***
Юнги просыпается, и его руки оказываются связанными. Запястья горят, кожа под грубой веревкой болит, и её, всю покрытую красными, кровавыми отметинами, неприятно тянет. Горло нещадно жжет, будто он сосал огромный член несколько часов без продыху… И почему-то он уверен, что так оно и есть. Во рту горечь смешивается с кислотой, а стоит омеге взглянуть на солнце, что пробивается сквозь полупрозрачный тюль, как к глотке начинает подниматься тошнота. Голова кружится, и соображать очень сложно. Новая секс-практика, предложенная Чимином, видимо, не подходит Юнги совсем. — Доброе утро. Можешь не отвечать, ты вчера так орал, что, готов дать голову на отсечение, сейчас скорее скончаешься, чем сможешь произнести хоть слово, — голос Чимина раздается со стороны двери, бодрый и раздражающий одной только этой энергичностью. Юнги же вчера не один веселился до раннего утра, вставляя в себя чуть ли не все продолговатые предметы в квартире! — Что с твоим лицом? Юнги все же поворачивает голову в сторону альфы. Тот стоит и улыбается, помятый, с раскрасневшимся лицом, украшенным яркими следами от подушки и ноготков Юнги — острых и обмазанным чем-то липким. Мёда объелся или в сахарный сироп макнул нос? — Оно стало жертвой твоей мокрой задницы. Не то чтобы я жаловался, но мог и умереть в твоих мягких булках. — Заткнись. Просто заткнись, — Юнги не предпринимает попыток подняться, хрипит в ответ и проходится языком по сухим губам, сбирая с них сладость лубриканта, засохшего и впитавшегося в кожу. Постель грязная; сам омега потный и пахнет не самым лучшим образом — солёно. На простынях кругом пятна и крошки парафина, который до сих пор в некоторых местах пачкает нежную кожу. Чимин не поскупился, сжег пару свечей и вылил весь воск на расчерченные алыми следами бедра, на спину, которая сейчас, когда все чувства обострены, горит огнем от укусов и легких неприятных ожогов. — Почти ничего не помню, — наконец выдыхает Юнги, когда Чимин опускается рядом на кровать, и матрас, что, кажется, за эту ночь стал скрипеть пружинами в десятки раз сильнее, прогибается под тяжестью веса альфы. — Ну, как не помнишь? Ты плакал и кричал, просил вылизать твою мокрую задницу, а я посадил тебя к себе на лицо, — Чимин цепляет зубами кожу на бедре. И у него на языке наверняка остаются крошки парафина, Юнги от этой мысли почти весело. — Ты прыгал так, что я было подумал, нос мне сломаешь. У Чимина воск в запутанных и взявшихся тугими колтунами волосах. Наверное, накапал с ягодиц Юнги, пока тот стонал и извивался на его языке. Руки омеги всё ещё прочно связаны веревкой, но он касается пальцами свалянных прядей, улыбаясь елейно и хитро. От мысли, что Чимин наконец отстрижёт отросшие патлы, уже давно спокойно собирающиеся в хвост и мешающиеся, в груди разливается тепло. Ехидное такое, мерзкое. — Как жаль, придется тебя подстричь, — тянет Юнги певуче и растягивает сладкие губы, альфа морщится и уворачивается от касаний потных горячих ладоней. — Я могу это отмыть, — отвечает Чимин еще более мерзкой улыбкой, снова кусает мягкие голые бедра, сбрасывая с них и без того смятое одеяло. — Придется окунуть голову в кипяток, — смеется Юнги и откидывается на холодные подушки, — могу помочь с этим. Воду нагрею и даже сам подержу в ней твою макушку, пока ты будешь кричать. — Как ты пару часов назад? — Заткнись и развяжи мои чертовы руки, — шипит Юнги рассерженной кошкой и отворачивает лицо от покрывающих щеки поцелуев. Губы Чимина и правда липкие, они недовольно надуваются и складываются в трубочку. Ребенок, а не взрослый альфа! — Не хочу. Ты не хочешь целоваться, я не хочу развязывать, — Чимин горячо дышит в омежью шею, обдавая кожу жаром. И у Юнги мурашки бегут по коже быстрой волной трепета, собираясь внизу живота горячим комом. Тело еще горит после пережитых оргазмов, которые ночью дошли до сухих, в Юнги не осталось и капли спермы. А теперь его глупый организм хочет еще, только не от языка, скользящего по шее, оставляющего за собой влажную дорожку, а от теплой ладони, ощущающейся на животе приятной тяжестью. С Чимином всегда так. Всегда так безумно, быстро и горячо. Омега не знает, откуда в его теле еще берутся силы, и где в альфе эти батарейки, которые то и дело заводят его, когда уже кажется, что энергии на очередной заход не осталось. — Это шантаж. Чистой воды шантаж. Я заявлю на тебя в полицию, — в бедро Юнги упирается уже набухший, вставший член альфы. А омега все ерепенится, отталкивает и злится, зубы показывает и за ухо Чимина кусает, наслаждаясь вкусом еще не смытого пота. — О, я представляю это заявление, — смеется Чимин, возвращаясь губами к жилке, бьющейся под кожей быстрым пульсом, — спасите, помогите, мой парень слишком горяч и охуенно трахается. — Это похоже на сексуальное рабство. Я, запертый дома с пробкой в заднице, верно жду хозяина с работы, — растягивает Юнги слова и ногой двигает так, чтобы надавить коленом на член, скрытый только тканью домашних спортивок, на которой уже расплывается темное пятно смазки, — господа полицейские будут растроганы этой историей. Тебя посадят, горячий трахарь. Юнги чувствует, как Чимин смеется, прижимая к сильному телу тонкую и слабую, измотанную сексом фигуру. Объятия укрепляются, омегу сжимают в тиски, и тот звучно стонет, вдыхая пропитанный запахом мускуса и мяты воздух, трется о постель ставшей влажной задницей, пачкая простыни липкой густой жидкостью. Он позволяет себя целовать, сплетать язык, кусать губы до выступивших на них багровых капель. Чимин вылизывает омежий рот, щекочет нёбо и кусает подбородок, уже мокрый от слюны. Юнги отвечает, зарывается пальцами в волосы, царапает ногтями затылок, тихо шипя, когда альфа слегка давит на старые, уже меняющие цвет синяки. Но Юнги не был бы Юнги, если бы не оборвал всё на самых сладких минутах, посмеиваясь и издеваясь над альфой, что распалился уже до предела. Он прикусывает теплый влажный язык так, что альфа вскрикивает, разжимая руки и выпуская из них омегу, который сразу подрывается с кровати, спотыкаясь о разбросанную по полу одежду и едва не поскальзывается на каком-то куске кожаного костюма, и выбегает из комнаты, матерясь негромко на каждом шагу. Чимин ловит его уже у самой цели. — Пусти, пусти! — визжит Юнги, кусая схватившую его руку. Ноги болтаются в воздухе. Чимин приподнимает его над полом и не дает дотянуться до ручки двери, ведущей в ванную комнату. — Мягкая задница, — Чимин шлепает омегу по ягодице так, что тот едва не падает, и все же отпускает, позволяя скрыться и наконец принять душ, дабы смыть оставленные ночью грязь и пот. — Сам толстый! — Где ты, блять, это услышал? У Юнги в ванной, на дальней полке, припрятана пачка тонких ментоловых сигарет, про которые альфа все не успевает прознать. Омега вовремя от них избавляется, выкуривая за день по полпачки мятной прелести, а Чимин никак не может понять, омежий ли запах это усиливается или же это острые зубки все же дотянулись до кнопки в фильтре. Юнги спешит к ним и зажигалке, заботливо уложенной все в ту же пачку, размещенную так, чтобы не помять ни одну драгоценную сигарету. Чимин не любит, когда Юнги курит. — Не смей заходить! — выкрикивает омега, чиркая зажигалкой в унисон словам и наконец втягивая горький дым, ползущий теперь к потолку сизыми завитками. Воздух пахнет горько и приятно одновременно, а никотин уже ползет по крови, успокаивая напряженное тело, заставляя неметь пальцы ног и расслабляя уставший мозг. Спасительная сигарета. — Дай хоть руки помочь развязать, — слышит омега из-за двери рычащий голос. Чимин бьет кулаком по тонкой фанере, и Юнги дергается, рассыпая пепел на кафельный пол. — Еще один удар, всего один, и тебя ждет пизда, не ты в этой квартире ремонт делал, — выдыхает Юнги вместе с дымом и включает воду. Бычок он своевременно выкидывает в унитаз, сразу же смывая. — Сам справлюсь. Холодная вода прекрасна, но вид, представший перед омегой в запотевшем зеркале — нет. Будто танк проехался, раздробив кости и оставив лужи крови, и Юнги почти готов самолично раздавить Чимина на тракторе, чтобы тот понял его участь. Омега не может сосчитать синяки, тихо матерясь под нос, произнося что-то вроде: «Спасибо папе, что родил меня в мире, где существует фриланс». — Таким на офисную службу он бы точно не вышел. Юнги выходит из ванной, вспоминая, почему он вообще встречается с человеком, который не позволяет и пальца в собственную задницу засунуть, зато сам измывается над омегой, как хочет. Это ужасно гетеронормативно! Он против! — Умойся тоже, будь приличным человеком, — успокоенный прохладной водой, довольный и накуренный омега почти мурчит, кидая в лицо прикрывшего глаза альфы смятый ком ткани. — Я приличный, — бурчит Чимин, но влажное полотенце все же подхватывает и встает с дивана. А Юнги рассматривает движущиеся под тканью мышцы, расслабляясь, укладывая голову, которую еще не покинула легкая тяжесть, на мягкие диванные подушки. С волос на пушистую обивку капает вода, но омегу мало заботит что-то вокруг — взгляд прикован к Чимину, к сильным рукам и упругой заднице, скрытой домашними штанами. — Нет, ты горячий трахарь, который только прикидывается человеком, — смеется Юнги, когда дверь за спиной альфы уже закрывается, — собирайся там быстрее!***
