Темные воды

1 глава. Когда наступает тишина — Ну что за несносная семейка!.. — хмуро прошептала высокая шатенка. Девушка отстраненно наблюдала за тем, как в просторном вестибюле особняка со счастливым визгом носились дети. По молочному мрамору расплескалась вода, где-то виднелись разводы непонятной жижи, на полу разбросаны стебли цветов, лишенные лепестков, безжизненные и кривые. Остатки от цветов, стоявших в некогда гротескном и чересчур вычурном кувшине, уводили взгляд вверх по лестнице, выстланной мягким черным ковром, по которому змеились безжалостно растерзанные лепестки алых роз. Любимых роз, черт возьми. Разбитый фарфор унылой горкой лежал под перламутровой консолью, словно такая вежливость могла вернуть к жизни безвкусную, безумно дорогую утварь. Стая ребятишек словно резвые щенки при виде хозяина неуклюже замерли на своих местах, в ступоре разглядывая вошедшую женщину. Пышная копна каштановых волос ниспадала свободной волной по открытой спине, внимательные зеленые глаза бегло перебегали от одной головы к другой, высокая грудь вздымалась неровно и часто. Дети, словно стайка пташек, неуверенно переглянувшись, выпорхнули через боковой коридор и их далекий смех уносился, отражаясь от стен многолосным хором к оранжерее. Высокий потолок фойе, казалось, мог обрушиться на творившуюся вакханалию, или же, обрушить его готова была сама Теруми Мей. Вошедшая в дом девушка неодобрительно повела плечом и горько вздохнула. — Учиха Саске, чтоб тебя, — выдохнула обреченно Мей, кидая ключи от машины на консоль. Она бережливо приподняла подол сверкающего платья, и двинулась к гостиной, бесшумно, словно кошка готовая вонзиться острыми когтями в зазевавшуюся жертву. Виновник творившегося беспорядка расположился на кушетке возле камина. Высокий, худощавый мальчишка 14 лет со скучающим лицом кинул беглый взгляд на вошедшую женщину. — О, ты рано, тетушка. Даже для твоего возраста приходить в 8 вечера с вечеринки — непростительная оплошность. — Непростительная оплошность — это отсутствие твоих манер, Саске, — отчеканила Теруми, раздраженно кинув клатч на подвернувшийся на ходу пуфик — Может, объяснишь мне что это за дети? Черт возьми, может соизволишь отодрать свою задницу от дивана, когда в комнату входят взрослые?! — Старушка Мей, не злись, — лениво протянул мальчишка. Его черные волосы непослушно рассыпались по лицу. Злая саркастическая улыбка пробежала по тонким губам, мимолетно, будто рябь на воде. Мей кипела. Её и без того паршивый день к вечеру становился все невыносимее. Она стиснула зубы и отсчитала до 10, но все же, очень уж хотелось отхлестать наглого подростка и заставить его ответить по заслугам. Каждый миллиметр тела зудел от злобы, клокатавшей в ней. Сначала её дражайший супруг бросил её на вечеринке, попутно скинув приличную сумму зеленых купюр на её счет в качестве позорных откупных, затем её месенджер подвергся настоящему террору со стороны непонятной любовницы мужа. «Номинального мужа», поправила себя Мей. От безысходности хотелось выть. Девушка оглянулась по сторонам, обводя невидящим взглядом просторную гостиную, утопающую в безобразной роскоши, перевела усталый взгляд на свадебную фотографию на заставке телефона, где она запечатлена с супругом и устало выдохнула. Это должно закончиться. Так жить нельзя. Эту мысль она твердит себе бесконечные недели, изо дня в день, безостановочно. Чрезмерная тупая усталость заволокла вязкой поволокой всё ее тело. Казалось, что воздух вокруг, прелый и горький, вливается комками в легкие, наполняя их горечью полыни. Мей оторопело присела на диван не сводя взгляда с племянника. — Саске, — тихо позвала она. Еще доли секунд назад клокотавшая в легких злоба сменилась безмерной апатией. В ответ тишина. — Саске, — еще раз позвала Мей тяжело откинувшись на мягкие бархатные подушки. Всё её тело казалось ей неподъёмно тяжелым, а