Я не посмею.

я за ночь с тобой отдам все на свете

Он его почти ненавидит в этой своей пугливости. Му Цин, как робкая девушка, как пугливая птица в этом плане, шугается и бегает, укрывается и сразу теряет все свои навыки стервы и кобры. Будто бы никогда не ругался, не дрался и не пил до потери сознания. И только краснел, смущался и уходил в темноту комнат своего дворца. Фэн Синь психует в очередной раз - он мужчина, ему хочется. День был сложным, энергия по венам ещё бежит и кипит, все поджимается и скручивается тугим узлом, распространяя дикое желание по всему телу. Хочется опрокинуть чертова Му Цина, развести его колени и долго, мучительно долго иметь, пока тот не закатит глаза от удовольствия. Но чёртов Му Цин не занимается любовью. Чёртов Му Цин даже не ласкает его, не касается и пугается резких движений в этом плане. И дело вовсе не в его обете. Совсем нет, хотя чертов Му Цин и прикрывается им умело. Фэн Синь пытается докопаться до правды, спрашивает, даже уже принимает это на свой счет, а потом решает взять силой. Да в самом деле, сколько можно! Они так долго вместе, что право первой ночи давно прошло, они знают друг о друге все, смысла вести себя как юная девственница нет никакого. Он просто хватает Му Цина за ленты его одеяния, прижимает к стене, срывая шелковое ханьфу. Слой за слоем открывается белоснежная кожа, которую хочется расцеловать, пометить, посвятить себе. Но Му Цин резко начинает выбиваться, ничего нового, поэтому его прижимают сильнее, закрывая ладонью рот. Разворачивает спиной, продолжая раздевание, а потом понимает, что его Сюаньчжэнь дрожит. При чем так сильно, что его выдержке ещё нужно позавидовать, ведь с этим можно и с ума сойти. Ощущение такое, что он не трахнуть его хочет, а убить. Жертва... — Эй? — Пусти, ублюдок чертов! — орет Му Цин, выпутываясь из его рук, отшатывается к противоположной стене. — Какого дьявола ты строишь из себя не пойми что! — срывается в гневе Фэн Синь. — Ты не хочешь меня или в принципе близости? Объясни свои закидоны! Или может быть уже есть, кто доставляет тебе удовольствие, пока я мотаюсь по делам? Скажи, да? Кто это? Кому ты отдаешься, пока твой муж выполняет обязанности? Му Цин замирает, выпуская из пальцев последний слой одежды, а потом убито поднимает взгляд. Глаза настолько затравленные, что Фэн Синь дергается. Что-то не так. Явно же, что не так! — Может быть, ты не любишь меня вовсе и наш брак был просто очередной твоей игрой? Му Цин, если тебе скучно и ты решил поиздеваться, то у меня плохие новости - я люблю тебя! Что и кому ты проиграл в спорах, что даже вышел за меня? Хочешь, я возмещу этому ублюдку все? Почему ты молчишь? Тело напротив снова дрожит. Хочется обнять, согреть, но гнев кипит в груди, ещё больше подогревая возбуждение, которое получает выход через эту ссору. Еще больше хочется близости. Наверное, действительно, проще взять и показать, что такое удовольствие. Ему понравится, уж Фэн Синь сделает для этого все. Он рывком приближается, заламывает белые руки и бросает Му Цина на кровать, не давая путей отступления. — Я докажу, что со мной тебе будет лучше! Тебе понравится больше, чем с твоим любовником, кем бы он не был. Не дергайся, тогда получишь наслаждение. — Пусти, пусти...