Мальчик из пряничного домика

Теплый легкий ветерок колышет листья дерева, попеременчиво дергая тонкие ветки, с которых туда-сюда прыгают две маленьких серых птички. Природа сегодня просто цветет, всё словно насытилось яркими красками и пытается осчастливить прохожих. А я стою, глядя на уже знакомый мне пряничный домик, из которого уже давным давно должен был выйти один черноглазый мальчик. Смотрю на аккуратные часы на запястье и кусаю губу. Он не должен был улизнуть, я пришел сюда в шесть. А сейчас уже почти десять. Вздыхаю и смотрю в чистое голубое небо, сжимая в руке небольшой букетик. Предусмотрительно не брал розы, помня минувший опыт. А так хотелось... Я думаю, ему бы пошли именно белые розы в контраст темным омутам глаз. Черт. Очень сложно сказать, что я к нему чувствую. Том забавный и милый, даже если смотрит так, будто в голове продумывает твое убийство. И я понимаю, что поступаю как откровенный долбоеб, но ничего сделать не могу. В любом случае, в ближайшее время он не собирается мне уступать и я отчасти этому рад. И даже не знаю почему: потому, что смогу в любой момент от него отвязаться и вернуться без результата к тем двум придуркам, или потому что смогу быть с этим чудом дольше. Так странно. Слышу звук закрывающейся двери и вздрагиваю, оборачиваясь. Слышу тихий голос, явно подпевающий песне в наушниках: "Ты моё первое сентября Ты сильно пахнущий Спиртом забытый маркер И сколько не пытались разделить учителя Мы все сидели за одной партой..." Улыбаюсь, вслушиваясь в приближающийся напев. Я и не знал, что Том умеет так петь. Его хрипловатый полубас будоражит мое сознание. Даже не знаю, хочу ли я сейчас прерывать его. Наверное, нет... "Мама скажет так нельзя Для неё мы лишь друзья А за спиной все твердят О том, что ты так плохо Очень плохо на меня влияешь И руки пахнут табаком, но Лучше их меня ничто не согревает Черный блеск твоих ногтей Я влюбляюсь всё сильней..." Выглядываю из-за дерева, глядя на его фигуру что выходит из дворика и немного растерянно оглядывается. Я с замиранием сердца в груди жду, когда его губы тронет облегченная улыбка, но этого всё не происходит. Он выглядит уставшим. Будто не спал всю ночь, честное слово. Вздохнув, он плетется по улице, воткнув второй наушник в ухо. Одет он сегодня скромнее, чем до этого — обычная синяя футболка с каким-то белым символом и черные рваные джинсы. Куда же он идет сегодня? "В кабинете у директора Я целую всем назло тебя Разом все учителя кричат Завтра нас наверно исключат В кабинете у директора Я целую всем назло тебя Завтра выложат в интернет Маме передай привет, привет, привет..." Неуверенно прикусываю губу и подбегаю к нему со спины. Помня его реакцию, не беру за руку, а просто касаюсь плеча и улыбаюсь. — Доброе утречко! Он оборачивается и, внезапно для меня, легонько улыбается. — Доброе. И давно ты тут ждешь? — наклоняет голову в бок, продолжая идти. Улыбка пытается перетечь в усмешку, но в итоге просто пропадает и он вновь возвращает холодок своему тону. — Да с шести, — пожимаю плечами и смотрю на то, как он удивленно вздергивает брови. Тут же убираю руку из-за спины и протягиваю ему букет. — Только не по лицу, плиз, — кривовато усмехаюсь, понимая, что, кажется, реакции, подобной прошлой, не последует. Он аккуратно берет букет, касаясь теплыми кончиками пальцев моей руки. Смотрит на него, разглядывая каждый цветок. Мне кажется или у него покраснели щеки? И так же внезапно, как сваливаются на голову экзамены, он разворачивается и бросает букет за ограду своего дома. Вздрагиваю и выдыхаю. Ожидаемо. Том тут же смотрит на меня и приоткрывает рот, чтобы что-то сказать, но, увы, не издает ни единого звука. Продолжает идти, как ни в чем не бывало, засунув руки в карманы. Ничего, ладно. У меня есть еще много козырей. Не уверен, правда, что они ему понравятся, но... Некоторое время просто молча иду рядом с ним, поглядывая на часы, а после задаю первый попавшийся в голове вопрос: — Что это значит? — указываю на символ у него на груди. Он тут же отвечает, не глядя на меня: — Это соединенные руны. Райда и Уруз, — стараясь не попасть под летящую машину, он перебегает дорогу, а я беспечно бегу за ним. — И как они расшифровываются? — спрашиваю, когда мы оказываемся на тротуаре. Он замирает на месте и долго смотрит на меня тяжелым взглядом, а потом отворачивается и сворачивает в небольшой магазинчик. Захожу сразу за ним и осматриваюсь. Стены выкрашены в черный цвет и украшенные стильными полками с продуктами. Удивленно поднимаю брови, когда Том подходит к девушке за кассой и обнимает ее. Та выглядит... необычно. Волосы выкрашены в ярко-голубой цвет, в носу и брови видно пирсинг в виде металлического шарика. На ушах больше всяких колец и гвоздиков, чем у всех посетителей вместе взятых. Она мило улыбается Тому и о чем-то с ним оживленно говорит, что-то ища в небольшом ящичке под кассой. Меня почему-то пробирает от этой ее милой улыбки и от того, как она хлопает своими огромными ресницами в