безысходность жгучей, — отправь детей домой. Племянник не повел и бровью. Он лежал на кушетке и внимательно рассматривал свой телефон и словно отмахиваясь от назойливой мухи, зевнул. Мей молчала. Как же хотелось… а чего ей хотелось? Женщина оторопело кинув взгляд снова на убранство вокруг себя, на свои длинные и тонкие аристократические пальцы, точно видела их впервые, громко засмеялась. Черноволосый юноша дернулся, так будто бы прозвучавший некстати смех обжег его немым укором. Закатные лучи солнца едва пробивались сквозь тяжелые портьеры. Мей, не глядя пошарив рукой, взяла сумочку и чуть покопавшись достала сигареты. В общем-то теперь действительно уже все равно. Тонкая сизая дымка вырвалась из розовых губ, и Мей откашлялась. — Где Итачи? — Как будто я за ним слежу, — процедил в ответ брюнет. Он приподнялся на локтях, и удивленно вскинув бровь, спросил, — Ты куришь? — С вашей семейкой ещё бы, — мило улыбнувшись, едко пропела Мей. Её раздирали противоречивые чувства. Хотеть быть идеальной, стараться, а теперь отпустить вожжи самоконтроля и перекатывать на языке послевкусие еще не оформившейся, но уже очевидной свободы, — скоро брошу курить, как и вашего дядю. Саске вздернул бровь. Скривился. — Хорош врать. Как будто ты можешь просто так уйти. Мей стала болтать носочком туфли, разглядывая мысок. Ей тоже казалось, что уйти невозможно. Казалось до того момента, пока жизнь вконец не опостылела. Как можно в свои 25 просыпаться от панических атак, страдать повышенной тревожностью и постоянно пытаться достичь некого незримого идеала? Все без толку. Её муж был скульптурой, холодной и молчаливой, его семья была адским испытанием, а собственные родители были поверхностны, чтобы уловить неудовлетворение дочери от брака. «В конце концов, большинство светских пар так и живут», — мысль словно склизкий змей обвила желудок, поудобнее устраиваясь у нее где-то в утробе. — Саске-кун, прости, пожалуйста, я потеряла счет времени оттирая кетчуп от кремового ковра, — в комнату впорхнул свет, — Мама не зря говорит, что я бездарна в хозяйстве. Мей с тяжелым взглядом повернулась на голос розоволосой подружки племянника. Та шла задумчиво кусая ногти, упершись взглядом в телефон. Худенькая угловатая фигурка, одетая неброско, розовые длинные волосы собранные в конский хвост. Малышка, ты куда! Беги! Зачем дружить с Учиха? — О, тетя Мей, здравствуйте, — подняв свои лучистые глаза, девушка нежно улыбнулась. Ну ей-богу, цветочек. — Сакура, откуда дети? Мой племянник до того отупел, что не различает даже простых человеческих вопросов, — протянула шатенка. Она встряхнула пепел с сигареты в пепельницу и зажмурившись, сбросила с ног туфли. — О, понимаете у моей маленькой кузины День Рождение, и она очень хотела отметить с друзьями на открытом воздухе! Саске предложил у Вас… Простите, что они устроили такой бардак, мы все уберем! — затараторила розоволосая, потом осекшись, виновато скосила глаза вбок. — Не вздумай, Сакура. Зачем тратила время на ковер, я его выброшу, — ворчливо отозвался Саске. Он приподнялся на локтях, его взгляд смягчился. С подругой детства младший Учиха вел себя еще вполне пристойно, — а вазу если что разбил я. Мей забралась с ногами на диван, задумалась. Шикарный особняк почти всегда пустовал. С момента замужества, Мей никогда не видела настоящей квартиры Мадары. Он проживал в роскошных двухэтажных апартаментах, где-то в центре города, когда как по договоренности, Мей жила с его племянниками. По существу, особняк принадлежал Итачи и Саске. Двоюродный брат Мадары с супругой большую часть времени пребывал заграницей, да так, что видела их Мей только два года назад во время помолвки. Кстати, помолвка. До ужаса безвкусное мероприятие, где претенциозных гостей было больше, чем мух в навозе. Девушка хихикнула своим мыслям. Душный особняк с его неприветливыми жителями стал ей