Наша тирания

…что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени?

Флок придерживает подбородок Эрена левой рукой, а правой проводит лезвием по его щетине. Лицо Эрена бесстрастно, глаза ничего не выражают, зеленые и пустые. Он смотрит как старик, все повидавший, но в этом чувствовалась доля фальши. Эрен смотрит насквозь, а Флока это раздражает, но он продолжает стараться не поранить смуглую кожу острием. Комната, на время принадлежащая им, темна и тесна, с обшарпанными голыми стенами, и широкая кровать с пышным матрасом казалась совершенно неуместной. Эрен сидел на ее краю, расставив босые ноги, чтобы Флок побрил его. Острое лезвие с еле слышимым шелестом скользит по коже. Они долго молчат, потому что в этом месте звуки были излишними. Все было так мрачно и угнетающе, что даже Флок, далеко не робкий, не решался разрушить застывшую удушающую тишину в комнате. Вдруг сверху послышался ритм падающих капель, разбивающихся о крышу. Решетчатое зашторенное окно пропустило на пол клеточки оранжевого света уходящего дня. — Ты недоволен, — спокойно констатирует Эрен и поднимает свои глаза. — Все идет не по плану, а ты еще решил в молчанку поиграть, — Флок убирает лезвие от его лица, но не отпускает подбородок. — Мне кажется, ты чего-то недоговариваешь. — Кажется. — Заткнись. Ты притворяешься, что все идет как надо. Эрен смахивает его руку довольно грубо, но резкости движения противоречит выражение лица: неизменно равнодушное. Взяв махровое полотенце, лежащее на простыне, он небрежно убирает им пену с лица и кидает его на пол. — Ты мне не доверяешь? — спрашивает он низким голосом. — Я хорошо тебя знаю, — упрямится Флок и опускает брови. — Именно я понял, что ты пялился на меня тогда. — Я был всего лишь напряжен. — А я всего лишь снял твое напряжение. Флок швырнул лезвие в раковину и, растолкав колени Эрена, сел на его бедро, придерживаясь руками за крепкую шею. Реакция Эрена была чуть более, чем никакая — он лишь отвел глаза в сторону и замкнулся, смотря в пол как-то сдержанно и задумчиво. Сейчас эта комната была далеким островком, отделяющим их от всего мира. Уже завтра они будут вынуждены ее покинуть, чтобы приступить к осуществлению следующего пункта плана. Застыло напряженное ожидание, хуже всякого кровопролития — ни адреналин выбросить, ни отдохнуть. Флок не выдерживает и вновь притягивает лицо Эрена к себе, и на этот раз не ограничивается взглядом и целует в сухие губы. Но Эрен отвечает вынужденно, просто приоткрывает рот и позволяет языку коснуться его языка. В нем нет страсти, нет того пламени, что зажигался в нем яркой вспышкой и сжигал все вокруг. Именно за этот неудержимый огонь Флок заострил когда-то на нем свое внимание. — Знаешь, — оторвавшись, произносит Флок, шепча ему на ухо, — в первый раз ты показался мне таким дураком. А потом… — он прикусывает мочку уха, и Эрен кладет руки ему на талию, — ты разрушающая стихия, Эрен, ты знал? С тобой опасно даже рядом находиться, умрешь и проклянешь. Руки Эрена сжимают кофту Флока. Эрен будто оживает, напоминание о прошлом стучит по стене, которой он оградил себя от остальных. Расправив плечи, он смотрит Флоку прямо в глаза, и наконец-то в нем показывается колющая ностальгия и задаток ярости. Ярость часто управляла Эреном, и это связывало его с Флоком — они были злы на трусов, злы на замалчивание нелицеприятности, злы на весь мир. Они много чего ненавидели и в то же время любили, относясь к миру, словно родители-тираны. И первое их сближение произошло из-за агрессии. В тот день Эрен повздорил со многими, стукнул кулаком по столу и ушел тяжелым шагом, а Флок все слышал и видел, со всем согласился, и они поговорили. Сначала на повышенных тонах, ведь гнев кипел, а потом как-то снизошли до очень спокойного разговора, которого от них редко ожидали. И закончилось все только наутро, когда Флок высвободился от сонных объятий Эрена и вернулся к своим. — И тем не менее, ты со мной. Да? — Эрен спрашивает требовательно, от него веет чем-то едва сдерживаемым. — Иногда я хочу выколоть твои глаза вон тем лезвием, — со странной легкостью в голосе отвечает Флок. Эрена пробирает ненормальное восхищение, и он судорожно вздыхает. Редко с кем он чувствовал такое необъяснимое удовлетворение от неприкрытого и порочного. Флок был до поражающего открыт, не наивно впуская каждого, а бросая свои слова прямо и не облицовывая их в обертку вежливости. Это завораживало. — Почему не сделал этого? — Буду по ним скучать. В них такое сумасшествие, ты бы видел. Эрен, выкинь придурь из головы, возвращайся уже? — Я здесь. — Нет-нет, башкой ты в другом месте. Хватит изображать из себя непонятую личность и выплесни злость. Его слова Эрен принимает за вызов и грубо стаскивает Флока с бедер на кровать. Матрас под