сторону Тома. Черт. Отворачиваюсь к окну, задумчиво сверля взглядом проезжающие машины. В кармане вздрагивает телефон на режиме вибрации и я поскорее достаю его, прикладывая к уху. — Да?... Да, хорошо... Эм... — быстро сориентировавшись, называю адрес, бросая взгляд в сторону "сладкой парочки". Какого-... Тьфу, блять. — Пять минут? Хорошо. Да... Жду. Томас как раз кивает девушке, забирая у нее какой-то пакет. Даже не глянув на меня, он выходит на улицу и садится на лавочку рядом, поспешно пряча черно-белый сверток в глубины рюкзака. Подхожу и сажусь рядом, стараюсь смотреть нечитаемо. Не хватало еще, чтобы он подумал, что я ревную. Нет-нет. Какая, блять, ревность!? — Хэй, Томми, — говорю, будто бы невзначай. — Спрошу еще раз, попытка не пытка, так сказать. Не хочешь сходить со мной на свидание, а? — Нет, — отрезает он, пытаясь впихнуть пакет внутрь рюкзака. Даже не смотрит на меня! — Да ладно, я что, тебе совсем уж не нравлюсь? — Не-а. Вот прям ни капельки, — наконец, поворачивается ко мне и тут же указывает в сторону. — Можешь пойти поплакаться в грудь во-о-он той блондинки. — Ох, ну же, Томми, я же вижу, что у тебя от меня дрожь по всему телу, — осторожно кладу руку ему на бедро, пододвигаясь ближе. — Это нервный тик, придурок! — резко застегнув рюкзак, он поднимается и идет обратно в сторону дома. А вот это вот мне совсем не нужно! — Хэй, погоди! — хватаю его за запястье и стараюсь как можно мягче улыбнуться. Он оборачивается, хмуро глядя на меня. Стараюсь подобрать слова и как-нибудь потянуть время. — А если не свидание? Просто погулять, а? — Тебе гулять не с кем, что ли? — приподнимает бровь, а я поджимаю губы. Чтоб тебя, гребанный Риджуэлл! Один выстрел и прямо в цель! — Ну... если быть честным... то да... — я еле выдавливаю из себя эти слова, отводя взгляд. Говорить о себе почему-то крайне неловко. — Не еби мне мозг. Чтобы... у такого, как ты, не было поклонников? — фыркает он и разворачивается, чтобы продолжить идти. Я кусаю губы, пытаюсь сдержаться, но слова рвутся из меня сами по себе. Сжимаю руки в кулаки, хмурясь. — Поклонники и друзья — это не одно и то же! Совершенно! Я же-... — обрываюсь, наблюдая за тем, как Том оборачивается и смотрит на меня удивленно. — Я же тебе не друг, так? — слова отчего-то даются с большим трудом. — Я — навязчивый поклонник. Правда ведь? Он смотрит на меня своими абсолютно черными глазами так любопытно и задумчиво, словно ждет продолжения, может, каких-нибудь объяснений. А я не могу подобрать слов. Меня почему-то пробирает дрожь от осознания, что он остановился. Что он сейчас не идет дальше, а ждет, пока я выговорюсь. — Хочешь поговорить об этом? — спустя долгую паузу спрашивает он, а я цепляюсь за это, как за последний шанс. Твою мать, какой же я мудак... — Да... Немного... Но не в этой обстановке, хорошо? Он смотрит на меня с явным сомнением. И пока в его голове проходят тяжелейшие мыслительные процессы, я оборачиваюсь на остановившийся рядом автомобиль. — Пойдем, — беру его за руку и практически тащу к машине. — Что? Куда!? — Том смотрит на меня ошалелым взглядом и пытается вырвать руку. Я для него выгляжу сейчас, наверное, как какой-то дяденька-педофил, который затащит его в свою машину, увезет в лес, изнасилует и убьет. Но, во-первых, я не дяденька, во-вторых, не педофил, а в-третьих — машина не моя. Хватаю его за плечи, слегка встряхивая и глядя в глаза как можно мягче и спокойнее. Поглаживаю его по спине, прохожусь кончиками пальцев по лопатке. — Успокойся. Я просто знаю хорошее тихое место. Но мы там будем не одни, так что не волнуйся, — улыбаюсь ему и поднимаю руки. — Клянусь, лишний раз не трону! — Ну да, в лесу так-то мы не одни — еще белки, волки, там, всякие... — сомневается. Ну, хоть что-то. Нет сразу категоричного "нет и точка". — Мы не в лес. — А мне откуда знать? Вдруг ты маньяк?... Мальчишка долго на меня смотрит, изучая хмурым взглядом лицо. Складывая руки на груди, он щурится, приподнимая подбородок. — И что я от этого получу, если соглашусь? Я тут же улыбаюсь до ушей и задумываюсь. Первая же мысль кажется мне вполне отличным поводом для Тома поехать: — Я не буду тебя тревожить до того времени, пока ты сам этого не захочешь. Риджуэлл тут же меняется в лице, заинтересованно глядя на меня и ухмыляясь. Он выглядит словно довольный ребенок, которому вот-вот подарят желанную игрушку. Обидно даже. — Мечтай, что я этого захочу, — фыркает он и сам открывает заднюю дверь. Усаживается, гордо поднимая подбородок. Вот же, блин... — Ну, тогда я постараюсь так, чтобы моя мечта сбылась, — снисходительно улыбаюсь, закрывая дверь и подсаживаясь к нему с другой стороны. Киваю водителю, чтобы тот ехал в назначенное место. Устраиваюсь на темном мягком сиденье поудобнее и поворачиваюсь к Тому, чтобы хоть как-нибудь завести с ним ненавязчивый разговор, но он демонстративно втыкает в наушники себе в уши. "Вот зараза мелкая!" — думаю, отворачиваясь к своему окну. И почему же с тобой так тяжело, а, Риджуэлл?