Чонгуку не даёт уснуть музыка, раздающаяся из стереосистемы, которую альфа установил в свою машину. Лёгкий бит бьёт по ушам, пока сам Тэхён тарабанит, простите, по колену омеги? Это не альфа, а какой-то деспот. Чонгук несколько раз отмахивается в попытке убрать руку со своего тела, но всё тщетно. — Ты что, не любишь меня? — игриво произносит Тэхён. — С чего такие выводы? — бубнит Чонгук, нехотя разлепляя глаза. — Не нравятся мои касания… — Тэхён сводит брови к переносице. Чонгук хочет убить своего парня голыми руками, вцепиться в его шею и придушить, но не очень хочет попасть после этого в аварию. — Дурак ты, хён! — В дураков влюбляешься, — Тэхён приоткрывает окно, впуская лёгкий ветер в салон, и на секунду останавливает свой взгляд на лице омеги, — такой красивый, весь для меня. — С чего бы это? — язвит Чонгук, потягиваясь. — Хочешь поспорить?! Чонгук заливисто смеётся, пока Тэхён щекочет его оголённый живот, выворачивая к дому своего друга и несколько раз сигналя, хотя понимает, что его вряд ли кто-то услышит. Остановив машину на парковочном месте, альфа треплет омегу по волосам. — Поднимай свою задницу, — Тэхён выпрыгивает из машины, потягиваясь до хруста. — Что, песок сыплется? — Чонгук останавливается позади альфы, тыкая его пальцем в спину. — Смотри, чтобы с тебя сегодня ничего не посыпалось, ну, или… — Тэхён толкает язык за щеку в неприличном жесте, — не потекло, хотя что-то мне подсказывает, что ты будешь этому только рад. Чонгук — один, Тэхён — два. — Откусить бы тебе твой язык, Ким Тэхён, да вот только он ещё пригодится. — Кому? Тебе? — Тэхён прижимается к телу омеги, проводя носом по шее. — Конечно, — от таких тактильных игрищ у Чонгука сердце замирает в груди, а наружу просится сиплый стон, который он гасит в зародыше. — Пошли уже, — Тэхён аккуратно ведёт парня под руку до входной двери и несколько раз стучит. Что-то ему подсказывает, этот вечер обещает быть интересным. И нет, не стонущий от каждого касания Чонгук и даже не ставшие нормой в их компании пошлые шутки, а словно предчувствие свыше. Юнги слышит стук в дверь, когда банка пива подходит к концу, что немало расстраивает. Ему все кажется, что алкоголя мало — слишком, а те жалкие бутылки крепкого рома будут выжраты альфами в первый же час, когда вечер не успеет даже толком начаться, а веселье только хлынет в кровь бешенным потоком. Юнги надеется на Тэхена, ведь не может тот не принести пару ящиков хмельного, надеется и на Чонгука, способного упросить своего мужчину прикупить хотя бы вина. — Если Тэхен принес с собой только член, дверь ему не открывай, — Чимин машет Юнги банкой, покрытой каплями конденсата, и кивает головой в сторону входной двери, по которой ударили уже несколько раз. — Почему тебе так интересен его хуй? Только и слышу, что член Тэхена, да член Тэхена… — омега идет к двери, шатаясь немного, потому что в жаре помещения пиво таки ударило в голову, — мечтаешь о нем одинокими ночами? — С тобой ночью не соскучишься. — Фу, — морщит Юнги нос, удаляясь в прихожую. Тут музыка играет значительно тише, чем в гостиной, где колонки едва не трещат от силы битов, льющихся из них. Слышно, как за дверью шумно переговариваются, и омега уже ждет, когда сможет вдоволь насладиться подколами и шутками, что будут литься изо рта весь вечер, не прекращаясь. Юнги любит друзей, просто иногда они особенно шумные, даже чересчур. Но какие они с Чимином, такие и друзья у них. — Привет, — кричит он, растягивая гласные и дергая наконец ручку. — Я слышал, тут кто-то хочет увидеть мой член? — Тэхён проходит внутрь, придерживая Чонгука за талию. — Боже, Тэхён, не начинай… — Чонгук закатывает глаза, протягивая руку Юнги и сочувственно вздыхая сложившейся ситуации, ведь их попойка никогда не заканчивается чем-то адекватным. Альфа ставит свою сумку на первый попавшийся столик. — Я подумал, у вас не так много алкоголя, поэтому захватил, что было в квартире, — Тэхён ловит на себе недовольный взгляд Чонгука. — Ты что, опустошил мой мини-бар?! — омега скрещивает руки под грудью. — Совсем немного, — альфа достаёт из сумки бутылку с виски и шесть бутылок с соджу разного вкуса — от сливового, до гранатового. — Да ты всё вынес! — Чонгук подлетает к Тэхёну, без особого стеснения шлёпая его по заднице ладонью. — Сам будешь покупать мне алкоголь! — Для твоей моськи такого количества выпивки даже много, — альфа крутит в руке бутылку с гранатовым соджу. — Я сам решу, сколько мне пить! — Чонгук слегка трясёт ладонью, которую ушиб о крепкие бёдра. — Конечно, конечно, — Тэхён отставляет зелёную бутылку в сторону, поворачиваясь лицом к своему парню и укладывая руки на его плечи, — вообще-то, в наших отношениях я тебя шлёпаю. Юнги, будто не он только что влил в себя пол-литра пива, не съев при этом ничего, смотрит на Тэхёна и Чонгука, препирающихся, лохматых и веселых, и не понимает, почему у него дергается глаз. Возможно, дело в том, что он целый день провел с Чимином, и теперь потерял возможность встретить нормального человека? Тэхен сегодня возбужденный излишне, а Чонгук уже привычно игривый. Вытерпеть бы… — Я хотел, доставай, — неожиданно на талию Юнги ложится тяжелая рука, обжигающая жаром через ткань футболки. Юнги дергается и смотрит на своего альфу, улыбающегося ехидно, но не злобно. Звук музыки куда-то делся. — У тебя свой есть, — шипит Юнги, щипая альфу за живот, но мышцы под кожей твердые, и он не может уцепиться пальцами за несуществующий жир. Обидно, Чимин за бока его мнет чаще, чем дышит. — А я чисто из спортивного интереса. — Чонгук, прошу, давай просто подсыпем им в вискарь снотворного, — Юнги кидает взгляд на Чонгука, что не перестает препираться с Тэхеном, но смотрит на него нежно, как на человека, которого любит. Смотрит ли Юнги так на Чимина? Скорее всего. — Они точно не помрут от этого. Видел их? Такие лбы и не заметят, но поспят сладко. Тэхён опускает руку к ширинке, отставляя бутылку на столик, Чонгук тут же перехватывает его пальцы. — Избавь нас от этого, пожалуйста! — умоляет Чонгук, стараясь не смеяться, после чего переводит взгляд на Юнги. — Что ты там говорил про снотворное? — Лучшее снотворное — это секс, — с умным видом изрекает Тэхён, поправляя несуществующие очки. — Отлично, потрахаетесь и поспите, — Чонгук наконец отходит на шаг от альфы, — а поесть что-то взяли, или мы на голодный? — О-о-о! Я на это посмотрю! — Тэхён подмигивает, смотря в сторону Чимина. — Ты же у меня быстро напиваешься, Чонгук-и. Омеге очень хочется пройтись ударом по лицу альфы, да так, чтобы запомнилось, но он лишь улыбается самой искренней из улыбок. Тэхён очень быстро реагирует, когда Чонгук начинает потягиваться, и отдёргивает его футболку (которую он бы назвал куском ткани для стриптизёров) вниз. Ему не пристало ревновать к своему же другу, но он и не желает, чтобы кто бы то ни был таращился на оголённые участки тела Чонгука. — У вас есть мешок из-под картошки? — вздыхает Тэхён. — Сам его и наденешь! — прилетает в ответ. Юнги бы рассмеялся, но пьян он недостаточно, чтобы спокойно наблюдать, как альфы меряются, а Чонгук расхаживает в одежде, демонстрирующей всё. Чимин падкий на красивое, он так с ним и познакомился в клубе, подцепив на крючок за короткую юбку и стройные ножки, а вот Чонгук красивый абсолютно объективно, в отличие от Юнги. — И что ты? — спрашивает Чимин, когда вся компания уже проходит в гостиную. Он шепчет на ухо, чтоб не слышал никто: — Грустный такой? Хуй сосал невкусный? — Твой точно на любителя, — скалит зубы Юнги и убирает чужую руку, подальше отходя от альфы. С