она просто сжимает её ладонь, заставляя посмотреть на себя, и говорит: – Чего ты хочешь? *** Эрен отвечает, чего хочет, только ночью. Зи перевязывает ей рану на плече, а потом Эрен укладывается ей на колени, замирая, тихая и спокойная. Не умеет долго злиться: в детстве тоже так делала, сначала кричала и проклинала, на чём свет стоит – а потом сама же шла обниматься, ластилась, как замёрзший щенок. – Ксавьер был только частью системы, – шепчет Эрен, и Зи перебирает её волосы, устало прислонившись спиной к металлической обшивке. – Ты убила его, но остался Кальви. Я убила Кальви, но остался Магат. «Воины» будут жить, пока мы каждого из них не уничтожим. И тысячи маленьких девочек будут лишены права самим выбирать свою свободу. Дальше и дальше, они не прекратят никогда. – Как ты смогла уйти? – Зи знает, к чему Эрен ведёт. Ей всегда было противно. Строптивая девочка, непослушная девочка – её воспитывали жёстче, чем остальных, потому что в этой строптивости видели ключ к победе. «Превосходный материал, но сложный в обработке», – говорил Ксавьер генералу Кальви, и Зи сжимала кулаки в бессильной ярости: Эрен не была материалом, она была девочкой, что по ночам плакала так, чтобы никто не услышал; девочкой, которая кусалась больнее всех остальных; девочкой, которая не хотела сгибаться, мечтая вырваться на свободу. Насколько громким был треск, когда Эрен всё-таки сломалась, потому что согнули её слишком сильно? – Карла помогла. Вспомнила материнские чувства, возможно, – Эрен вздрагивает, издавая тихий долгий выдох-стон. – Перебрала мой мозг по кусочкам, чтобы снять программирование. Отпустила на свободу. Не знаю, что с ней… потом. Она слишком ценная специалистка, чтобы её пристрелить, но когда их это останавливало? Зи закрывает глаза, думая про Карлу. Они называли её мамой, хоть матерью им она никогда не была. Они называли Гришу папой, а тот отдал их Воинам при первой же возможности. Едва ли Зи скучала по ним; при последней встрече она плюнула Грише в лицо – не за себя, а за Эрен, такую маленькую, такую искалеченную на белых сухих простынях. Злиться за себя она давно разучилась. – Магат – тоже часть системы. Убьём его, и что дальше? – Не его надо убивать, надо уничтожать сердце Воинов изнутри. Захватить сведения об остальных девочках. Разрушить систему у корней, чтобы дерево засохло и сгнило, – голос Эрен дрожит, и шепчет она яростно, почти фанатично. – Я знаю, куда идти. Они могут прятаться, но я знаю. *** Гриша в первый и последний раз говорит им, что гордится, после операции Эрен. Зи не спит; чудо, что её пустили в палату к Эрен, чудо, что позволили находиться рядом, пока та, маленькая и осунувшаяся, лежит в переплетении дурно пахнущих бинтов на животе. Зи держит Эрен за ладонь, с ненавистью смотрит на Гришу, с ненавистью смотрит на перевязку на животе, и её тошнит от запаха крови и антисептиков. Она не видела Гришу девять лет; не видела бы ещё столько же. Эрен спит, и глупо жертвовать её спокойствием и привилегией находиться рядом ради возможности высказать Грише в лицо всё, о чём она думала эти годы. – Гордишься тем, что её выпотрошили, как рыбину? – Зи едва слышит свой сиплый, свистящий голос. Эрен слабо шевелит рукой, её щёки серые от отлившей крови, а губы кривятся от боли, когда она дёргается. – Так было нужно, – Гриша улыбается, и Зи тошнит от его вида. – Тебе ли не знать. *** Волосы Эренвыглядят прилично, когда Зи заканчивает: пара прядей торчат вне косы, но они гладкие и уложены так, чтобы не лезть в лицо. Зи чувствует пальцами тонкие шрамы на висках. Зи хочет поцеловать каждый из них, но знает, что Эрен не позволит. – Что бы ни случилось завтра, пообещай, что выживешь, – шепчет она, отпуская кончик косы, крепко перетянутый тонкой аптечной резинкой. Эрен оборачивается резко: её лицо похоже на посмертную маску, и чёрный мёртвый глаз блестит в темноте. Эрен оборачивается, и хватает Зи за щёки, и смотрит в глаза с яростью, и обнажает острые неровные зубы – готовая