***
Обед в самом разгаре, когда перед Маки, листающей справочник со списком всех имеющихся в распоряжении колледжа Проклятых инструментов, падает онигири. Она тут же отрывается от чтения и вскидывает взгляд, привычно нахмурив брови и едва не сжав рефлекторно кулаки. Но вместо чего-то... чего-то потенциально агрессивного, она натыкается взглядом на смотрящие прямо на неё глаза Инумаки. У него в руках второй онигири, а первый он положил на парту Маки и теперь стоял, будто бы ждал незнамо чего. Маки смотрит сначала на онириги, после - снова на Инумаки, у которого выражение лица (видимой его части) вообще не поменялось. Разве что взгляд его коротко бегает по лицу Маки, словно бы пытаясь считать реакцию на этот странный выпад. А это выпад; иначе и быть не может. Маки не умеет интерпретировать подобное иначе. - Убери свою еду с моего рабочего места, - буркает она, решительно глядя в чужие глаза. Словно вызов принимает. - У тебя есть своя парта, вот на неё своё добро и складывай. - Ты не поняла, Зенин-чан, - буквально из ниоткуда возникает прямо за Инумаки Панда. - Это для тебя. Инумаки-кун заметил, что ты ничего не ела с начала обеда и решил угостить тебя. Маки коробит от звука собственной фамилии, потому она, дёрнув плечом и сморщив нос, фыркает. - Я Маки, - обрубает она. - Не зовите меня по фамилии. Она смотрит на Инумаки со скептично-агрессивным лицом, мол, серьёзно, что ли? А Инумаки кивает, и его спокойное лицо на секунду, на короткую секунду перестаёт выглядеть таким уж спокойным. Его пальцы, держащие второй онигири, начинают слабо сжиматься-разжиматься, шелестя упаковкой. Маки щурится, наблюдая за этим, а после откидывается на спинку своего стула, возвращая взгляд к лицу Инумаки. - У тебя никогда не было друзей, верно? - спрашивает она. Зрачок спокойных глаз Инумаки дрогнул. - В десятку, - кивает она самой себе. - У меня тоже. Но, - тут же добавляет, решительно нахмурившись. - Я пришла сюда учиться не для того, чтобы заводить знакомства с воплощениями надежд именитых кланов, которые для удовлетворения собственных желаний сымитировать дружный класс, в котором никогда не учились, пытаются подкупить других онигири. Звенящая тишина повисает после её слов мгновенно. Тихие звуки улицы испаряются, стоит Маки замолкнуть; будто бы она создала непроницаемый вакуум, даже щебет птиц теперь из открытых окон до них не долетает. А Инумаки моргает ошарашенно и переводит взгляд с решительно настроенной Маки на несчастный онигири. Он начинает выглядеть... странно. Не так спокойно, как раньше. - Зенин-чан! - охает Панда, едва не приложившись пушистой лапой к собственной груди. - Хватит! Маки фыркает снова и опускает взгляд на свой справочник - чего и следовало ожидать от Проклятого трупа, тот с первого раза не понял, что фамилию клановую использовать нельзя. Когда видит, что онигири с её парты так никуда и не делся, стреляет быстрым взглядом в сторону стушевавшегося Инумаки и бросает: - Забирай, говорю, своё добро с моей парты. Пальцы Инумаки с секундной задержкой подхватывают онигири. Маки на него уже не смотрит - опускает взгляд на иероглифы в справочнике и погружается в чтение, лишь краем глаза замечая то, как Инумаки перетекает не за свою парту - за парту к Панде, который что-то раздражающе-приглашающе гудит на фоне. Маки плевать; Маки, правда, плевать, потому она сознательно отрубает слух, как орган восприятия, и читает, читает-читает-читает. Она пришла сюда не заводить знакомства; она пришла сюда ради того, чтобы стать первоклассным шаманом. А для этого нужно работать, работать-работать-работать. Ей не до выходцев всяких там признанных кланов. На языке горчат собственные слова, и Маки зло сглатывает, стёсывает раздражающее чувство о собственные зубы. Как же бесит.***