М-м-м, пусти меня! В голосе отчаяние и страх. Да что не так с этим человеком? — Не забывай, пожалуйста, что я твой муж. Вернее, лучше то, что ты - мой. Раз уж ты не побоялся выйти в красном ко мне и подарить себя и свою жизнь, то почему же до сих пор не подарил свою невинность? Или ты не невинный вовсе? О, дай угадаю, это Пэй Мин, да? Постоянно терся вокруг тебя, смотрел... Лежи смирно, прошу, сейчас будет легче. Но легче не становится, ибо Му Цин начинает дергаться, пытаться уйти, а затем и вовсе плакать. — Да что ты будешь делать! Что происходит? Фэн Синь выпускает его, понимая, что так не добьется ничего, а причинять боль тому, кого любит - страшно. Му Цин отскакивает, скользит по кровати в самый угол, почему-то не уходит, не соображает, видимо, а хватает покрывало, комкает и прижимает к себе. Дышит мелко, часто, горящие и мокрые от слез глаза бегают по комнате, пытаясь зацепиться хоть за что-то, но не получается. — А-Цин? Фэн Синь тихонько подползает ближе, тянет руку, но тот снова отшатывается, хотя и некуда больше. По сути: сам себя загнал в ловушку. — А-Цин? Тише, ты что? Испугался? А-Цин, посмотри на меня. Смотри же. — Не смей меня трогать, — задушенно говорит Сюаньчжэнь, отпуская покрывало, чтобы то укрыло тело. — Если считаешь, то... То лучше уйди. Не думаю, что тебе, действительно, нужен такой, как я. Но я люблю тебя, Фэн Синь, я люблю тебя. И я всего лишь хотел быть в спокойствии и защите, зная, что ты никогда... А ты посмел... Уйди же. — Я - никогда? Что я не должен был? Трогать тебя, хотеть? — Принуждать! — резко выкрикивает Му Цин, роняя голову на руки. Он не плачет, он так толком и не заплакал ни разу, но глаза залиты влагой, просто он такой. И просто он боится. Это видно. — Ты... А-Цин, дьявол, ты все же не хотел близости? Ты боишься, что будет больно? Объясни спокойно, я не трону больше тебя. Сюаньчжэнь подтягивает ноги ближе, обнимает колени ладонями. Дрожь медленно отпускает. — Я боюсь боли. Ты очень большой. Я не смогу принять его в себя. И не смогу... Тогда мне сделали больно, вся постель была в крови... — Подожди. О чем ты? — не понимает Фэн Синь. — Ты не знал этого, правда? Ну, что меня изнасиловали? Конечно, если бы знал, вряд ли взял меня замуж. Их было шестеро и они пустили меня по кругу. Еще тогда, давно, когда я был смертным. Они насиловали меня двое суток, то и дело пуская по рукам, абсолютно не замечая, что мне плохо. После первых суток я лежал в луже крови, потому что она текла, не переставая. Мне было так больно, что я кричал, но мне никто не помог, кому есть дело до мальчишки-слуги? Тем более, что вас с Принцем не было в городе. Фэн Синь замер, слушая дрожащий голос супруга. Твою мать. Твою мать! Он не знает, что это был за день, он довольно часто уходил с Его Высочеством, оставляя Му Цина одного. Какая сучья тварь посмела тронуть это сокровище? Кого стоило насадить на лезвие меча, чтобы тот тоже истек кровью? Хотя, он не сомневался, что расплата к тому уже давно пришла, тем более, что уже некого было казнить - столько лет прошло. Да и Му Цин разобрался с этим сам. Только вот не со своей психикой. — Я был тогда таким грязным, — продолжает он, ломая тонкие пальцы. — Они в первый день пустили по кругу, просто имея на всю силу, а потом кончали, кто-то на лицо, кто-то внутрь, кто-то в рот. Продолжали и продолжали. Но второй день... Представь, я весь в крови и сперме, измученный и убитый от боли, теряю сознание сразу же, как только в меня входят. Я не знаю, сколько раз я падал в обмороки, и сколько часов они насиловали бесчувственное тело, но тогда отчаянно хотелось сдохнуть. Ты не представляешь как это больно. Они слишком сильно порвали меня. Я не помню, как я смог уйти, и шёл ли я или полз, но лекарь, господин Шу, нашёл меня на улице, вылечил. Я попросил не говорить ничего Его Высочеству. Тем более, что через