Я тебе не верю

      Сэм провёл рукой по лицу, пользуясь тем, что ожидал переключения светофора. Желание отогнать воспоминания об эпично короткой охоте, неожиданно навязанной Сэмюэлем, расположило повторить свой же жест. Заметив, что светофор загорелся нужным светом, Сэм тронул машину с места, размышляя, что Кэмпбеллов можно было и оставить разбираться самостоятельно.       Напомнив себе, что объективных причин отказываться от дела у него не было, да и ехать до нужного места от дома Бобби пришлось не более четверти часа, Сэм слегка покачал головой, удивляясь тому факту, что обещанный Гадриэлем загадочный сюрприз вообще отзывался подобными порывами. Охота виделась более рациональным и тактически верным времяпровождением.       Здравый смысл резонно возразил, что обычные и весьма слабые вампиры, гнездо которых они зачистили, действительно не требовали внимания стольких охотников. Сворачивая на хорошо знакомую тихую улицу и машинально констатируя, что ему осталось ехать несколько минут, прежде чем старая автомобильная свалка окажется в поле зрения, Сэм отложил непростые размышления в сторону.       Прибавив скорость, Сэм въехал на территорию вотчины Бобби уже через пару минут, привычно припарковался и быстро вышел из машины. Дверца мягко захлопнулась и словно отрезала рутинную охоту окончательно. Сдержанно улыбаясь, скорее из-за настроя на грядущее общение с Гадриэлем и, возможно, Бобби, чем хоть из-за искры искренности, Сэм направился к дому.       Вполне привлекательная мысль о том, что необходимый душ можно принять с Гадриэлем, если Бобби привычно занят ответами на бесконечные звонки или своими делами, промелькнула в голове, покрутилась и быстро обустроилась. Сэм улыбнулся заметнее, почти чувствуя удивление от того факта, как легко необычные отношения вписались в его жизнь всего за несколько дней.       Чуть раздражённый голос Бобби, убеждающий кого-то, что их агенту ФБР необходимо предоставить всю имеющуюся информацию по делу, донёсся до Сэма, едва он перешагнул порог. Рациональное удовлетворение от того, что стихийный план имеет все шансы на реализацию, мелькнуло вспышкой. Решительно отложив приветствие на потом, Сэм бесшумной тенью скользнул на лестницу.       Трубка обычного телефонного аппарата звякнула слишком громко, когда Бобби, очевидно, повесил её на место с применением излишней силы, а новый звонок не заставил себя ждать. Сэм быстро преодолел ступени и зашагал к выделенной ему комнате, где Гадриэль обещал его дождаться, занимаясь поисками какой-либо ещё неизвестной им информации о Чистилище.       Едва открыв дверь, Сэм открыл рот, намереваясь в шутливой манере поприветствовать и предложить совместные водные процедуры, но осёкся, едва взгляд обежал комнату, которая оказалась пуста, и нахмурился. Поразмыслив секунду, Сэм развернулся и направился методично осматривать дом, что не заняло много времени. Кругом царила пустота и естественная тишина.        — Привет, Бобби, — Сэм поздоровался с порога, дойдя до единственной неосмотренной ещё комнаты, которая использовалась Бобби как подобие гостиной. — Ты не видел Гадриэля?        — Я вам что, почтовая сова? — неожиданно взорвался Бобби в ответ, и Сэм моргнул. — Хоть кто-то из вас, балбесов, спросил, занят ли я или не болит ли у меня башка от чёртовых пыльных книг, которые не заканчиваются, потому что другой балбес угодил в дыру под названием Чистилище? Нет. А как «Бобби, передай Сэму, что я отлучился на десять минут, если он вдруг вернётся неожиданно» или «Бобби, ты не видел Гадриэля?», так это вы первые. Купи уже своей зазнобе телефон, — к концу тирады возмущения в голосе Бобби поубавилось, но раздражение всё равно сквозило в его жестах.        — Озабочусь этим в ближайшее время, — пообещал Сэм. — Но сейчас ты не мог ответить на пару вопросов? Куда он отправился? И когда это было?        — Можно подумать, мне кто-то отчитывается, — проворчал Бобби, уже на пару порядков спокойнее. — Он бормотал что-то о сюрпризе, для которого ему нужно всё проверить. И заглядывал сюда с полчаса назад.        — Хм, — неоднозначно отозвался Сэм, больше для того, чтобы что-то ответить, быстро анализируя скудную информацию. Резонная мысль, что Гадриэль мог просто задержаться, перекрывалась пониманием рисков нахождения Гадриэля вне дома, защищённого от взора ангелов хотя бы частично. Быстро дойдя до вывода, что первое, что стоит попробовать, это молитва, Сэм заставил себя сосредоточиться на Бобби, понимая, что если тот настолько не в духе, то что-то случилось. — Спасибо, Бобби. Всё в порядке? Тебе нужна какая-либо помощь?        — Если ты опять сбросишь дело на свою новоявленную семейку, то обойдусь, — буркнул Бобби в ответ, щедро плеснул в свой стакан виски, подвинул к себе открытую книгу, а потом неожиданно продолжил куда спокойнее: — Руфус проверял кое-что в Бристоле, Род-Айленд. Со вчерашнего вечера не выходит на связь.        — Что именно проверял? — уточнил Сэм, мгновенно настораживаясь названию города, где они охотились с Сэмюэлем не далее как пару-тройку месяцев назад.        — Там бесследно исчезли три женщины за последнюю неделю, — Бобби бросил хмурый взгляд на книгу и потёр подбородок. — Ни улик, ни свидетелей. Старый пень проезжал поблизости и решил проверить, не твари ли ищут себе пропитание.        — И что нашёл Руфус? — Сэм нахмурился сильнее прежнего, когда память исправно подбросила серию исчезновений мужчин, которая и привела в Бристоль его самого и Сэмюэля.        — Да пёс его знает, — Бобби вновь потянулся за стоящей в зоне доступности бутылкой. — Он звонил вчера в обед. Сказал, что у него есть идея и вечером он отправится её проверять. Обещал сообщить о результатах, но исчез.        — Это подозрительно, — признал очевидное Сэм, быстро обдумывая ситуацию. Здравый смысл хладнокровно утверждал, что деталей его охоты Бобби знать не нужно. Признав, что даже Сэмюэль счёл его методы работы слишком жестокими, Сэм чуть неохотно остановился на молчании по этому поводу. — Слушай, Бобби, давай так. Я сейчас отыщу Гадриэля и попрошу его забросить меня туда. Прошвырнусь по городу, поищу Руфуса.        — Бессмертный что ли? — Бобби отхлебнул прямо из горла и, казалось, решил поставить рекорд по ворчанию. — Если Руфус не справился, то что бы за тварь там ни была, она сильна.        — Я не Руфус, — коротко улыбнулся Сэм. — Просто дай мне немного времени, и я этим займусь.        — Было бы здорово, — после короткой паузы крякнул Бобби. — Но один ты не пойдёшь. Не сломается твой ангел, если переместит двоих. И его, кстати, действительно давненько нет.        — Это меня и беспокоит, — Сэм свёл брови, мысленно прикидывая текст молитвы.        — Если понадобится помощь, ты же знаешь, что я тут? — Бобби вздохнул и бросил недовольный взгляд на зазвонивший телефон, на трубке которого была приклеена надпись «Департамент здравоохранения». — Только вот объясню очередному остолопу, что странно выглядящий парень наш сотрудник и ему надо оказать всяческое содействие.        — Всё нормально, Бобби, — Сэм постарался придать своей улыбке максимум искренности. — Я уверен, что Гадриэль просто задержался. Но я разберусь.       Сэм быстро вышел из гостиной, уже не вслушиваясь в речь Бобби, который всё-таки снял трубку трезвонящего без перерыва аппарата. Опустившись прямо на ступень лестницы, Сэм прикрыл глаза и сосредоточился на образе Гадриэля. Педантичность недовольно поцарапалась внутри в ответ на понимание, что содержание молитвы не имеет особого значения, но уступила.       «Гадриэль, если ты меня слышишь, ответь. Ангел Гадриэль, к тебе взываю. Отзовись».       Всё же ожидая услышать шелест крыльев, Сэм нахмурился, когда этого не произошло, и открыл глаза. Проходная комната оставалась пуста. Стиснув зубы, Сэм мысленно повторил условную молитву ещё трижды, но результат оставался прежним: Гадриэль не отвечал. Холодный липкий страх змеёй проник в грудь, рождённый не как искреннее чувство, но как его абсолютный аналог, созданный мозгом.       Не раздумывая, Сэм поднялся на ноги и решительно направился на улицу, намереваясь добраться до оставленной в багажнике машины охотничьей сумки, в которой имелся необходимый для проведения ритуала вызова ангела набор предметов. Не видя смысла терять лишние минуты, Сэм расположился прямо на капоте и, расстегнув молнию, достал шкатулку, в которой хранилось всё нужное.       Руки машинально смешивали ингредиенты в найденой пиале, расставляли свечи и вычерчивали на земле нужный знак, но мысли были далеко. Осознание, что если задержаться без предупреждения где-либо Гадриэль ещё мог, то проигнорировать молитву уже нет, располагало рассматривать худшие варианты. Отгоняя абстрактные образы ангелов, которые могли найти Гадриэля, Сэм надрезал ладонь.       Мысленно давая себе зарок на будущее, всегда выяснять, куда именно направляется Гадриэль, если покидает защищённую территорию, Сэм начал ритуал. Чётко отложившиеся в памяти действия со времён призыва Кастиэля на этот раз не принесли ожидаемого результата. Сэм на всякий случай оглядел территорию свалки в зоне видимости, но Гадриэля не было.       Страх уже не змеился, а грозил затопить волной, лишающей ясности мышления. Сэм стиснул зубы, усилием воли отогнал любые осознанно позволяемые эмоции и заставил себя трезво оценить варианты. Сомнений в том, что Гадриэль попал в беду, не оставалось. Понимание, что у него отсутствует отправная точка: знание точного места, где Гадриэль готовил сюрприз, не добавило оптимизма.       Перебирая известные ему способы найти ангела, Сэм скрипнул зубами. По всему выходило, что доступные возможности уже использованы. Размышляя, могут ли найтись ещё какие-нибудь ритуалы призыва, с которыми он незнаком, Сэм отодвигал убеждённость, что это бесполезно. Применённый ритуал он знал от Гадриэля, и тот отзывался о нём, как о гарантировано надёжном.       Потребность действия толкнула мыслить в нестандартном ключе. Сэм быстро оценил минусы обращения к Бальтазару, с которым Гадриэль поддерживал активное общение, и пришёл к выводу, что потенциальных плюсов неизбежно больше. Осознание, что с Бальтазаром Гадриэль мог поделиться и планами, оказалось решающим. Сэм прикрыл глаза и начал очередную молитву.       