- Ита-а-ак, - тянет Годжо, чуть покачиваясь с пятки на носок. - Сегодня у нас практические занятия, и, так как вас трое, один из вас сегодня будет играть в судью. - Для того, чтобы была полноценная тренировка у двоих, а не по кусочку тренировки у каждого? - спрашивает Панда, за что зарабатывает широкую улыбку от Годжо. Тот хлопает один раз в ладоши и с торжествующей нижней - видимой - половиной лица поворачивается к Панде. - Точно. - подтверждает он. - Будем пока что делать так по очереди, так что давайте решать, кто чем сегодня хочет заниматься. Помнится, Маки-чан изъявляла желание потренироваться? Маки кивает, удобнее перехватывая нагинату, которую колледж ей любезно выделил для тренировок. Годжо любезно идёт на поводу её просьбы - в ультимативной форме - и потому поворачивается к двум другим своим ученикам. Не успевает он задать вопрос, который буквально витает в воздухе, вслух, как Инумаки вскидывает руку и говорит громко и чётко: - Икра! - О-о-о, - протягивает Годжо. - Инумаки-кун в добровольном порядке готов отдаться Маки-чан на растерзание? Инумаки живо кивает, а Маки кривит губы, мол, что за формулировка такая? Но пока молчит, косится только на Инумаки, который разминает плечи и ноги. Смотрит на него уже другими глазами - прикидывает, на что способен. Помнится, Годжо говорил про Проклятую речь? И чего он в таком спарринге будет делать? Есть ли в них для него резон, если ему достаточно сказать всего одного слово для того, чтобы противник остановился, проиграл или вовсе погиб? Маки думает об этом, пока встаёт по центру тренировочного поля и ждёт, когда Инумаки встанет напротив. Годжо же плавно перетекает чуть подальше, пока Панда плюхается на траву у границы площадки и поднимает вверх лапу. - Готовы? - спрашивает Панда. Маки кивает, перехватывает лёгким и совершенно естественным жестом свою нагинату, придерживая её одной рукой, а вторую выставив вперёд. Инумаки тоже кивает, пружиня ноги и замирая в боевой позиции. - Тогда, начали! Инумаки срывается с места первым - стремится сократить расстояние для удара прежде, чем Маки успеет отреагировать. А Маки, выждав тактическую секунду, наискось рубит по воздуху, метя в чужое бедро ближайшей, опорной, ноги. Она была готова поклясться, что должна была попасть, но Инумаки, как-то совсем по-интересному извернувшись, избегает прямого попадания. Едва не теряет при этом равновесие, отступая назад, но удар не получает. И Маки, смотрящая на него и отсчитывающая чужие шаги, хмыкает, готовясь. Они пляшут вокруг друг друга на протяжении более чем десяти минут, и Инумаки становится ещё более взъерошенным, чем обычно. Маки даже не устала, если честно, потому что по полю больше она гоняет Инумаки, чем он её, но двигается он... интересно. Хоть и движения у него сырые, слишком сумбурные и совершенно не рациональные. Маки думает об этом, когда сама уходит в неожиданный акробатический манёвр и сбивает Инумаки с ног, тут же наставив на него перемотанное проклятой тканью лезвие нагинаты. А Инумаки вскидывает взгляд и смотрит прямо на Маки, и в глубине его зрачка она видит переливающиеся искры. Не злость, не гнев. Упрямая решимость. - Очко Маки, - декламирует Панда, вскинув лапу со стороны Маки. После, растянув пасть в подобии улыбки, добавляет. - Здорово двигаетесь. - Опыт, - скупо отзывается Маки, которая не отрывает взгляда от Инумаки. Почему он смотрит на неё так? Хмурится, потому что не понимает, но всё же говорит. - Скачи не так много. Двигаешься неплохо, но много лишнего делаешь. Старайся без этого, тогда не будешь так уставать. Над тренировочным полем снова становится тихо, но у этой тишины какой-то совсем другой оттенок. Оттенок распахнувшихся в удивлении глаз Инумаки, который, стоит Маки отодвинуть своё оружие от его груди, поднимает на ноги и кивает, показывая большой палец. Искры в его глазах словно бы становятся ярче. Да что ж за херня, в сердцах думает Маки, пока они готовятся ко второму раунду. И почему пандов ставший шире оскал начинает её ещё больше раздражать?***
