Другим путём

Грому никогда не нравились расфуфыренные празднества, особенно возведённые кем-то в абсолют. Масштабная богатая тусовка в «Золотом Драконе», на открытие которого он собирался прибыть в ходе своего собственного расследования, как раз входила в его личный чёрный список с говорящим названием «нахрена, а главное — зачем». Будучи несведущим в светских делах, Игорь попросту не понимал, в чём был смысл таких мероприятий. А ещё ему очень не нравились вычурные смокинги с их дурацкой приталенностью, и неудобные брюки, из-за которых задница казалась в облипку, но что поделать — без соответствующего дресс-кода ход ему был заказан. Не в обычных же джинсах идти, в самом-то деле. Пусть и очень хотелось. Атмосфера в казино крайне заманчиво располагала на пару-тройку ставок, но увы — рваный полтинник в кармане вновь напомнил о плачевном финансовом положении, и Игорь с сожалением отвёл взгляд от игральных столов. Что ж, видимо, как-нибудь в другой раз. Точнее, в другой жизни, где он будет каким-нибудь миллиардером… К слову, о миллиардерах. Взгляд Игоря, сканирующий безликую чёрно-белую толпу, в какой-то момент против воли цепляется за яркое рыжее пятно на втором этаже. Он тут же вскидывает голову, прищуриваясь, и понимает, что зрение (и моментально всплывший в голове список приглашенных заодно) его не обмануло — владелец «Vmeste», Сергей Разумовский, с которым Игорь совсем недавно беседовал в офисе, стоял у изящных витых перил, неспешно попивая шампанское, и что-то с воодушевлением вещал окружавшей его толпе. Среди слушателей было достаточно много представительниц прекрасного пола разных возрастов; Игорь догадывался, почему, и презрительно фыркнул себе под нос. Молоденький одиночка-миллиардер — лакомый кусочек для многих, да и не только женщин. А учитывая всю его скромность и мягкость, которую Гром не без удивления отметил для себя в их первую встречу, Разумовский достаточно чётко попадал под определение «идеала» для женских сердец. Жаль только, что определять искренность намерений в светских кругах было ой как не просто, и Игорь в очередной раз порадовался, что не знаком со всеми этими мерзкими нюансами от слова совсем. Мысленно пожелав Сергею удачи и терпения, он решил углубиться в толпу, осторожно лавируя между подвыпившими гостями и юркими официантами, параллельно осматривая каждый возможный уголок и вглядываясь в одинаковые каменные лица охранников. Их, к слову, на первом этаже было удивительно мало: то ли потому что основная когорта важных персон скопилась на втором, то ли владелец новоиспечённого казино просто был слишком самоуверен. К собственной досаде, Игорю пришлось признать, что дубиной Дубин всё-таки не был — факты сопоставил правильно, место указал логически верное. Смекалка у мальца была явно развита, да и потенциал имелся. Похвалить его потом, что ли? Не сразу. Через недельку-другую, например. Между делом и вскользь, чтоб не зазнался. Где-то у вип-ложи Игорю снова встретилась вездесущая Юля в красивом чёрном платье и дурацком бисерном парике, общаться с которой вроде и не хотелось, но диалог произошёл сам собой. Пчёлкина расслаблена, раскована и улыбчива — явно чувствует себя в этом богатом клоповнике комфортно. И неудивительно, ведь для нее, как для журналистки, здесь непаханое поле информации. Поэтому майор решил особо не возникать, когда она нагло забрала обратно изъятый им жучок, и после кокетливого напутствия «вести себя прилично, чтоб не выставили на улицу» оставила одного, ловко растворяясь в толпе, как настоящая светская акула в поисках добычи. Недолго думая, Игорь решил последовать её примеру. *** Разумовскому в очередной раз показалось, что он попал в Ад. Бесконечные вопросы, заискивания, фальшивые улыбки, скользкие взгляды — ко всему этому можно было бы вполне привыкнуть за несколько долгих лет, но он никогда не был фанатом социальных празднеств. Особенно таких, где люди собирались только ради того, чтобы восхвалять и чествовать кого-то за расширение игорного бизнеса. Разумеется, тот факт, что новое казино было построено на месте культурного памятника, никого не беспокоил. Кроме самого Сергея, для которого, как для человека искусства, подобные темы всегда