три дня вы вернулись и мне следовало приступить к работе, но я всё ещё не мог ходить, поэтому так часто опаздывал и задерживался, у меня была температура и... Фэн Синь резко прижал снова задрожавшего Му Цина к себе. Твари! Какие твари сделали это с его мужем? Тогда, он не был им, но не отменяет факта, что Фэн Синь любил его, как друга, пускай. Тогда ещё так. Но никакой твари не позволено было касаться этой нежности своими грязными руками! — Кто это был? — сипло спросил он, ощущая, как спазм перехватывает горло. — Фи Чжань и его дружки, — ответил Му Цин, обнимая напряжённую спину мужа. — Они заперли меня в кладовке, сам знаешь, там стены толстые, ори хоть целыми сутками, никто не узнает. И там же насиловали. — Почему ты не сказал никому тогда? — голос сорвался в приступе. — Ты работал же! Ты таскался за нами! Как ты... — Я не мог. Вы с Его Высочеством были чисты, мне было стыдно, что кто-то из вас узнал бы эту грязь, увидел, не знаю. Я дорожил дружбой с вами и терять это - смерти подобно. А-Синь, выходя за тебя, я понимал, что нам придется. Но надеялся, что смогу, ведь я желаю тебя и близости между нами. Но мое тело реагирует иначе. Я поэтому принял обет, но всегда хотел тебя. Думал, что решусь, приду к тебе сам, но ты напугал меня, и не то, чтобы я был нежной барышней или как ты там меня назвал, просто это подсознательно. Я боюсь, А-Синь. Теперь снова... Фэн Синь поцеловал обнаженное плечо, запустил пальцы в слегка растрепанные волосы. Дикая обида и злость на самого себя затмевала разум. Он отстранился от супруга, спустился на пол и плюхнулся на колени. Му Цин со взглядом испуганной птицы смотрел на него, а потом потянулся к краю кровати. — Не нужно... — Почему ты не сказал мне сразу? Почему? Я бы не смел даже думать, я же.. Дьявол, я же так люблю тебя, ты думаешь, что я бы не усмирил свои грязные желания? Я думал, что ты играешь со мной, что не хочешь, я усомнился и не достоин теперь тебя. Не имею право на прощение, даже пытаться не буду. Я уйду. Я напугал тебя. Не имею права на тебя... Му Цин соскользнул рядом, робко, что совсем было не в его характере, обнял, пряча лицо в шее, на которой отчаянно бился пульс. — Ты никуда не уйдёшь. Ты мой муж. И я надеюсь, что ты примешь меня с моей грязью. Ты, действительно, не имеешь право на такого меня. Тебе нужен кто-то чистый, невинный, а не я. — Мне нужен кто-то чистый? Мне нужен ты. Только ты. Ты не понимаешь, насколько ты чист. А-Цин, ты замерзнешь, оденься. Или давай, хотя бы, покрывалом накрою. Давай поспим, да? Я не трону больше, я клянусь тебе. Он аккуратно приподнял его с пола, укладывая на постель снова, лег рядом, переплел пальцы. — Ты же наказал этих тварей? — шепотом спросил Фэн Синь, поглаживая свободной рукой щеку супруга. — Да. Сразу же, как вознесся. Поступок, возможно, не достойный Бога. Они умерли в муках. — Это слабое наказание, А-Цин. У меня они бы мучались и после смерти. Надеюсь, ты накажешь меня за то, что чуть не совершил самый страшный грех по отношению к тебе. И за все те слова, которые сказал тебе в порыве. — Ты усомнился в моей верности к тебе? Не стоит этого делать более. Я прощу сейчас, но впредь... — Я благодарю тебя, — шепотом ответил Фэн Синь, закрывая глаза. — И с радостью ушел бы в изгнание, если бы так сильно не скучал без тебя. Так что, давай спать, мой А-Цин. Я сделаю всё, чтобы вернуть твое доверие ко мне. А ты обещай, что расскажешь мне все, что пугает тебя. Я не хочу больше знать твоих слез и страданий. Люблю тебя. Близки они стали через три года после произошедшего.