Тёмно-оранжевый закат

      Тихий летний вечер в старой потрёпанной хрущевке пропах дождем и тем самым непередаваемым ароматом приближающихся сумерек. Ещё буквально пара минут и настанет кромешная тьма, которую еле-еле будет рассекать свет нескольких тусклых фонарей, раскиданных по всему двору; начнут трещать сверчки и обеспокоенно кричать убегающие от собак бездомные кошки; на лавочке возле подъезда соберутся подростки, которых тьма так и притягивает своей таинственностью и неизвестностью. Но это все потом. Ещё светло. Небо только начинает темнеть, приобретая розоватый оттенок. Огромные кудрявые облака уже не выглядят такими грозными, а напоминают лишь огромные комки сладкой ваты.       Кухня, очевидно, слишком мала даже для двух человек. Но если расположиться компактно, а именно вплотную друг к другу, то, в принципе, уместиться можно. Честно, у Максима уже болит пятая точка опираться на твердую столешницу их кухонного стола, но он не может позволить себе даже шелохнуться. Потому что в его объятиях устроился котик. Такой большой, почти двухметровый котик, с шелковистой шерсткой каштанового цвета и светло-карими глазами, которые при определенном освещении отливают зелёным.       Обычно в их отношениях именно Сережа принимал на себя роль некого укрытия, в которое Макс мог спрятаться во время своих эмоциональных упадков. Но в этот раз все по-другому. Макс и не помнил, когда в последний раз видел своего парня настолько убитым – он буквально потух как перегоревшая лампочка. Это заставляет волноваться и терпеть слабые приступы тахикардии, но Заяц понимал, что в перегорании нет ничего плохого, главное – пережить этот момент и напитаться новыми силами. Максиму очень хотелось как-то помочь Сереже, но единственное, что он может предложить, – молчаливое присутствие и собственное плечо, в которое Шевелев совсем не против уткнуться.       Теплое дыхание щекотало кожу у основания шеи, а сильные руки обвили талию, от слабости вцепившись в футболку. Она помнётся, и останутся потемневшие пятна от слегка потных ладоней, но Максиму все равно. Ему приятно ощущать на себе тяжесть чужого тела, чувствовать запах персикового геля для душа и перебирать руками мягкие волосы. Он бы провел так весь день и даже больше, только ноги начинают болеть и хочется поменять положение, желательно принять горизонтальное.       За окном небо начинает приобретать темно-оранжевый цвет, с яркими розово-красными мазками. Завтра день будет прохладный и ветреный, а может даже будет дождь – значит, появится ещё одна причина не выходить из дома. Работу можно сделать и не приходя в офис, после карантина все и так это поняли, так зачем тратить лишнее время на дорогу, если можно провести его в постели, обнимая любимого человека?       Максим почувствовал, как Сережа заёрзал на его груди, а после повернул голову и уткнулся носом в ключицу. По какой-то непонятной для Зайца причине его парень очень любил его ключицы, хотя они не были такими ярко-выраженными и фигурными, как у тех сладких мальчиков из пинтереста; особенно ему нравилось их кусать, что на Макса действовало как красная тряпка на быка и буквально за секунду заставляло мышцы внизу живота завязаться в узел. Максим надеялся, что Сергей решит так не делать, ибо слишком этот вечер был милым и нежным, чтобы скатываться в какую-то пошлость.       Из открытого окна подул лёгкий ветерок, что заставил коротенький бледно-желтый тюль колыхаться. Стало совсем чуть-чуть легче дышаться, и Максим подумал, что надо всё-таки починить вентилятор, потому что иногда становится просто невозможно нормально существовать в такую жару, а кондиционера у них нет. Макс любил лето, тепло и всякий пляжный движ, но то, что происходит в этом году, уже переходит все границы. Но Заяц не был бы Зайцем, если бы не нашел плюсы даже в такой ситуации – Сережа перестал закрывать дверь в ванную, когда принимает душ; а шторки у них отродясь не было, потому что штанга была выломана ещё до их въезда в эту квартиру.       О боже, Макс, что за похабные мысли?! Парень моргнул пару раз и как-то на автомате поджал губы, сам недовольный своими же мыслями. Это все Сережа, который дышит ему на ключицу; это слишком слабое место на максовом теле.       Сергей как будто почувствовал волнение своего парня и поднял голову, смотря своими грустными глазами куда-то прямо в душу. Макс попытался улыбнуться самой яркой и в то же время естественной улыбкой, чтобы хоть как-то разбавить эту гнетущую и печальную атмосферу. В ответ он получил от Серёжи лишь лёгкое подрагивание губ. Максим не отчаялся и коснулся носом щеки своего парня, проводя от скулы до кончика носа, и потерся как котик. Потом силой заставил себя оторваться от такой нежной кожи и легко, совсем невесомо, прикоснулся к чужим губам. Они у Шевелева такие мягкие; их хочется целовать медленно и долго, немного оттягивая нижнюю губу и чувствуя, как парень прижимается все ближе.       