были крайне болезненными и щепетильными. Однако в бизнесе лицо приходилось держать везде и всегда — на совещаниях, конференциях, званых ужинах и вечеринках. Приходилось улыбаться, льстить, преодолевая отвращение как к окружающим, так и к самому себе — за то, что поддавался, прогибался, заставлял себя быть чужим в собственном теле, только чтобы произвести должное впечатление на высокопоставленных господ. Проявлять безукоризненный этикет и галантность к людям, которые без зазрения совести вытирают ноги о добрую половину Петербурга в угоду своим эгоистичным нуждам… и ты беспомощен перед всем этим На одной из своих речей Сергей вдруг запинается, делает глубокий вдох и с ужасом осознаёт, что в лёгкие будто воткнули острый шип. Выдохнуть нормально уже не получается. Внезапные панические атаки всегда были его отдельным, личным проклятием. И пусть за последние полгода он кое-как научился с ними справляться, сейчас у него не было возможности даже поговорить с Марго, чтобы хоть немного сбросить напряжение. господи, дай мне сил «Вы справитесь, Сергей» — почти ласково звучит в голове механический голос помощницы, и Разумовский прикусывает губу. Ну уж нет, не хватало ещё и расклеиться прямо на глазах у всех. Он смаргивает, трясёт головой, пытаясь прояснить помутневший взгляд, но голова кружится только сильнее, а сердце в груди заходится так, что его удары больно отдаются во влажных висках. Нужно просто успокоиться. Сосредоточиться. Сконцентрироваться. И перестать думать о том, что людей вокруг слишком много. Что все взгляды направлены на него. Что толпа может в любой момент сорваться, обрушиться волной, задушить, смыть, стереть, погрести под собой, не оставив на теле живого места и целых костей, и… — Сергей! Он едва не подпрыгивает от испуга. Оборачивается на голос с таким загнанным выражением лица, будто его позвали на виселицу, но когда видит подходящего к нему Грома, то растерянно и удивлённо вскидывает брови. Шампанское в его дрожащем бокале переливается причудливым золотистым цветом. — О… И-и вы тоже здесь? — Ага. Развлечься вот решил, в свет выйти, всё такое. — Гром поводит плечами, мрачно разглядывая собравшихся вокруг Разумовского людей, и гораздо тише добавляет, чуть склоняясь к нему: — Я заметил, что у вас тут аншлаг, но разрешите на пару слов? — Д-да, конечно. — Сергея наконец-то отпускает, он выдыхает с долгожданным облегчением, и извиняющимся тоном обращается к толпе: — Прошу прощения, мне нужно ненадолго отойти. Я вернусь к вам чуть позже и мы продолжим нашу беседу. Под недоверчивый и разочарованный ропот их нехотя выпускают из живого круга, и Гром кожей чувствует на себе чужие и цепкие заинтересованные взгляды. «Кто это?» «Его телохранитель, может?» «Скорее шофёр, у охранников обычно морда кирпичом» «Ну так разве нет..?» «Симпатичный какой» «Может быть, он из Газпрома?» «А я видел, как он выходил из машины с каким-то подозрительным пакетом…» Игорь до скрежета стискивает зубы, чтобы не начать плеваться прямо здесь и сейчас, и когда они с Разумовским отходят в противоположный угол второго этажа, за колонну, где возле перил каким-то чудом ещё оставалось свободное место, еле сдерживается, чтобы не ударить кулаком по мрамору. — Спасибо. — из нецензурных мыслей его вдруг выводит слабый, но очень благодарный голос Сергея. — Вы меня прямо выручили. Я уж думал, что застрял там навсегда… — Угу, публика здесь явно соответствует заведению. Вгрызается и не отпускает, пока все соки не выпьет. — цедит майор сквозь зубы и тоже выдыхает, мельком оглядев его. — А вы, смотрю, популярностью у них пользуетесь. — Я поэтому и прошёл сразу на второй этаж, — Разумовский нервно убирает с глаз чёлку и облизывает пересохшие губы. — чтобы особо внимания не привлекать. Но увы, от любопытных глаз нигде не скрыться. — Это точно. — Игорь невольно вспоминает Пчёлкину и слегка кривится. — Хотя мне кажется, что вам всё равно всегда будет сложнее, чем остальным. — Почему? — Ну, типа… — он бегло обводит его взглядом и делает неловкий жест рукой. — Вы в целом сами по себе заметная персона, и не только благодаря деньгам и… ну, соцсети этой вашей. Э, без обид, если что. Разумовский смаргивает, не сразу понимая, что