Чонгуком хочется поговорить и напиться, расслабиться с другим омегой, возможно, поплакать в плечо друга, жалуясь на то, какой Чимин иногда беспросветно тупой. Как сейчас, например. — А почему ты к нему с таким смаком присасываешься? — Привык, — пожимает Юнги плечами. Он достает другую банку пива из ящика, надеясь, что оно еще холодное, но тщетно, оно, оказывается, давно нагрелось в жаре помещения. — Вот сейчас понимаю. Твой член — точь в точь горячее пиво. Чонгук, а как Тэ на вкус? Немного азарта, капля провокации, и вечер станет лучше. Чонгук падает на пол, от мягкой обивки дивана слишком жарко. Всё-таки он рад, что надел короткую футболку. — О! Интересные вопросы пошли! — улыбается Тэхён, присаживаясь на свободное место. — Ну, как сказать, — Чонгук долго выдерживает паузу, — горький чересчур. — Горький?! — тут же реагирует альфа, не на шутку распаляясь, кажется, омега сегодня договорится. — Ага, солёный ещё такой. Вот, про бабочек в животе слышал во время минета? Обман чистой воды! — продолжает омега, уловив возмущение Тэхёна по одной только интонации. — Я приму это к сведенью, когда ты будешь вцепляться в него по яйца! — Тэхён закатывает глаза, не реагируя на провокацию омеги, хотя внутри него что-то вдруг вспыхивает. Как он может так говорить! Да ещё и в компании друзей! Чонгук ощущает жар на своих щеках, хотя он ещё ничего не выпил, Тэхён своими словами безбожно смущает. Чонгук — два, Тэхён — два. Этот счёт можно было бы продолжать вечность, ведь они оба одинаково остры на язык. — Никакой у тебя оральной фиксации, — отпивает Юнги немного пива, понимая, как сильно он хочет курить при мысли о минете. Сигаретка после хорошего отсоса — и вот уже омега в самом настоящем раю. — Даже пивной член Чимина люблю сосать. — Ха, слышал? — кричит Чимин Тэхену громко, будто тот не рядом в гостиной сидит, а как минимум в соседней квартире находится. — А почему даже? Много чего еще сосешь? Юнги садится на пол к Чонгуку, протягивая ему пустеющую банку. Им из одной пить не привыкать, а голодный омега много алкоголя не вытянет, поплывет сразу и спать пойдет, оставив Юнги наедине с двумя альфами. По полу гуляет легкий ветер, так кстати чуть остужающий голову. — Ничего я не сосу, угомонись, — выдыхает Юнги, — давайте чем-нибудь займемся, а то это никогда не закончится, и вы линейки достанете, чтоб свои миллиметры мерить. — Боюсь, у вас нет такой линейки, — усмехается Тэхён, открывая одну из бутылок соджу, и отпивает прямо из горла, стараясь быстро что-то придумать для развлечения компании. Чонгук же укладывает свою голову на плечо к Юнги, отпивая из протянутой банки пиво, делая несколько больших глотков. Наконец-то можно расслабиться. Омега ничего не ел, абсолютно, с самого утра, успел только принять душ и послушать пошлые шутки от альфы. — Не переживай, — Чонгук вблизи осматривает лицо Юнги, немного подвисая, — я тебя не оставлю на их растерзание одного. Наконец альфа, он же владелец бара, придумывает, чем можно было бы заняться, как-то они с друзьями играли в игру, суть которой заключается в том, что один человек рассказывает о себе факты, а остальные пьют, если у них это было. На его лице тут же появляется весьма похабная улыбка. — Так, детки, сейчас поиграем по-взрослому, — альфа потирает руки в предвкушении. — Они всё-таки пойдут за линейкой, — с отчаянием выдыхает Чонгук, — тащи снотворное! На то, чтобы объяснить всем правила, уходит всего пара минут, профессия Тэхёна даже здесь играет на руку. — Тебе лишь бы напиться побыстрее! — летит от Чонгука в ответ на предложение его парня. — Да брось ты, будет весело! — Тэхён снова убирает непослушные волосы назад, зачёсывая их пятернёй. — Я за! — вопит Чимин, всё ещё восседая на диване. Его ноги раздвинуты. И Юнги почему-то ведет. Сесть бы на эти сильные бедра, да дать по голове хорошенько! Сейчас Тэхен все потаенные секреты узнает, потом с ним просто невыносимо сидеть будет в одном помещении: он будет шутить, не затыкаясь ни на единую секунду. — Еще бы ты не был, — забирает Юнги у Чонгука пиво и прикладывается губами к горячему лбу омеги. Тот улыбается ему, подмигивая. — Что-то не устраивает мою мягкую задницу? — У задницы и спрашивай, я тут при чем, — Юнги не пьян, но желает напиться так, чтобы Чонгук ему волосы держал, когда его выворачивать будет. Альф в этот момент он к себе точно не подпустит. — Так ты согласен? — спрашивает Чимин, вертя в руках бутылку соджу, как если бы не видел некогда знакомый едва ли не с детства алкоголь в зеленом стекле. — Да. Но правило этого клуба гласит, что всё, произнесенное здесь, тут и останется. Особо говорливым, — Юнги указывает пальцем на Тэхена, потом, секунду погодя, переводит его на Чимина, который смотрит на него, поблескивая чернотой огромных зрачков, — я лично оторву яйца. — Попрошу! Мои яйца останутся при мне, — усмехается Тэхён, поглядывая на Чонгука, который в этот момент уж слишком покраснел. — Тогда начну я, чтобы вы разогрелись! — Тэхён опускается на пол к омегам, делая небольшой круг. — Сейчас начнётся… — Чонгук уже проклинает себя за то, что вообще согласился на это, ведь все вопросы, будут, как камни, лететь в его огород. — Начнём с простого, — Тэхён задумывается всего на секунду, — мы с моим омегой любим, когда он носит хвосты в своей прекрасной заднице, — альфа долго не думает и делает глоток, позволяя персиковому соджу слегка обжечь горло. Чонгук убьёт Тэхёна через три, две, одну… но вместо этого, отворачиваясь от Юнги, выпивает вслед за альфой. Юнги думает, что глаз у него уже дергается добрых полчаса, а когда Чимин опрокидывает в себя стопку, вместе с ним в пляс пускается и бровь. А чуть позже, когда омега так и продолжает сидеть с полной рюмкой, альфа выжидающе его оглядывает и кивает одним коротким движением головы, от которого длинные пряди, еще испачканные воском, падают на лоб и лезут в глаза. — Да чтоб вас черти ебали, — рычит Юнги и выпивает сладкий соджу, не морщась и не закусывая. — Кто следующий? — спрашивает Чимин сразу же, будто щеки Юнги недостаточно покраснели, а уши не горят румянцем. — Я жертва, мне положено заставить кого-то страдать, — Юнги машет головой, чувствуя, что место мозга скоро займут вата и вакуум, — мой мужчина обожает подчиняться. И сразу пьет наполненную во время речи стопку, слыша недовольное, достаточно громкое бурчание Чимина, который тоже наполняет свою рюмку соджу. Чонгук долго таращится на содержимое своей стопки, пока Тэхён делает глоток прямо из бутылки, смакуя капли на губах. Да он издевается. — Ладно, — омега глубоко вдыхает носом, ведь пришло его время мстить, — мой мужчина возбуждается за считанные секунды, когда я говорю ему о своих желаниях… — и тут же резко выпивает стопку. — Ну, тут грех не выпить! — Тэхён смеётся, слегка проливая соджу из бутылки на свою рубашку. — Повышаем ставки! Чимин, давай! Мы не можем проиграть! — Создали коалицию… — Чонгук закатывает глаза, переглядываясь с Юнги. — Мы их задавим, — хихикает Чимин гаденько, явно пьянея. Он уже румяный весь, а на лбу выступают блестящие в свете ламп капли пота. Юнги до такого состояния ещё шагать и шагать, бурная подростковая жизнь сказывается. — Если я зажму соски, то он будет кричать так, что соседи вызовут полицию. — Ты сегодня задрал со своей полицией, — стонет недовольно Юнги и пьет, потому что, да, кричит. — Неосуществленные мечты юности? — Я мечтал стать пожарным! Но шланг у меня явно лучше, чем у них, — Чимин расплескивает соджу на диван, а омега уже представляет, как будет тыкать его в пятно носом, точно провинившегося щенка, — не подведи, брат. Тэхён переглядывается с Чонгуком. Когда они выпивают буквально одновременно, омега уже ощущает лёгкое расслабление в мозгу и головокружение. Да, Тэхён был прав, алкоголь слишком сильно воздействует на его организм. Вот только нужно держаться ради Юнги и не плыть так быстро. Омега выжидающе смотрит в глаза своего альфы, пока тот задумчиво перекатывает алкоголь в бутылке. — Как-то я застукал своего омегу за тем, как он растягивал себя, но до этой минуты не рассказывал об этом, — Тэхён ловит немой шок во взгляде Чонгука и делает глоток, не разрывая контакт. Юнги неотрывно смотрит, как Чимин пьет, как дергается кадык под тонкой кожей, когда алкоголь попадает в горло, а на шее набухают синие вены, бьющиеся быстрым пульсом, что гонит кровь по телу. Красивый, черт. Даже сейчас, пьяный и расслабленный, не