Pale-red sun

— Что значит, тебе снова придётся уехать? — находясь в крайнем непонимании, переспросил Серёжа, будто и вовсе не расслышав фразу матери — Они что там, совсем охренели? Ты уже как три дня дома! — Серёжа, ты же и сам прекрасно понимаешь, что так надо. Я финансовый партнёр твоего отца, и на этой презентации, моё присутствие не обсуждается. — Мария тяжело вздохнула, поднимаясь из-за небольшого кухонного стола. — В чём смысл отправлять тебя домой, говоря, что теперь вся ответственность лежит на отце, а потом снова требовать твоего приезда? Не проще было бы оставить тебя там же, чтобы не тратить кипу бумажек и времени на один перелёт? Это же попросту лишено логики! — Бизнес таков. — только и произносит женщина, вновь подойдя к раскрытому чемодану перламутрового цвета — У нас с папой работа также тяжела, просто здесь нужно больше работать мозгами, чем физически. В любом случае, — она разворачивается лицом к сыну. Нежно проведя кончиками пальцев вдоль мужской щеки, кратко целует его в лоб, оставляя едва заметный след на белой коже — раз уж у тебя завтра нет первых двух пар, присмотри за домом, ладно? Кроме Владимира здесь больше никого нет, а в связи с сегодняшней ситуацией в стране, мне… мне немного страшно оставлять дом без присмотра. Раздражённо выдыхая сквозь сжатые зубы, Сергей с обречением опускает взгляд своих васильковых глаз, понимая лишь одно — в вопросах работы, он бессилен, какой бы справедливости не пытался добиться.

* * *

Вымеривая комнату широкими и достаточно громкими шагами, что мог услышать даже Игорь по ту сторону экрана, Серёжа хмурился всё с каждой приходящей ему в голову мыслью. Затянувшееся до трёх минут молчание, прервал тяжёлый вздох Грома. — Серёж, ты уже третью минуту молчишь и ходишь туда сюда. Ну, нельзя же так. — Я просто их не понимаю! — восклицает младший, с характерным хлопком падая в рядом стоящее кресло на колёсиках — То они отсылают маму, теперь нужно чтобы она тратила восемь часов на этот сраный перелёт. Не компания, а собрание дебилоидов, ей богу! Нелогичных, тупых и абсолютно мыслящих не в ту сторону, дебилоидов! — Ты только из-за уезда Маши так злишься? — между делом уточняет майор. Он неоднократно видел Разумовского злым: когда тот сетовал на Шурика и его извечные подколы, или когда парень тихо, но достаточно ясно бормотал себе под нос о том, что в универе совсем страх потеряли, задавать на одну пару столько домашки. В особенную ярость Серёжа мог прийти, когда нём разыгрывалась игривость и манящее желание пофлиртовать, а как назло, либо у одного из них не было времени, либо обстоятельства складывались таким образом, что на "романтик" у обоих не было настроения. — Иго-о-орь, — жалобно тянет Сергей, пряча лицо в изгибе локтя — я так устал от всего этого. Эта чёртова учёба, родители. Да ещё и нынешняя ситуация в стране, как выразилась мама… Меня это так сильно изматывает. И ты постоянно в участке пропадаешь. А я вообще-то соскучился! — Совсем как ребёнок… — бормочет Игорь, но губы непроизвольно растягиваются в широкую улыбку, а взгляд теплеет каждый раз, стоит этим синим омутам вновь наблюдать картину вмиг погрустневшего Серёжи — Мне завтра в универ аж к одиннадцати, если ты хочешь, я могу зайти к тебе — — Хочу! — воскликнул Разумовский младший. Встрепенулся, глаза из тёмно-морских, будто засияли ярким цветом васильков, а сам парень искрит в камеру счастливой улыбкой — Мама отлетает в восемь утра, а моя пара начинается где-то в 10:25, так что приходи к девяти. — Тебе взять чего-нибудь? Серёжа молчит, тщательно размышляя о том, чего ему очень давно хотелось съесть, но времени и сил, пойти и самому купить, категорически не хватало. — Возьми мне шаверму из твоего ларька. Я на стрессе столько сладкого за эти пару дней сожрал, что теперь мне просто катастрофически необходимо соблюсти баланс сладкого и солёного в своём организме. О! — он хлопает себя ладонью по лбу, затем произнося — И забеги в какой-нибудь гипермаркет, возьми чипсов. — Как обычно, с паприкой? — усмехнувшись, уточняет Игорь. Ему, правда, и спрашивать не надо. Полугода отношений было предостаточно, чтобы досконально изучить всё то, что Серёжа до беспамятства обожает, а что просто на дух не переносит. Тот в свою очередь, кивает, снова растягивая губы в блаженной и предвкушающей улыбке. Хорошее начало он уже себе обеспечил. Осталось лишь сделать так, чтобы вечно неумолкающий дружок в голове, не лез к нему со своими садистскими замашками насчёт Игоря.