Игорь имел в виду, а потом с негромким смешком отводит взгляд. — А, вы, наверное, про волосы. Да, мне порой тоже приходит мысль покраситься. — Да не. — качает головой Гром, беззастенчиво рассматривая ломаные рыжие пряди. — Это ж это, ну, часть вашей индивидуальности. Её прятать ни к чему. Сергей молчит пару мгновений, будто не зная, как реагировать, а потом коротко произносит: — Спасибо. — Да без проблем. — Игорь пожимает плечами, глядя куда-то вниз, поверх многочисленных голов, и совершенно не замечает на себе его робкий взгляд. — Я про вас в целом говорю. Не знаю, как объяснить. Просто вижу, что вы не из… общей лиги, что-то типа того. Ответа не следует, и некоторое время они просто молча наблюдают с балкона за потоком из копошащихся людей. — Может, выпьете что-нибудь? — наконец выдавливает из себя Сергей, наконец-то ставя опустевший фужер на широкие перила. Вопрос явно дался ему с трудом. Гром хмыкает, обдумывая предложение. До сих пор ему не удалось найти ничего подозрительного в этом треклятом месте. Быть может, если ненадолго расслабиться, то ничего ужасного произойти не успеет? К тому же в горле действительно так пересохло, что ещё чуть-чуть — и всё потрескается изнутри, как мёртвая земля в пустыне. — Можно и выпить, только придётся прорываться через живое минное поле внизу. Вы как, справитесь? — он кивает в сторону нижнего зала и снова поворачивается к заметно побледневшему Разумовскому. — Или… можете тут подождать, если хотите. Я всё равно хотел с вами кое-что обсудить, так что сгоняю быстро. — Нет-нет, я в порядке! — рьяно замотал головой тот. — Давайте спустимся вместе, мне… мне так будет легче. Если позволите. Игорь чуть приподнимает бровь, но молча кивает, решая ни о чём не спрашивать. *** Разумеется, без приключений на первом этаже не обходится: танцующие пары почти сразу же зажимают их в круг, не давая пробиться к бару, и в какой-то момент Грому ничего не остаётся, кроме как подтянуть растерявшегося Разумовского к себе за рукав пиджака, чтоб того не унесло толпой. Он высматривает поверх голов возможные пути отхода, и вздрагивает от неожиданности, когда Сергей хватает его под локоть. На бледном лице — страх, граничащий с паникой, и Игорь слегка хмурится. — Вы зачем вообще пришли сюда, если толпы боитесь? — серьёзно спрашивает он, уворачиваясь от особо страстной парочки, нелепо провальсировавшей под очередную попсовую песню. — Или чё, это какая-то прям дико важная встреча, которую богачам кровь из носу пропускать нельзя? Разумовский немного отмирает, тоже уходя от столкновения с другой подвыпившей парой, и почти жмётся к его бедру, как цыплёнок к наседке. Не лучшее сравнение для известного миллиардера, но это первое, что невольно приходит Игорю в голову вместе с долей какого-то непривычного ощущения ответственности. — Ну… я-я получил приглашение. — с небольшой запинкой отвечает Сергей. — Подобные встречи входят в мои обязанности. Без общения в светских кругах не обойтись, к сожалению. И в принципе часто приходится делать что-то, что тебе не по душе, потому что так надо. — Ну а как по мне, так сидели бы лучше у себя в башне, там безопаснее. — продолжает хмуриться Гром, невольно задумываясь, что в последние годы он и сам это «что-то» делал слишком часто. — Целее были бы. Сегодня в этом казино, по моим предположениям, должен произойти теракт. Разумовский тут же меняется в лице, и майор начинает всерьёз опасаться, что он сейчас хлопнется в обморок. Но Сергей, к его облегчению, справляется с собой. — Думаете, это будет..? Игорь поджимает губы, в очередной раз за этот вечер оглядывая зал, и его взгляд становится пронзительным. Он вдруг резко хватает Сергея под локоть и тащит куда-то в сторону, с раздражением расталкивая плечами танцующих. Вскоре они оказываются в нише под лестницей, где людей было совсем мало, и только там Игорь разжимает хватку и наконец-то отвечает. — Давайте-ка потише, паники нам тут ещё не хватало. — он недовольно цокает языком. — Может и он, а может и нет. Но сегодня слишком важный день, чтобы в этом змеином гнезде всё прошло гладко. Вы пока ничего странного или подозрительного не замечали? Стрёмных личностей? Оружия у