строящий из себя великолепного альфу с обложки журнала, взмокший и покрытый испариной, — красивый. Омега произносит, так и не выпивая: — Ты разблокировал желание посмотреть, как бы себя растягивал Чимин. — Иди в жопу! — тут же щетинится альфа, надувая пухлые красные губы. — Этим мы бы твое представление и закончили, — хихикает Юнги довольно, — мой партнер может всю ночь, без перерыва. Последние слова Юнги чеканит, разглядывая Чимина плывущим взглядом. Да, он сам себя топит, но какая ему разница, когда он видит, как альфа улыбается довольно, слизывая остатки алкоголя, побежавшие по подбородку. Чонгук, в отличие от Тэхёна, что тут же выпил, долго держал горлышко у рта, но, засмеявшись и уткнувшись лбом в плечо Юнги, всё же выпил следом. — Ты бы видел выражение своего лица! — омега бьёт себя ладонью по колену, немного давясь выпитым алкоголем. — Доиграешься, Чонгук-и, — тянет Тэхён, выпивая остатки из бутылки, грустно вздыхая. — Нужно что-то покрепче, — альфа кивает в сторону рома, на запотевшем стекле которого перекатываются капли влаги. — О-о-о! — Чонгук хлопает в ладоши, понимая, что дело набирает обороты и сегодня они действительно напьются. — Если этот выпьет что-то крепче, он уснет прямо на этом диване и оглушит нас всех храпом, — смеется Юнги, убирая прилипшие волосы со лба. Ему жарко, душно, а ткань футболки неприятно касается тела в тех местах, где еще горят метки и ожоги. — Чимин уснет. Мне нравится этот расклад. Наливай чертов ром, Тэхен! — Эй, я не усну! — возмущается Чимин, поднимаясь с дивана. Он смотрит на Юнги сверху вниз, и эту картину вполне можно назвать располагающей ко многому. — Я дольше вас всех продержусь, понятно? — Держи свой член при себе, а не размахивай им у меня перед лицом, — Юнги бьет раскрытой ладонью по крепкому бедру, наслаждаясь звуками чужого рычания. Еще немного, и Чимин сорвется. — Ребят, остыньте, — улыбается Чонгук, — тем более Чимину и размахивать-то нечем! — Оу… — тянет Тэхён. Кажется, это было немного лишнее. Альфа отставляет бутылку обратно на столик, чтобы сразу же искоренить зарождающийся конфликт. — Эй, — Юнги загорается, отстраняет от себя голову друга, шипя негромко. Пока негромко. — Если здесь и есть тот, кому нечем размахивать, то это Тэхен. — Вы что начали? — омега чувствует ладонь на своем плече, знакомый запах персика, окруживший его, будто коконом. Это не успокаивает ни на грамм, хотя привычно дарит уют и приятное тепло. Алкоголя в Юнги больше, чем самого Юнги. — Заткнись. При мне никто не будет называть твой член маленьким, понятно! — Что ты сказал?! Повтори! — Чонгук пытается подняться со своего места, что получается не с первого раза, Тэхён его тут же подхватывает под руки, оттаскивая от Юнги. — А ну, успокоились! — рявкает альфа, утыкаясь носом в шею омеге. — Веди себя прилично, Чонгук, — Тэхён смотрит в глаза своему другу, вздыхая. В Юнги кипит злость, взявшаяся непонятно откуда, но подкрепленная и разожженная выпитым соджу. Чимин смотрит на него, умоляя, наглаживает предплечье, получая в ответ острые коготки, что вонзаются в кожу ладони. Омега сам не свой, шипит и глазами горящими на Чонгука стреляет, поднимаясь с жесткого пола, Тэхену улыбается остро, недобро. — Сказал, что Чимину размахивать нечем, докажи, что твоему есть, а я постараюсь не смеяться, — и Юнги, не думая, цепляется пальцами за широкую резинку спортивок своего альфы. Ещё секунда, и он дернет их вниз, радуясь, что Чимин белья не надевал с самого утра. — Чего, простите? — Чонгук игнорирует прелый и сладкий запах вишни, исходящий от Тэхёна, им альфа пытается усмирить омегу. — Вам нормально, что вы нашими членами тут меряетесь?! Своих не хватает? — Тэ, мягко говоря, в шоке от происходящего, он потирает переносицу, выдыхая ртом и сдерживая обозлённый рык в груди. Переглядывается с Чимином. — Не лезь! Это не ваше дело! — огрызается омега, совсем забывая о правилах приличия и о том, что Тэхён и по заднице за такое дать может. Альфа выдыхает снова, ухватываясь тонкими пальцами за подбородок омеги, поворачивая его к себе лицом, приближаясь к нему на минимальное расстояние. — Повтори, — Тэхён не отводит взгляда от заплывших зрачков. — Боишься, да? — смеется Юнги, все еще держась за край чужих штанов. Кажется, отпустит их, и все, мир начнет трещать по швам, разваливаясь на тысячи осколков. — Нечего показывать, вот ты и струсил. — Юнги, — просит Чимин тихонько, целует розовую скулу мягко, обнимает за хрупкие плечи, а сам взглядом друга умоляет прекратить все это, заткнуть омег, желательно чем-то потяжелее, желательно по голове. — Чимин, тебе нечего бояться, твой член самый лучший, — обращается Юнги к альфе, натягивая ткань сильнее. — Вы весь вечер в открытую называли наши члены маленькими и не угодными, но, как только кто-то из вас, — Тэхён пристально смотрит в глаза Чонгука, — сказал такое в адрес другого, вы тут же вступились на защиту, может, вы уже определитесь сами? — Тэхён одной рукой разминает шею, вертя головой из стороны в сторону. — Чего вы хотите? — альфа усмехается, смотря в глаза Чимина. — Или вам помочь? Что. — Что? — Чонгук, кажется, слышит, как его сердце в момент замирает в груди. — П-помочь? — омега делает шаг назад, видя ехидную улыбку на лице альфы. Юнги мотает головой, заведенный и раскаленный до предела, слова Тэхена его ничуть не пугают, он всем всё докажет, а вот в широких, огромных зрачках Чимина читается страх, перемешанный с доброй долей непонимания. У омеги все тело вдруг напрягается, а ловкие руки тянутся к завязкам на спортивках, играют с узелком. — Что ты сможешь доказать? — смеется он, глядя на Тэхена. — Даже если там слоновий хобот, не факт, что ты умеешь им пользоваться. Вон какое у Чонгука лицо недовольное, явно нормальной человеческой ебли не хватает. Тэхён стреляет взглядом в сторону Чонгука, на что омега лишь сглатывает. — Юнги, хватит, — чеканит омега, — этот спор затянулся! — Юнги, — усмехается Тэхён, — а ты что, с камерой стоял? — в его голосе слышится сарказм. Он ближе подходит к омеге, хотя ближе уже некуда. Прислоняется губами к его уху, аккуратно прикусывает мочку. Чонгук моментально закрывает рот ладонью, игнорируя побежавшие по спине мурашки. Омега сейчас прожжет во лбу Тэхена дыру, так сильно он уперся взглядом в его лицо, которое вдруг собрало в своем выражении всё самодовольство мира. Чимин же умоляет прекратить тихим шепотом, скользящим дрожью от основания позвоночника к затылку: Юнги нравится голос альфы, когда тот становится чуть грубее, глубже, идет из груди и напоминает утробное рычание. — Юнги, прекрати, — шипит Чимин самой настоящей змеёй. Юнги видит, как обнажаются в оскале зубы, и понимает, что ему только искру пустить остается, дальше он загорится сам. — Я бы на вас и через монитор не стал смотреть, — отвечает Юнги Тэхену, игнорируя Чимина, но ведёт по его шее мокрым языком, смешивая запахи пота и алкоголя. Тэхён лишь усмехается, алкоголь уже и так достаточно затуманил разум, но альфа подхватывает свой стакан с ромом и тут же выпивает его до конца, на что Чонгук реагирует немым: «Охуеть», — сверля взглядом пьяное лицо альфы. — Тэхён-а, что ты… — омега не успевает договорить, обрываясь, когда Тэхён впивается в его губы настойчивым поцелуем. Это всё алкоголь. Это всё алкоголь. Чонгук — один, Тэхён — наглый мерзавец, который сейчас сожрёт своего парня, если будет так крепко вжиматься в его тело. Юнги слышит тихие чертыханья, срывающиеся с чужих мягких губ, когда его собственный язык очерчивает ушную раковину, а зубы с громким звоном цепляют сережку, цепочками теперь гремящую в жаре рта. Чимин матерится сквозь зубы, рычит, и вдруг омегу к себе прижимает, впиваясь пальцами в мягкие ягодицы, пока руки Юнги наконец отпускают веревочки завязок, справившись с узелком. Чимин горячий, как печка, аромат от него исходит сладкий и совсем немного спиртовой, а у омеги мозг затуманен алкоголем и желанием, нет, не секса, а желанием доказать, что лучше бы кому-то язык за зубами держать в его присутствии. Шея Чимина мокнет от слюны, которой омега не жалеет, теперь очерчивая острую линию челюсти, цепляя зубами выпирающий кадык. — Юнги, что за шоу? — выдыхает Чимин совсем сипло. — Будет весело, обещаю. — Куда уж веселее, — усмехается Тэхён, наблюдая за своими друзьями, приоткрывая глаза. Игнорируя стоны Чонгука и его просьбы остановиться, ведёт руками по оголённой спине и радуется