Флоком проминается и противно скрипит, но ему плевать на такую мелочь, он лежит и выжидающе, как приманка, смотрит на тонкие, подрагивающие от возбуждения пальцы Эрена, снимающие кожаный ремень с брюк. — Дверь? — Флок кивает в сторону. — Закрыта. — Так ты ждал меня? Флок довольно и хитро улыбается — очаровательно. Но не спешит скинуть с себя одежду, хотя в районе ширинки стало тесно и немного больно, но ему это даже нравится. Его грудь начала вздыматься и опускаться активнее, дышал он через приоткрытый рот. — Ты будешь только смотреть? — Эрен уже стянул с себя одежду и ждет более активных действий от него. — Если ты постараешься, то я для начала посмотрю, — Флок закидывает руки за голову и кривит губы в насмешке. — Придумай что-нибудь поинтереснее, у тебя есть руки, есть пресс… — Я не буду ублажать твои глаза. Сними уже это. Нетерпение просыпается в Эрене, и Флока это чертовски заводит — волна эмоций нарастает, но нужно нажатие курка. Нужно, чтобы дамбу прорвало, но Эрен медлит, намеренно и издевательски. Он уже нагой, но топчется на одном месте и лишь спустя две минуты садится на край кровати, изображая неприступную крепость. Но лукавый взгляд выдал его. Флок резким движением хватает его за щиколотку и тащит к себе. Эрен, ударившись затылком о спинку кровати, хочет возмущаться, но ладонь накрывает его рот, и из него вырываются лишь невнятные звуки. Флок склоняется над ним, прижимая его тело своим, тяжело дышит и вожделенно смотрит на ключицы. — Попался, — шепчет он. — За дверью охрана, будет неплохо, если они не узнают о нашей личной жизни. Эрен отпихивает руку и приподнимается локтями на подушке, заставив Флока выпустить его из хватки. — Давно ты такой осторожный? — Эрен облизывает губы и пихает ногой ему в живот. Флок морщится и налегает на него, тянется к влажным губам и жадно впивается в них. Это больше похоже на борьбу, чем на прелюдию. Руки Эрена крепко держат Флока, прижимая его к себе, но его колени больно упираются в того. За дверью раздаются какие-то шорохи и шаги, но им плевать. Все, что происходило снаружи, сейчас их не касалось. Они так часто были озадачены делами, их так часто трепала жизнь, бросая о скалы словно волны, что нервы давно были на пределе. Флок терзал губы Эрена, сдавливал его шею и, отрываясь, кусал нежную кожу у ключиц. Кусал, не щадя, наслаждаясь ответным шипением и зажмуриванием глаз. А потом проходился языком и губами по покрасневшим местам. Эрену надоедают прелюдии — он молод и нетерпелив. Внутри него — предчувствие смерти, ярость, обида, сожаление и понимание необратимости последствий из-за его поступков. Он злится, силится забыться в сексе, но тоска по утерянному наполняет его, и он выливает ее в выпущенное сумасшествие. Флок становится его жертвой и падает на спину от пинка. Теперь Эрен доминирует: разрывает на нем белую рубашку, хватает рыжую прядь волос и почти прокусывает нижнюю губу. Ни на одно его действие Флок не возражает, ему нравится боль, нравится, когда от ощущения опасности в висках бьет пульсация, его мазохизм доходит до крайностей, и он позволяет себе сказать страшную вещь: — Мне потом будет тебя не хватать. Эрен останавливается. Темные волосы рассыпаются по плечам, жилки на шее выступают сильнее, а весь он несет на себе печать сожаления и решимости. — Справишься как-нибудь, — бросает он. — Не дави. — Я не давлю и не отговариваю, — Флок расстегивает ремень и стягивает брюки. — Я с самого начала знал, куда тебя ведет. Меня патологически тянет на смертников. Я сам такой. Помнишь? Я соглашался на любое безумие. — Ты мазохист. — Когда любишь такую чушь, то ничего не страшно. — Тебя не понимают другие. — У меня есть ты, зачем мне другие? Откровенные разговоры не присущи Флоку. Вот Эрен, да, любит развязать язык и излить душу, у него была дикая потребность быть услышанным. А у Флока ее не было, он как-то привык, что у большинства вызывает раздражение и что за его спиной шепчутся. Он стал относиться к этому снисходительно, а к болтовне Эрена — с внимательностью, но не исключая бьющего из него сарказма. Только в последнее время ни Эрен не откровенничал, ни Флок не поддевал словами. Они застыли, как идолы, в какой-то отрешенной серьезности, и этот день — первый за два месяца, когда они остались наедине. Но заминка с тоской быстро проходит, и желание физической близости берет свое. Эрен налегает на Флока, мутными глазами смотрит на его живот, спускаясь ниже и обхватывает правой рукой его член. — Только побыстрее, — просит Флок, шире разводя ноги. Но Эрен не хочет потакать его прихотям, он нарочито медленно водит рукой по всей длине члена и затем проводит по нему языком, глядя на него с призывом сквозь упавшие пряди волос. Смотри на меня. Флок убирает его волосы за уши и кладет руку