Священник и Инкуб

      Фреш изначально прослыл не особо приятной личностью. Его прошлому, могли позавидовать, разве что, самые отпетые маньяки. Чего он только не творил.       Терроризм, в принципе, является вещью не самой лучшей. А когда после этого, ты пытаешься поддаться в священники, это немного усложняет ситуацию.       Распространять паразитов, ему помогали бомбы с био-оружием и химическими добавками, для стойкости результата. Те места, куда попадало действие его «игрушек», закрывались на карантин на очень долгий срок.       Паразитов не могли истреблять месяцами, из-за чего инфицированных всего-навсего сжигали.       Заживо.       И Фреш внутренне ликовал, пока это не начало ему надоедать. Видеть одни и те же картины, раз за разом, стало скучно и, банально, серо. Хотелось разнообразия и его личный паразит, что и подстерегал того распространять себе подобных, предложил тому немного расслабиться и податься туда, где они ещё не были. Так и была выбрана церковь, хотя с его репутацией ему было сложно освоиться.       Особенно, когда после пары месяцев служения в церкви, кто-то наглым образом, все изрисовывает разными каракулями и рисунками. А сами рисунки не оттирались, хоть ты сдохни!       В такие моменты, без-пяти-минут-священник позволял себе тихонько ругнуться, пытаясь смыть усы с фресок, с рисунком отца божьего и его великодушных подданных. Иначе, ему бы влетело. Не уследил, не наказал повинных. За это будешь стоять на коленях перед фресками и лишь молиться, думая кто это натворил.       Он, даже, иногда ловил на себе, жуть какие похотливые, взгляды. И тут он возводил очи к небу, моля, чтоб это все закончилось.       Но его будто не слышали. Взгляды свинцовой плитой прижимали к полу. Будто тот, кто на него так пристально смотрит, держит его в ежовых рукавицах. Не рыпнуться, не шелохнуться.       И спустя пару бессонных ночей, к нему все же прилетел (Да-да, именно прилетел), виновник всего безобразия. Но, Фреш списал это все на отсутствие какой-либо половой жизни, кой не было уже почти год, и отсутствие какого-либо сна в эти ближайшие дни.       Он почти сразу вырубился, перед этим видя, как то самое существо, а разглядеть его получше не представлялось возможным, разрисовывало очередную фреску со святыми, что являлось непозволительным.       Проснувшись на следующее утро, он списал все, что он видел, на бредовый сон. Черт возьми, а что вы бы подумали, если бы увидели летающее нечто, что разрисовывает цветные мозаики, даже ещё и машет вам, сидя на чем-то, что помогало этому существу летать? Узнали бы — отправились прямиком в психушку. И благо если обычную, а не церковную. Там методы более жёсткие.       Но каждую ночь, история повторялась. Он засыпал, появлялись каракули и он не мог разглядеть того, кто подлетая на, кажется, метле или чем-то похожем, разрисовывал ею же цветные стекла в оконных рамах. Про себя он окрестил это существо «Художником», ибо каждый раз, в купе с усами, он находил ещё и невероятно красивые рисунки на непокрашенных стенах церкви. Благо, внутренних ее частях.       Одну ночь решив, все же, не спать, он таки увидел это существо воочию. Оно подлетело на огромной (Правда, она была, кажется, больше самого Фреша) художественной кисти и рисовало частью, где был окрашенный ворс, на фресках. Но, увидев, что Фреш за ним наблюдает, лишь усмехнулось и подлетело ближе. Его взору открылся скелет, чуть меньше его самого, с белыми костями и привлекательными формами, что так и хотелось сжать костяными руками. Костюм мало что прикрывал и Фреш, ненадолго задумавшись, увидел и его рожки, с черными рисунками на них, что были, будто лозы с шипами.       — Так вот, кто разрисовывает все стены в церкви, да? — Фреш опёрся локтем о его кисть, смотря на того горящими пурпурно-розовыми зрачками, что были в форме круга и сердечка.       — Не понимаю о чем вы говорите, святой отец, — Смешно хихикнул «Художник», болтая ногами, одетыми в высокие сапоги на низком каблуке, в воздухе.       Фреш, уже не ведая, что это за существо, вдруг осознал — это Инкуб. Самый, что ни на есть, мать его, демон соблазнитель.       — И зачем вам смотреть на эти скучные портреты вымышленных людей, — Он высунул язык, по-ребячески осматривая фрески, — Они ведь безвкусные.       — Вот ты решил их и приукрасить, верно? — Фреш старался, все же, держаться с демоном дистанции, но его аура (Притягательно-соблазнительная, как и у всех инкубов, благо, он таких пока не встречал), притягивала к себе. В мыслях подкрались сомнения, по поводу правильности происходящего. Хотя о какой правильности речь, если рядом с ним, самый настоящий, он даже тронул его бедро для пробы на шизофрению, демон искуситель.       — Вам ли не знать, святой отец, как веселиться, — «Художник» лег на свою кисть вниз животом, складывая руки под головой. Экто-плоть того, что отливала радугой, вжалась в деревянное основание главного оружия, отчего аппетитно выглядело для самого священника.       — Намекаешь на мое прошлое? — Он уже и не стал удивляться этому. Перед ним ведь демон, он мог и не такое узнать, если сказки о них не врут.       — Разумеется, — Инкуб наклонился чуть ниже, встречаюсь лицом к лицу со священником, — И за вами я тоже давно слежу. Правда, если все священники были такими, как вы, я бы раньше прилетел. Боюсь, они бы не сдержались, а вот вы стойко держитесь, святой отец.       Фреш чуть отшатнулся, придерживая пальцами серебряный крест, висящий побрякушкой на шее того. Он никак не спасал, как отметил сам священник, лишь раззадоривал демона.       — Что вы, не думайте, что подобное вас спасет! Я, конечно, могу покричать от «священных», — Тут его лицо искривилось, но даже так, мордочка демона не стала менее привлекательной, наоборот, более детской и милой, — Строк Библии или покричать от «адского» пламени серебряного креста и святой воды. Но, черт возьми, это ведь все бред.       Демон перевернулся на спину, от чего грудь того почти ничего не прикрывало. Самому священнику захотелось дать ему свою рубашку, чтоб тот прикрылся, но он знал — это бесполезно. Он, ножками болтая в воздухе, продолжил свою гневную тираду.       — Просто кто-то, однажды, решил стать посланником Господа, написав пару заумных строчек на бумаге. А потом, прочитать их над водой, мол, та станет священной и будет отпугивать демонов, — «Художник» заглянул тому в глаза, улыбаясь, замечая как тот смотрит не совсем ему в глаза, — Вы ведь понимаете о чем я, святой отец? Лучше ведь кричать от кое-чего другого, верно?       Фреш, поспешно избавив себя от, не самого приличного рода, мыслей, взглянул тому в глаза. Но рой мыслей не удалось остановить.       — Увлечены видом, святой отец? — Он соблазнительно вильнул ногой, покачиваясь на своем главном оружии. Фреш, уже не выдержав, рыкнув, взял того за бедра, сжимая мягкую экто-плоть.       Тот протяжно простонал, лишь сильнее взывая к зачаткам того, что он посадил ещё давно, при их первой встрече, что копилось в его мыслях. Уже, срываясь, он поднял руки выше, вынуждая того вновь простонать под руками священника, сына всевышнего.       — Тогда, продолжим, святой отец? — «Художник», мягко ухмыльнувшись, прижал его руки ближе к его экто-плазме на груди, протяжно простонав. Фреш взял того на руки, удерживая того на весу.       В ту ночь, вся пустая церковь содрогалась от громких стонов инкуба, криков, призывов священника и звуков разливающейся, когда-то, святой воды из огромной чаши.