впервые за вечер, что на мелком такая короткая футболка. Омега ловит мандраж от прикосновений пальцев, блуждающих по оголённому телу. Альфа рычит сквозь поцелуй, пока возбуждение полностью не захватывает его, утягивая в омут похоти, окутывает омегу своим ароматом спелой вишни. Тот же втягивает его, выдыхая через рот. Всё это уже слишком. Слишком горячий Тэхён, слишком настойчивый, слишком возбуждённый. Чимин дышит тяжело, устраивает ладони на сочных бедрах, стискивает лишнюю, такую мешающую сейчас ткань пальцами, пока Юнги тихо скулит, наконец целуя желанные губы, держась руками за чужую шею, оставляя на ней, скорее всего, кровавые следы от ногтей. Альфа стонет в его рот совсем негромко, но этого достаточно, чтобы ноги подкосились. А омега теперь полностью опирался о Чимина, держащего его крепко, надежно. — Веселее можно, — хихикает Юнги довольно, будто приз выиграл, и давит коленом на член Чимина сквозь штаны, слышит в ответ глухой вздох, — как сейчас, например. Тэхён в этот момент зыркает на своего друга, который в руках омеги так открыто плавится. Поднимает Чонгука, позволяя зацепиться ногами за поясницу, ведёт рукой по заднице, скованной в узких штанах, и снова кусает за нижнюю губу, вырывая сиплый стон. — Тэхён-и… — жалобно скулит омега, обхватывая шею парня, размыкает поцелуй, наклоняясь, делая несколько мазков по шее альфы. Ему эта игра начинает нравиться, даже очень. Когда Тэхён настолько пьяный, что жар от него исходит нереальный. — Ты весь дрожишь, — делает заключение альфа, ощущая тремор омеги всем телом, улавливая бешеный стук сердца в груди, быстро осматривая раскрасневшееся лицо, отнюдь не от алкоголя. Юнги не стыдно сейчас. Возможно, станет утром, когда выпитое соджу выветрится, но не в эти секунды точно, не когда Чимин подхватывает его на руки и любовно оглаживает ягодицы, стремясь скорее залезть сильными пальцами под слои ткани. Омегу трясет, он теряется в пространстве, держится за Чимина, как за спасательный круг, потому что знает, что без него просто в омуте самого себя и ощущений потеряется. — Детка, — обдает Чимин горячим дыханием горящую щеку, и по коже пробегаются мурашки, — что ты устроил? — Не ври, что не нравится, — коротко отвечает омега, едва не задыхаясь, ведя носом по скуле, на которой уже выступили крупные бисерины пота. — Очень нравится, — рычит Чимин, не давая даже взгляда перевести на другую парочку, а Юнги сгорает от интереса, пытается вывернуть шею, но на каждый поцелуй, покрывающий влажные, налитые кровью от жарких прикосновений губы, отвечает. — Гук-и, я больше не могу, — Тэхён разрывает поцелуй, зачёсывает назад взмокшие пряди, которые из-за влажности снова начали виться, прилипая ко лбу. — Что ты имеешь в виду? — Чонгук припадает к шее, от которой исходит такой приятный аромат вишни, прикусывая её небольшими клыками, которые не идут ни в какое сравнение с теми, что имеет его альфа. Тут же слизывает проступившие капли крови, оставляя незаметный засос. Тэхён играет бровями, опуская взгляд. Чонгук всё понимает без слов, но опускает взгляд в пол от смущения. Наверное, стоило выпить ещё немного, чтобы набраться смелости. — Ну же, — хрипит Тэхён, — не заставляй меня ждать. Проще сказать, чем сделать. Чонгук ватными ногами встаёт на пол, хлопая ресницами, альфа кладёт руку на макушку его головы, надавливая. Пока омега осматривает взглядом паркет… что там может быть интересного? — Тогда, — Чонгук зацепляет пальцами пуговицы на чёрной рубашке Тэхёна, аккуратно их расстёгивая. Альфа следит за каждым расторопным и таким нерешительным движением. А ладони Чимина все-таки находят путь к мягким ягодицам Юнги, касаясь обнаженной теперь кожи. Омеге вся ситуация кажется шаткой, как и его положение в чужих руках, что уже подрагивать начинают от напряжения. И он тянет альфу за отросшие волосы, в прядях которых до сих пор можно нащупать крошки воска, обращает на себя внимание. Чимин отрывается от его лица с трудом, его щеки розовые, а воздух вокруг просто пропитан персиком: сложно не понять, как сильно альфа возбужден, как заведен и насколько быстро все то, что представляет из себя крохотное огниво, разгорится в бушующий пожар. — Да, детка? — спрашивает альфа, едва справляясь со сбитым дыханием, слова то и дело срываются на хрипы. — На пол, прошу, — молит Юнги, сильнее дергает липкие пряди и понимает, что теперь лежит на твердой поверхности, а обнаженную поясницу щекочет мягкий ворс ковра. Чимин перед ним оказывается без футболки, та лежит лужицей влажной от пота ткани на паркете. Тэхён перехватывает руку Чонгука, целуя мягко в подушечки пальцев, пока омега старается не обращать внимание на тянущие ощущения внутри живота. Расстёгивая рубашку до конца, он стягивает её, но та застревает на подкаченных руках. Чонгук рычит совсем тихо, но всё же справляется с верхней частью одежды, останавливая свой взгляд на крепком торсе. — Чонгук-и, — альфа щёлкает пальцами перед его лицом, а сам в этот момент наблюдает за вспотевшим лицом Юнги, лежащем на полу. — Да, да… — тараторит Чонгук, — даже посмотреть не даёшь! — Ты не насмотрелся?! — смеётся Тэхён, пока омега всё-таки мягко опускается на колени, расстёгивая ремень, спуская штаны по ногам, утыкается носом в боксеры, натянутые вокруг напряжённого члена. Альфа опрокидывает голову назад, сдерживая нехарактерные для него стоны. Юнги смотрит на Чонгука, буравит взглядом его напряженную спину, но тут же отвлекается, вскрикивая, когда острые зубы кусают бусину соска. Чимин с ним только языком до этого игрался, а теперь он впивается в розовую кожу клыками, пока Юнги прижимает альфью голову к своей груди и тихо шепчет, чтобы тот не останавливался. Затылок больно бьется о пол, но кому какое дело до таких мелочей? Губы альфы скользят по животу, наполняя озеро пупка слюной, и омега давится рвущимся из груди воздухом, грозясь вырвать у Чимина клок волос. Так сильно в одно мгновение напрягаются его руки. — Тшшш, — успокаивающе тянет Чимин, дуя на покрытую влагой кожу, холодом ее обдавая так, что у омеги пальцы на ногах поджимаются, а все мышцы тела сокращаются в короткой судороге. — Я буду громким, — вдруг изрекает Юнги, а Чимин на это только смеется, вновь припадая в поцелуе к коже над кромкой домашних штанов: — И прекрасно. Тэхён смеётся на крик, который донесся до его ушей, пока Чонгук снизу немного доводит его до истомы, стягивает боксеры зубами, припадая языком к головке, играясь и провоцируя. Альфе такое нравится — было бы глупо ждать другой реакции, — по спине стекают капли пота, а напряжённые руки всё сильнее натягивают волосы на макушке головы омеги. Чонгук мажет языком по возбуждённой плоти, обхватывает ту губами и с характерными звуками чавканья насаживается на половину, привыкая к размеру. — Не съешь меня, — смеётся альфа, а сам толкается вперёд, скользя по мокрому языку. Чонгук очерчивает им выступающие вены, сглатывает слюну, смешавшуюся с тягучей смазкой. Омега пытается что-то проворчать, но, как известно, с набитым ртом говорить трудно. Юнги безучастно следит за тем, как Чимин стягивает с него штаны вместе с черным кружевом белья, что уже до покраснения натерло кожу под собой, и только бедра приподнимает, тихо радуясь внутри себя прохладе воздуха. Изо рта, кажется, поднимаются клубы пара, настолько тяжелым становится его дыхание. — Может, поможешь? — шепчет альфа, целуя черную точку родинки на светлой, чуть порозовевшей коже. Юнги мотает головой, путаясь волосами в ковре, но ладонь на грудь альфы укладывает, чувствуя, как под твердыми мышцами в бешеном ритме заходится сердце. — Поработай для меня языком, — просит он, разводя стройные ноги в стороны. Лицо Чимина сияет довольством, когда он наклоняется, прикасаясь юрким кончиком языка к ягодице. Чонгук уже в открытую чавкает, насаживаясь до конца, каждый раз ударяясь носом в лобок. — Что, так вкусно? — смеётся Тэхён, протирая глаза от капель пота, на что получает шлепок по бедру. — Ауч, — альфа толкается грубее, наматывая пряди волос на свои пальцы, отрывая омегу от члена, ударяя головкой по щеке и размазывая по ней прозрачную смазку. — Осторожней, — делает замечание Тэхён, — иначе твоей заднице достанется, и я не про свой член! Чонгук уже весь дрожит от возбуждения, ощущая липкую смазку на ягодицах. — Помочь? — альфа присаживается на корточки, заводя руку под ягодицы, надавливая пальцем на стёклышко пробки. — Надо же… — ахает