домом, а супруг лишь обитателем досужих сплетен. Ох сколько раз ей перемывали косточки. Ведь не подавятся любители почесать языком каждый раз по новой изощряться в своем словоблудстве. — Тетя Мей, вы ослепительны в этом наряде, — мягко прощебетала Сакура. Девчушка уселась на диван и смотрела на неё таким восхищенным взором, что даже стало жаль её. Любого связавшегося с Учиха стоит пожалеть. Теруми Мей была дочерью из состоятельной семьи. Мать в прошлом блистательная актриса, владелица крупнейшей онлайн площадки интернет коммерции, а отец глава преуспевающей юридической фирмы. Говорить о семье Мадары смысла не имело. Старые деньги, аристократы до мозга костей. Теруми саркастично усмехнулась. Чем только не промышляли старые деньги! Холдинг «Цукуёми» был большим жадным гигантом, пожиравшим на своем пути все мелкие фирмы и перспективные стартапы. — Серьезно, твоя семья позволит тебе уйти? — почти участливо прозвучал над головой голос Учихи. Саске лениво поднялся с места. Его можно было назвать почти приятным ребенком, если бы он не источал ядовитое презрение. В такие краткие мгновения в его упрямом лице читались почти неуловимые эмоции сочувствия. — Саске, сладкий, я бы так и поцеловала тебя на прощание, но знаешь, ты у меня в печенках сидишь, — ласково улыбнувшись, шатенка откинула падавшую на глаза длинную челку, подхватила свои туфли и сумочку, и двинулась к выходу, — передавай Итачи всего самого наилучшего. Думаю, он единственный кого мне будет не хватать. Сакура стыдливо отвернулась, словно нежданное течение разговора напугало её. Девушка искоса смотрела снизу вверх на своего друга, у которого по лицу, будто бы пробежала легкая туча и также исчезла. Все же до чего все Учихи фантастически спокойные! Теруми Мей надев туфли вышла в фойе. Прислуги нигде не было видно. Да и к черту! Она бодро прошествовала на кухню, захватила бутылку красного Пино Нуар из Аргентины, её любимое, и кокетливо напевая незамысловатую мелодию двинулась наверх. Вот до чего её довело неудачное замужество — настроение уносилось вскачь в диаметрально разные стороны! Пока Теруми опустошала содержимое своего гардероба и машинально скидывала вещи в чемоданы, внизу слышалась непонятная возня. Отвлекшись на минуту, Мей даже выглянула в фойе, и опершись на перила второго этажа услышала отголоски тихих неуверенных голосов. — Слушай, Саске-кун, мне как-то неудобно. Я тетю Мей обожаю, она чудесная. Такой конфуз, что дети разнесли дом и мы не успели убраться до её возвращения. — Я этого и добивался! — прошипел холодно надменный еще мальчишеский голос. Внизу повис немой упрек. Спустя пару минут оцепенение стало спадать. Слышно было как Сакура громко стучит зубами, кусая ногти и нервно топчется на месте, отбивая каблуком неясный ритм. — Саске-кун, но зачем… — Я этого хотел. Сакура, уезжай с детьми домой. С меня довольно и я очень устал. Водитель автобуса развезет их всех до дома, а тебя домой. Надеюсь, они хорошо порезвились сегодня. — Саске, я слышала, как ты отпустил прислугу, кроме Акино и подговорил Рика разбить вазу. Я тебя не понимаю, — растерянный голос подружки Саске с каждым словом превращался в едва различимое бормотание. Видимо подружка Учихи не понимала всего того, что увидела в этот день. Постепенно голоса стали звучать едва различимо и тихое шарканье ног в сторону оранжереи совсем заглохло. Мей даже бровью не повела, услышав прелестные подробности о том, как горячо любимый племянник её супруга прикладывает все свои хлипкие и жалкие потуги, выгнать злую ведьму из дома. Или всё-таки усилия не такие хлипкие? Мей задумалась и вернулась в комнату. Обновив бокал Пино Нуаром, она прислонилась к стене и взглянула на себя в отражении напольного зеркала. Было безумно сложно выделить какой-то определенный триггер, который подтолкнул к этому решению. Девушка осушила бокал залпом, чуть покачнулась