кусаться. Точно как в детстве. – Ты, – шипит она и бодает Зи носом в щёку. – Только попробуй! Только попробуй меня снова оставить! Зи сглатывает; её тошнит, когда она представляет, как тренировали Эрен – она сама через это прошла. Иногда воспоминания липко трогали её лицо и шею по ночам, вынуждая задыхаться. Она бы выдержала что угодно, но Эрен? Она так хотела её уберечь; она не успела. Им не нужно секретничать под одеялом, чтобы Зи знала, что делали с Эрен за эти десять лет. Проект «Титан» оттачивали на Эрен, словно пытались выковать из неё, строптивого материала, идеальную броню для Марли; вот только тестировали всё это на Зи годами ранее, пока Эрен была слишком маленькой. – Я не хочу давать обещаний снова, – Зи перехватывает её ладони, чувствуя мозоли под пальцами, и сжимает их замком, тянет к себе – трётся носом и ртом, и Эрен дёргает руками несколько раз, пока не успокаивается. – Я знаю, что облажалась в прошлые разы, но на этот раз я тебя спасу. – Хрен я тебе поверю, – Эрен дёргается снова, всё-таки расцепляет их ладони. У неё надутые губы и уставший взгляд. – Пиздоболка ты, Зи. – Хорошо, – она соглашается. Она ведь и правда… Да к чёрту. Зи без напоминаний знает обо всех своих ошибках. И всё равно упрямо кладёт Эренладони на щёки, приподнимая её голову, чтобы посмотреть в то, что осталось от её яростных зелёных глаз. – Не доверяй мне. Я всё равно облажаюсь. Но пока жива, буду стараться. – На свободе ты мне нужна живой, – Эрен отпихивает её, ложась на бок, к ней спиной. Дрожат в полумраке плечи, и она прижимает колени к груди, расслабляясь только когда Зи натягивает одеяло на неё повыше. Ей до тошноты горько, что свободу, которую она хотела выцарапать у судьбы для Эрен, она ей так и не смогла вручить. *** Когда Зи целует шрам на животе, Эрен всхлипывает, прикрывая лицо ладонями. От неё пахнет порохом и потом, она уставшая и дрожит не от удовольствия, Зи знает, а от того, как неохотно напряжение покидает её тело. Она приподнимается на локтях, прочерчивая носом линию от шрама к солнечному сплетению, и оставляет ещё один поцелуй уже там. Эрен всхлипывает снова. Её сердце бьётся, как у зайчонка: быстро и гулко. Зи кладёт голову на живот, но сердцебиение слышит ухом так сильно, словно сердце специально для неё опустилось пониже. От Эрен пахнет порохом и потом, и она дрожит, наматывая сухие белые волосы на неуверенные пальцы. Она точно так же целовала Эрен в ночь перед тем, как убить Ксавьера: целовала её живот и шрамы на нём, целовала торчащий разлёт рёбер и родинку слева на груди, целовала солёную от пота шею – и шептала, шептала, шептала одно лживое обещание за другим: «я приду за тобой», «я спасу тебя», «ты будешь свободной». Эрен говорит: – Помолчи. Эрен говорит: – Ты такая пиздоболка. Эрен говорит очень много; Зи молчит, даже когда во рту от её острых зубов появляется привкус крови. Она целует паутину шрамов на лопатках, жирный рубец внизу живота и её родинку под ухом; Эрен только сердито скулит. *** У них до обидного мало времени, но кто сказал, что будет легко? Эрен закидывает ноги на приборную панель и включает музыку, отвратительно шумную, похожую на ругань вперемешку с битом. Зи покупает ей макфлурри и два двойных чизбургера. – Ты знаешь, – бормочет Эрен с набитым ртом, – когда я убью их всех, то девочки будут свободны. Я найду способ. – Какой же? – Зи должна следить за дорогой, но она смотрит, как Эрен жуёт; её сухое уставшее лицо преображается, стоит поесть, и она выглядит снова по-ребячески ярко – Зи уже не надеялась увидеть её такой. – У любой сыворотки должен быть антидот, – звучит немного наивно, но в голосе Эрен столько уверенности, что невозможно ей не верить. – И если Карла жива, он у неё. – А если нет? – Тогда… Придумаем что-нибудь ещё, – она чешет нос, пожимая плечами. – Твои умненькие друзья из Элдии с радостью покопаются у меня в голове, правда? – Ты сказала, Карла сняла программирование. – Но что-то должно было остаться… Или у