***

      Самандриэль слабо вздрогнул, когда через гостиную пронеслась волна силы, сшибая на своём пути парочку ваз и подставку для зонтов, скромно стоящую у подножья лестницы. Желание вмешаться в ссору, медленно, но верно превращающуюся в схватку, результатом которой, похоже, грозило стать превращение дома в руины или пепелище, вспыхнуло с новой силой. Самандриэль сглотнул.        — Ты совсем с катушек слетел? — крикнул Бальтазар, когда ангельский клинок, явно пущенный с площадки второго этажа, угодил в стену буквально в сантиметре от его уха.        — Я в здравом уме, пташка, — голос Кроули, сейчас сочащийся ядом, перекрыл даже грохот от резко перевернувшейся софы. — Ты выказал желание сдохнуть, или, что хуже, превратиться в жалкое подобие человеческого червя. Я подумал, что избавить тебя от мук и исполнить твоё желание будет актом милосердия. Не благодари.       Самандриэль подавил усталый вздох и отогнал нездоровую мысль о том, что на небесах было не так плохо. С тоской вспоминая первый вечер в особняке Бальтазара, когда он наивно счёл, что адаптироваться к жизни в мире людей будет не так сложно, Самандриэль провёл рукой по лицу и решительно сделал шаг вперёд, быстро подбирая подходящие слова.        — Послушайте, — осторожно, но достаточно громко, чтобы привлечь к себе внимание, начал говорить он. — Я не знаю, в чём конкретно заключается недопонимание между вами, но любой конфликт всегда можно разрешить…        — Лучше вернись в библиотеку, Самандриэль, — Бальтазар бросил на него мимолётный хмурый взгляд и тут же вернул своё внимание Кроули. — Это не та ситуация, в которой требуется твоё участие.        — Не лезь, куда тебя не просят, ящерка, — Кроули заговорил практически одновременно с Бальтазаром и явно даже не пытался скрыть злость. — Иначе мы проверим, отрастают ли новые крылышки у пернатых также, как хвост у пресмыкающихся.        — Вы же… — всё-таки попытался возразить Самандриэль, но отшатнулся назад, не закончив фразу, когда по воздуху прямо перед ним пронеслась увесистая ваза. — Ладно, — пробормотал он уже скорее сам себе и стиснул зубы, размышляя, что предпринять.        — Кроули, когда я предлагал обсудить ситуацию, я имел в виду, открыть рот и поговорить, — рявкнул Бальтазар, который явно утратил остатки терпения, когда его осыпало водопадом осколков. — Какая муха тебя укусила?        — Какого чёрта тут происходит? — изумлённый женский голос, раздавшийся совсем рядом, заставил Самандриэля резко повернуться и упустить ответ Кроули.        — Эмм, привет, Сесилия, — после короткой заминки, понадобившейся, чтобы вспомнить, что их представляли друг другу пару дней назад, когда Сесилию позвали помочь с защитой дома, Самандриэль немного неловко улыбнулся.        — Да, уж прости мне отсутствие этикета, — с нотами мрачной иронии отозвалась Сесилия, махнула рукой, убирая остатки красноватого тумана, который сопровождал её появление, но так и не оторвала взгляд от набирающей обороты драки, участники которой явно даже не заметили её появления. — И всё-таки, что случилось?        — Не знаю, — Самандриэль пожал плечами, чувствуя себя некомфортно из-за невозможности дать ответ. — Они точно что-то не поделили, но ругаться, похоже, начали ещё в спальне, которую защитили от абсолютного ангельского слуха после того, как пустили меня пожить. Этот вывод пришёл мне в голову, когда они выкатились, сцепившись, в коридор. Поэтому я до сих пор не могу уяснить суть проблемы, но…       Очередная фраза повисла незаконченной, когда в опасной близости от них просвистела скульптура какой-то языческой богини, украшающая ранее холл на втором этаже. Сесилия вздрогнула, а затем недобро прищурилась и решительно шагнула вперёд, не обращая внимания на куски камня, разлетевшиеся во все стороны, когда предмет искусства достиг стены.        — Так, я определённо не собираюсь смотреть, как они убивают друг друга.        — Меня уже послали, — счёл нужным предупредить Самандриэль и поспешно пояснил, когда Сесилия обернулась к нему, вопросительно вскинув брови. — Я не знаю, как это правильно. Бальтазар объяснял, что иногда не словами в прямом значении, но поведением и интонациями люди могут посылать друг друга в… он как-то так выразился… — Самандриэль нахмурился, — Если брать точную формулировку, то «В пешее эротическое путешествие».        — Серьёзно? — брови Сесилии взлетели ещё выше, что казалось невозможным. — Это так дядя Балти помогает тебе познавать человеческий мир? Нет, я, конечно, много чего понимаю, но…        — Кроули, да заткнись же ты хоть на минуту, — воскликнул Бальтазар, невольно помешав Сесилии закончить мысль, и сжал виски руками. Самандриэль нахмурился, не понимая, воспринимает тот так молитву, сообщение по ангельскому радио, которое вроде бы было недоступно для них, или Кроули применил какую-то изощрённую пытку. — Мне молится Винчестер. Вряд ли он стал бы это делать без очень серьёзного повода, — лаконичные объяснения Бальтазара, который бросал слова чуть отрывисто, прозвучали ответом на всё.        — О, ну, разумеется, — Кроули, успевший спуститься до середины лестницы, недобро улыбнулся. — Тебе стоит поторопиться, лапуля. Вдруг Лосяра и твой ненаглядный Пиноккио решили удовлетворить твои сокровенные желания и предложить тебе развлечение на… как там по-французски троих?       Самандриэль моргнул, понимая, что безнадёжно упустил смену темы, прослушав несколько реплик. Новый поворот был понятен весьма смутно, но когда глаза Бальтазара впервые за всё время ссоры вспыхнули пронзительным светом, вмешательство показалось жёсткой необходимостью. Быстро продумывая тактику, Самандриэль раскрыл рот, когда Сесилия бесстрашно сделала ещё пару шагов вперёд.        — Хватит, — с уловимой яростью потребовала она, смерив одинаково предупреждающими взглядами Кроули и Бальтазара поочерёдно. — Либо вы сейчас же берёте себя в руки, либо я превращаю вас в хомяков. И вы оба долго ломаете голову, как сменить свою форму обратно, в чём сущность ни одному из вас не поможет. В некогда презентованном мне тобой же, дядя Кроули, дневнике отыскалось чудное заклинание. Пару раз я его уже с успехом применяла.        — Малышка, погоди, — Бальтазар тряхнул головой, и Самандриэль с долей облегчения заметил, как гаснет сияние в его глазах, а Кроули как-то разом теряет запал. — Что ты тут делаешь?        — Я тоже рада тебя видеть, дядя Балти, — с иронией, граничащей с сарказмом, что Самандриэль распознавал уже безошибочно, в изобилии слыша каждый день, отозвалась Сесилия. — Я закончила с защитой. Вы просили заняться её установкой сразу же, как у меня появится рабочий вариант. Ты, — она указала пальцем на Кроули, — заявил, что это вопрос, не терпящий отлагательства. Я отменила двух пациентов, чтобы освободить лишний час. И не собираюсь тратить его, наблюдая, как вы громите дом.        — Мы… — Бальтазар сглотнул, вновь потёр виски и совершенно другим, собранным и ровным тоном уточнил: — Что тебе нужно для работы?        — Кровь для печати. Моя, как ведущей ритуал ведьмы, а также ангела и демона, как противоположных сущностей, — без заминки ответила Сесилия. — Лучше не ваша, или хотя бы не вас обоих. Она станет и замком и ключом. То есть с помощью неё защиту можно будет взломать. Это просто неразумно использовать кровь хозяев дома. Слишком очевидный вариант. Не утверждаю, что кому-то вообще придёт в голову заморачиваться взломом, но как любит говорить дядя Кроули, лучше учесть даже то, чего случиться не может и иметь на этот случай пару тузов в рукаве. Я с ним согласна.        — Ящерка тебе сгодится, конфетка? — Кроули, похоже, тоже полностью сосредоточился на ситуации. Самандриэль обречённо качнул головой, когда тот добавил: — Даже если ты случайно обескровишь его полностью, сочтём это досадной, но допустимой погрешностью. А наш дядя Балти пока отправиться на помощь несчастным и обездоленным, к нему взывающим.        — Кроули… — начал Бальтазар, но поморщился, вновь потянувшись к вискам, неожиданно как-то устало ссутулился и без выражения бросил: — Да делай, что хочешь.        — Дядя Балти… — Сесилия умолкла, когда Бальтазар, не добавив больше ни слова, испарился прямо с места. Самандриэль сглотнул, не понимая, что делать дальше в принципе, и перевёл растерянный взгляд на Кроули, который стиснул зубы с такой силой, что его лицо казалось каменной маской. — Душевно побеседовали, — тяжело вздохнула Сесилия, словно подводя некоторую черту. — Полагаю, нам только и остаётся, что заняться делом.       

***

      Гадриэль поморщился, ощущая сухость и сильную ноющую боль в горле, и попытался понять, почему его окружает непроницаемая темнота. Намерение перестроиться на ангельское зрение принесло с собой пугающее понимание, что его глаза плотно закрыты, как если бы он спал или пребывал какое-то время без сознания. Сила ощущалась едва-едва и словно утекала с каждым мигом.       Закашлявшись от появившегося першения, Гадриэль задохнулся от вспышки теперь острой боли. С трудом разлепив веки, что, казалось, потребовало всех имеющихся ещё сил, он тут же зажмурился вновь. Ослепительно яркий свет чего-то вроде прожектора ударил по сетчатке, вызывая слёзы и полностью отключая зрение. Осознание, что руки закованы в кандалы, породило уверенность, что он в плену.       Память, которая не подводила в самые худшие моменты, категорически отказывалась выдавать что-либо, кроме воспоминания о том, как он прибыл на конную ферму. Пытаясь не провалиться в темноту, которая виделась единственным продолжением при усилии вспомнить больше, Гадриэль с трудом сглотнул почему-то почти отсутствующую слюну и уронил голову.       Слепой ужас, выкованный и закалённый за тысячелетия, проведённые в небесной тюрьме без сил, но под непрекращающимися пытками, накрывал удушливой волной, не оставляя шанса мыслить хоть сколько-нибудь здраво. Лицо Сэма всплыло перед глазами, освещённое лунным светом и каким-то внутренним сиянием, и неожиданно придало сил.       Цепляясь за образ отчаяннее, чем тонущий человек хватается за любой попавшийся предмет, Гадриэль попытался сосредоточиться. Первый же вывод, сделанный сознанием, почти опрокинул в бездну отчаяния вновь. Он чувствовал себя слишком человеком. Эмоций было слишком много. Намного больше, чем способен испытывать ангел в принципе. Всё воспринималось слишком остро.       Боль в горле наконец-то нашла своё объяснение, едва Гадриэль дал себе почувствовать этот участок тела в полной мере. Благодать явно утекала из глубокого пореза. Моргая до отчаяния в попытке приспособиться к беспощадному свету, Гадриэль с трудом повернул голову в сторону, надеясь рассмотреть хоть что-то там. Символ на деревянной потёртой стене заставил вздрогнуть.       Недорисованная звезда обнаружилась и на противоположной стене, перевести взгляд на которую стоило невероятного приложения силы и вспышки адской боли. Пытливый ум быстро выдвинул гипотезу, что постепенный забор благодати связан с желанием сохранить действие символов на него, а не с чем-то ещё. Гадриэль попытался стиснуть зубы, понимая, что это хорошая гарантия безопасности для врагов.       Боль во всём теле усиливалась по мере того, как сознание всё больше осваивалось в реальности, и Гадриэль втянул в себя воздух, понимая, что ещё немного, и она станет невыносимой. Тихие, почти неслышные шаги где-то в стороне мгновенно привлекли внимание. По-прежнему слепящий свет мешал рассмотреть что-либо, но смутный абрис мужской фигуры всё же сложился.        — Смотри-ка, ты даже очухался, — голос был абсолютно незнаком и не вызывал никаких ассоциаций. — Не зря меня предупредили, что ангелы живучие.        — Где я нахожусь? — собственный голос напугал, прозвучав так хрипло и слабо, словно он уже лежал на смертном одре. Прикрыв глаза, Гадриэль, игнорируя боль, продолжил задавать вопросы. — Как я здесь оказался? Кто вы? Что вам от меня нужно? Зачем вам моя благодать?        — Благодать — это просто приятный бонус. Оказалось, что она стоит баснословных денег на чёрном рынке для монстров. А нам живётся тяжело, — фраза прозвучала со странным раздражением. — Ты и представить себе не можешь, как сложно выжить твари, которая не может притвориться человеком хотя бы внешне. Я убегал, скрывался, прятался, голодал. Но теперь всё будет иначе.        — То есть вам просто нужна моя благодать? — недоверчиво уточнил Гадриэль, помня, что врага имеет смысл провоцировать на разговор. Даже если это никак не поможет освободиться, то может принести ценную информацию, выданную в порыве эмоций. С трудом заставляя себя не сосредотачиваться на головокружение, которое возникло неожиданно и быстро усиливалось, Гадриэль качнул головой. — Обычному монстру с ангелом не справится. Единицы из вас знают о символах, что способны причинить нам вред. Ты работаешь не один.        — А ты неглуп, — усмешка проскользнула в словах. — Жаль, тебе это не поможет. Но довольно болтовни. Ты здесь в качестве приманки. И должен безупречно сыграть свою роль. Ники, давай.        — Что?.. — щелчок затвора камеры или фотоаппарата, узнанный сразу же, отозвался воспоминанием, как Сэм накануне учил его фотографировать, и Гадриэль беспомощно рванулся, запоздало понимая, что удерживают его не только кандалы, но и что-то тягучее, опутывающее большую часть тела. — Чего вы хотите? — отчаяние прорвалось в вопросе и разлилось в воздухе.        — Поболтать с твоим дружком. Сэм, — ответил вновь мужчина, произнося имя одновременно с каким-то болезненным восхищением и лютой ненавистью. — Тебе ведь знаком такой, не правда ли? Я пытался привлечь его внимание иными способами, но не вышло. Ты был моим крайним вариантом. И как же удачно, что тебя оказалось можно ещё и подоить с выгодой.        — Не бойся, красавчик, — тонкие, явно девичьи пальцы скользнули по седьмому шейному позвонку. — Больно не будет.       Ощущение, что в организм проник яд, быстро побежавший по венам и приносящий муку, остановить которую не хватало сил, появилось постепенно. Зубы сжались до скрипа, что мгновенно усилило боль в горле. Головокружение уже не поддавалось контролю и, балансируя на грани провала во тьму, Гадриэль испытал слепой ужас, услышав через пару минут фразу, пропитанную удовлетворением:        — Спасибо, Ники. Думаю, это короткое милое видео впечатлит нашего дорогого Сэма достаточно сильно, чтобы он заглянул на огонёк.       