кого-нибудь? Или… ну, там, масок? Сергей, потирая руку, на мгновение задумывается, хмурится и медленно качает головой. — Нет… нет, думаю, не заметил. По-моему, это стандартная богатенькая тусовка для своих. — Не очень-то лестно вы отзываетесь о коллегах, как я посмотрю. — Гром усмехается, с невольным уважением глядя на него. — А чего так? — В бизнесе нет понятия «коллега», майор. — не без сожаления отзывается тот, вдруг вытягиваясь и расправляя плечи, как оловянный солдатик. — Есть только партнёры по бизнесу и конкуренты. И повезёт ещё, если это будут разные люди. — Ммхм… Значит, вы довольно много работаете. — замечает Игорь, решая уйти от явно неприятной темы, и совсем не по-джентльменски засовывает руки в карманы брюк. — Получается, вам не впервой уже бывать на таких встречах? Ну, там, общаться со всякими нефтяниками и магнатами, важными шишками типа этого Бехтиева… — Мне вообще не нравится бывать в таких местах. — неожиданно перебивает его Сергей, складывая руки на груди, и незаметно обхватывает себя ладонями за бока. — Все эти сборища, они… давят, душат, на них шумят без дела, пьют и балагурят, и всё ради чего? Потешить своё самолюбие, показать, сколько у них денег, и сколько они тратят на своих женщин или любовниц… Собираются, чтобы посмеяться над тем, как выкупают старинные памятники и здания, чтобы построить на них… вот это вот всё. Мне просто физически противно здесь находиться, майор, и если бы у меня был выбор — я бы не появлялся ни на одном из этих сраных «приёмов», гори они все синим пламенем..! Гром удивлённо смаргивает несколько раз после такого неожиданного откровения, и понимает, что ему и добавить-то нечего. Этот парень только что фактически излил свою душу, как его собственную. Странное ощущение. Но чего уж греха таить — приятное. — Простите. — Разумовский сокрушенно качает головой, прерывисто дыша, и кончик его уха, выглядывающий между рыжих прядей, заметно пунцовеет. — Оно просто очень долго копилось, ну и… в общем, извините. Мне стоило быть сдержаннее. — Да ладно, чё уж. Если вам будет от этого легче, то я полностью разделяю вашу точку зрения, — вопреки внешнему спокойствию, голос у Игоря слегка дрожит, но в гуле казино этого совсем не слышно. — сам бы здесь не ошивался, если б не этот Чумка. Разумовский, в один момент возвращаясь в своё обычное состояние, поднимает на него озадаченный взгляд. — Кто? — Чумной Доктор. — тут же исправляется Игорь, чувствуя, как у него тоже вспыхивают уши. Забыть, что не с коллегами по участку общаешься, ну молодец, Гром. — Я извиняюсь, просто привык его так называть среди своих, эээ, сослуживцев. Сергей вдруг всхрюкивает и прижимает руку ко рту, но трясущиеся от смеха плечи выдают его с головой. — П-простите… — он смотрит на опешившего Игоря прищуренными глазами, и тот, кажется, даже через ладонь видит его широкую улыбку. — Это просто очень… смешно звучит. Смеющийся Разумовский кажется Игорю чем-то выбивающимся из привычного порядка вещей — настолько другим человеком он становится с этими причудливыми золотистыми смешинками во взгляде. Игорь даже опасно допускает мысль о том, что с ними он выглядит как-то уж совсем по-детски очаровательно, но тут же хмурится, прогоняя её прочь. Не хватало ещё думать о чём-то не по делу. — А вы знали, что глумление над словами майора полиции — это отдельная статья, недавно внесенная в УК РФ? — наигранно сурово спрашивает он миллиардера и фыркает уже сам, когда тот резко перестаёт смеяться, подавившись воздухом. — Да шучу я, шучу. Нет такой статьи, иначе бы у нас пол-Питера за решёткой сидело. Простите, это было очень грубо с моей стороны. — спешит он извиниться, неловко кладя руку на острое плечо, которое тут же напрягается под прикосновением. — У меня, хм, с чувством юмора хреново порой бывает… Но Сергей лишь как-то странно дёргает головой и отворачивается, снова прячась за рыжими прядями. Руку с плеча не сбрасывает. — Всё нормально. Между ними вновь повисает неловкое молчание, которое, к счастью, в общем шуме почти не напрягало. Ключевым словом было «почти», потому что Игорь начинал чувствовать себя не в своей тарелке, что его крайне раздражало. Ладно бы ещё виной была атмосфера казино — он их в принципе не