и стала усиленно собираться. Одним рывком освободив себя от вечернего платья, Мей надела пеньюар и накинула легкий атласный халатик. «В котором меня даже муженек не видел», — ехидно поддевает себя Теруми. Но если не отвлекаться на мужа невидимку, то уж семья этого самого человека невидимой для нее не была. В общем-то ребенок её нисколько не задел. Все эти жалкие потуги были ничем иным как естественный пубертатный период, только у избалованного Саске он проходил в куда более тяжелой форме. Да и вообще, Саске в принципе никого не жаловал кроме своих любимых родственников Учих. Повлиять на такого замкнутого и раздраженного мальчишку мог только Итачи или Мадара, и то, последний едва ли появлялся. Мей растерянно оглянулась вокруг и с удивлением обнаружила, что эта комната ей всегда казалась холодной и неприветливой. Жалеть свое былое пристанище она не станет точно. — Ты меня поражаешь своими выходками, Мей, — надменный голос прозвучал совсем близко. Девушка рывком обернулась. В дверном проеме стоял никто иной, как её горячо любимый супруг, Мадара Учиха. Небрежно закатанные до плеч рукава, шелковая как из сатина черная рубашка и брюки цвета марсала особенно шли ее мужу. Мей раздраженно скривило. Первая оторопелость прошла, вместо приветствия неопределенно махнув рукой, девушка отвернулась налить еще один бокал вина. До чего же красив, зараза. Помимо вполне очевидного брака по договоренности между семьями, на первых порах знакомства, (что в принципе отрицать кощунственно), он даже нравился Мей. Красивый, подтянутый, уверенный в себе, властный и серьезный. Какая женщина не захочет себе такого мужа? Мало ли кого могли выбрать родители! А тут истинный джек-пот, да и только. — Поверить не могу, что ты не можешь справиться с подростком, — небрежно уронили плитку осуждения в адрес девушки. Теруми развернулась полу боком, и играя на весу тонкой ножкой бокала, вдохнула раскрывающийся и приятно оседающий в пазухах носа ароматный орнамент из букета запахов: вишня, малина, фенхель, где-то будто чудится корица. Безусловно, этот урожай был бесподобен. — Детка, давай мы не будем делать из малыша Саске козла отпущения. В этой семье он почти ангелочек, —ласково протянула Мей. Она уселась поудобнее в кресло перед туалетным столиком, и призывно вытянув ноги вбок, усмехнулась. Косая челка снова предательски упала на глаза — разве у нас с тобой проблемы не в иной плоскости? — Тебя интересует только секс, Мей? — вкрадчиво прошептал Мадара. Его обманчивое спокойствие раззадоривало интерес. Теруми определенно хотела позабавиться напоследок. — Секс? — притворно захлопав ресницами, спросила она, — это что за птица такая? В наших отношениях почти мифическая. Она звонко рассмеялась. Комната стала как-то приятно терять свои резкие очертания. Приятная нега окутывала тело. Мей кокетливо облизнула пересохшие губы, и сама же вновь рассмеялась своему отражению. В доли секунд крепкие руки вцепились железной хваткой в предплечье, отчего Теруми слегка встрепенулась. Ее почти что искренне недоумевающий взгляд зеленых глаз встретился с холодным насмешливом омутом черных, Мей поморщилась от неприятных ощущений. — По-моему он у нас был, детка, — медленно протянул супруг, особо ударяя на последнее слово и будто бы копируя интонацию жены, — Только в моих глазах ты малость не дотягиваешь до роли моей любовницы. В постели ты явно не такая страстная кошечка, как кажешься. Шатенка вспыхнула от ярости и стыда, вспомнив свою первую брачную ночь с мужем, которая случилась много позже официальной брачной ночи. Тогда все закончилось противно и крайне неприятно. Девушка сглотнула, дернулась вперед, как цепкие руки буквально пригвоздили её к полу. Мей цыкнула. — Отвали от меня. Я устала от тебя, твоей семьи, сплетен за моей спиной и кучи другого дерьма, который окружает все, чего ты касаешься. Я буду действительно