Макс почувствовал, как Сережа расслабляется, буквально растекаясь в его руках. Его такое напряжённое тело, в котором каждый мускул был словно на пределе, начинает таять. Сергей берет на себя слишком много: иногда складывается ощущение, будто он думает, что именно он виноват во всей той чепухе, происходящей в мире, и должен, во что бы то ни стало, всё исправить. Но это так не работает. Нельзя просто взять и остановить короновирус, избавить от нищеты всю бедноту в Африке и устроить демократию в Беларуси. Это долгий процесс, по большей части не зависящий от нас и тем более от одного парня-комика-сценариста, сидящего в Москве и помирающего от аномальной жары.       Мир слишком сложный. Многие факторы находятся в прямой зависимости друг от друга и складывались на протяжении веков. А вообще, возможно ли что-то изменить? Или наш мир просто катится в ад, уже видя этот яркий свет в конце. Люди – эгоистичные мрази, думающие только о себе, но… Это ведь отчасти вынужденная мера. Если думать обо всех, то можно сойти с ума, потому что наш мир, на самом-то деле, просто ужасен. Все уставшие и озлобленные на всё вокруг, наша экология в заднице… А два парня, искренне любящие друг друга, вынуждены скрываться, чтобы банально остаться в живых. Красиво, ничего не скажешь.       – Я так устал, – прошептал Сережа куда-то в шею Макса, разорвав поцелуй. – Мне так все надоело.       Макс молчал с минуту, не зная, что сказать. В голове куча мыслей, но в то же время ни одной.       – Пошли мультики посмотрим? – также тихо спросил Максим. Ему мультфильмы всегда поднимали настроение. Они яркие, красочные и, что главное, всегда с хорошим концом, поэтому даже если переживаешь о героях, то осознание того, что все будет хорошо, не даёт тебе грустить слишком сильно.       – Пошли, – согласился Шевелев, на лице которого почти сразу же появилась лёгкая улыбка. Любовь Максима к мультикам его всегда умиляла. Кажется, что ну не может взрослый парень, который ещё и тайским боксом увлекается, интересоваться мультиками всерьёз. Но это так. Заяц может пересказать сюжет всех мультфильмов про Трёх богатырей; даже про Морского царя, хотя считает его самым слабым из всей серии. Этот контраст очаровывает.       Уже через минуту два парня сидели, правильней сказать полулежали, на кровати перед ноутбуком. Сережа спокойно расположил свою голову на груди Максима, чувствуя размеренное сердцебиение, и вслушивался в тихое и такое родное дыхание. Солнце уже почти село за горизонт, но все ещё продолжало слабо светить, наполняя маленькую комнатку особенным теплом.       Мультфильм, название которого парень даже не запомнил, показался Серёже слишком уж скучным. Но он в любом случае чувствует себя сейчас намного лучше. Максим только сперва может показаться холодным, глупым и слегка гоповатым; на самом деле он самая настоящая булочка с корицей, как любят говорить в этих ваших интернетах. Особенно рядом с Серёжей. Он становится самым милым, заботливым и мягким человечком, которого только можно представить. Серёже хорошо с ним. Так хорошо, как не было ни с кем и никогда. Словно погружаешься в такой маленький, уютный мир, где только двое, и нет места усталости, неврозам и недосыпам, горю и печали. Сергей рад, что на его жизненном пути ему встретился такой замечательный человек; он ведь в какой-то момент уже и правда потерял надежду. Как бы только рассказать об этом родителям…       Из мыслей Сергея вырвал тихий и короткий, но очень неожиданный храп. Мультик и правда оказался скучным, раз даже Максим умудрился уснуть. Обычно такого не происходит. Сережа дотянулся до ноутбука и закрыл его, попутно продумывая план того, как незаметно вынырнуть из-под руки своего парня, чтобы того не разбудить. Провернуть это оказалось легче, чем он думал: Макс заснул неожиданно крепко; наверное, сильно устал. Шевелев встал и убрал ноутбук на комод, стараясь не шуметь.       С минуту парень просто стоял возле кровати, наслаждаясь видом спящего Максима, который уже успел принять более удобную позу на боку; хорошо, что хоть в позу звёзды не лег, а то было бы проблематично устроиться рядом. Сергей подумал, что спать в футболке, накрываясь одеялом, будет жарковато, а стянуть с Макса футболку без последствий в виде секса не получится. Поэтому одеяло идёт куда подальше.       Сережа аккуратно лёг на кровать, прижимаясь как можно ближе. Пускай Максим и не почувствует, но Шевелев не может не поцеловать его перед сном, поэтому коснулся губами задней части шеи – куда смог дотянуться из своего положения. Взгляд сам как-то зацепился за очертания многоэтажек напротив, которые будто подсвечены закатным солнцем. Может, спать еще и рановато, но кто придумал это правило, что «рано ложатся только дети и старики»? Бред.       Они уже давно поняли, кто из них маленькая ложечка, а кто большая, поэтому Сергей перекидывает руку через талию своего парня, проведя, не сдержавшись, вниз по рёбрам по направлению к накачанному прессу. Сережа нащупал руку Максима и накрыл ее своей, чувствуя, как тот, продолжая находиться где-то в царстве Морфея, переплетает с ним пальцы. Ощущая в груди лишь слабое и тягучее, но в то же время приятное давление, вызванное переизбытком чувств к парню, что устроился в его объятиях, Сергей закрыл глаза, уткнувшись носом в кучерявую шевелюру. Засыпая, он видит перед собой светло-голубой рассвет, означающий начало нового дня, который вновь можно провести с любовью всей своей жизни.