***

      Сэм молниеносно обернулся, реагируя на движение воздуха, которое уловил на долю секунды раньше, чем шелест крыльев. Бальтазар быстро осмотрелся и, видимо, узнав знакомую свалку, остановил на нём почему-то усталый взгляд. Сэм нахмурился, быстро анализируя, может ли это быть связано с Гадриэлем. Придя к выводу, что это слишком маловероятно, Сэм кивнул в знак приветствия.        — Что случилось? — усталость тенью отразилась и в голосе Бальтазара, провоцируя задать вопрос, всё ли в порядке. — Надеюсь, ты не начал очередной апокалипсис?        — Гадриэль пропал, — сразу же перешёл к сути Сэм, игнорируя шпильку, которой не хватило свойственной Бальтазару харизмы. — Он отлучился по делам, и это последнее, что я знаю. На молитву он не отозвался. Ритуал призыва, предоставленный в своё время им же, не сработал. У меня больше нет идей, кроме как искать обычными человеческими способами, но они с высокой вероятностью окажутся малоэффективными и не дадут вообще никакого результата. Это бесполезная трата времени.        — Куда он отправился? — Бальтазар мгновенно неуловимо встряхнулся, а его взгляд стал сосредоточенным.        — Понятия не имею, — признал Сэм, и повёл плечом, уловив невысказанный вопрос. — Он собирался устроить мне какой-то сюрприз. Около часа назад предупредил Бобби, что отлучится минут на десять, и исчез. Ритуал я проверял в своё время на Кастиэле, и он сработал даже против его воли. Это аргумент в пользу того, что Гадриэль не просто где-то задержался.        — Я уже понял, — чуть раздражённо откликнулся Бальтазар, явно сосредоточенно размышляя.        — Если есть какие-то способы отыскать ангела, помимо уже испробованных мной, то… — Сэм не закончил фразу, когда телефон оповестил об уведомлении, тут же достал его из кармана и глянул на экран. — Мне нужен ноутбук. Похоже, мне прислали некое видео. И оно подозрительно вовремя.       Бальтазар ничего не ответил, но Сэм отметил, что тот тенью последовал за ним, едва он зашагал к дому. Бобби с кем-то переговаривался, очевидно, по телефону, периодически повышая голос, и Сэм, не вслушиваясь, опустился на диван и быстро защёлкал по клавишам компьютера. Процесс передачи и загрузки затянулся, и Сэм едва не выругался, но замер, когда видео запустилось.       Ослепительный свет мешал рассмотреть толком что-либо из окружающей обстановки, но позволял заметить даже незначительные царапины на мёртвенно-бледном лице Гадриэля и неподдельный ужас в его глазах, который он явно пытался то ли подавить, то ли спрятать. Трубка обычной капельницы, по которой послушно двигалась благодать, смотрелась откровенно жутко.       Сэм стиснул зубы, чувствуя, как его разрывает изнутри на две части. Решение чувствовать, пусть и ущербно, принятое не так давно, сейчас угрожающе шаталось под давлением здравого смысла, который требовал отринуть всё условно человеческое и решить проблему, действуя рационально и эффективно. Челюсти налились болью, когда внутри вспыхнула обжигающая ярость в момент окончания видео.        — Малыш, — как-то потерянно и совсем по-человечески прошептал Бальтазар. — Что за дрянь его опутывает?        — Это паутина, — мрачно отозвался Сэм, усилием воли удерживая обуревающие негативные эмоции и не позволяя себе сломать то, что восстановить впоследствии будет крайне сложно.       Мозг уже выстраивал гипотезу, в которой присутствовали белые пятна, но тем не менее выглядящую реалистично. Телефон звякнул, привлекая внимание. Бросив единственный взгляд на сообщение, где были указаны только координаты, Сэм подтянул ноутбук ближе к себе и защёлкал клавишами, открывая карту. Место определилось почти сразу, и круг резко замкнулся.        — Единственная тварь, которая её создаёт и использует, это арахна, — в голосе Бальтазара скользнуло презрение, за которым угадывалась сдерживаемая, но всепоглощающая ярость. — Но о них не слышали больше двух тысяч лет. Последняя арахна обитала где-то на Крите.        — Она переехала, — коротко бросил Сэм, быстро обдумывая возможные действия. Бальтазар прожёг его взглядом, и Сэм нехотя принялся объяснять: — Мы охотились на неё несколько месяцев назад. Она объявилась в Бристоле, Род-Айленд. Похитила пять мужчин, прежде чем вмешались мы. Я лично снёс ей голову. Но, похоже, этого оказалось недостаточно.        — Что она сделала со своими жертвами? — сосредоточенно уточнил Бальтазар.        — Отравила ядом и держала в коконах, явно собираясь использовать для пропитания, — Сэм поднялся на ноги и бросил короткий взгляд на дверь, ведущую в импровизированную гостиную, где Бобби, похоже, что-то искал, периодически отбрасывая ненужные предметы, судя по доносящемуся шуму. — Спасти их было невозможно, и я принял решение избавить их от медленной и мучительной смерти. Сегодня я узнал, что теперь в Бристоле пропадают женщины. Знакомый охотник Бобби исчез, пытаясь разобраться с этим делом. И, очевидно…        — Именно там находится Гадриэль, — грубо перебил его Бальтазар, глядя на экран ноутбука, где по-прежнему мигала надпись «Бристоль. Род-Айленд», выданная умным устройством после загрузки координат. — А тебе не пришло в голову, что тварь могла хотеть совсем не перекусить?        — Размножаться, — сквозь зубы выдохнул Сэм, мгновенно понимая, что недостающий кусочек мозаики идеально ложиться на своё место. — Тогда её отравленные жертвы могли выжить. Как показала практика, даже полностью разряженная обойма, не причиняет этим тварям никакого вреда. Единственный выстрел их бы не убил. Ты сможешь перенести меня туда? — собрано осведомился Сэм, быстро находя взглядом запасную сумку, в которой имелись ангельские клинки и несколько мачете. — Твоё присутствие необязательно. Но доставка была бы очень кстати.        — Просто напоминаю, Человек разумный, что мне любая тварь на прикосновение руки, — с уловимым сарказмом, маскирующим злость, бросил Бальтазар. — Ты таким похвастаться можешь? Появляемся, уничтожаем монстров, возвращаем Гэйду благодать и сваливаем.        — Не самый плохой план из тех, что мне предлагали, — чуть недовольно согласился Сэм. Быстро подхватил два мачете и клинок и кивнул Бальтазару. — Я готов.        — Сынок… — дверь открылась неожиданно, а Бобби, держащий в руках какой-то пыльный талмуд, начал говорить, но осёкся, заметив Бальтазара, и подозрительно прищурился. — Какого чёрта тут творится?        — Бобби, если это не вопрос жизни и смерти, то дай нам десять минут, а затем я тебя выслушаю, — быстро отозвался Сэм, не желая упускать даже лишнюю секунду и объясняться с Бобби прямо сейчас.        — Нам хватит и пяти, — недобро пообещал Бальтазар, прежде чем взять его за плечо.       Взгляд выхватил Гадриэля, который явно пребывал без сознания, раньше, чем невесомость перелёта отпустила полностью. Уже не пытаясь сдержать ярость, Сэм вскинул руку с мачете, едва услышав за спиной движение воздуха. Воспоминания о том, с какой скоростью перемещаются арахны, подгрузились мгновенно и расположили позволить обостриться всем органам осязания на максимум.       Невидимая сила вдруг отшвырнула к стене, и Сэм задохнулся от удара, который выбил весь воздух из лёгких. Мачете вылетело из рук, а клинок, будто призванный кем-то целенаправленно, исчез в темноте возле дальней стены. Разум, мгновенно анализируя непредвиденные обстоятельства, подсказал, что там скрывается кто-то, обладающий, как минимум, телекинезом.       Оставляя методом исключения ангелов, демонов и ведьм, Сэм попытался выпрямиться, но его только вжало в стену крепче. Воспоминания, что такой стиль нападения предпочитало немало демонов, с которыми ему доводилось сталкиваться, быстро привело к выводу, что всё сложнее, чем виделось. С трудом повернув голову, Сэм дёрнулся, когда заметил, как опускается на колени Бальтазар.       Быстрый, но цепкий взгляд вокруг выхватил недорисованные звёзды на стенах, и Сэм заскрипел зубами, признавая, что дело совсем дрянь. Высокий чернокожий мужчина с глазами, видоизменёнными под паучьи, и характерными полосами на лице вышел из темноты, где, похоже, находился не один и с явно нарочитой ленцой зашагал к Бальтазару. Сэм едва подавил порыв удариться головой о стену.        — Помнишь меня, Сэм? — хорошо знакомый голос был полон ярости, пока ещё сдерживаемой, но явно готовой прорваться в любой момент.        — Рой Доббс, — Сэм скривил губы, быстро понимая, что Бальтазар, похоже, оказался прав в своём предположении о размножении, а они с Сэмюэлем недооценили угрозу в своё время.       Всё пришло в какое-то слишком оживлённое движение резко. Девушка, с теми же отличительными признаками, что и у Роя, стремительно вышла из темноты, и Сэм прищурился, пытаясь понять, почему она кажется знакомой. Что-то едва слышно шепнув Рою, который тут же бросил странный взгляд на задыхающегося Бальтазара, она достала нож.       Паутина окутала так стремительно, что Сэм не успел отследить момент её появления. Его протащило по воздуху, пока не примотало к столбу, соседнему с тем, к которому был привязан Гадриэль. Пытаясь дёрнуться, Сэм почувствовал только, как клейкая масса опутывает сильнее. Девушка схватила Бальтазара за волосы и с силой провела ножом по его горлу, оставляя глубокий разрез.       Благодать тут же устремилась в подставленный флакон. Он заполнился очень быстро и девушка, небрежно отбросив явно полностью теперь обессиленного Бальтазара на пол после того, как вытекла последняя капля, вновь скрылась в темноте, царящей у дальней стены. Сэм стиснул зубы, отбрасывая один вариант освобождения за другим, как заранее проигрышные.       Что-то холодное и безличное внутри напоминало, что не реши он сохранить поддельные чувства, за которые так цеплялся, такой ситуации не возникло бы. Сэм только стиснул зубы ещё крепче, понимая также и то, что предусмотреть использование монстрами антиангельских символов и наличие у них помощника, похоже, демона, не помог бы никакой здравый смысл.       Паутина окутала и Бальтазара, и Сэм со стороны пронаблюдал искажённую и дикую версию «Человека-паука» в действии. Рой, выпустив паутину из руки, удерживал кокон, сотворённый вокруг Бальтазара за считанные секунды, на тонкой, но крепкой нити и, манипулируя ей, отправил груз к очередному столбу и сразу же крепко примотал. Гадриэль неожиданно зашевелился.       Сэм с долей удивления отметил, что в его случае благодать вытекает почему-то слишком медленно, но уже в следующее мгновение забыл мысль, глядя как во взгляде Гадриэля, который с трудом повернул голову, появляется узнавание, а затем отчаянный страх. Бальтазар явно лишился сознания, судя по его склонённой голове и плечам, обмякшим как у тряпичной куклы.        — Ну что же, Сэм, — Рой обернулся к нему и недобро улыбнулся. Девушка выскользнула из темноты уже без флакона в руках и быстро встала рядом с ним. — Теперь, когда все устроились с комфортом, можно и поболтать, да? Ты же помнишь, как я привечал тебя в своём доме и поил пивом? Как познакомил с моей женой, за которой ты пытался увиваться за моей спиной? Ты помнишь меня, тварь? — Рой неожиданно перешёл на крик.        — А меня, Сэм? — девушка сделала шаг вперёд и прищурилась. — Меня, надеюсь, ты не позабыл? Может, ты даже помнишь, как приходил ко мне каждую ночь? Говорил, что я совершенство, а потом шёл трахать очередную доступную девицу, вроде жёнушки несчастного идиота Дона, который слеп настолько, что в упор не видит, что его ненаглядная дражайшая Дебби просто шлюха и алкоголичка. Кажется, ты забыл со мной попрощаться.        — Чего вы хотите? — вопрос прозвучал холодно и выверено-спокойно, но внутри бушевала буря.       Здравый смысл всё яростнее требовал избавиться от всего мешающего и всё равно иллюзорного, по мере того, как приходило понимание, что каждое, пропитанное злостью и ненавистью слово, являющееся, по сути, правдой, слышит Гадриэль. Не стыд, но боль за то, как, что и от кого узнаёт Гадриэль о его прошлом, нарастала стремительно и претендовала превзойти настоящее чувство.        — Мести, — Рой не стал увиливать от ответа, а его улыбка стала ещё неприятнее. — Ты приехал в мой город, Сэм. Ты сказал, что хочешь помочь и уничтожить сверхъестественную тварь. Ты лгал, глядя мне в глаза. Соблазнял чужих жён. Подставил меня, устроив ловушку, где я был приманкой. И знаешь что? Ты забыл сообщить об этом мне, — Рой вновь сорвался на крик. — А когда я умолял тебя о помощи, ты хладнокровно выстрелил мне в лицо, бросив издевательскую фразу о герое. Но ты ошибся, Сэм. Тварь не хотела питаться. Она хотела размножаться. Ты убил одну, но породил других.        — Ты обратил Ники, — констатировал Сэм, мысленно складывая картину до конца по мере монолога Роя.        — О да. Обратил, — не стал отрицать тот, каким-то особенным жестом проводя по спине девушки. — Я, знаешь ли, очень старался привлечь твоё внимание. Я начал похищать девок, которых ты трахал, надеясь, что схожесть событий приведёт тебя обратно в город. Но нет. Я следил за тобой, Сэм. Неделями, скитаясь по помойкам, прячась во тьме, голодая и скрываясь, я следил за тобой. Я же теперь тварь, и у меня есть свои преимущества. Особое зрение, сила, ловкость. Когда я понял, что ты теперь развлекаешься с этим громилой, — Рой кивнул головой в сторону Гадриэля, но Сэм не смог себя заставить перевести взгляд на него, — я был даже удивлён. Но увидел в этом шанс. Если привлечь твоё внимание другими способами не удастся.        — А когда я поняла, что Рой хочет заманить тебя сюда, чтобы отомстить, я к нему присоединилась, — Николь склонила голову к плечу и хищно улыбнулась. — Тебя ведь не заботило, что ты немножко сломал мне жизнь, Сэм, правда? Я была лишь одной из многих, подвернувшихся под руку. Думаю, теперь ты будешь счастлив, наблюдая, как мы медленно убьём твою новую игрушку, — она бросила на Гадриэля почти нежный взгляд. — И не волнуйся, само собой, после мы развлечёмся с тобой.        — Да пошла ты, — процедил Сэм сквозь зубы, безотчётно дёргаясь в коконе паутины, который и не думал поддаваться.       Здравый смысл отчаянно взвился, когда Сэм поддался уже почти неконтролируемому порыву и повернул голову, сразу же встречаясь глазами с Гадриэлем. По телу прошла лёгкая дрожь, когда в них Сэм безошибочно рассмотрел удивление, непонимание и обиду. Но намного хуже стало, когда всё это словно растворилось, сменяясь сочувствием и явным страхом не за себя, но за него.       Сэм со свистом втянул в себя воздух, понимая, что сочувствие — последнее, что он заслужил. Осознание, словно став последней каплей, что-то переключило внутри. Холодное безразличие затопило подобно цунами, быстро осваиваясь и чувствуя себя в своём праве. Держа в голове, что в темноте, возможно, до сих пор скрывается сообщник тварей, Сэм сосредоточился на поисках выхода из ситуации.       Рискованная идея пришла в тот момент, когда Сэм, пытаясь руками расширить паутину изнутри, зацепился пальцами за карман джинс. Просчёт последствий только дал понимание, что действовать придётся очень быстро. Не раздумывая, Сэм выудил из кармана зажигалку. Тихий щелчок явно не укрылся от острого слуха арахн. Рой тут же шагнул к нему, но отшатнулся, когда паутина вспыхнула.       Сэм вскочил на ноги настолько быстро, насколько только получилось, и рывком сбросил пытающуюся загореться куртку. Рой кинулся на него, и Сэм мгновенно рухнул на пол, перекатился и успел схватить мачете, валяющееся у стены, к которой он был притиснут ранее, за доли секунды до того, как Николь прыгнула на него сверху с яростным криком.       Безжалостный удар снёс ей голову, которая отлетела прилично в сторону и по инерции покатилась к выходу, пару раз подпрыгнув, когда на её пути встретились неровности. Пытаясь сбросить с себя бесчувственное тело и сморгнуть кровь, забрызгавшую лицо, Сэм упустил момент, когда невидимая сила вздёрнула его в воздух и впечатала в стену с такой силой, что в голове помутилось.       Зрение норовило раздвоиться, но Сэм заставил себя собраться, используя все имеющиеся резервы. Горло сжала невидимая рука, а тело пронзила боль. Боковым зрением отмечая, что Бальтазар по-прежнему без сознания, а Гадриэль на грани его потери, Сэм признал, что помощи ждать неоткуда. Рой, со злобной улыбкой, которую вернее было назвать оскалом, наступал на него, когда всё утонуло во тьме.       