тебя, – Эрен откидывается назад, сыто поглаживая себя по животу. Зи только кивает: она права. Если Эрен чиста и никаких следов проекта «Титан» не осталось в её голове, то вот Зи никто порядок в голове не наводил. В её крови всё ещё их сыворотка, в её мозгах всё ещё их установки. В этом смысле Эрен свободнее, чем она была когда-либо в своей жизни. Она могла бы послужить хорошую службу, отдав себя в качестве подопытного кролика. Она смотрит на Эрен, но думает о тысячах девочек, которых собирали Воины Марли, вытачивая из них острейшие клинки на зависть всем врагам. Зи ужасный человек; она плевать хотела на этих девочек, но Эрен свято уверена, что её долг – спасти каждую, и Зи пойдёт на что угодно, чтобы расплатиться с ней и за неё. – Может быть, Ханджи что-то придумает, – она трёт щёку о плечо, чуть сбавляя скорость. – Но и тебя не упустит из виду. Им только дай волю… – Боишься, я не справлюсь? – Знаю, что справишься, – Зи улыбается, но так, чтобы Эрен не видела. – Но за тебя – боюсь. *** Пятна от макфлурри остаются на сиденье угнанной машины. Эрен на вкус – сливочное мороженое и морская соль. Времени у них всё меньше. *** – Нам придётся справляться самим, – объясняет Зи в первую ночь. – Я временно в ссоре с «моими элдийскими друзьями». – Ты вообще не умеешь поддерживать тесные отношения, – бурчит Эрен, пиная её ногой. Она всё ещё обижается. Она позволяет Зи прижаться к ней со спины. *** Только Эрен знает, куда они идут; за ними на пару шагов отстают Воины – Зи только и успевает, что вовремя сматываться и вытаскивать вопящую от ярости Эрен из очередной стычки. Девочки, воспитанные Воинами, дерутся до последней капли крови, и кусаются больнее. Зи не чувствует ничего, стреляя в них, обхватывая их шеи руками, вытаскивая гарроту и запуская взрывные механизмы. Эрен на каждую из них, мёртвую и сломанную, смотрит с горечью; опускается, прикрывая глаза тем, кого Зи убила ради неё – когда есть возможность. – Они не виноваты, – объясняет она, пока Зи сидит на соседнем сиденье, поджав ноги под себя. Эрен водит так же, как делает всё остальное – сумасшедше. – Это сыворотка. Это программирование. Они должны тебя уничтожить, потому что им вбили ненависть к тебе, ко всем, на кого показали пальцем и сказали «фас». – И всё-таки, – Зи до ужаса хочет курить; она не притрагивалась к сигаретам с момента, как встретила Эрен – той запах дыма никогда не нравился, – если ты позволишь им рычать на тебя, они тебя разорвут. Как собираешься их же спасать, будучи мёртвой? – Необходимые жертвы, – Эрен соглашается только на словах, но по её сжатым губам и заострившемуся профилю Зи ясно, что она каждую эту жертву принимает с трудом. Того гляди извиняться начнёт. Идеалистка. *** – Она отключила систему слежения, внедрённую в глаз, а маячок я вытащила сама, – объясняет Эрен, постукивая пальцами по чёрной блестящей глазнице. – Я как Терминатор. Могу видеть в темноте, он фиксирует тепловые сигналы, а ещё я могу видеть слабые места противника. Вот у тебя… Ты голень потянула, припадаешь на левую ногу. Я это вижу. Другие не заметят, а я… – Получается, тогда, в конспиративной квартире – поддалась? – Зи гладит её по волосам; это третья ночь, и Эрен сдаётся – вместо дикого уличного котёнка начинает ластиться, как домашняя. Эрен кивает; сухие губы трескаются от широкой улыбки: – Конечно. Иначе бы ты сломалась раньше, чем нужно. «Чем мне нужно», угадывает Зи в её словах. Она не против. С какой бы целью, не важно – но она нужна Эрен, и это главное. *** База за базой встречают их с запустением. В очередной точке Эрен попадает в ловушку и едва не подрывается; потом Зи лежит с ней в сухой траве, прижимая её дрожащее тело ближе, и слышит вместо биения сердца дикий истерический смех. Эрен не грустит, когда они в очередной раз находят только пустоту. Она знает, что ищет; ей нужно собрать всю эту пыль носками сапог, ей нужно отметить точки на невидимой карте – и она упрямо двигается вперёд, а Зи остаётся только идти за