любил, но общество Разумовского… дезориентировало. Игорь не мог понять, чем именно, но ощущал себя так, словно постоянно совершал ошибки — в их разговорах, взаимодействиях, да даже в собственных, мать его, движениях. Могло ли это быть скованностью от присутствия рядом известного человека? Однозначно нет, ведь Грому не впервой, да и, честно говоря, плевать он хотел на статусы в обществе. Но почему-то именно сейчас, находясь рядом с Сергеем, ему хотелось выглядеть как-то… подобающе, что ли. Презентабельно. ты ж не баба, гром, ну что за мысли — Может, потанцуем? — то, что слова сорвались с его языка, Игорь осознаёт не сразу, а потом смачно выругивается в сторону и от всей души надеется, что Сергей его не услышал. Разумеется, Игорь ошибается. — П-потанцевать… со мной? — заикаясь, переспрашивает Сергей, но майор даже не успевает осознать, насколько трогательно и неуверенно это прозвучало, как Разумовского со всей силы толкает в спину какой-то особо подвыпивший мужчина в усыпанном золотыми блёстками пиджаке, и молодой человек с негромким «ой!» врезается Грому прямо в грудь. Игорь по инерции обхватывает его за плечи, стойко выдержав удар, но отстранять от себя не спешит. Сам не знает, почему. Может, из-за собственного ступора, а может потому что Сергея снова переклинило, и он намертво вцепился пальцами в его пиджак. Бедолага, по ощущениям, даже дышать с перепугу перестал. «Горе луковое, а не гений и филантроп, ей-богу» — беззлобно вздыхает Игорь и неловко похлопывает его по спине. И понимает, что ошибался — Разумовский не дрожал. По крайней мере сейчас. — Вот мудила бухая, а… Вы как? Нормально? Идти можете? — искренне решает поинтересоваться он. — Нам бы, наверное, лучше свалить отсюда. — Я согласен с вами потанцевать. — вдруг абсолютно ровным, почти стальным голосом отвечает тот, слегка отстраняясь, и чуть тише добавляет: — Но поведу сам. Игорю кажется, что этот вечер просто не может быть ещё страннее, когда Разумовский решительно выводит его из-за лестницы едва ли не за руку, и они сразу же идеально вливаются в парад танцующих. К великому облегчению громовских ушей, музыка в кои-то веки поменялась на что-то более приятное и классическое для подобных заведений, нежели грохочущая до этого современная русская попса. *** Удивительно, но в танце (если конечно, их хаотичные и несинхронные движения можно было назвать танцем) Разумовский двигается совсем иначе — плавнее, свободнее, раскованнее. Как будто ему так было проще. Гром озадаченно подмечает, что даже его взгляд становится каким-то отстранённым и стеклянным, будто мыслями Сергей уже был не здесь, в казино, а где-то в другом месте. В своей башне, наверное. Зона комфорта, как-никак. — А вам нравится ваша работа в полиции? Неожиданный вопрос выбивает из колеи. Игорь опускает голову, сталкиваясь с непривычно острым, едва ли не испытующим взглядом. — Не жалуюсь. — осторожно отвечает он, пытаясь понять, в чём подвох. — А к чему вопрос? — Я запрашивал досье на вас после нашей встречи. Исключительно в целях безопасности, разумеется. — признаётся ему Сергей. — И заодно почитал о ваших проведённых делах. — И что думаете? — вырывается у Грома прежде, чем он успевает себя одёрнуть. Отчего-то вдруг захотелось узнать, что же такой человек, как Разумовский, мог сказать про обычного мента из питерской глубинки. Наверняка ничего нового, но всё-таки. Однако Сергей вновь умудряется его удивить. — Вы работаете на износ. — Ну да, и? — пожимает плечами Игорь. — Как и большинство обычных людей в городе. — Так нельзя! — вдруг горячо говорит тот, невольно сжимая в ладони его сухие пальцы. — Вы же совсем один. Я читал в досье, что все свои задержания вы проводите в одиночку… — И меня это устраивает. — довольно грубо прерывает его Игорь, поджимая губы. — Вы ж тоже один целой компанией управляете, и чёт никто ничего не предъявляет. Сергей открывает было рот, чтобы как-то возразить, но в последний момент не решается и отводит хмурый взгляд в сторону. — Простите, не хотел вас задевать. — Чтоб меня задеть, нужно стараться сильнее. Моя работа связана с большими рисками. — хмуро говорит Игорь, ловко оттанцовывая подальше от сцены. — Да и люди чаще мешают, чем