***

      Кроули раздражённо плеснул виски в бокал, бездумно покачал его в руке несколько мгновений, пытаясь понять, как на установку защиты можно было потратить больше часа, и залпом выпил. Понимание, что мысли сворачивают только в одном направлении, почти заставило скрипнуть зубами. Бальтазар не вернулся. Здравый смысл подсказывал, что причины могут быть самыми разными.       Ядовито напоминая себе, что речь идёт о достаточно взрослом и ушлом ангеле, Кроули дёрганым движением наполнил бокал в этот раз до краёв и тут же опустошил. Самандриэль, условно провожающий Сесилию, которая выглядела усталой и немного расстроенной, но попрощалась тепло и проникновенно попросила разрешить возникший конфликт, заглянул в гостиную, но исчез от одного взгляда.       Кроули мотнул головой, сжал бокал в руке, а через мгновение запустил его в стену. Злость, которую он предпочитал многим другим эмоциям, послушно разгорелась, но перекрыть только усиливающуюся тревогу не смогла. Почти ненавидя эмоции, спектр которых, казалось, только расширялся, Кроули резким движением оправил пальто и принял решение. Телепортация заняла привычное мгновение.        — Ты теперь до вызова что ли являешься? — Бобби вскинул взгляд, а его рука, сжимающая нож, замерла над его же второй ладонью.        — О, — Кроули вскинул брови, оценив почти доведённый до конца ритуал призыва. — Ты никак соскучился по мне, лапуля? Или снова решил потеребить наше дельце? Брось. Мы ведь оба знаем, чем закончится эта игра. Серьёзно, Бобби, надо уметь проигрывать. Так что, может, уже закончим с этим?        — С этим мы ещё не начинали, — мрачно отозвался Бобби, отложил нож и бросил на него совершенно непонятный взгляд. Кроули чуть прищурился. — Зачем явился?        — А зачем ты собирался меня вызвать? — Кроули склонил голову к плечу, проникаясь уверенностью, что на этот раз дело было не в душе.        — Не верю, что говорю это, но есть разговор, — недовольно признал Бобби. Кроули удивлённо моргнул, когда тот прошёл мимо него, как ни в чём не бывало, остановился возле невысокого стола, на котором стоял компьютер, и хмуро позвал: — Иди сюда.        — Ты это мне? — Кроули поднял брови выше прежнего, но шагнул в соседнюю комнату, оттолкнувшись от косяка, на который уже привычно опирался. — Куда катится этот мир? Прожжённый старый охотник, хранящий мою душу, почти вежлив.        — Смотри, — Бобби развернул ноутбук и щёлкнул кнопкой. Кроули заставил себя сохранить непроницаемое выражение лица, без труда опознавая в главном герое короткого видео Гадриэля. — Сэм и Бальтазар смотрели это перед тем, как бросить мне заверение, что им нужно пять минут и исчезнуть. Их нет уже час. Вчера в этом проклятом городишке пропал ещё один охотник.        — Кто-то явно решил превратить Пиноккио в дойную корову. Весьма познавательно, — Кроули чуть выпятил губу и покивал головой, придавая фразе почти издевательский оттенок. Внутри разливался пугающий мёртвый холод, от понимания, что тревога отнюдь не была напрасной. — Но не помню, чтобы мы с тобой договаривались на совместный киносеанс. Так зачем ты решил продемонстрировать мне эту скучную киношку, лапуля?        — Чтобы не заметить, как Бальтазар решил Касу перья повыдёргивать, когда ты шашни с Рафаэлем завёл, надо быть или слепым или идиотом, — Бобби бросил на него взгляд исподлобья, и Кроули раздражённо дёрнул щекой, пытаясь сдержать новую волну эмоций, разом поднявшуюся внутри ответом на услышанное предположение. — Вряд ли он случайно подслушал вашу сокровенную болтовню. Знать не знаю и знать не хочу, что у вас за дела, но ты сюда явно явился не лясы со мной поточить.        — А ты решил побыть героем, — протянул Кроули, выигрывая себе секунды на размышления и одновременно уходя от подтверждения или опровержения угодившей ровно в цель догадки Бобби. — Доблестно спасти потерявшихся и отчаявшихся. И я тебе понадобился, чтобы?..        — До Бристоля езды больше суток, — Бобби, казалось, сдерживался из последних сил и заставлял себя выговаривать слова. — Пока доберусь, геройствовать мне уже вряд ли придётся. Если только героически зарывать трупы.        — Так тебе понадобилось такси, лапуля? — изумление частично было даже искренним. Быстро прикидывая в голове варианты и взвешивая риски, Кроули откинул голову назад и окинул Бобби внимательным взглядом. — Или ты придумал новую хитрость, чтобы заманить меня в ловушку и продолжить нашу увлекательную игру, в которой ты заведомо проиграл?        — Выметайся, — Бобби явно утратил терпение и резко направился к выходу из дома.        — Попридержи коней, лапуля, — Кроули отбросил ёрничество и не без труда подавил усталый вздох. Дурное предчувствие, угнездившееся в районе солнечного сплетения, взвинчивало нервы до предела. — Лосяра ведь в курсе, как его обоже угодил в переплёт?        — Если и так, мне он не докладывал, — буркнул Бобби, но остановился в нескольких шагах от входной двери. — Судя по паутине, они столкнулись с арахной. Только обычно монстрам ангелы не по зубам.        — И вся история начинает крайне дурно пахнуть, — Кроули натянуто улыбнулся, быстро просчитывая, стоит ли вызвать нескольких относительно заслуживающих доверия демонов сразу или сделать это на месте, если необходимость станет очевидной. Предположение, что монстры не так просты или имеют сообщников, промелькнуло в голове, требуя его учесть. Кроули кивнул сам себе. — Ладно, лапуля. Положим, сегодня твоя взяла. Итак. Я весь во внимании. Излагай свой гениальный план.        — План? — Бобби озадаченно почесал затылок, а на его лице проступила некоторая растерянность, заставившая Кроули обречённо возвести глаза к потолку.       