ему на голову, призывая взять в рот. Наконец Эрен сдается и обхватывает головку члена ртом, скользя по ней кончиком языка. Из Флока вырывается тихий небольшой выдох. Он с удовольствием наблюдает за тем, как Эрен сосредоточен, как выделяются его скулы, как его руки скользят и щекочут внутреннюю сторону бедер. Дождь снаружи стучит все громче, а свет заливает комнату все ярче. Отчетливее стали видны трещины на стенах и потертости пола. Обстановка была отнюдь не расслабляющей, теснота сдавливала со всех сторон и будто подталкивала к соитию, чтобы побыстрее снять возбуждение и уйти прочь. В яркой полоске солнца, падающей на затылок Флока, его волосы приобретают медный оттенок, а глаза чернеют. Уголки тонких, красиво очерченных губ слегка дрожат и приподнимаются, когда по телу прокатывается волна начинающегося блаженства. Он рвано и шумно дышит, когда Эрен помогает ему руками, но не доводит его до оргазма и останавливается, когда понимает, что Флок на пределе. В его широкие крепкие плечи впиваются пальцы и оставляют следы от ногтей. Рот Эрена мокрый, кожа вокруг влажная. Он поднимается и целует Флока, путая пальцы в его волосах. Расслабившись, Флок отвечает ему взаимностью и обхватывает его лицо ладонями, прижимаясь лбом ко лбу. — Начинаю узнавать тебя, — сбивчиво хрипит он, закрыв глаза и мелко дрожа. — С ними ты другой, и где же ты настоящий? — Здесь, — Эрен подергивает плечами, когда Флок отпускает голову и сжимает его ягодицы. — Ложись. Требование на требование — с самого начала повелось, что они искали друг в друге что-то строго определенное. Чаще это была поддержка в споре, реже — уступить. Их природная упертость превращала занятие любовью в нечто противоречивое и отдающее эгоистическим желанием достигнуть полного удовлетворения. Но занятием любовью это сложно назвать. Они не любили, иногда кричали, много спорили и не соглашались, но в какие-то моменты оказывалось, что очень хорошо понимают друг друга, и когда наступал критический рубеж, то срывались, прижимались телами, заигрывали и дразнились. Их связывало что-то необъяснимое. Флок достает маленькую бутылочку смазки, отдающей чем-то сладким, но не приторным. Он решает сам растянуть себя, а Эрену остается лишь смотреть за тем, как меняется его выражение лица. Пальцы Флока гибкие, тонкие, умеют доводить до головокружения, если он того захочет. Он дразнит, а Эрен ведется и, убрав его руку, грубо входит в него. Сиплый вдох Флока не останавливает его. Толчки резкие, глубокие, тот обхватывает ногами Эрена за спину и открывает рот. Эрен сминает белую простыню в комок и закатывает глаза. Флок податлив, но только сейчас. Он позволяет любоваться своим рельефным телом, словно высеченным из камня. Бедра Эрена рефлекторно бьются о его ноги. В комнате слышны шумное дыхание и шлепки мокрых тел. Им жарко, воздух здесь душный и густой, на лбах выступают капельки пота. Эрен думает, что задохнется и умрет на этой кровати, но разум давно выключен, он лишь хочет быстрее достигнуть пика и увидеть, как Флок сам нарушает обещание быть тихим. У него это получается с трудом — с каждым толчком тот впивается в его спину пальцами и прикусывает губы. Флок дергает его за волосы, из-за чего Эрену приходится перехватывать его руки и со всей силой прижимать их к кровати. — Паршивец, — выдавливает Флок и жмурится. — Тебе так нравится, — Эрен проводит рукой по его груди и, наклонившись, кусает за сосок. Флок дергается, выгибается в спине, когда становится уже невмоготу, но Эрен настойчив и не снижает темпа, продолжает губами вести дорожку до низа живота. Оставляя за собой влажные следы на теле и ощущая приближение оргазма, он наконец перестает терзать Флока, хотя тот с превеликой радостью царапает его спину и плечи. Флок хочет оставить на нем свои отметки, хочет показать, что тот принадлежит ему. Эрен не сопротивляется — в его эгоизме было что-то завлекательное. И его пронизывает судорога, а эйфория бьет со всего размаха по затылку. Эрен начинает стонать, но Флок грубо затыкает его, накрыв губы своими. Тело импульсивно дергается и резко расслабляется. Нега разливается по нему, и он тянется к члену Флока, чтобы отдать ему должное. Флок целует и шепчет, а он не может разобрать ни слова. Но догадывается, что никаких признаний там нет, там звучит лишь крышесносный бред. Рукой он двигает все быстрее, слова превращаются в бессвязную путаницу и обрываются, когда на бедро прыскает вязкая жидкость. Флок перекатывается на бок, дыша через рот. Глаза у него горящие и полуприкрытые, он словно весь в лихорадке и не может успокоиться. Эрен почти такой же, тоже сбивчиво дышит и не может подняться. Лежа на спине, он слушает отдающийся стук сердца в ушах и смотрит на потолок. — Ненормальный, — говорит, но не понятно — о ком?