помогают. Особенно зелёные и неопытные. — Разве вы не были таким же по молодости? «Ишь ты, проницательный какой, зараза» — с лёгким раздражением проносится в голове Игоря. Вслух он, конечно же, этого не говорит. — А каким по молодости был Сергей Разумовский? Лицо Сергея темнеет, но он буквально сразу же вздыхает и лаконично выдаёт: — Белой вороной. Не спрашивайте, почему. — Я и не собирался. — пожимает плечами майор. — Мне всё равно, я прошлым не живу. — Правда? — вдруг широко улыбается тот, и на мгновение в серых глазах мелькают золотые искорки, но Игорь списывает это на отблеск от громадных люстр, что висели под потолком. — Ну, считайте, что я вам поверил. — Да без проблем. — вновь пожимает плечами Игорь, невольно усмехаясь в ответ. — Можно совет? В глазах напротив снова сверкает золотистый отблеск, на этот раз с живым интересом. — Попробуйте. — Улыбайтесь почаще. Вам это идёт. Разряд. Внезапный комплимент явно застигает Сергея врасплох: искорки во взгляде исчезают, он тут же предательски запутывается в ногах и едва не падает, но Гром на автомате успевает подхватить его ладонью под спину, дёргает на себя слишком сильно, и они больно стукаются лбами. Разумовский ойкает, на секунду зажмуриваясь от боли, а когда открывает глаза, то замирает, словно восковая статуя. Этого мгновения Игорю хватает, чтобы внутри всё ухнуло куда-то вниз, а потом подскочило к горлу и закупорило его нахрен. По носу вдруг ударяет ярким, но довольно приятным парфюмом, и он невольно прищуривается, потянув носом воздух, словно ищейка. У Разумовского на шее была небрежно расстёгнута белая рубашка, из-под которой слегка торчали острые косточки ключиц, и Гром рассеянно попытался вспомнить, было ли это так с самого начала их встречи. Приятный аромат исходил именно от чужой кожи, и почему-то это ужасно отвлекало. Сергей смотрел на него снизу вверх, едва дыша, и странная позолота его глаз стремительно растворялась в заливающих радужку зрачках. — И-Игорь… — он впервые за этот вечер произносит имя Грома, и тот дёргается, словно от пощёчины. Осознаёт, что удерживает на весу не абы кого, а самого юного миллиардера всея Питера, ловит ошарашенный взгляд его серых глаз, замечает яркий румянец на выступающих скулах, а потом чувствует на себе множество взглядов. Наваждение проходит, и словно по щелчку пальцев в ушах снова включаются музыка, шум и голоса, но большинство людей вокруг больше не танцуют. Смотрят на них. Кто-то с удивлением, кто-то улыбкой, кто-то с непониманием. Кто-то мерзко хихикает. «Блять.» — лаконично и ёмко проносится в голове у Грома. Разумовский уже не краснеет, а в прямом смысле пунцовеет, сглатывает и поспешно выпрямляется. Высвобождается из чужих рук слишком резво, пятится назад, тут же напарываясь спиной на кого-то из гостей, и нервно теребит рукава пиджака. — Я-я думаю, достаточно на сегодня… танцев, спасибо. — и прежде, чем Игорь успевает хоть что-то ответить, ныряет в толпу и растворяется в ней без следа. Да уж, в плане профессиональных исчезновений они с Пчёлкиной оказались крайне похожи. «Да что ж ты такой неправильный, миллиардер хренов» — с внезапной досадой думает Гром. И ведь верно — с обычным среднестатистическим богачом, коих здесь было пруд пруди, всё было бы понятнее и проще. Никаких тебе сюрпризов в поведении, всё по накатанной, всё по шаблону. Тупому, банальному и клишированному. Но Разумовский был совсем другим. Кардинально другим. Настолько, что Игорю, обычно не ищущему лишних контактов с людьми, даже захотелось пообщаться с ним подольше. Особенно после вот такого вот… что это вообще, блять, сейчас было? Аж сердце в пятки ушло, хотя Игорь уже далеко не подросток с играющими гормонами. Он с небольшим усилием переводит поток размышлений в привычное русло своего расследования, но мысленно (и на удивление аккуратно) прилепляет к верхнему уголку невидимой доски в голове заметку «заобщаться с Рыжим». — Ну и чего встали, господамы? Больше кина не будет, расходимся. — грубо бросает он до сих пор глядящим на него богатеньким зевакам и решительно уходит в противоположную сторону зала, скрывая неожиданно нахлынувшее смущение и мрачно надеясь, что эти танцы никто не заснял. О, как же он ошибался.