Инумаки не слезал с Маки больше ни на минуту - крутился рядом, каждый обед неустанно предлагал онигири или ещё какую покупную дрянь, на уроках подкидывал Маки записочки с рисуночками, которыми обменился и с Пандой тоже, и на тренировках, в периоды совместных спаррингов, слушал Маки и старался следовать её советам. В общем - атаковал по всем фронтам, планируя её, видимо, брать измором. И Маки постепенно сдавала позиции, потому что такого концентрированного желания сблизиться с ней она не видела никогда в жизни. Это всё было странно, необычно и чуждо Маки, потому она всё более и более неловко отбрыкивалась от попыток Инумаки всучить ей этот чёртов онигири, всё более и более растерянно таращилась на рисуночки, которые он ей всучивал, и всё менее агрессивно реагировала на те рандомные слова, что он вкидывал. Со временем только поняла, что говорил он потенциальный состав онигири (и тут, блять, оно!), но ясности это в его речь вообще не вносило. И тем страннее было то, что Панда, бывало, объяснял какие-то отдельные вещи, сказанные Инумаки. Раздражало не понимать что-то, когда рядом был тот, кто это самое "что-то" понимал, потому в один из тренировочных дней, когда Инумаки ушёл за забытой в раздевалке бутылкой воды, Маки встаёт по левую лапу от Панды и, глядя вслед ушедшему сокурснику, небрежно спрашивает: - Как ты вообще расшифровываешь то, что он там под ингредиентами подразумевает? - А я не расшифровываю, - отзывается честно Панда, вскинув морду и посмотрев на Маки. - На счёт каких-то вещей он просто со мной советуется, записывая мысль на листочек. А так я тоже не особо понимаю, что и когда он употребляет. Маки задумчиво мычит, переводя взгляд на небо. Фыркает. Раздражение от непонимания никуда не уходит, но плавно перетекает во что-то совсем иное, но такое же - недовольное; направленное уже не в абстрактное никуда, а на саму Маки. Панда наблюдает за ней и чуть наклоняет голову вбок, когда молчание между ними затягивается. - Ты хочешь это как-то исправить? - предполагает он вслух, а Маки мысленно поражается проницательности Проклятого трупа. - Что-то вроде, - туманно отзывается она. - Посмотрим. И она смотрит - смотрит статьи о языке глухонемых в интернете весь следующий вечер, заучивает отдельные жесты и до раздражающего много думает о вариантах интерпретации. Она безумно бесит сама себя, и дважды или трижды порывается было закрыть все открытые вкладки браузера, но по итогам всё равно не делает этого. По итогам она едва не опаздывает на урок, и первым делом, зайдя в кабинет, вместо своей парты следует к замершему у окна вместе с Пандой Инумаки. - Так, - говорит Маки вместо приветствия. - Ты знаешь язык жестов? Инумаки переглядывается с Пандой, который до сих пор держал в своих когтистых лапах блокнот, и, вскинув руку, качает ладонью из стороны в сторону. Средне, догадывается Маки, которая на это вздыхает и угрожающе перехватывает лямки своего чехла с доверенной ей в пользование нагинатой. - Так, - повторяет она. - Я вчера глянула, что это вообще такое. Всё учить не хочу и не буду, но можно забрать оттуда отдельные элементы и подогнать под твой ониригиечный словарный запас, пока мы не начнём тебя минимально понимать. А то общаться такими загадками - заебёшься. - О, - выдаёт Панда, снова улыбаясь; его пушистые щёки из-за этого кажутся круглее и даже мягче. - Хорошая идея. Так мы начнём понимать, в каких случаях какие слова Инумаки-кун использует, и тогда можно будет обходиться без бумаги. Ты как, Инумаки-кун? Инумаки переводит немигающий взгляд с Панды на Маки, с Маки на Панду и так далее по замкнутому кругу. Маки видит, как упрямые искры в глубине его зрачка становятся ярче, разгораясь и изменяясь. Теперь его глаза выглядят совсем иначе, и даже спокойное выражение его лица никак впечатление не смазывает. Теперь Маки, готовая понимать, видит это; почти понимает тоже. Инумаки единожды сильно кивает, от чего отдельные пряди его причёски смешно трепещут. Он похож на воробья, думает Маки с усмешкой, впервые - не хмурой и не напряжённой. - Тогда можно собраться в общей комнате в общаге сегодня вечером, - предлагает Маки. - Там определимся, с чего начнём. - У меня есть ноутбук, - вдруг говорит Панда. - Принести? Маки с секунду таращится на пушистую морду, а после - на когтистые лапы. - Реально? - спрашивает она искренне. Панда кивает. - У меня и телефон есть. Маки вскидывает брови, выглядя теперь по-настоящему недоумённой. Инумаки, наблюдающий за сокурсниками, тихо смеётся.