Под покровом ночи

      Под покровом ночи, мимо имперских патрулей, Инквизитор крался к любимому.              Усадьба за усадьбой, объятой магией, слепила его блеском драгоценных камней да золота; в центре каждого сада, меж кустарников, шумел фонтан и отнюдь не с водой — вином. Терпкий запах выдержанного винограда дразнил нос, путал мысли. Инквизитор крался, заваливаясь то на одну, то на другую ногу, и, если он в кратчайшие сроки не отыщет, Фен’Харел его раздери, усадьбу любимого, сляжет в первых попавшихся кустах в пьяном забытье.              Увы, его опасениям не суждено было сбыться.              Минув стену из кипариса — скорее всего вечнозелёного, но ночью сложно определить, особенно в городе, где все сверкает розовым, фиолетовым, голубым, зеленым… — Инквизитор вышел к резиденции Павусов. Ни с какой не перепутаешь: фасады из белого мрамора, ониксовые ставни на окнах, резные колоны, увитые полупрозрачными змеями.       Лавеллан аж замер, приглядываясь к изваяниям из чудного камня, подошел поближе — магия. Он буркнул что-то по-эльфийски и быстрым шагом миновал сад. На птиц с хвостами-веерами, что бездумно бродили туда-сюда, предпочел и вовсе не обращать внимания. Что толку? Вкусы Павуса всегда были специфичны.       Дверь украшали два молоточка в виде змей, кусающих собственный хвост. Похмыкав, Лавеллан постучал. Подождал. Не открыли.       Он постучал еще раз, настойчивее.       Инквизитор прильнул своим длинным, острым ухом к двери — тишина. Он чертыхнулся. Условились же: как только луна достигнет зенита. Где-то сзади раздалось грубое, хмельное гоготание стражников, и именно в этот момент дверь отворилась. Эльф не очень грациозно растянулся на пороге.       — Дориан, за что! — еле сдерживая слезы, простонал Лавеллан. Какого же было его удивление, когда вместо любимого, его встретила груда костей. — Во имя Фалон’Дина, что за…?       Скелет почтенно поклонился, закрывая за гостем дверь.       — Люцерны против рабства! — а вот это уже был хозяин. — Но виноград сам себя не почистит.       Дориан спускался по лестнице. Лавеллан скользнул взглядом по обнаженному торсу, животу, следуя за полоской темных волос, скрывающихся под поясом темно-фиолетовых шароваров. Шелковый подол халата струился за Дорианом подобно мантии.       Лавеллан нервно сглотнул. В этом наряде и с босыми ногами маг выглядел как сошедший с картины принц какой-нибудь маленькой страны на юге Тедаса. Однако Инквизитору не дали насладиться сладостной фантазией; в холле появился еще один скелет. В руках он держал поднос с тарелкой очищенного винограда и двумя бокалами.       Опять вино, подумал Лавеллан, но вслух произнес короткое:       — Дориан…       Шаг.       — Да, аматус?       Шаг.       — Что за армия мертвецов посреди дома?!       — Ну не могу же я собственными руками чистить виноград! А они даже рады вернуться в мир.       Из обеденной залы, совмещённой с холлом, показался скелет — гном с проломленным черепом. Три скелета синхронно закивали.       — Знал бы, что виноград — твой личный мотиватор. Обязательно бы прихватил гроздь-другую на Священные равнины, — Лавеллан сделал еще шаг на встречу и упал в объятия Дориана — буквально. Он запнулся. А Дориан и рад был.

***

      Солнце уже взошло над горизонтом и нагло лезло в каждое окно, в том числе и в спальню люцерна, как бы намекая: «хватит спать!». Только молодые влюбленные еще даже не ложились; Лавеллан лениво наматывал на палец отросшие волосы Дориана, а тот что-то блаженно мурлыкал в шею эльфа. Наконец, эльф не выдержал:       — Я согласен! — Павус встрепенулся. — Я буду хоть каждый день чистить для тебя виноград. Гроздь, две, три, сколько захочешь, только верни скелетов туда, где взял.       — Боюсь, что это невозможно, аматус. Эльфам в этом доме работать нельзя, а эльфу, укравшему мое сердце, особенно!