***
Гостиная в доме, который люди все чаще называли усадьбой наместника, была одной из тех комнат, чей интерьер Трисс оставила без изменений. Конечно, гниющие ковры сменили на новые, привезенные прямо из Офира, кресла перетянули вновь, а кое-какие картины заменили на работы более известных художников севера. Но стол из темного дуба остался, как и мраморный камин, и серебряные канделябры. Фарфор, на котором подавалась еда, не украшался по обычаю имперским знаком, его заменяли сцены охоты. Сама пища была безусловно императорского уровня. Только что подали рыбное блюдо — крупную запеченную форель с рыбной фермы около усадьбы — приготовленное по виковарскому обычаю, с чесноком и лимоном, с гарниром из редиса в сметане. Цири относилась к этому событию, как к ужину всем составом, используя военный термин, заимствованный у Морврана. Подобные вопросы, как правило, строго регламентировались, по крайней мере, пока трапеза включала не слишком много людей. Но Цири предпочитала проводить ужин всем составом более неофициально и пользовалась им как возможностью обсудить планы на будущее (мысленно Цири ругала себя за выражения, похожие на слова Эмгыра) или расспрашивала какое-нибудь приезжее высокопоставленное лицо империи. — Итак, скажите мне, префект и в самом деле изменил маршрут поставок для гарнизона Аэдирна с Понтара на сухопутный? Кажется, положение в плане безопасности ныне стабилизировалось, по крайней мере, так говорится в его докладах. Он хорошо продемонстрировал, что количество столкновений с армией Свободного государства существенно сократилось в последние несколько месяцев. — Не совсем так, ваше высочество, — квартирмейстер Тавар Эггебрахт поправил очки, когда перед ним поставили аппетитное блюдо. — Боюсь, он может недооценивать обстановку. Изменение маршрута колонны с припасами, помимо защиты от потерь, также дает дополнительное преимущество для уменьшения стычек между мятежниками и имперскими силами, поскольку первые в основном действуют выше по Понтару от Аэдирна. Доставка продовольствия по суше означает меньше возможностей для засад, хотя это означает увеличение стоимости и сроков поставок. — Чертовы показатели оперативного успеха, — произнес Морвран. Когда Цири повернулась к нему, приподняв бровь, он слегка порозовел. — О, простите, ваше высочество. Это военный термин и общая проблема, особенно в отношении борьбы с мятежниками. Когда успех больше нельзя измерить побежденными армиями, управляющие завоеванными территориями вынуждены искать альтернативные показатели оперативного успеха. Им почти неизбежно приходится выбирать способ сыграть числами, чтобы показать свою успешность, и в любом случае это все косвенные показатели. — Совершенно верно, генерал, — Эггебрахт кивнул, опуская вилку. — В данном случае за счет снижения военной активности вдоль Понтара префект сумел снизить интенсивность боевых действий, поэтому пока ему удается компенсировать рост цен на перевозки местными закупками. — Это могло бы объяснить, почему некоторые цены в Новиграде начали расти, — заметила Трисс со своего места слева от Цири. Чародейка выглядела непривычно подавленной после бала, и отклоняла любые попытки вызнать, что случилось. — Тем не менее, если Понтар заблокирован, не означает ли это полное прекращение речной торговли? — Не обязательно, — ответил квартирмейстер. — Думаю, мятежники облагают перевозки налогом и таким образом получают финансы для дальнейшего ведения войны. Рост цен, которое вы упомянули, скорее всего, является результатом компенсации торговцами их потерь, — он прервался для глотка вина. — Я бы больше переживал насчет повышения цен в самом Аэдирне. Многие продукты везут на баржах снизу, а с поборами цены растут. Такая обстановка не способствует эффективной борьбе против мятежников, — он набросился на рыбу с пылом человека, который всю неделю ехал от предгорий Махакама и был лишен самого необходимого в жизни. — Это тревожно, — просто заметила Цири и вонзила вилку в редис.***