***

      Сознание вернулось рывком. Отгоняя иллюзию, что темнота продлилась лишь миг, Сэм моментально вскочил на ноги и быстро осмотрелся, пытаясь оценить обстановку максимально полно. Мозг фиксировал один важный факт за другим. Сила, удерживающая без движения и приведшая к потере сознания, похоже, всё-таки краткосрочной, исчезла.       Роя в помещении не наблюдалось, что настораживало. На пробу сделав несколько шагов вперёд, Сэм констатировал, что никаких попыток задержать его или напасть не последовало. Гадриэль слабо застонал, развеивая впечатление, что он пребывает в обмороке. Отметив, что капельница по-прежнему подсоединена, Сэм напрягся. Здравый смысл подсказывал, что без благодати Рой бы не ушёл.       Справедливости ради заметив про себя, что тот и его бы не оставил в живых, Сэм быстро подхватил мачете, которое выронил ранее. Ангельского клинка, который бесследно исчез во тьме с самого начала, нигде не наблюдалось. Непрерывно оглядываясь по сторонам, Сэм двинулся к Гадриэлю, отмечая боковым зрением, что глаза Бальтазара открыты, хотя он и сохраняет молчание.       Свист рассекаемого воздуха абсолютный слух воспринял достаточно вовремя, чтобы Сэм успел молниеносно шарахнуться в сторону. Рой, очевидно, скрывающийся какое-то время в полутьме под потолком, явно пытался прыгнуть на него, но из-за предпринятого манёвра, приземлился на землю менее чем в ярде. Несколько арахн, взявшиеся словно из ниоткуда, двинулись к нему.       Сэм холодным взглядом окинул новых противников, которых оказалось семеро, не считая Роя. Наступая от разных стен и двери, они явно намеревались зажать его в кольцо. Строя в голове стратегию обороны, которая даст шанс перейти в нападение впоследствии, Сэм вскинул руку с мачете выше. Рой издал звук, напоминающий рычание и по виду примерялся для атаки.       Одна из двух девушек среди новоприбывших, которую Сэм смутно помнил, похоже, не отличалась выдержкой и терпением остальных. Поначалу передвигаясь синхронно со всеми, она неожиданно рванулась вперёд, уходя в прыжок. Сэм машинально просчитал лучший наклон, который позволил бы уйти с траектории потенциального удара, но реализовать мысль не успел.       Бобби и Кроули появились абсолютно бесшумно прямо между ним и нападающей. Явно не растерявшись, Бобби моментально вскинул обрез и несколько раз выстрелил девушке в грудь. Та остановилась, казалось, больше от неожиданности, пошатнулась, приземлившись, но удержала равновесие и с долей недоумения опустила взгляд на свою продырявленную грудь.        — Уходим, — крик Роя, остановившего взгляд на Кроули, который быстро озирался по сторонам, стал полной неожиданностью. — Окно, — отрывисто бросил Рой и резким движением схватил пакет, заполненный благодатью Гадриэля.       Трубка капельницы разорвалась, и капли светящейся субстанции закружились в воздухе, тут же превращаясь в короткие ленты. Звон разбитого стекла раздался на миг раньше, и Сэм только зафиксировал, что, несмотря на выстрелы Бобби, арахны исчезли без следа. Кроули, явно не обращающий на монстров внимания, уже был возле Бальтазара.       Несколько пуль, выпущенные Бобби целенаправленно в Роя, замедлили того, когда он рванулся следом за собратьями. Сэм не упустил долю секунды, прыжком преодолел разделяющее их расстояние и вцепился пальцами в пакет с благодатью. Рой оскалился и сжал руку крепче, явно не собираясь расставаться с трофеем и уже заметно не обращая внимания на новые пули, попадающие в него.       Сэм усилил нажим, потянул к себе и моргнул, когда плёнка не выдержала напряжения и разорвалась. Благодать, большей частью выплеснувшаяся в воздух, закружилась между ними, а затем устремилась к хозяину. Рой, сжимая остаток в части пакета, оставшейся в его руке, сорвался с места и исчез в окне с такой скоростью, что, казалось, телепортировался.       С досадой скрипнув зубами, Сэм обернулся к Гадриэлю как раз вовремя, чтобы заметить, как временно бесхозная часть благодати исчезает у него во рту. Мозг уже анализировал все допущенные просчёты, которые привели к тому, как сложилась ситуация и позволили врагам уйти в итоге. Тихая, на грани шёпота, речь Бальтазара, который явно обращался к Кроули, привлекла внимание.        — Они не просто были готовы к появлению ангелов, но и знали о нас слишком много, — горечь, казалось, расходилась от Бальтазара волнами и заполняла помещение. — Символы могли быть на стенах исключительно ради ослабления Гадриэля, но мою благодать эта тварь забрала целенаправленно, по указке. У них был сообщник не из монстров.        — Демон, — голос Гадриэля прозвучал сипло, но он сам выглядел значительно лучше, в чём Сэм убедился, окинув его коротким, но внимательным взглядом. — Чувствовать под действием символов сложно, но демона распознать мне удалось. Он прятался в тени. Эти монстры ему явно подчинялись. Я упустил момент, когда он исчез.        — И с каких пор твои подопечные работают с тварями, Кроули? — безразлично осведомился Сэм, продолжая собирать общую картину случившегося и боковым зрением отмечая, что Бобби, зачеркнувший все символы на стенах, теперь внимательно осматривает помещение.        — Знаешь, Лосяра, вопр… — начал Кроули настолько недобрым тоном, что в воздухе явственно повисла опасность.        — Кроули, не надо, — всё ещё тихий голос Бальтазара заставил Кроули умолкнуть на полуслове, обернуться и просверлить его взглядом. — Сэм не виноват. Я сам принял решение отправиться с ним и недостаточно просчитал возможные последствия.        — Если бы нашему ненаглядному Лосю не взбрело в голову молиться…        — Руфус, глупый ты старый пёс, — неподдельная тоскливая горечь в негромком восклицании Бобби разом прервала начинающуюся ссору и привлекла всеобщее внимание. Сэм свёл брови и не без труда рассмотрел склонившуюся фигуру Бобби в тёмном углу. — Как же тебя угораздило?        — Что случилось? — осведомился Сэм, равнодушно наблюдая, как Гадриэль освобождается от кандалов и паутины, а затем исцеляет порез у себя на шее. Бальтазар, избавившийся от своего кокона с помощью Кроули, медленно поднялся на ноги. — Там охотник, о котором ты говорил?        — Он, похоже, мёртв, — голос Бобби прозвучал глухо. — И укутан в эту липкую дрянь, — с непонятным отвращением добавил он.        — Погоди, — Сэм быстро подошёл ближе и максимально напряг зрение. Знакомый кокон, который скрывал человека, заставил челюсти сжаться. — Он не мёртв. Он обращается, — холодно проинформировал Сэм, вспоминая Роя и остальных. — В такую же тварь.        — С чего ты это взял? — Бобби резко обернулся и бросил взгляд исподлобья.        — Я это уже видел, — Сэм чуть пожал плечами. — Самое милосердное, что ты можешь для него сделать, это добить. Не знаю ни одного охотника, который был бы рад превратиться в монстра.        — Весьма увлекательная драма, но, пожалуй, не стану дожидаться конца спектакля, — звучащий куда более привычно, но всё равно сочащийся злостью голос Кроули заставил Сэма обернуться. Быстро оценив, что Бальтазар, хоть и стоит на ногах, но без поддержки Кроули под локоть уже бы явно рухнул наземь, Сэм бросил короткий взгляд на Гадриэля, который явно двигался к нему, но остановился и обернулся. — И, Лосяра, в следующий раз, когда тебе приспичит развлечься обеденной молитвой, молись хоть сразу Боженьке всемогущему, хоть нашему любимому падшему, но не вздумай повторять сегодняшний фокус. Если, конечно, не желаешь поболтать с моими долбоклюями круге так на девятом.       Раньше, чем кто-то успел отреагировать на экспрессивную речь, которая прозвучала откровенной и весомой угрозой, Кроули с Бальтазаром исчезли с того места, где стояли. Сэм поджал губы и без выражения посмотрел на Бобби, который хмурился. Скорее ощутив, чем заметив руку Гадриэля, которую тот, похоже, хотел положить ему на плечо, подойдя достаточно близко, Сэм сделал шаг в сторону.        — Бобби, я боюсь, что Сэм прав в том, что твой друг находится в стадии обращения, — тон Гадриэля говорил о том, что он изрядно сбит с толку. Сэм не обернулся. — Исцелить от яда арахны, если он попал в организм, не под силу даже ангелам.        — Проклятье, — пробормотал Бобби, ни на кого больше не глядя. — Я его тут не брошу. Должен существовать чёртов способ ему помочь.        — Я смогу перенести к тебе в дом нас всех, — тут же предложил Гадриэль. Сэм, почувствовав, что тот ещё сократил дистанцию и теперь стоит за его спиной едва ли не вплотную, сдвинулся вперёд. — Но когда он пройдёт стадию трансформации, он станет опасен для окружающих.        — Куда его посадить найдётся, — мрачно отозвался Бобби. — Вот только бросать тут ораву бегающих по городу монстров, это не дело.        — Нам в любом случае необходимо составить рабочий и функциональный план, — возразил Сэм перспективе отправляться в погоню немедленно. — Думаю, будет не лишним связаться с Кэмпбеллами. Они уже сталкивались с арахной. По крайней мере, Сэмюэль.       Поймав чуть раздражённый взгляд Бобби и изрядно растерянный — Гадриэля, Сэм только повёл плечом. Дальнейшие действия вполне оформились в план в голове, но участия никого из присутствующих он не подразумевал. Гадриэль неуверенно протянул руки к их с Бобби плечам, и Сэм кивнул, показывая, что готов к перемещению. Бобби со странным выражением лица ухватился за кокон паутины.       Невесомость ощущалась тяжелее обычного, и Сэм поморщился, едва они оказались в гостиной дома Бобби. Лёгкая дурнота проходила медленно. Оценивая, стоит ли тратить время на то, чтобы проследить, как Бобби упрячет приятеля в бункер, Сэм быстро пришёл к выводу, что нет. Уверенность, что новоявленную арахну в случае угрозы он убить сможет, располагала заняться чем-то более полезным.       Игнорируя непонимающий и чуть просящий взгляд Гадриэля, Сэм демонстративно взял телефон и направился к выходу. Дверь захлопнулась за спиной, отрезая реплику Гадриэля, которому Бобби задал какой-то вопрос. Окинув равнодушным взглядом территорию свалки, Сэм повертел в руках аппарат, но звонить не стал, остановившись на мысли, что сначала стоит ещё раз всё обдумать.       

