Клуб жен

В маленьком европейском кафе в этот час почти не было посетителей – только пара подростков неловко улыбалась друг другу над манговым чизкейком, не смея отложить в сторону свои телефоны и остаться наедине, да две женщины элегантного возраста пили чай за столиком в углу. – Ваш уважаемый сын, я слышала, номинирован на еще одну премию? Какой поистине достойный молодой человек! – сказала одна из них по имени Юми – миниатюрная, с тонкими чертами лица и длинными волосами, уложенными в прическу. – Ох, раньше он совсем не выходил из дома, хотя бы литературная деятельность его побуждает общаться с людьми, – с фальшивой досадой ответила вторая – фигуристая, энергичная женщина с крутыми локонами до плеч и смеющимися глазами. Ее звали Саюри. – Что вы говорите? Мне всегда казалось, это занятие уединенное… – По крайней мере он общается с издателями, рецензентами, коллегами… Дает интервью. Даже завел себе массу новых друзей в этом своем твиттере! Встречается и обедает с поклонниками, по-моему, это немного беспечно, но кто я такая, чтобы ему указывать – всего лишь мать! Женщины тихо рассмеялись, качая головами. – А ваша уважаемая дочь, я слышала, очень успешна в учебе? – Что меня очень удивляет! Вот кто болтает без умолку и совершенно не умеет сосредоточиться. Я понятия не имею, когда она находит время учиться – постоянно бегает по подружкам, какие-то кружки, походы… – Юми понизила голос. – Недавно вот ей пришло в голову, что она хочет стать айдолом. Саюри ахнула. – Серьезно? – Слава богу, Сакураи-сан ей сразу объяснил, чем это чревато, и она тут же изменила свое решение. – Что он ей сказал? – Саюри выглядела заинтригованной. Юми вздохнула, закатывая глаза. – Что ей до тридцати лет нельзя будет встречаться с мальчиками. Для нас это уже серьезный аргумент. Саюри закрыла лицо руками, трясясь от смеха. – Ох… они так быстро растут… – Не успеешь оглянуться. Только что была совсем крохой, а теперь… Женщины переглянулись, вздыхая. Помолчали пару минут, которые потребовались, чтобы сделать несколько глотков чая. Саюри не выдержала первой: – Вы же не об этом хотели поговорить? Юми тут же кивнула, придвигаясь ближе, насколько это было возможно из-за разделяющего их столика. – Эта женщина, – сказала она со значением. – Эта женщина, – повторила Саюри, покачала головой. – Мне не так уж и много удалось узнать. – Что же? Что? Саюри поколебалась. – Ну, вы уже, наверное, знаете, она… иностранка. Юми сглотнула. – Да. Можно было понять. – Хотя так и не скажешь. – Да нет, видно же. – Да? Наверное, я ненаблюдательная… – А что еще? Что? Саюри поморщилась, с явной неохотой говоря. – Танцовщица. – Ох. Юми прижала ладонь ко рту, пораженно глядя на нее. – Танцовщица? – переспросила она почти шепотом. Саюри с сочувствием кивнула. – Из какого-то клуба. Ну, вы понимаете. – Да что уж тут не понять… – Юми помассировала виски. – Стриптизерша. А то и проститутка. Ох, как нехорошо… А вы ее видели? Ну, сейчас? Саюри молча достала телефон, пролистнула несколько фотографий и протянула Юми. – Ну… – та развела пальцами по экрану, увеличивая лицо запечатленной женщины – эффектной шатенки с гривой кудрявых волос и европейскими чертами лица. – Она хорошо выглядит. Для иностранки. И для такого рода деятельности. Сколько ей лет? – Вряд ли меньше сорока... Ведь правда? Женщины несколько испуганно переглянулись. – Никогда такого за ним не замечала… – И я. Юми перевела дыхание, отпила чаю и заметила мягким, доброжелательным тоном: – Вряд ли она до сих пор танцует. Я имею в виду – так. – Кажется, она работает хореографом. Юми задумалась. – Ну, ведь это хорошо? – спросила она неуверенно. – Я даже не знаю, что и думать. По крайней мере, у нее есть профессия, вероятно, она достаточно материально обеспечена, раз