Позже, когда Морвран отвел квартирмейстера в сторону для более формального допроса, Трисс присоединилась к Цири на крыльце. Принцесса расположилась в кресле, осматривая сад, который всего неделю назад заполняла знать Новиграда. — Ты собираешься ехать в Аэдирн, — отметила чародейка без преамбулы. — Я настолько предсказуема? — улыбнулась Цири. — Да. И перестань улыбаться, это не комплимент. Предсказуемость в управлении хорошая вещь, в управляющем — не слишком, — с безмолвного разрешения чародейка опустилась в кресло рядом. — А есть разница между этими понятиями? — Огромная. Цири кивнула и снова посмотрела на сад. Один за другим цветочные лепестки опадали от легкого дуновения ветра, а затем медленно планировали на землю. — Как думаешь, почему люди моего отца не проинформировали нас о ситуации? Для Эггебрахта это было очевидно, и наш друг король тоже присылает регулярные отчеты. Только хваленая секретная служба империи молчит. — Либо они не компетентны, либо твой отец не хочет, чтобы ты знала. — Это тревожно, — снова сказала Цири. — Ты действительно настолько сомневаешься в Эмгыре? — А ты нет? Либо так, либо секретная служба решила держать нас в неведении, — Трисс посмотрела на беседку в другом конце сада. — Думаю, нужно учитывать возможность, что твой отец хочет заставить тебя потерпеть неудачу. — Или это очередная проклятая проверка. Вот это больше похоже на него, — Цири нахмурилась. — Трисс? — Да? — Не называй его моим отцом, когда мы наедине. У меня есть отец и это не Эмгыр. — Дочь ведьмака не может стать императрицей, — Трисс пожала плечами. — Ты выбрала своего отца, выбрав этот путь. — И уже несколько дней сожалею об этом выборе, — Цири подобрала пурпурный цветочный лепесток, упавший на подлокотник. — Знаешь, я скучаю по нему. По нему и Йеннефер. Почти каждый день с тех пор как ушла. Скучаю и по остальным — Эскель, Ламберт, Весемир… — она подняла взгляд к небесам, вспомнив захрипевший голос учителя. — И по бабушке. Она как никто знала бы, что делать. — Она бы показала им, кто здесь королева. Она бы отправила армию в Верхний Аэдирн и не отозвала бы ее, пока все они не склонились бы перед ней. Ты хочешь править так? — Наверное, нет. Если бы я только смогла донести до них… — Не все можно решить разговорами. У империи своя логика, Нильфгаард потребует, чтобы ты подавила мятеж силой, если понадобится, в противном случае для всех, от церкви до местной знати, вода обратится кровью. — Я не буду следовать никакой имперской логике! — щеки Цири вспыхнули. — Я не буду смотреть на резню под своими стягами, — она повернулась к Трисс. — Ты так думаешь обо мне? Что мне как Фольтесту или другим мелочным королям не терпится спустить псов войны с поводка? Я не приму кровавую корону, чтобы стать деспотом! Трисс подумала, что никогда прежде не видела Цири такой. — Ты уже такая, — сказала она, покачав головой. — Великодушный, но деспот, Цири, подчиняющийся только императору, а скоро перестанешь подчиняться и ему, — Трисс вздохнула. — Может быть, именно это и нужно прогнившему миру. Великодушный деспот. Способный управлять. Между ними на мгновение повисло молчание, был слышен только звук садовых граблей. — Когда-то я ездила с ганзой, Геральт рассказывал тебе? — произнесла Цири. — В Гесо, прямо на границе пустыни Корат, пока Нильфгаард искал меня. Мы были веселой ганзой из юных разбойников. Воры, убийцы, бандиты. Мы ехали куда хотели, брали, что понравится, убивали всех, кто сопротивлялся. Иногда убивали просто ради удовольствия, ради власти над жизнью в руках, — она смяла в кулаке лепесток. — Я много пила, употребляла фисштех… Поверишь ли, эльфский наркотик сильнее. Наивысшее удовольствие, которое я когда-либо испытывала. — Геральт никогда не рассказывал, — Трисс не шевелилась. — Не рассказывал, что твоя маленькая сестренка самая настоящая убийца? Жалкий вор, как те, кем Морвран украшает деревья? Полагаю, он тоже не знает, — Цири глубоко вздохнула и с трудом вытолкнула воздух из легких, медленно разжимая кулак. — Дело в том, Трисс, что люди, с которыми я ездила, уничтожены. Они были маленькими ублюдками, не по рождению, ну или большинство из них. Они были, как ты назвала людей в Гнилой Роще, мусор, выброшенный на портовый берег. Только они нашли свой конец в Гесо, и вместо того, чтобы просить милостыню или торговать собою за объедки, они стали теми, от кого сами же когда-то и бежали. И становились все хуже и хуже, пока местный барон в попытке избавиться от них не привлек к делу человека, о котором тебе не стоит даже думать. Именно таким образом распространяется насилие и зло. Это — логика империи. Она взглянула на чародейку, зеленые глаза встретились с голубыми. — Мне никогда не искупить вины за все, совершенное в Гесо, не важно, сколько госпиталей я открою или приютов профинансирую. Но если появится возможность разорвать порочный круг, я сделаю все, что в моих силах. Трисс