Тэхён, — да ты готовился! — подцепляя ручку пальцами, альфа играется с ней, вытаскивая на половину и вставляя обратно, следит за реакцией на лице Чонгука и облизывается, когда тот почти вскрикивает. — Мелкий извращенец, — Тэхён кивает на возбуждённый член омеги, обхватывая его, прижимает к своему и двигает рукой сверху вниз. Чонгук почти сипит от этого, ощущая пробку внутри каждым контуром, когда кончик ударяет по простате. Тело пробивает током, умелые руки альфы всё никак не останавливаются, а лишь сильнее сводят с ума. Омега весь вечер совсем не чувствовал игрушку в себе, спокойно сидел и ходил, вот только альфа знает, как довести Чонгука до истерики одним лишь движением рук. Разогретый теплотой тела металл каждый раз кончиком задевает простату, но большего альфа не даёт, растягивая удовольствие. — С-стой, — Чонгук упирается рукой в напряжённую грудь альфы. — И не подумаю, — чеканит Тэхён, продолжая двигать пробку внутри омеги. Лицо Чимина пачкает липкая горячая смазка, которая, кажется, льется из Юнги нескончаемым потоком, падая на ковер крупными каплями и теряясь в ворсе. Омега стонет тихо, и звук этот больше похож на скулеж. Его маленький розовый член приподнимает головкой футболку, стоит, как каменный, и распространяет тугое напряжение, образованное возбуждением, по всему телу. — Сладкий, — выносит вердикт Чимин, слизывая прозрачные капли с мокрых губ, и получает легкий удар дрожащей ладони по затылку, — как заварной крем. Так бы и съел. — Жри молча тогда, — стонет Юнги. Язык входит в него неторопливо, играясь с розовыми бархатными стенками, распирая горячее нутро так необходимо, нужно. Носом Чимин уже упирается в теплую влажную кожу, а Юнги только и слышит, как хлюпающие звуки смешиваются с его звучными стонами, да краснеет сильнее, будто это вообще возможно. Тэхён сдерживает смешок, наблюдая изредка за тем, как макушка головы Чимина вертится между ног Юнги. Отпуская член Чонгука, он ведёт пальцем по его подбородку, собирая капли пота, вторую же руку он подносит к своим губам, слизывая тягучую смазку. — Перейдём ко второй части, — усмехается альфа, дёргая Чонгука за ногу и подминая его под своё тело. — Задавишь, блять! — омега снова отвешивает Тэхёну удар по груди. — Амбал! А сам и не отрицает, как любит пялиться на подкаченное тело своего мужчины. Буквально слюни пуская, тянется руками до излюбленных кубиков, очерчивая их пальцем. Охает от вида мышц, вздрагивающих при каждом удобном моменте. Тэхён в глазах Чонгука настоящий ходячий тестостерон, откуда ему только такое счастье привалило? — Я тебе язык откушу за такие слова, — Тэхён ударяет щелбаном по красному носу Чонгука. — Каннибализм в чистом виде, — протягивает Чимин, отрываясь от сладкой задницы. Юнги секунду не понимает, о чем говорит альфа, а потом осознает, что в комнате они не одни, и рядом с ними Чонгук с Тэхеном упиваются друг другом. — Кто бы говорил, — шипит Юнги, когда в него без предупреждения проникают два пальца. Он достаточно растянут с ночи, но легкая боль сковывает мышцы, скользя электрическим током по позвоночному столбу. Хорошо и плохо. Омегу распирают противоречивые эмоции, смешанные с желанием, текущим по крови. Юнги покрыт потом, липкий и мокрый, а подушечки пальцев касаются чего-то внутри, заставляя вскинуться и вскрикнуть, а затем снова опасть на ковер. Ему не за что ухватиться, кроме как за сильное плечо альфы, на котором уже краснеют следы цепких пальцев, перекликаясь со старыми метками — укусами. — Ты там давай не отвлекайся от своего ужина, — усмехается Тэхён, приставляя головку к пульсирующему сфинктеру, истекающему смазкой. — Ты тоже! — рычит Чонгук, когда осознает, что уже не может стерпеть, елозит по ковру, натирая спину о мягкий ворс. — А что тебе? Разве тебя удовлетворит мой маленький член, а? — Тэхён издевается, ему бы по лицу пройтись за такое, но альфа лишь обхватывает головку Чонгукова члена, сжимая её пальцами, собирая выступающие капли смазки. Чонгук закатывает глаза до белков, видя перед собой лишь вспышки и яркие огни, которые смешиваются с возбуждением. — Удовлетворит… — еле слышно отвечает омега. — А? Не слышу, повтори, — Тэхён наклоняется к лицу Чонгука, обдавая щёки горячим дыханием, игнорируя чужие задушенные стоны. — У-удовлетворит, — несколько раз кивает Чон. Альфа щёлкает языком, наконец давая омеге то, чего он так просит. Проскальзывая внутрь с особой лёгкостью, удовлетворённо мычит от теплоты стенок. Чонгук теряется, когда ощущает внутри себя каменный стояк, и ликует в мыслях. — Ты быстро приступил к десерту, — смеется Чимин, стягивая штаны и с себя. Юнги при виде альфьего члена давится слюной, высовывая язык, будто надеется ощутить его в своем рту. Но альфа медлит, не дает попробовать и лишь с ковра приподнимается, давая омеге наконец свести затекшие ноги, покрытые смазкой и слюной липкие бедра. Юнги смотрит на него жалобно, ведет кончиком языка по распухшим тонким губам, пока не получает крупную головку, уткнувшуюся прямо в щеку, пачкающую теплой жидкостью румяную кожу. Вкус приятно-соленый, омеге нравится прокатывать его в горле, вбирая по самые гланды, давя внутри себя рвотный рефлекс. — И твой ужин подъехал, — улыбается Чимин, вдыхая сквозь стиснутые до гуляющих на скулах желваков зубы, а у Юнги на ресницах собираются слезы, и губы растягиваются вокруг плоти почти болезненно. — Я могу есть этот десерт всю ночь, — Тэхён толкает язык за щеку, смеясь от того, как Чонгук смущённо закрывает лицо руками. — Когда же вы заткнетесь… — стонет омега, но тут же хватается за плечи альфы, когда член проходит по простате второй раз подряд. Это уже слишком. — Сожми его, не отвлекайся, — делает замечание Тэхён, сверля взглядом зрачки младшего, и тот старается, напрягает каждую мышцу в своём теле, вызывая тем самым новый гортанный хрип. Альфа очень старается, чтобы двигаться внутри куда плавней, не сорваться с первых же секунд на быстрый темп, растянуть удовольствие до максимума. Чонгук почти хнычет, впивается пальцами в ворс ковра, выгибаясь навстречу, то вскинет руки вверх, ухватываясь за крепкие плечи альфы, то снова опустит вниз, шаркая ладонями по полу, дышит часто, вздрагивая, рассыпаясь в крепких тисках на тысячи осколков. Если бы под ними была кровать, она определённо бы сломалась. Но Тэхён пользуется моментом, проводит рукой по напряжённому животу омеги, переворачивая его спиной кверху, очерчивает пальцами позвонки. — Сомневаюсь, что ты продержишься всю ночь, — хрипит Чимин, растягивая буквы в последних словах, пока Юнги скулит от того, что член проталкивается глубже в глотку. Он бьет альфу по бедру, молчаливо прося двигаться, языком исследует головку, наслаждается ее тяжестью во рту и твердостью налитой кровью плоти. Альфа держит его за волосы, голову поворачивает, чтоб удобнее было, и натягивает теплый рот глубже, пока Юнги не упирается носом в короткие лобковые волосы, дыша с трудом через нос. — Хороший мальчик, — гладит альфа его по затылку, вплетая пальцы в спутанные пряди, а в Юнги растёт желание хорошенько воспользоваться зубами, если прозвучит хоть еще одно слово. — Продержусь, в этом не сомневайся, — усмехается Тэхён, наблюдая за тем, как плывёт лицо Юнги. Чонгук это тоже замечает, а ещё то, что он теперь повернут головой в сторону другой пары. Он сильно краснеет от одного только осознания происходящего. Тэхён точно издевается над ним. — Ох, как же мне поверить в твою сказку? — Чимин любовно оглаживает омежьи губы, касаясь основания собственного члена, а потом мягкими касаниями скользит по лицу, поглаживая кожу, стирая с бровей капли соленого пота, попадающего в глаза. — Детка знает, что я могу терпеть очень долго. Юнги красный, как спелый помидор, он смотрит на Чонгука и продолжает сосать, уже не чувствуя языка, тот немеет с каждым движением все сильнее. Горло сковывает спазмом, и он закашливается, отталкивая альфу небрежно, быстро. — Увидеть своими глазами, — смеётся Тэхён на подколки своего друга, стирая тыльной стороной ладони пот со своего лба, впивается пальцами в бёдра омеги, оставляя отметины. Чонгук под ним плавится, стонет, выгибаясь в спине, пока альфа позади него, занимая удобную позу, входит под другим углом, ударяя головкой ровно по простате. Реакция омеги не заставляет себя ждать, Чон постанывает громко и развратно, закусывая нижнюю губу, и совсем не смотрит на чужого альфу, ведя взглядом лишь по худому силуэту