мы до сих пор о ней не слышали… – А она не связывалась с Сакураи-саном? Ничего не… требовала? Не заявляла? – Если и да, то мне он никогда об этом не говорил, – Юми испытующе посмотрела на собеседницу. – Мне тоже, – вынуждена была признать Саюри. – Но, с его чувством ответственности... Он бы никогда не довел ситуацию до такого разрешения. Юми понимающе кивнула, задумчиво повертела в пальцах крохотную печеньку с логотипом кофейни и разломила ее пополам – сахарные крошки посыпались на скатерть. – Может быть, это нас не коснется… – Это уже коснулось нас и наших детей, – твердо заявила Саюри. – Сложно закрыть глаза на такое. – А ваш сын… – Они общаются, – кислым тоном ответила она. – Сын в восторге… ну, насколько он при своей замкнутости вообще может быть в восторге от общения с кем-то. Но я как мать не могу не опасаться плохого влияния… Саюри раздраженно отодвинула от себя чашку. Юми выразительно посмотрела на нее. Саюри нахмурилась. Юми подняла бровь, почти не сдерживая улыбку. – Ох, да ладно вам! – Саюри отмахнулась, невольно тоже начиная улыбаться. – Серьезно. Плохое влияние. Думаете, он узнает что-то новое? – Никогда нельзя быть уверенной… Юми покачала головой. – Не знаю. Мне нравится мальчик. Эта женщина может быть кем угодно, но… – Мне тоже он нравится, – призналась Саюри. – Но меня немного пугает мысль о том, сколько еще таких мальчиков может появиться. Юми посмотрела на нее укоризненно. – Что? У Сакураи-сана был… тяжелый период в то время. Всякое возможно. – Когда у него не тяжелый период, – вздохнула Юми. – Сейчас, например. Мне кажется, он абсолютно счастлив. – И не угрызается совестью? В такой-то… ситуации… Я даже боюсь заходить к нему в комнату в последнее время. – Это всегда было небезопасно… Они обе невесело рассмеялись. Саюри снова взяла в руки телефон, пролистнула несколько фотографий и наконец выбрала одну, придирчиво разглядывая. – Нет, ну надо же. Так похож. Как будто их клонировали. Юми заглянула в экран телефона. – Да нет же, видно… видно, что он полукровка. Волосы вьются, и черты лица… другие. А когда разговаривает, вообще не похож. Мимика, жесты. Голос. Саюри вздохнула. – И с его мамашей вот так чаю не попьешь. – Она, наверное, и по-японски-то не говорит. – Ну, как-то же она здесь работала. Хоть и танцовщицей. – Это было двадцать лет назад! За такое время любой язык забыть можно. – И все-таки, почему она не сказала сразу? Зачем было ждать столько времени, чтобы предъявить ребенка? Юми покачала головой. – Она же иностранка. Кто ее знает. Может быть, до этого ей не требовалось… материальной поддержки? – А она уже?.. – Насколько знаю, нет. Сакураи-сан хотел хотя бы учебу в университете взять на себя, но они отказались. – Очень странная женщина. Никому ничего не сказать, пропасть на двадцать лет, а потом объявиться со взрослым сыном – это просто неприлично. И, если честно, я рада, что мы избавлены от необходимости общения с ней. Юми едва заметно покачала головой, вздохнув. – Надолго ли… Они обе вздрогнули, когда телефон Саюри внезапно разразился угрожающей трелью полета валькирий. – Прошу прощения, – сказала она, улыбаясь с облегчением, и поднесла аппарат к уху. – Да-да? Конечно. Да. Да… Она перестала улыбаться и вскинула беспокойный взгляд на сидящую напротив Юми. – Вот как? – натянуто промолвила она. – И когда же?.. Ах. Конечно. Конечно, дорогой. И ему тоже передавай привет от меня и Юми-сан. Она положила телефон на стол экраном вниз и отодвинула его от себя, как отодвигают особо неаппетитное блюдо. – Что случилось? – спросила Юми, которой передалось ее беспокойство. – Эта женщина, – сказала Саюри со странным выражением. – Она прилетает в Японию на следующей неделе. И хотела бы с нами встретиться. И Юми ахнула, прикрывая рот ладонью.