***

      Бальтазар с трудом разлепил глаза и уставился в потолок. Голова отозвалась болью и усилие, которое понадобилось приложить, чтобы сообразить, что он находится в собственной спальне, показалось равноценным подвигу. Бальтазар медленно сел и тут же поморщился, понимая, что ломит практически всё тело. В таком ракурсе ощущение было незнакомым и оказалось весьма раздражающим.       Мысли ощущались перепутанным клубком ядовитых змей. Вздохнув, Бальтазар попытался вспомнить, когда провалился в состояние, отдалённо схожее с обычным человеческим сном, но всё же им не являющееся, но попытка не увенчалась успехом из-за отсутствия каких-либо ориентиров. Рассеянный взгляд на часы не прояснил ситуацию нисколько, поскольку время не было замечено ранее.       Сглотнув и с долей недоумения поймав себя на том, что он испытывает жажду, Бальтазар усилием воли сосредоточился на разрозненных фрагментах событий, мелькающих в голове. Получалось с трудом, а картина всё равно отказывалась становиться единой и полной, но Бальтазар напрягался, как только мог. Запоздало осознанная собственная глупость рождала стыд.       Сейчас категорически не понимая, почему он столь легкомысленно отнёсся к ситуации, Бальтазар невольно сжал кулаки, понимая, что заплаченная цена оказалась достаточным наказанием. Ощущение себя почти человеком, не временно или частично, а цельно, судя по самочувствию, потребностям, восприятию реальности и спектру эмоций, а также их яркости, было категорически неприятным.       Отрывки диалога с Кроули, который не скрывал злости, если не сказать ярости, но всё же согласился, что имеет смысл отправиться домой после того, как стало понятно, что демона им не отследить, проносились в голове вспышками. С трудом сглотнув, что не уменьшило сухости в горле, Бальтазар сдался, обхватил ноющую голову руками и попытался сообразить, где может быть Кроули.       Смутные воспоминания закопошились, пробивая себе дорогу через дурман временного подобия сна. Яростное обещание Кроули перевернуть Ад до основания, но найти того, кто связался с монстрами и похитил его, Бальтазара, благодать, всплыло одним из первых. Задаваясь вопросом, мог ли Кроули до сих пор находиться в Аду, если вообще туда отправился, Бальтазар поднялся с кровати.       Ноги подвели, дрогнув, и чтобы удержать равновесие Бальтазар ухватился за прикроватную тумбочку. На глаза попался графин с водой, которого там никогда ранее не стояло, и Бальтазар моргнул. Закралось неожиданно согревающее подозрение, что озаботиться наличием жидкости в доступности для него самого мог Кроули, но Бальтазар после секундного колебания её отверг.       Игнорируя стоящий рядом стакан, Бальтазар взял графин, наклонил и жадно припал к носику. Освежающая и кажущаяся невыносимо необходимой вода не только утолила жажду, но и прояснила сознание. Не обращая внимания на то, что часть жидкости пролилась на пуловер, Бальтазар отставил теперь полупустой графин на место и быстро зашагал к двери.       Желание увидеть Кроули вышло на передний план и ощущалось практически неконтролируемым. Стараясь напоминать себе, что изобилие эмоций не стоит проявлять бездумно, Бальтазар стиснул зубы и сбежал по лестнице. Взгляд зацепился за идеальный порядок в гостиной, которая запомнилась погромом, и Бальтазар нахмурился, мимолётно задаваясь вопросом, кто устранил последствия их ссоры.       Мысль не задержалась в голове надолго, вытесненная напомнившей о себе потребностью найти Кроули. Машинально прислушавшись, Бальтазар скривил губы, когда понял, что полагаться на абсолютный слух он больше не может. Перемены категорически не хотели восприниматься сознанием в полной мере, словно держась надежды, что всё разрешиться чудесным образом и вернётся на круги своя.       Приглушённый звук, похожий на удар железного предмета о пол или стену, раздался с кухни, и Бальтазар, не раздумывая, двинулся туда. Неплотно прикрытая дверь распахнулась от лёгкого толчка. Бальтазар резко остановился на пороге, отказываясь верить своим глазам. Сердце странно отбило несколько суматошных ударов, а потом будто бы сделало кульбит.       Кроули в рубашке с закатанными руками и фартуке какой-то диковатой расцветки сосредоточенно изучал содержимое жаровни, которое издавало умопомрачительный аромат. Краем сознания отметив, что он не просто ощущает запах еды, но и находит его привлекательным, Бальтазар растерянно покачал головой, отказываясь немедленно обдумывать то, что теперь ему нужна пища.       Перед глазами промелькнула сцена пытки джинна, и Бальтазар напряжённо сглотнул, понимая, что это был единственный раз, когда он видел Кроули в фартуке. На миг внимание привлекла миска, валяющаяся на полу, и Бальтазар сообразил, что, очевидно, она и упала недавно. Кроули тем временем удовлетворённо кивнул и отложил в сторону деревянную лопатку.       Нисколько не сомневаясь, что Кроули слышал, как он подошёл, Бальтазар уже открыл рот, собираясь поздороваться и завязать разговор, но слова закончились, когда Кроули наклонился, невозмутимо поднял миску и бросил её в раковину. Действие сработало как стартовый флаг и запустило в голове целую цепочку мыслей, влекущую за собой и новые эмоции.       Абсолютная уверенность в том, что Кроули не требуется еда, толкала к логическому выводу, что готовить тот мог только для него. Бальтазар со свистом втянул в себя воздух. Графин с водой на тумбочке перестал казаться чем-то невозможным. А то, что Кроули, который мог переместить миску одним движением, не стал применять силу в его присутствии, заставил что-то перевернуться в груди.        — Я люблю тебя, — слова сорвались с губ, не спрашивая разрешения. Кроули странно то ли дёрнулся, то ли вздрогнул, а затем его спина словно окаменела. В голове Бальтазара кадром пронеслось воспоминание о том, как в последние секунды потери благодати, уже ожидая, что в дальнейшем он расстанется и с жизнью, он отчаянно жалел, что так и не сказал Кроули о своих чувствах, цепляясь за гордость и упрямство. Речь неожиданно полилась неудержимым потоком: — Я не знаю, что будет со мной дальше, но точно знаю, что больше никогда впредь не хочу чувствовать сожаление об упущенном времени, когда сказать важное было можно. Отец мне свидетель, я не знаю, как всё сложилось именно так, но я люблю тебя. И мне жаль, что я так глупо вляпался в эту фиговую историю.        — Смотрю, дар речи вернулся к тебе в полном объёме, пташка, — налёт сарказма, лишь немногим в меньшей дозе, чем обычно, придал фразе снисходительно-насмешливый оттенок. Бальтазар невольно сжал кулаки, пытаясь отделаться от ощущения, что пол уходит из-под ног. Жгучая обида поднималась откуда-то из глубин существа, медленно, но верно поглощая здравый смысл и затмевая другие эмоции. — Навскидку и опорно-двигательный аппарат в норме. Жаркое? Ты же у нас нынче близок к Млекопитающим как никогда.        — Серьёзно, Кроули? — отравляющая обида переплавилась в злость, смешанную с горечью и вызвала вспышку агрессии. Бальтазар даже не сразу осознал, что вопрос он практически прокричал. — Я говорю тебе о том, что люблю тебя, а ты издеваешься в ответ?        — Полно, пташка, я всего лишь предложил тебе ужин, — Кроули развёл руками и наконец-то обернулся. В его глазах горел недобрый огонь. — И, заметь, — Кроули принял назидательный вид и демонстративно вскинул палец, — даже любезно не стал напоминать, что твоё желание, высказанное утром, исполнилось скорее, чем ты мог мечтать.        — Хватит, — бешенство поднялось откуда-то из самых глубин и закружилось внутри опасным водоворотом. Бальтазар скрипнул зубами. — Я всего лишь сказал, что не стану продолжать поддерживать силы с помощью душ, тем более поставляемых тобой из Ада. И предложил обсудить ситуацию. Ты довёл всё это до скандала и драки.        — В самом деле, лапуля? — Кроули недобро прищурился. — То есть ты не понимал, что без поглощения душонок несчастных ты захиреешь, а твоя распроклятая благодать исчерпает себя без связи с вашей небесной песочницей? И пары месяцев не прошло бы, когда ты уподобился бы тем, кого называешь макаками.        — И, видимо, в этом вся и проблема? — ощетинился Бальтазар. Остатки здравого смысла и светлое чувство в груди, ещё несколько минут назад наполняющее собой без остатка, а теперь отравленное горечью, противились только нарастающей ярости, но безнадёжно проигрывали. — Что, великому Королю Ада я был нужен и интересен только пока был ангелом? Это толкнуло тебя превратить утренний разговор в театр абсурда? Что, трахать жалкую недомакаку гордость не позволяет?        — Идиот, — Кроули неожиданно скривил губы, а в его глазах промелькнуло что-то такое, что на неуловимый миг почти отрезвило. Но попытка уцепиться за промелькнувшее спокойствие провалилась, едва Кроули цинично бросил: — Если ты это называешь любовью, то оставь её при себе, лапуля. Мне такого добра не требуется.        — Это я уже понял, — боль, до этого успешно маскирующаяся под множество других чувств, неожиданно накрыла удушливой волной, обжигая глаза и сдавливая горло до невозможности сделать нормальный вдох. — Ты крайне чётко выразился. И, полагаю, я погорячился с обозначениями, — раненые не просто гордость и самолюбие, но и что-то настолько глубокое, что казалось олицетворением самого существа, отчаянно требовало сделать также больно, как было ему самому. — Считай моё признание неудачной попыткой отвлечь твоё внимание от предсказуемых разборок. Хотел, знаешь ли, провести вечер спокойно. Ложь вполне допустимая цена за свою прихоть.        — А вот теперь честно, пташка, — Кроули неожиданно отступил на шаг. Странно усмехнулся и, действуя преувеличенно спокойно, снял фартук. Демонстративно сложил его, неторопливо расправил ткань и встретился глазами с Бальтазаром. Взгляд остудил вернее, чем мог бы самый ледяной душ. — Передай саламандре, что его стойкость трогала меня до самой глубины моих плавок.        — Кроули, — беспомощно пробормотал Бальтазар, неожиданно разом понимая, что натворил, позволив желанию ударить в ответ, одновременно защищаясь и удовлетворяя жажду мести, рождённую болью, захватить себя. — Я не то имел в виду. Я…        — Неужели, лапуля? — почти беззаботная улыбка Кроули могла обмануть кого угодно другого, но Бальтазар безошибочно видел, насколько она фальшивая на самом деле. — Как жаль, что в своём порыве злости ты звучал убедительнее и честнее, чем в нелепом признании, которое ты решил сделать средством для достижения цели.        — Это не… — фраза повисла незаконченной, а вновь пробудившаяся ярость затухла мгновенно, едва Кроули исчез, умышленно или невольно ставя окончательную точку в разговоре.       Несколько секунд Бальтазар бессмысленно смотрел на то место, где стоял Кроули, а затем схватил первую попавшуюся тарелку и запустил в стену. Жаровня, наполненная аппетитно выглядящей едой, отправилась следом. Жаркое разлетелось по помещению кухни, а громкий звук удар предмета посуды о пол отозвался в голове яркой вспышкой боли.       Бальтазар стиснул зубы до сведённых челюстей, не отдавая себе отчёт, вцепился пальцами в волосы и съехал вниз по стене, к которой даже не понял, когда успел прислониться. Уверенность, что на этот раз Кроули не вернётся, а у него самого даже нет возможности последовать за ним, крепла с каждой секундой. Бальтазар с силой зажмурился, абсолютно не понимая, что ему делать теперь.       