* * *

Тьма сгущается словно с каждым вздохом. Голубые глаза бродят боковым зрением по плотному пространству. Знакомое учащённое дыхание, больше похожее на шипение, обволакивается тугими верёвками вокруг тела. Стискивает. Сжимает. Стягивает все органы в одну большую кучу. — Поразвлечься решил? — эхом отскакивает вопрос Разумовского. — Давно не ощущал вкус свободы, — следует бархатистый голос с насмешливыми нотками. Когтистая лапа медленно ложится на бледное плечо. Перед глазами настоящего тут же мелькают два золотистых омута. Чёткая фигура самого себя вырисовывается из тени. Лишь тело покрытое перьями, отличается от молочной кожи хозяина. — Мы с тобой одно целое. — припоминает так часто употребляемую Птицей фразу, Сергей — Не думай, будто я совершенно не в курсе, что творится в твоей голове. В конце концов, — он позволил уголкам губ чуть дёрнуться вверх — ты всегда вторишь мне о том, что ты — это я. — Всего-навсего увереннее. — Скорее самоувереннее. Я таким становлюсь лишь под твоим влиянием, — напоминает юноша. — Которое выпадает мне- — Раз в сто лет, словно джекпот в казино, знаю знаю! — заканчивает за Птицу Разумовский младший — Ты даже пластинку не меняешь. Губы напротив искажаются в хищной полуулыбке. — А ты изменился, тряпка. Последнюю нашу встречу ты был напуган так, словно готовился отбросить коньки прямо в туалете того клуба. — Знаешь ли, многое изменилось. — Ага, особенно с появлением этого майора. Это он тебя так уверенностью накачал? Или ты решил больше не распускать сопли, и взять нашу жизнь в свои руки? — Напомню, что я начал действовать, ещё когда оспорил решение отца. Согласись, тогда я не был похож на безвольную тряпку. — Может ты и прав, но, — Птица, продолжая хищно скалиться, спросил — неужто ты настолько уверен в этом Игоре? — Я рассказал ему о тебе. И он это принял. — На словах все герои, не забывай. А вот что будет, прийди я в действие — это уже совершенно другой вопрос. — Я не дам тебе навредить Игорю, — холодно отозвался Сергей. Птица лишь испустил смешок, начиная медленно обходить парня вокруг. — Ну что ты, — выражение его лица быстро смягчилось. Словно и не было того злорадства и ехидства, чем секунду назад — так, следственный эксперимент. Ну же, Серёж. Неужели тебе и самому не хочется узнать реакцию Игоря, столкнись он со мной в реальной жизни? Мне не к чему приносить ему вреда, я всего-то хочу убедиться, что любят не только тебя. Доля здравого смысла в этом есть. Не то чтобы Сергей не доверял Игорю, но любопытство в данном аспекте порой, съедало его настолько, что казалось, пока он не проверит это на практике, мысль будет преследовать его постоянно. Даже сейчас. — Хорошо, допустим, этот «следственный эксперимент» будет иметь смысл. Что тогда? Что если… что если ты ошибаешься насчёт Игоря? — А я ли ошибаюсь? — Птица заговорщицки подмигнул. Силуэт растворился так же внезапно, как и появился, уступая место ослепляющим лучам солнца. Бред сивой кобылы, думалось Серёже. Игорь не станет ему врать, так тем более, глядя в глаза. Он честный, принципиальный, не отступает от поставленной им же цели, и никогда бросает слов на ветер. Или это всего лишь образ, и одно неверное действие может разрушить идеальную картину?