Юнги. Тэхён опускает руки до сосков омеги, сжимая их между пальцами, словно сегодня его цель свести того с ума. Возвращая руки на ягодицы, разводит их в стороны, набирает темп, ударяясь яйцами с характерным шлепком. Юнги ведет по горячей плоти ладонью, размазывая густую смазку, пачкающую его губы и подбородок, стекая крупными каплями на футболку, которая все еще надета на тонкое тело и натирает воротником разгоряченную и мокрую от пота кожу. Юнги уже хочет этот член, стоящий колом прямо перед лицом, в себе. — Приступи и ты к десерту, — шипит он, тоже падая на ковер, утягивая за собой неспособного сопротивляться альфу, что улыбается по-звериному. Ноги Чонгука совершенно не держат, он то и дело наклоняется назад, почти падает, но Тэхён успевает подхватить его. — А ну-ка, — смеётся альфа, удерживая крепкими руками ходящее туда сюда тело, — мы только начали, — Тэхён облизывает поочерёдно пухлые губы, — хотя ты это сам прекрасно знаешь… Замедляясь всего на секунду, Ким вытягивает из Чонгука очередной стон, двигая член по всей длине внутри тела омеги, особенно сильно в конце надавливая на простату. Задерживает головку на ней же, заставляя омегу задыхаться в собственном полустоне. — Ты садист… — шутливо произносит Чонгук, закашливаясь. — Конечно, детка, — альфа протягивает руку до макушки головы омеги, вороша волосы пальцами, — а ты вспотевший бесстыдник! Алкоголь и секс — вот лучшая формула для разгона крови, Чонгук чувствует это каждой клеточкой своего тела. — Мы все тут, — выдыхает Юнги сипло, когда в него долгожданным жаром проникает головка, а после и весь твёрдый ствол, — бесстыдники. Чимин стоит на ковре, на коленях, держит бёдра Юнги на весу и входит размашисто, быстро, вырывая из омеги утробный стон. Жарко и сладко, солено немного от пота, что стекает на губы. Юнги скрещивает ноги на чужой пояснице, пытаясь двигаться в такт, но то и дело соскальзывает, ударяясь затылком о пол. — А кто это начал? — говорит тихо альфа, дыханием касаясь ушной раковины. Тэхён резко выходит из Чонгука, укладываясь на пол, слегка отодвигаясь назад. — Я знаю, ты любишь, — похабно улыбаясь, альфа удерживает свой член пальцами. И да, Чонгук любит, когда Тэхён позволяет ему оседлать себя, поэтому не заставляет долго ждать. Кое-как отдирая своё тело от пола, присаживается на крепкие ноги Тэхёна, а после, приподнимаясь, разводит ягодицы в стороны, пристраивая член ровно по центру. Альфа усмехается, толкаясь навстречу, и входит почти до половины, ведь омега достаточно растянут для этого. — Дальше сам, — Тэхён слегка раздвигает ноги в стороны, сгибая их в коленях. Чонгук двигается на нём медленно, проводя руками вдоль своего тела, а альфа не может налюбоваться таким видом. Его омега уже вдоволь затраханный, с раскрасневшимся лицом, приоткрытыми губами, влажными от слюны и смазки, — настоящее произведение искусства. Альфа не отводит от него взгляда ни на секунду, пытаясь впитать все прелести открывшейся его глазу картины. И все бы хорошо, но Юнги поза не нравится. Не нравится ударяться о пол при каждом сильном движении альфы, который только набирает обороты, распаляется и входит во вкус, со смаком проезжаясь головкой члена по простате. Он втягивает живот, напрягаясь, а Чимин глаза закатывает, проводит по дрожащим бедрам ладонями, опуская омегу. Пусть делает так, как удобнее будет. — Прогнись, — шепчет он, когда омега встает на колени, красные уже, стертые о ковровый ворс, и опирается локтями о пол. Юнги слушается молчаливо и только мычит довольно, снова ощущая наполненность. Так навстречу альфе двигаться приятнее, так прочувствует каждую вену, набухшую на члене. — Быстрее, — все равно просит Юнги, подмахивая задницей, а Чимин, с тихим рыком обнажая острые клыки, вбивается в него, сразу же ускоряясь, — да, вот так. Тэхён собирает капли пота, скатывающиеся по груди Чонгука, наклоняет его к себе, заводя руку за затылок и целует, готовый вот-вот сожрать, сплетает языки во влажном поцелуе, проходится по нёбу и нежно прикусывает нижнюю губу, тут же зализывает. Омега входит во вкус, скачет на члене, как заведённый, приподнимаясь и насаживаясь до самого конца, чтобы как можно сильнее прочувствовать плоть внутри себя, которая куда лучше, чем та металлическая игрушка, что была в нём минутами ранее. — Красиво скачешь, — усмехается Тэхён, размазывая свою слюну по соскам Чонгука, вцепляясь в них когтями, сжимает подушечками пальцев и растирает до красна. — О-остановись, — шепчет Чонгук, не выдерживая такого напора. — И не подумаю, — альфа оттягивает соски, вжимает их пальцами, поглаживает, продолжая терроризировать и без того возбуждённое тело. — Лучше бы уделил внимание моему члену, — буркнул омега сквозь поток стонов. И стоило бы промолчать. Тэхёна это только раззадорило. Опустив вторую руку на головку члена омеги, он обхватил её в кольцо из пальцев, надрачивая в такт прыжкам Чонгука. — Любой каприз, — ехидничает Ким. Юнги старается не смотреть, но взгляд каждый раз возвращается на искаженное удовольствием лицо Чонгука. Интересно, он сам сейчас выглядит так же? Такой же красный, потный и мокрый, так же дышит с трудом и слова едва выдавить из себя может, заходясь в постоянных стонах, что с каждой секундой только громкость набирают. Кажется, не сам омега кричит, а каждая клеточка его организма сходит с ума от безумной усталости, с которой вместе сплетается в гремучую смесь удовольствие, пронзающее то и дело до самых кончиков поджатых пальцев. Юнги тянется к своему стоящему колом члену, стараясь удержать равновесие, но все равно падает лицом в ковер, пачкая его слюной, стекающей по подбородку, незамеченной до этого. Он размазывает смазку по теплой плоти, видя перед глазами не квартиру, а буйство красок, стонет звучно, громко. — Чимин, — зовет он альфу по имени, которое слетает с губ приятной мелодией. — Детка, — вторит альфа, но его слова тонут в сладком звуке шлепков тела об тело. Пропитанный уютом дом сейчас похож больше на пристанище, в котором царит лишь похоть, в окружении которой задыхаются четыре разгорячённых тела. Стоны, крики и всхлипы резонируют в пространстве, оседая на пол. Воздух раскалён до предела, кровь пульсирующая по венам, ощущается тягучей магмой, не меньше. Чонгук зарывается пальцами в собственных волосах, укладывается сверху на тело Тэхёна, который, обхватив тело омеги руками, начинает двигаться внутри самостоятельно. — Выдохся? — урчит Тэхён, вцепляясь пальцами в руки омеги. — Ничего, я приму эстафету, — смеётся немного, ускоряя движения члена внутри Чонгука, позволяя ему, чуть усталому и пьяному, уткнуться лицом в своё плечо, оставить очередной засос, покрыть его сверху поцелуями, мазнуть языком, собрав капли солёного пота. Юнги кажется отчетливо и точно, что алкоголь из его тела просто вытрахали вместе с душой, потому что головная боль вдруг ударяет по вискам, не жалея. Хорошо, что бутылка с соджу, открытая, еще блестящая конденсатом, стоит совсем рядом, до нее рукой дотянуться можно, чтобы отпить немного горького напитка, почувствовать, как спирт щиплет искусанные губы. — Не останавливайся только, — просит Юнги, поднимаясь, впиваясь ногтями в бедра альфы. Чимин берет его сзади и теперь получает возможность кусать открытую шею, на которую налипли особенно длинные пряди волос, а если омега повернет голову, выворачивая шею до хруста позвонков, еще и целовать. — Не остановлюсь, — рычит Чимин в приоткрытый в стоне рот, продолжая двигаться. Юнги точно сойдет с ума. Член почти болит, требует ласки, но ладошки омеги оказывается недостаточно, он мычит альфе, молит его уделить внимание не только облюбованной заднице. Чимин не может не подчиниться. — Придётся тебе сегодня принять не только мой член, — Тэхён медленно дышит, замедляясь, двигаясь внутри плавно, задерживаясь на пару секунд, заставляя омегу застонать, когда член начинает пульсировать, вливая внутрь большое количество семени, раздувая внизу живот. — Дурак, — коротко изрекается омега, скуля от наполненности. Белые капли стекают вниз, смешиваясь с природной смазкой омеги и образуя под ними лужу. Альфа тянется за бутылкой со стола, делает несколько громких глотков и наклоняет горлышко к губам омеги, давая напиться со своих рук холодным напитком. Сладко. До безумства. Чонгук вытирает губы тыльной стороной ладони, продолжая сидеть на члене Тэхёна, забирает у него бутылку и выпивает оставшийся алкоголь. — И