***

      Гадриэль напомнил себе в очередной раз, что мерить комнату шагами является бессмысленным и бесполезным занятием, но это остановило лишь на несколько секунд. Возобновив чуть нервное движение, Гадриэль усилием воли заставил себя замереть возле окна, откуда неплохо просматривалась значительная часть свалки, и сцепил пальцы в замок.       Понимание, что всё случившееся необходимо проанализировать, разбивалось о тревогу за Сэма, которая усиливалась с каждой минутой, прошедшей с того момента, как его машина выехала со свалки. Не глядя на часы, Гадриэль сосредоточился и поджал губы, осознав, что прошло уже более двух часов. Невозможность найти Сэма из-за печати Еноха раздражала как никогда сильно.       Прикрыв глаза на мгновение, Гадриэль сделал глубокий вдох. Слабость ещё ощущалась, напоминая о себе время от времени, и хотя благодать восстанавливалась, но процесс происходил куда медленнее, чем Гадриэлю хотелось бы. Не понимая до конца, радует его или огорчает, что количество испытываемых эмоций и их интенсивность немного уменьшились, Гадриэль провёл рукой по лицу.       Ответ неожиданно показался очевидным, когда страх усилился. Отгоняя лишённые оснований мысли о том, что могло случиться с Сэмом, Гадриэль вздрогнул, заметив машину, въезжающую на территорию свалки. Мгновенно разлившееся в груди облегчение было столь огромным, что затмило собой даже опасение, рождённое тем, что Сэм вёл себя слишком холодно и отстранённо.       Отчаянно надеясь, что это была лишь временная реакция или что-то, что они смогут обсудить и решить, Гадриэль перелетел и остановился в паре футов от машины, которую Сэм успел немного небрежно припарковать. Пронаблюдав, как открывается дверца со стороны водителя, Гадриэль чуть неуверенно улыбнулся и быстро осмотрел Сэма, вышедшего наружу, цепким взглядом.        — Гадриэль, — абсолютно безразличный тон и какой-то автоматический кивок, которые, очевидно, означали приветствие, заставили страх с новой силой скрутить внутренности. Гадриэль сглотнул, отказываясь анализировать тот факт, что последние дни Сэм предпочитал обращаться к нему уменьшительным именем. — Вижу, тебе лучше?        — Да, я буду в порядке в ближайшее время, — Гадриэль чуть поморщился, осознав, что ответ прозвучал излишне поспешно и едва ли не с нотами подобострастия. — Сэм, я… Мы можем поговорить?        — Да, — твёрдое согласие прозвучало настолько обезличено, что Гадриэль неожиданно для себя ощутил неприятные мурашки, бегущие по спине. Напоминая себе, что дурные предчувствия это лишь выдумка людей, Гадриэль вскинул руку, но остановился, так и не положив её на плечо Сэма. — Где тебе будет удобнее, — тут же отреагировал на незавершённый жест Сэм с абсолютно бесстрастным выражением лица. — Если ты намеревался перенести нас в комнату, у меня нет возражений.        — Я подумал, что там нам будет комфортнее, — фраза далась не без труда, и Гадриэль с недоумением поймал себя на незнакомом ещё ощущении. Не страх в чистом виде, но уверенность, что он не знает, как разговаривать с таким Сэмом, который казался совершенно чужим, заставляла путаться в словах и обдумывать предложения дважды, прежде чем их озвучить. — Мне значительно лучше, так что неприятных ощущений от перемещения у тебя возникнуть не должно.       Дождавшись холодного едва заметного кивка, Гадриэль привычно сжал плечо Сэма и вздрогнул от промелькнувшей мысли, что теперь почему-то только это ему и позволено. Подозрение являлось отравляюще неприятным и откровенно пугающим. Гадриэль сжал губы, напомнил себе, что это только его впечатление, а не установленный факт, и с отчаянием обнял Сэма, едва полёт закончился.       Понимание, что в ответ не последовало никакой реакции вообще, оказалось сродни удару в солнечное сплетение. Гадриэль невольно уронил руки, когда Сэм аккуратно, но уверенно освободился из объятий, развернулся и отошёл к окну. Глядя на идеально ровную спину, Гадриэль вдруг почувствовал, что ему становится сложно дышать, а внутри словно разливается холод.       Усилием воли оставив на потом анализ человеческих реакций, которые временно главенствовали, накладываясь на собственные не особо приятные ощущения, Гадриэль почти сделал шаг вперёд, желая оказаться ближе к Сэму, но тут же заставил себя остановиться. В голове вихрем пронеслись последние моменты, в которые Сэм явно осознанно избегал его прикосновений.        — Эксперимент был интересным, Гадриэль, — Сэм заговорил неожиданно. В груди что-то оборвалось, когда то ли незнакомая интуиция, то ли просто здравый смысл подсказали Гадриэлю, что он услышит дальше. — Но я считаю нужным его прекратить. Полагаю, ты достаточно адекватен, чтобы обойтись без скандалов?        — Прости, что? — несмотря на отчётливое понимание происходящего, Гадриэль отчаянно хотел надеяться, что он ослышался или что-то не так понял, и Сэм говорит о каком-то другом эксперименте. — Сэм, послушай, если твоё поведение как-то связано с тем, что произошло или с тем, что я узнал, мы можем просто поговорить об этом. Просто обсудить. Я… Пожалуйста?        — Мы договаривались, что будем проводить время совместно до тех пор, пока это устраивает обе стороны, — голос Сэма, в котором не угадывалось даже намёка на эмоцию, похолодел. — Я больше не заинтересован в наших отношениях. Не вижу, как это можно объяснить ещё понятнее. Здесь нечего обсуждать, Гадриэль.        — Сэм… — в горле застрял ком, мешающий словам протолкнуться. Несколько мгновений Гадриэль едва сдерживал желание броситься к Сэму, схватить его за плечи и трясти до тех пор, пока не получит вменяемых объяснений, а потом решительно тряхнул головой. — Нет, знаешь что? К чёрту. Что взбрело тебе в голову в этом проклятом сарае, Сэм? Или это месть за то, что я повёл себя опрометчиво и создал тебе проблемы?        — Это нежелание продолжать взаимоотношения, которые мне безынтересны и бесполезны, Гадриэль, — Сэм так и не обернулся. — Я настолько непонятно выражаюсь?        — Понятнее некуда, — горечь, взметнувшаяся откуда-то из глубин существа, требовала то ли завыть, то ли разрушать что-либо до тех пор, пока не останется сил. Чувство, светлее которого Гадриэль не знал за всю свою долгую жизнь, билось в груди раненым зверем, который бесновался от невозможности избавиться от боли. — Что ты сделал, Сэм? Вспомнил, что изображать эмоции это утомительно? — вопросы, которые уже казались лишёнными смысла, всё равно рвались с языка. — Решил, что я для тебя обуза из-за одного досадного происшествия? Или просто испугался?        — Гадриэль, я понимаю, что тебе чужды человеческие понятия гордости и унижения, но, полагаю, даже ты способен понять, что выглядишь жалко, пытаясь уцепиться за то, чего нет, — Сэм неожиданно повернул голову, и Гадриэль вздрогнул, когда встретил его пустой взгляд. — Я не способен чувствовать страх. Я не способен чувствовать что-либо. До определённого момента отношения с тобой вызывали у меня некоторый рациональный интерес. Больше нет. Считаю вопрос закрытым.       Отстранённая ледяная уверенность, что он не сможет переубедить Сэма ни словами, ни действиями пришла сама по себе. Зверь в груди беспомощно свернулся в клубок, затих и, казалось, резко смирился с тем, что боль отныне его спутница навсегда. Смутное осознание, что в глазах скапливается влага, резко привело в чувство. Гадриэль стиснул зубы на миг и упрямо вскинул голову.        — Думаю, в таком случае мне стоит покинуть этот дом, — фраза далась тяжелее, чем всё, что он когда-нибудь произносил, но Гадриэль не позволил своему голосу дрогнуть. — Бобби является твоим другом. И раз наши отношения закончены, вряд ли он будет рад моему присутствию тут.        — В этом нет необходимости, — Сэм едва заметно пожал плечами и направился к двери. — Как и в излишней драматизации. Если тебя так сильно напрягает моё присутствие, это не является проблемой. На рассвете я уеду к Кэмпбеллам. Бобби, на моей памяти, ещё ни разу не отказал никому в приюте. Для тебя здесь безопасно, и это означает, что было бы разумнее остаться здесь на то время, пока ты не найдёшь новое защищённое место. Но, разумеется, ты волен принять любое решение.       Раньше, чем Гадриэль успел придумать хоть какой-то приличествующий ответ, Сэм вышел из комнаты. Дверь за ним тихо захлопнулась, словно ставя окончательную точку и отрезая последнюю невидимую ниточку связи, которую Гадриэль уже не был уверен, что не придумал себе в принципе. За Сэмом хотелось побежать немедленно.       Сжав руки в кулаки, Гадриэль заставил себя дойти до кровати и тяжело опустился на неё. В голове неожиданно воцарилась гулкая пустота. Рассеянно задаваясь вопросом, может ли потерять смысл всё разом, Гадриэль бессмысленно уставился в стену. Запоздалое понимание, что он сидит на той самой кровати, где не далее, как ранним утром, Сэм смеялся вместе с ним, только добавило горечи.       Порывы куда-то бежать, что-то делать и выяснять, вспыхивали внутри, но гасли, едва в ушах повтором звучали холодные и равнодушные фразы Сэма. Усталость обрушилась неожиданно, накрыла одномоментно, как мощная волна. Гадриэль прикрыл глаза и растерянно отметил, что сам лишил себя времени на отдых после возвращения в дом Бобби.       Зубы скрипнули друг о друга, когда ярко вспомнился страх за Сэма, с которым могло что-то случиться. Гадриэль горько усмехнулся, понимая, что бояться стоило совсем не этого. Здравых мыслей о том, что делать дальше, не появлялось. Раненый зверь в груди сворачивался в клубок всё больше, будто бы демонстрируя, что у него нет сил и бороться он уже не сможет.       Гадриэль опёрся локтями о колени и обхватил голову ладонями. Удушающее чувство безнадёжности, рождённое тем, насколько настойчиво и бескомпромиссно Сэм поставил точку между ними, отзывалось странными вспышками физической боли в самых различных частях тела. Робкая мысль, что если за что-то и стоит сражаться, так это за чувства, исчезла, едва промелькнув.       Открыв глаза, Гадриэль слепо посмотрел на пол. Холодное понимание, что Сэм на самом деле ничего не чувствует, деморализовало. Но жгучее желание исправить всё любым способом и вернуть едва обретённое хрупкое счастье, требовало действий. Гадриэль покачал головой и сжал её сильнее, категорически не понимая, что ему предпринять в сложившейся ситуации.       