ней. – Ты могла погибнуть, – Зи морщится, бормочет это ей в грязные от пыли волосы. Эрен обнимает её за шею и качает головой: – Не сейчас. В это хочется верить. *** В той далёкой, прошлой жизни, когда они притворялись семьёй, однажды Гриша вывез их к морю. Эрен было пять, она сидела на песке и собирала расколотые ракушки. Зи потом вытащила целую кучу песка с ракушками из карманов своих шорт – лучше места для хранения Эрен не нашла. Она собирает осколки-ракушки и сейчас: каждая точка в их маршруте – ещё одна деталь на пути, который только Эрени видит. Она не говорит Зи, куда они идут, но после очередного видимого фиаско затаскивает её в пыльную, пахнущую сырым бельём комнатку мотеля, толкает к кровати улыбается так счастливо, как никогда раньше. Последний раз Зи видела такую улыбку у Эрен в пять лет, когда она нашла жирную, розовую ракушку. – «Воинов» финансирует Вилли Тайбер. Он, конечно, не гений, но миллиардер и филантроп, – хмыкает Эрен; её щека прижата к груди Зи, пальцы выводят линии на её рёбрах, по старым шрамам и вокруг них. Дыхание горячо щекочет торчащий сосок, и Зи ёжится, но даже не пытается отодвинуться. – Если мы просто разрушим их штаб и заберём информацию, это не помешает ему выложить еще несколько миллиардов, чтобы всё восстановить. «Воины» его личная гвардия. «Воины» и «Титан» – вся шпионская мощь Марли, – работает на одного человека. Я знаю, что они замышляют. Я знаю, какие разработки велись. Они создали «Воинов», и пошли дальше – создали «Титана». Но им оказалось мало меня. Они создали «Молотобойца». Та мразь, которая ранила меня в руку – это она. Это их самое страшное оружие. Но мне не страшно, потому что она только препятствие. – Кто она? – Не знаю даже, – хмыкает Эрен, приподнимаясь на локте. Её тёмные волосы лежат вниз патлами, как у страшной ведьмы из сказок. Она – самое прекрасное, что Зи только видела (хотя что она вообще видела в своей жизни, кроме гниющей крови?). – Да мне и не важно, кто под маской. Важно, что она мешается. И я её раздавлю. – А как же… – Зи вздыхает; пальцы убирают пряди с лица Эрен, она заправляет их за ухо и гладит её по щеке. – Я думала, ты не хочешь убивать этих девочек. Сама сказала, им мозги промывают. – Это сопутствующий ущерб, – Эрен отвечает тихо; на мгновение оба её глаза становятся мёртвыми и пустыми. – Я с ней сражалась. Я с ней тренировалась. Она не человек, а машина; не остановится, пока её не отключить – а отключить можно, только убив. Она будет мешать, и я это остановлю. Эрен рассказывает ей всё: говорит и говорит, даже когда их бёдра соприкасаются, её тяжесть сверху ощущается влажно и так правильно, а в темноте Зи видит только горящий след шрама на её животе. Она говорит про то, как планирует добраться до Вилли Тайбера, а потом её голос начинает звенеть от нарастающих стонов. Зи не уверена, от чего Эрен кончает сильнее: мыслей о «Воинах», рассыпавшихся в прах – или её языка. *** – Они допустили ошибку, оставив мне пару зацепок, – на улице жарко, но Эрен в тёмной водолазке и толстовке сверху сидит на капоте машины, вгрызаясь в ноготь большого пальца, и во второй руке держит очередной макфлурри. – Я знаю, как выследить Тайбера. Я знаю, когда он приедет к Магату на базу «Воинов». Молотобоец будет с ним. Его проблема, – она громко втягивает молочный коктейль в рот, пропуская его через зубы; от звука Зи морщится, – что он полагается на себя. – Это только ступень, – Зи не разделяет её энтузиазма. Они гоняются за ветром, который ускользает сквозь пальцы. Может, она не уверена в себе после осознания, что смерть Ксавьера никого не освободила – даже её саму? Может, она просто реалистично смотрит на вещи. Зи трёт лоб ладонью и присаживается перед Эрен, пока не упирается щекой в её колени. – Деньги Тайберов даже без Вилли будут работать на благо Марли. – Срать ему на благо Марли. «Воины» давно уже работают на него. А может, Зи ничего не знает. Она хочет верить Эрен и её упрямой надежде, что они справятся. Она