так всегда! Ничего мне! — смеётся альфа, ударяя омегу ладонью по заднице. — Тебе, — омега отставляет бутылку в сторону, — моя любовь. — Конечно, тебе помочь? — Тэхён приподнимает бровь, по новой обхватывая возбуждённый член Чонгука, закрывая его полностью своей рукой. — Мда-а, вам только о размерах и спорить… — Что ты… — Чонгук не успевает договорить и вскрикивает, как только хватка на члене становится крепче. Альфа ускоряет движение рукой, проводит ею по всей длине, надавливая другой рукой на грудь омеге, вглядываясь в глаза, чтобы навсегда в них утонуть. Юнги не понимает, в какую сторону ему двигаться: насаживаться на член, так хорошо его заполняющий, отправляющий куда-то в космос, или подаваться в сторону ласкающей его руки, тоже ускоряющей темп с каждой секундой. В ушах стучит пульс, мешая слушать звуки дыхания и хлюпанье смазки, которая все не прекращает выделяться и стекать по бедрам и яйцам альфы. — Хочешь кончить? — спрашивает Чимин, чуть замедляясь, переводя дыхание. Он подхватывает Юнги одной рукой под грудь, играется пальцами с соском, а омега, чувства которого обострились до предела, не может не простонать уже совсем хрипло. Горло болит, а во рту стоит яркий вкус крови. — Хочу, — скулит омега, понимая, что не продержится долго, а если попробует, то просто взорвется от переизбытка всего и сразу. — Кончай, — шепот раздается над ухом, и белесая, мутная жидкость брызжет на живот, пачкая кожу и пальцы альфы, что размазывают влагу по обмякающей плоти. Еще немного, и Юнги упадет на пол безвольной куклой, но Чимину нужно продолжить, дойти до пика самому. Тэхён смеётся, следя за эмоциями на лице Чонгука, что такие разные: он то рот приоткроет в немом стоне, то вцепится в губы. Иногда глаза закатывает, поднимает руки к голове, загребая волосы назад, — никогда не умел себя контролировать. — Давай, малыш, — усмехается альфа, ощущая твёрдость члена в своей руке, — Юнги уже всё, а ты всё терпишь. Знаю же, что сложно. Чонгук от этого «малыш» только больше плавится, кивает головой в согласии, замирает в секунду, ощущая, как мышцы на ногах буквально рвутся от напряжения. Тэхён усмехается, когда несколько струй семени ударяют в живот омеге, стекают по стволу вниз, продолжая играться с ещё стоящим членом. Омега вдруг снова хочет убить своего парня, который такими действиями скоро доведёт его до истерики. Недовольно мычит, пытаясь сбросить руки со своего тела, но хватка Тэхёна становится только крепче. — Отлично, — тянет альфа, не позволяя омеге встать со своего члена, усаживая обратно, — куда собрался?! — От тебя подальше! Ненасытный трахарь! — скулит Чонгук в попытке освободиться. Чимин не останавливается, хоть Юнги не может и мускулом пошевелить, обмякая в руках альфы, который с наслаждением вгрызается в омежий загривок, слыша и чувствуя, как тот скулит и дергается, отходя от оргазма. Ощущения у него обострились, а зрение будто пропало, потому что все, что он видит, — сплошные мерцающие искры, пестрящие цветами. — Это скоро превратится в некрофилию, — едва шевелит языком омега, понимая, что и альфа долго не протянет: движения бёдер становятся прерывистыми, ленивыми. — Секунду, детка, — и Юнги понимает, что изнутри его заполняет горячее семя, заставляя вздуваться плоский живот. Оно стекает по бедрам на пол, пока Чимин мягко целует шею, расслабляя уставшее тело. Тэхён зажимает Чонгука в объятиях, поглаживая руками по спине. — Встать сможешь? — продолжает отпускать колкие шутки альфа. — Или помочь? — Смогу! — ворчит омега, дуя губы. — Ну-ну, есть ещё силы продолжать ваш высокоинтеллектуальный спор? — Тэхён собирает капли пота со спины Чонгука, поглаживая её ладонью. — Я вот, погоди, сейчас… — язык заплетается и совсем не слушается, поэтому выходит что-то неразборчивое. — Малыш, я тебе мозг случайно задел? Прости… — продолжает издеваться Тэхён. Юнги лежит на полу, радуясь, что под щекой находится мягкий ковер, а не холодный паркет, пока Чимин натягивает так и не снятые штаны. Тело гудит, а в голове, кажется, родилась новая вселенная, так сильно трещит череп в районе взмокших висков. — А вот он не сможет встать, — доходят до Юнги сквозь вату слова альфы. — Пожалей меня. Чонгук молод, а у меня уже возраст, — бурчит омега под нос, все же приподнимаясь на трясущихся ногах. Он взглядом пытается найти, чем можно прикрыть обнаженные бедра. — Конечно, конечно, старушка моя, — придерживает альфа Юнги за тонкую талию, потому что тот шатается и норовит рухнуть обратно на пол. — Думаю, нужно всем одеться, — выдыхает Чонгук, руками шаря по столу, хватая стакан Тэхёна, выпивая его залпом. — Да ладно тебе, мне кажется, мы стали только ближе, — Тэхён смотрит в сторону Чимина, подмигивая. — Может, вас оставить, и вы продолжите? — бурчит омега, закатывая глаза. Когда они оба уже успокоятся… — Я за, — смеется Чимин, протягивая Юнги банку теплого, но такого нужного ему пива. Тот открывает ее с тихим пшиком и жадно пьет, проливая большую часть на и без того грязную футболку. — Разглядел я в тебе нечто прекрасное, друг мой. — Изучай его внутренний мир как-нибудь без меня, — вытирает Юнги остатки алкоголя с губ. Тэхён натягивает боксеры, падая на пол, откидываясь головой на диван. — Я тебя тоже, не сомневайся, Чимин-и-и… — смеётся Тэхён, надевая на омегу свою рубашку, застёгивая пуговицы, — пора тебе прикрыться. Одежда буквально висит на омеге и ему приходится слегка закатать рукава. Чонгук открывает пиво следом за Юнги, осушая половину за пару глотков, во рту ужасно пересохло. — Не хотите выйти на улицу? Там прохладно и уже, наверное, звёзды появились, — вдруг предлагает Чонгук. Комнату нужно проветрить и остудить в ней температуру до человеческих градусов. — Давайте, — соглашается Юнги, уже одетый в штаны. Чимин все ещё без футболки, а та, чистая, лежит на полу, и омега задумывается, не стоит ли натянуть ее вместо своей, грязной, залитой спермой и потом, — только я своими ножками не пойду. — На что-то намекаешь? — говорит Чимин, отпивает пиво из открытой банки. — Не понесёшь меня? — улыбается омега и использует свой абсолютно особенный взгляд, от которого Чимин всегда на все соглашается. Смотрит, не моргая, пока тот не кивает согласно, чуть морщась от появившейся в спине боли. Потерпит. — Что, тебя тоже на ручках понести? — Тэхён подмигивает, прижимая омегу к себе спиной. Альфа подбирает свои штаны, встряхивая и влезая в них, затягивает их ремнём. — Развалишься! — смеётся Чонгук, а после успевает лишь зацепиться за шею альфы, когда тот за считанные секунды берёт его на руки, прижимая к себе, как что-то сокровенное. — Не переживай, не развалюсь, — Тэхён медленно идёт в сторону веранды, открывая дверь одной из рук, пока омега крепче вжимается в его тело, боясь упасть, — я держу тебя, не переживай, — шепчет на ухо, целуя в висок. Юнги в руках Чимина ощущает себя правильно, тот поднимает его бережно, не издавая ни звука, будто омега не весит ничего, и заглядывает в его глаза, большие и покрасневшие от слез удовольствия. — Ты не замерзнешь? — спрашивает альфа тихо, шепча интимно. Юнги мотает головой, целуя оказавшуюся перед его лицом, покрытую почти незаметной щетиной щеку. — Не переживай, — отвечает омега так же негромко, — я не планирую выбираться из твоих рук, мне будет тепло. Тэхён оставляет дверь открытой, присаживается на кресло из дуба с мягкой обивкой, прижимая омегу к себе, устремляя взгляд в небо. Лёгкий весенний ветер обдувает со всех сторон, заставляя Чонгука вжиматься ещё сильнее в руки альфы, ведь в них так тепло и действительно уютно. Омега устал, но пытается это скрыть, давит зевок, чтобы заботливый Тэхён не погнал сразу же спать. — Ты был прав, — альфа ведёт по спине омеги рукой, — много сегодня звёзд. — Красиво, — шепчет Юнги, когда его опускают на широкую лавку, но не выпускают из объятий. Чимин смотрит на него, а не на небо, покрывая тонкие пальцы теплыми поцелуями, чтоб они не замерзли от дуновений холодного весеннего ветра, усилившегося к вечеру. — Да, красиво, — говорит альфа, так и не взглянув на небо. Наконец-то тишина. Чонгук улыбается про себя, иногда поглядывая на Юнги, что мирно сидит в руках своего альфы, а после снова возвращает взгляд на Тэхёна, кратко целуя его в губы, пропитанные алкоголем. Алкогольные посиделки никогда не заканчиваются хорошо. Тэхён стирает это определение из своей памяти, ведь сегодняшняя окончилась просто замечательно.