***

      Бобби потёр глаза, которые слезились от нескольких часов непрерывного чтения, и повернул голову сначала в одну сторону, а затем в другую, пытаясь хоть немного размять затёкшую шею. Взгляд зацепился за глубокую темноту, царящую за окном, и Бобби нахмурился, понимая, что совершенно потерял счёт времени. Запоздало пришло ощущение голода.       Сообразив, что он выпал из жизни на приличный промежуток времени, пытаясь найти хоть какую-то информацию о редкой твари, Бобби нехотя признал, что ему нужен перерыв. Коленный сустав недовольно хрустнул, стоило Бобби встать и заставил того раздосадовано поморщиться. Слух не уловил даже шороха, но чутьё охотника заставило резко перевести взгляд на дверной проём.       Кроули, который выглядел потрёпанным, стоял, почти привычно прислонившись к дверному косяку. Осознавая бесполезность действия, Бобби всё равно машинально потянулся к обрезу, с которым уже давно не расставался даже во сне. Во взгляде Кроули, где изначально застыло странное выражение, мелькнула снисходительность, а он едва заметно усмехнулся.        — Даже не приласкаешь, а сразу расстреляешь, лапуля? — явно нарочито лениво Кроули склонил голову к плечу.        — Выглядишь как растоптанное дерьмо, — буркнул Бобби, цепким взглядом отмечая немало мелочей, которые свидетельствовали в пользу того, что вся бравада Кроули является напускной и призвана скрыть что-то совсем иное. — Зачем явился?        — Как невежливо, лапуля, — Кроули показательно сокрушённо качнул головой. — Я пришёл с дарами, — он демонстративно вскинул руку, в которой была зажата бутылка виски, — и мирным предложением сделки…        — Иди в жопу, — мгновенно перебил Бобби, подобрался и вскинул обрез. — Если ты ещё хоть раз заикнёшься…        — Брось, Бобби, — Кроули небрежно отмахнулся, словно не замечая, что бесцеремонно перебил, и шагнул вперёд. — Моё предложение как раз напрямую касается нашего с тобой дельца. Всё ещё неинтересно?        — О чём это ты болтаешь? — Бобби не опустил обрез, но замер, каждой клеткой тела обратившись во внимание.        — О твоей, а вернее, моей душе, которую ты продолжаешь травить всякой бурдой, конечно, лапуля, — Кроули подошёл к столу, поставил на него бутылку и небрежно бросил рядом колоду карт. Стаканы появились сами по себе. — Ты же помнишь, друг мой, что я альтруист? Позаботился о твоих ногах, когда ты продешевил. Сегодня любезно сыграл в извозчика, который тебе понадобился.        — Не по доброте сердечной, — огрызнулся Бобби, который успел развернуться так, чтобы ни на мгновение не выпускать Кроули из вида. — Ты ничего не делаешь без собственной выгоды.        — Открою тебе страшную тайну, Бобби, — Кроули чуть склонился к нему, и Бобби поджал губы. — Я Король сделок и Король Ада. Статус, знаешь ли, обязывает соответствовать.        — И что твоё величество забыло сейчас в моей берлоге? — Бобби скользнул взглядом по полу, быстро вспоминая, где имелись ловушки, начерченные на изнаночной стороне ковра.        — Ты прав, что-то я разговорился, — Кроули резко перешёл на серьёзный тон, подцепил со стола бокал и крутанул его в руке. — Я решил сделать тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться, лапуля. Ты, я, превосходный бурбон и десять партий в покер. Победитель получает всё. Выиграешь ты, и я верну тебе душу. Выиграю я, и она отправится к папуле раньше срока. Одна игра — один год. Даже ты не сможешь отрицать, что это высшая степень проявления альтруизма, — Кроули, ещё договаривая последнюю фразу, открыл бутылку и щедро плеснул в оба бокала. Отсалютовал своим и изобразил вполне правдоподобную улыбку. — Твоё слово, Роберт.        — Ты что, правда думал, что я поведусь на эту чушь? — с неподдельным недоверием уточнил Бобби, быстро обдумывая, зачем Кроули понадобилось затевать подобную игру. — После того, как ты нарушил наш предыдущий уговор? Соглашусь перекинуться в картишки с демоном, у которого заведомо преимущество?        — О, позабыл, — Кроули сделал внушительный глоток и вскинул палец. — Исключительно на время нашего доблестного сражения за карточным столом я любезно соглашусь находиться в ограниченном пространстве. Так что можешь доставать краски, лапуля, и начинать изображать из себя художника.        — Что? — как Бобби не пытался скрыть растерянность, она всё равно прорвалась в голосе. Мысли мгновенно запутались на понимании, что Кроули всерьёз предлагает использовать демонскую ловушку, которая заблокирует его силы. — Не терпится переехать в мою берлогу на постоянное место жительства? — уместный комментарий сам сорвался с языка, а Бобби, не отдавая себе до конца отчёта, принялся чесать подбородок. Гипотезы, которые могли бы хоть как-то объяснить поведение Кроули, не строились от слова совсем. — Ты же понимаешь, что я приложу все усилия, чтобы выпустить тебя из ловушки, но их может оказаться недостаточно? Но я буду очень стараться.        — Ты сам себе не веришь, лапуля, — Кроули усмехнулся, явно легко узнавая отсылку к собственным объяснениям ранее, и залпом допил содержимое своего бокала. — Даже если ты решишь попрать свою честь, которой дорожишь и нарушить условия нашего договора, то мы оба понимаем, что я найду способ обрести свободу. Разумеется, нашу маленькую сделку в рамках моего предложения это аннулирует.        — Понятия не имею, зачем ты всё это затеял, но не собираюсь выяснять. Катись из моего дома, — фразы прозвучали с решимостью, которой Бобби не ощущал и приблизительно. Чутьё упрямо твердило, что Кроули вовсе не шутит, чем бы ни руководствовался, а здравый смысл настойчиво подсказывал, что это первый реальный шанс вернуть душу, замаячивший на горизонте за несколько месяцев. — Я с тобой больше ни о чём договариваться не собираюсь.        — Ну как знаешь, — Кроули развёл руками, а затем невозмутимо оправил рукав пальто, почему-то прожженный в двух местах. — Не стану лукавить, я считал тебя умнее, Бобби. Добровольно отказаться от шанса, который сам приплыл в руки… — Кроули удручённо вздохнул. — Опрометчиво, мой друг, весьма. Ты ведь понимаешь, что повторения аттракциона щедрости не будет?        — Я понимаю, что ты не предлагал бы подобное, если бы не был уверен, что выиграешь, — отрезал Бобби, отчаянно сражаясь с желанием поддаться искушению и рискнуть. — Видать, сильно неладно что-то в твоём королевстве, раз ты решил изворачиваться, чтобы забрать душу раньше срока.        — Всегда считал, что в тебе нет поэзии, — Кроули неопределённо наморщил нос и пространно взмахнул рукой. — Ты не романтик, Бобби. Сразу видишь худшее. Даже тогда, когда ближний предлагает тебе, по сути, помощь.        — Ты уже достаточно помог, — парировал Бобби, отгоняя понимание, что он недопустимо сильно заинтересован в разговоре, чем и объяснялось то, что никаких реальных действий для того, чтобы выдворить Кроули, предпринято так и не было.        — А разве нет, лапуля? — Кроули неторопливо наполнил свой бокал вновь. Его нежелание уходить было настолько явственным, что Бобби мысленно с удвоенной силой принялся искать потенциально возможные причины визита и озвученного предложения. — Если подумать, то что на самом деле ты предпочёл бы: кататься в коляске до конца жизни или бодро бегать на своих двоих, пусть и всего с десяток лет?        — Ну, если всё честно, в чём ты пытаешься меня убедить, и у меня есть шанс выиграть, — Бобби чуть прищурился, игнорируя резь в глазах, которая так и не прошла, — тебе с того что?        — Развлечение? — Кроули неуловимо оживился, вероятно, легко уловив момент сомнения, который открывал дорогу возможности получить согласие. — Что может быть лучше, чем коротать вечера с приятелем, почти другом за партейкой в покер под качественный аперитив?        — И с каких это пор мы почти друзья? — Бобби окинул Кроули насупленным взглядом исподлобья.        — Брось, лапуля, — Кроули расплылся в широкой улыбке и качнул в руке бокал. — После всего, что между нами было, это меньшее, кем мы можем считаться.        — Да ты что? — хмуро пробормотал Бобби. — С такими друзьями и врагов не надо.        — Иного услышать от тебя я и не ожидал, Бобби, — Кроули сделал глоток и отставил бокал на стол. — А наша дружеская беседа, кажется, зашла в тупик. Что же, пожалуй, выполню твою настойчивую просьбу и покину твоё убогое жилище.        — Стой, — Бобби прикрыл глаза на мгновение, почти ненавидя себя за оклик, но чутьё, вопящее, что это не тот шанс, который стоит упускать, не позволило дать Кроули уйти, едва его намерение это сделать стало очевидно серьёзным. — Значит, чистая колода, твой хвалёный бурбон и ловушка для тебя? — со здоровым подозрением уточнил условия Бобби, чувствуя лёгкое отвращения от осознания, что, по сути, он уже принял положительное решение.        — Именно так, — Кроули оживился сильнее прежнего и резко развернулся. — И раньше, чем ты продолжишь задавать скучные вопросы, пытаясь отыскать, в чём же подвох, я тебя огорчу: его нет. В этом и смысл.        — Хочешь убедить меня, что собрался получить выгоду с честности? — мрачно осведомился Бобби, убеждаясь, что соглашаться не стоило: Кроули явно не собирался раскрывать свои подлинные мотивы. — В жизни большей чуши не слышал.        — Так расширяй кругозор, лапуля, — Кроули быстрым шагом дошёл до стула и устроился на нём так непринуждённо, словно не впервые. — Напряги свою одну извилину и попробуй подумать, на что ты согласишься в будущем, если будешь уверен, что со мной можно иметь дело.        — Это признание? — Бобби устроился на стуле напротив, положил обрез на край столешницы и потянулся за бокалом, который по-прежнему стоял наполненный чуть больше, чем на половину и ждал его. — Собрался отдать мне победу ради того, что надеешься стрясти с меня в будущем?        — Интересная идея, но нет, Роберт, — Кроули чуть прищурился и откинул голову назад. — Пусть победит сильнейший. Не возражаешь, если я не стану вставать, пока ты будешь вырисовывать свои художества?        — Боишься перетрудиться или растерять запал? — осведомился Бобби, коротко усмехнулся и глотнул из своего бокала, размышляя над последним откровением Кроули.        — Ну что ты, лапуля, — Кроули оскалился в улыбке. — Просто мысль о тебе, ползающем вокруг меня на коленях, слишком заводит, чтобы отказываться от возможности её воплощения.        — Не дождёшься, — буркнул Бобби, взял колоду и на миг задумчиво замер. Уверенность, что на этот раз Кроули неподдельно заинтересован в честном соблюдении договорённости стремительно укреплялась внутри и толкала к поступку, который с точки зрения рассудка казался опрометчивым. — Сдаю я.        — Серьёзно, Бобби? — Кроули высоко вскинул брови. — Широкий жест доверия? Проверка? Или ты просто не в настроении для рисования?        — Мы продолжаем чесать языками или играем, Кроули? — Бобби ловко перетасовал колоду, попутно быстро и незаметно проверил её, срезал, одним глотком допил свою порцию виски и спокойно начал раздачу.        — Любой каприз, лапуля, — Кроули хмыкнул, быстро наполнил бокалы вновь и потянулся к своим картам. — Итак, ставка определена. Но можем поторговаться за дополнительные условия. Есть пожелания? Или замутим банк?       Бобби ответил хмурым взглядом и взял сданные самому себе карты. Один взгляд на оказавшийся на руках набор едва не заставил скривиться в гримасе, выдавая себя заранее. Сохраняя непроницаемое выражение лица, Бобби подтянул к себе бокал, параллельно прикидывая, насколько стоит рисковать и какие у него шансы на то, что Кроули не раскусит его блеф.        — Меняю две, — наконец озвучил намерение Бобби, тем самым давая понять, что этап торгов он даже не рассматривает.        — Сразу к делу, — Кроули непонятно покивал головой. — Ну, раз ты настаиваешь. Три.       Бобби демонстративно отодвинул подальше в сторону свои скинутые карты, убрал туда же небрежно брошенные Кроули, положил оставшиеся в руке на стол рубашками вверх и взял колоду. Карты легли перед каждым из них ровно, не оставляя даже призрачного шанса увидеть их лица. Не позволяя себе проявлять даже намёк на эмоции, Бобби взял новые карты.       Мысленно поминая все ругательства, какие только знал, он застывшим взглядом рассматривал набор из короля бубен, вальта и восьмёрки пик, семёрки червей и шестёрки треф. Расклад казался не просто проигрышным, а проигрышным без вариантов. Притихшее сомнение в том, что Кроули действительно способен на честную игру, вспыхнуло с новой силой.       Громкий звук, напоминающий сильный разряд грома или падение с высоты тяжёлого объёмного предмета, донёсся с улицы, и Бобби мгновенно обернулся к окну. Темнота, по-прежнему царящая за ним, ответы давать не спешила, но мозг услужливо подбросил подозрение, что весь фарс с игрой был затеян Кроули только ради отвлечения внимания. Бобби резко повернул голову обратно.        — Если только ты… — начал он, глядя Кроули прямо в глаза, но тот вскинул ладонь в останавливающем жесте.        — Не больше тебя понимаю, что в очередной раз стряслось в этом захолустье, лапуля. Но, видимо, меряться умением блефовать мы будем не сегодня.       Бобби моргнул, когда Кроули бросил карты на стол, лицом вверх. Грохот снаружи повторился, заставив невольно схватиться за обрез. Мысль, что на окончание игры нужно несколько секунд наложилась на смутную уверенность, что не менее, а скорее куда более пары часов назад на улицу выходил Сэм. Больше не раздумывая, Бобби повторил жест Кроули, а затем поднялся на ноги.       Ожидая услышать насмешливый комментарий, Бобби позволил выйти на передний план чутью, которое сигнализировало о серьёзной опасности. Странное короткое посвистывание, вроде бы с оттенком досады, заставило вернуть своё внимание Кроули. Тот криво усмехался, внимательно рассматривая два набора карт, лежащие неподалёку друг от друга.       Мысленно уже просчитывая, кем могут быть нападающие, Бобби не сразу понял, что и карты Кроули не складывались ни в одну комбинацию. На секунды внимание переключилось полностью, быстро сравнивая значения карт. Глядя на даму пик, десятку треф, шестёрку червей, четвёрку и тройку бубен, которые оказались в картах Кроули, Бобби чуть удивлённо хмыкнул, осознавая, что первый раунд за ним.        — Бобби, — в голосе Гадриэля, который появился в комнате внезапно и выглядел неподдельно взволнованным, смешалась странная гамма эмоций. — Там арахны. С ними демон, возможно, не один, — Гадриэль бросил взгляд на Кроули и хмуро свёл брови. — И там Сэм.        — Проклятье, — выругался Бобби и резко отшатнулся, когда оконное стекло разлетелось на осколки с громким звоном.