этому завидует, хоть и не должна. В конце концов, это её вина, что Эрен знает больше. Это её вина, что у Эрен была возможность узнать. *** Эрен больно кусается, но жалит – ещё больнее. Видеть её в бою одно удовольствие, но видеть её, разметавшуюся по постели без сил, с мокрым ртом и щеками, с дрожащей грудью и устало разведёнными ногами – ещё красивее. Зи целует её пальцы, и ей не страшно, если для неё всё закончится с минуты на минуту, но она отчаянно не хочет, чтобы Эрен следовала за ней. *** – Я знал, что ты вернёшься, – старик Магат выглядит почти так же, как и десять лет назад, только морщин прибавилось. – Никогда тебе не доверял. Говорил Тому, что ты гнилая. Лучше бы тебя сразу утилизировали. Зи не страшно совсем; может, потом она с оторопью вспомнит, как утилизировали других – но сейчас ей не до этого. Она сжимает пистолет крепче, не сводя взгляда с Магата, и думает только об Эрен. Та – сумасшедшая, – сказала, что возьмёт Молотобойца и Тайбера на себя. Вдалеке воет сигнализация: они заблокировали все выходы, кроме одного – на крышу. Зи знает, что она должна доверять Эрен. Если та сказала, что не позволит ни одной крысе сбежать с корабля, так и будет. У неё другая задача. И она могла бы сказать Магату пару слов на прощание, но она только стреляет ему в голову, чувствуя наслаждение от разочарования и презрения в чужих глазах. Жалеет Зи об одном: что так и не смогла увидеть то же самое в глазах Ксавьера. *** – У нас две проблемы. У Эрен лицо в крови, но она не выглядит расстроенной. Впервые за несколько недель Зи видит, как её глаза горят ярко и счастливо; она встаёт в стойку, зеркаля её движения, и смотрит на Молотобойца перед ними. – Одна проблему я вижу, – она кивает, – а вторая? – Вторая это Тайбер, который свалил, оставив вот эту на нас, – едва ли по Эрен скажешь, что её хоть капли пугает чудовище в белых доспехах перед ними. Да и Зи уверена: её не пугает никто, чудовище здесь – она. Эрен в бою ужасающа. Зи не видела ничего лучше. – Магат мёртв, и вся база данных здесь, – она верит в Эрен. Она знает, если кому и повезёт выжить в этой адской мясорубке, то это ей. Флешка ложится в горячую ладонь, и Зи кивает: – Забери её, не дай Тайберу уйти, а я… Не дам уйти этому. – Помни, ты обещала мне выжить. Зи помнит. *** Проблема в том, что она пиздоболка. *** Никакой проблемы в этом нет; конечно, она выживает. Эрен бьёт её по лицу: она вся в пыли и гари от взрыва, и где-то позади неё догорает вертолёт с ошмётками того, что было Вилли Тайбером – Зи кажется, она должна быть довольна, но Эрен бьёт её по лицу и смотрит яростно. Женщина с бледными пустыми глазами смотрела на Зи тоже яростно – и отчаянно, когда Зи вскрыла её шлем, словно консервную банку голыми пальцами, а затем душила, пока та не перестала сопротивляться. Едва ли Зи будет сожалеть об этом. – Я рада, что у тебя получилось, – Зи тяжело говорить; очевидно, никому не будет легко говорить с пулей в животе, но с ней случались вещи и похуже. Эрен бьёт её по лицу ещё раз, а потом начинает плакать: громко и зло. – Только попробуй меня ещё раз оставить. Зи правда хочет пообещать. Говорить, конечно же, всё ещё тяжело. *** У них уходит несколько месяцев, чтобы расшифровать данные с базы, украденной у Магата. Ушло бы поменьше времени, но Зи не по своей воле неделю лежит в больнице; ушло бы поменьше времени, но справляться вдвоём сложнее, чем если бы она обратилась за помощью к «её элдийским друзьям». – Возможно, тебе не стоило ругаться с этим капитаном, – сочувствующе вздыхает Эрен. – В нашу последнюю встречу он обещал на кусочки меня покромсать, вообще-то. – Значит, было за что. Впервые Зи видит её с короткими волосами; она выглядит девочкой, молоденькой и наивной, пока не посмотришь ей в глаза. Зи это не пугает. Она целует Эрен в макушку; та сидит, ссутулившись, и едва ли замечает прикосновение к волосам, но Зи знает, что она улыбается. Она теперь подпускает Зи со спины, даже не вздрагивая. Это хороший знак.