счастлива больше не быть твоей игрушечной женой. — Это от обиды или ревности? — участливо поинтересовались ледяным голосом. Перед ней стоял Мадара, муж, которого она видела не чаще раза в месяц и то для сопровождения на какое-нибудь важное чопорное мероприятие. Мей с силой сбросила с себя руки Мадары, схватила бутылку с остатками Пино Нуар, и залпом отпив два глотка, двинулась к следующему чемодану. — Завтра мой адвокат свяжется с тобой. У нас был брачный контракт, проблем не возникнет, — девушка методично сбрасывала вещи в раскрытый зев чемодана, попутно всем сердцем проклиная свою болтливость. Что-то несмотря на все пакости мелкого наследника ей вздумалось попрощаться с младшим Учиха. Каждый день она не могла решиться обрубить этот гордиев узел и каждую ночь ворочалась в кровати, представляя все сценарии развития событий. Ну зачем она сказала Саске? Мей почти физически чувствовала спиной недоброе волнение позади, но упрямо решила не поворачиваться к своему без пяти минут экс-супругу. В ничтожную долю секунды Мей ощутила, как тяжелая рука хватает её выше локтя и со всего размаха девушку швыряют на кровать. Девушка сдавленно вздохнула, не успев подняться, как над ней моментально нависло безупречно красивое, но дьявольски пустое лицо. Тонкие черты лица, черные блестящие глаза, прямой нос и искривленная полуусмешка на дьявольски соблазнительных губах. Мей пытается скинуть с себя Мадару, но чувствует лишь слабость и тошноту. Её дражайший супруг припечатывает всем телом Мей к постели и приникнув губами целует отвратительным, животным, рваным поцелуем, который больше напоминает жгучие укусы, цветущие колючими кактусами на губах. — Мадара, — зло шипит Мей. Она даже не знает, что толком сказать. Её спина выгибается словно у кошки, взгляд зеленых глаз остервенело мечется по лицу супруга. Теруми взбешена похлеще дикого хищника. Именно сейчас, наряду с тошнотой и слабостью, к горлу подкатывает булькающая хриплая озлобленность, — я тебе не игрушка, мать твою, Мадара! — Ты никогда ею и не была, ведь кукла должна вызывать хоть какой-то интерес, — отвечает мужчина, пристально вглядываясь в красивые черты лица. Он должен отметить, что впервые его покорная и ласковая супруга, рассеянная ветреная кокетка, вдруг выглядит соблазнительно, неистово дергаясь в яростном гневе под ним. Он чувствует, как его напряжение будто ток скапливается по венам, как разум процеживает новые ощущения и с восторгом наблюдает за происходящим, как его глаза словно пожирают жизненную, бьющую током энергию, из раздраженной супруги. Мадара усмехнулся. Амплуа оскорбленной гордости и невинная энергичность Мей ему были незнакомы, а оттого казались забавными и даже интригующими. Однако… — К черту, — прошипев, Мадара резко поднимается на локтях, и помедлив доли секунды, отпускает запястья Мей. Учиха резко соскакивает с кровати, и дернувшись посмотреть на часы, отрешенно замечает, — Я почти соблазнился на твои игры, Мей Теруми. Может, когда я вернусь, продолжим? Я и так достаточно задержался здесь. Девушка стремглав подскакивает с кровати, что её роскошная грива волос качнулась след за ней вихрем. — Мы разводимся, черт тебя дери! — крикнула она ему в спину. Какой-никакой, а юридический муж замер, недоверчиво повернувшись полу-боком. — Ты сейчас серьезно? — холодно осведомляется Мадара. В общем-то ему даже будет лучше. Конечно, любая женщина имеет свои прелести и может соблазнительно растянуться перед тобой. Какая собственно разница, если он отпустит Мей Теруми? Мадара недоверчиво косится на растрепанную де-юре жену, чьи каштановые волосы снова предательски лезут ей в лицо. В чем-то даже обворожительно. Девушка вскакивает с кровати, и яростно запахнувшись в халат, повторяет: — Я развожусь с тобой Мадара. Старший Учиха вздергивает бровь. Кажется, это их фамильная привычка. А губы вытягиваются в неприятнейшую тонкую ниточку, словно совсем обескровленные, кажутся едва заметными. — Да валяй, — спустя пару минут ожидания, кивает Мадара, — я сообщу тебе об условиях. Но самое главное, ж-е-н-у-ш-к-а, я все еще жду от твоей семьи абсолютной и беспрекословной верности. Наш развод ничего не меняет в наших деловых отношениях. Надеюсь, я ясно выразился? Мей зашипела будто кошка, но выпрямившись как стрела, смахнула с себя остатки полыхавшей ярости. — Меня не волнуют дела семьи. Вмешиваться я не стану. — Вот и правильно, девочка. Может, сыграешь вид взбалмошной сучки, которая ушла от идеального мужа? — Мадара откровенно забавлялся, глядя на суженные от возмущения глаза ненаглядной. Взгляд мазнул по тонкой талии, округлым бедрам и внушительному размеру груди. И правда, как часто они трахались? Он не помнит, ибо Мей ему была неинтересна. Кукла-пустышка, всего лишь залог успешной сделки. Впрочем, сделка окончательно свершилась еще год назад, и почему бы не подарить куколке немного счастья и свободы? Мадара хмыкнул и бросив презрительный взгляд через плечо, двинулся было к двери, как внезапная мысль заставила его замедлиться. Мей отчетливо видела, как Мадара, явно забавлялся, но в то же время, подавляя издевки и напуская на себя благодушный вид, спросил: — Нет, все же почему развод? — вопрос повис в воздухе, который был и без того наэлектризован. — Не выношу мужчин с длинными волосами. Так себе идея прослыть женой латентного гомика, — выплюнула зло Мей. Она в жизни не позволяла себе ругательства, но видит Бог, язык так и норовил изощриться в словоблудии в адрес ею горячо любимой «второй половинки». Мей ожидала вспышки гнева или ледяного пронзительного взгляда, но ни первого, ни второго не последовало. Мадара наклонил вбок голову, и откинул со лба косую длинную челку. За окном фиолетовое небо полоснула острая вспышка молнии. Раскаты грома донеслись много позднее, пока в абсолютной тишине комнаты два человека не могли отвести взгляд друга от друга. Непримиримое упрямство полыхало в зеленых глазах, когда как черные глаза напротив с насмешкой изучали лицо супруги. — Складывается ощущение, что тобой только низменные инстинкты и руководят, — нагловатая едкая ухмылка мелькнула на строгом лице. И без того низкий голос Мадары как будто стал более хриплым, — Мне и в самом деле начинает казаться, что тебе очень не хватало меня по ночам. Мей схватила подсвечник под рукой и в мгновении ока замахнулась в сторону фигуры мужа. Мадара легко уклонившись от летящего возмездия, скривил лицо. Истеричность женщин его порой, пусть и забавляла, но чаще раздражала. Смерив Мей Теруми, почти что бывшую жену, взглядом полным разочарования и отвращения, Учиха резко вышел из комнаты. Господи, как же хлопотно. Как можно было потратить так много времени на кого-то столь нелепого и легкомысленного как Мей Теруми? Бесподобно красивая женщина, но излишне кокетливая и вспыльчивая, что за коктейль! Когда легкие пружинистые шаги Мадары затихли, Мей тихо сползла по стене. Пино Нуар, интересно, еще остался? Или часы звонко отбивают «Нет, детка, пора пить Маккалан»?. Мей устало спрятала лицо в колени. 25 лет: дурость, эмоции, гнев, шалости, кокетство, влюбленность, стыд, раздражение, ярость, усталость, надежда, стремление, разочарование, попытки и провалы — все это сплелось в тугой комок, который невозможно распутать. Почему, почему такая вдумчивая и сдержанная Мей всегда срывалась на Мадару? Ей было непонятно. Она снова гневно запахнула полы халата и почувствовала, как жгучие алые пятна смущения расползаются по её лицу. Девушка со свистом выдохнув, двинулась вниз на кухню. Трезвой тут ни за что не разобраться. «Теруми Мей, возьми себя в руки! Хватит терять голову от смазливой мордашки Учихи», — злобно шипела сама себе девушка, держась за перила и остервенело, шлепая по паркету. Ночь обещала быть противно долгой.