положила ладонь на ее плечо. — А я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе. Но взяв ответственность за все беды империи, ты только распылишь силы. — Я не знаю, как жить по-другому. Авалак’х говорил, что мне нужно спасти мир. Думаю, я не знаю, как теперь остановиться. — Имперская логика — не Белый Хлад, — заметила Трисс. — Но такая же беспощадная. И куда коварнее. — Как Эмгыр? — Возможно, — Цири погрузилась в глубокую задумчивость. Женщины молчали какое-то время, каждая боролась с воспоминаниями об ошибках прошлого. — Эта девушка, Тамара, — наконец, произнесла Цири. — Она говорила, что знакома с главарем мятежников. Может, она станет ключом. Если только я смогу лично встретиться с Драконоубийцей, возможно найдется способ остановить все это.***
Над Голубыми горами шел дождь, темно-серые тучи перекрывали друг друга и вымачивали все до верховий Понтара сильным, все еще теплым дождем позднего лета, превращая дороги в болота грязи и заставляя путешественников, местных жителей, бандитов и нильфгаардские патрули скрываться. Цири пониже натянула капюшон, чтобы не промокнуть. Вокруг раскинулся каменистый пейзаж — серые, покрытые лишайниками валуны, сосны и колючие кусты. Верхний Аэдирн наглядно демонстрировал, почему был раем для партизан. Впереди дорога раздваивалась, чуть в стороне стоял пустой столб, лишенный указателя. — Они срывают их, чтобы запутать ваши патрули, — Тамара ехала чуть впереди Цири, накинув зеленый плащ поверх шипованных доспехов охотников на колдуний. Она повернула лошадь направо. — Полагаю, они считают, что любой, ведущий законную деятельность, уже знает здешние дороги. Левый путь ведет в Велен, который был когда-то важнейшим центром горнодобывающей промышленности. Хотя с тех пор как ваш гарнизон ушел, там остались только пустые дома. — Что там случилось? — спросила Роза, замыкающая их маленькую колонну. — Случился король Хенсельт. А потом ваша армия. Большинство городов с трудом оправляются от одного разграбления, а тут два, — Тамара повернулась в седле. — Разве вам не рассказывали, когда вы находились со своим отцом в Новиграде? — Я была занята, — проворчала Роза. — Игрой в фехтование или запугиванием местных? — Довольно! — Цири опередила готовую ответить Розу. — Я попросила тебя помочь нам встретиться с Драконоубийцей, а не задевать моего адъютанта. — Я так и делаю, — Тамара пожала плечами. — Впереди должен находиться один из их лагерей, если они не переместились с тех пор, как я была здесь последний раз. — Прекрасно. Роза, как насчет вьючной лошади? — спросила Цири у Розы, которая отъехала, чтобы взглянуть на вьючное животное, везущее снаряжение, которое они купили после телепортации в Аэдирн два дня назад с помощью Цири. Тамара, вызванная в поместье, проявила желание помочь и отважно выдержала допрос подозрительного генерала Воорхиса. Да, какое-то время она служила у охотников на колдуний; нет, она делала это не из-за особой любви к реданской короне или церковному иерарху (она признала, что была набожной). Да, она думала, что префект Аэдирна некомпетентен и, возможно, коррумпированный дурак; нет, она не участвовала в мятеже, просто охраняла торговые караваны, едущие через зоны боевых действий, и вынужденно контактировала с лидером повстанцев. И, конечно, она понимала, что все полномочия касательно баронства в Велене не совсем ясны, и что в любом случае Цири не собиралась вручать его ей. И в то время как она полностью согласилась с Морвраном, что идея ехать в Верхний Аэдирн без сопровождения идиотская, она согласилась и рискнуть, если этого хотела Цири. Вообще-то, Цири устраивала ее компания. Тамара сумела договориться о проезде через два путевых заграждения армии мятежников или «сочувствующих», как они сами себя называли. Солдаты, которым они платили, не обращали на них внимание, как только получали маленький кошелек. Кроме сети дорожных путей Верхнего Аэдирна, Тамара знала еще кучу информации о Велене и о бандитах, от которых страдал регион (большинство из них были бывшими подчиненными ее отца, а также ныне распущенными охотниками на колдуний). Как сказала Тамара, они с наставником путешествовали этим путем, надеясь совершить что-то полезное для людей, нуждавшихся в защите от нечестивцев, с которыми власти Нильфгаарда еще не познакомились близко. К сожалению, их деньги и запасы провизии скоро иссякли, в то время как крестьяне, которых они собрались защищать, оказались замкнуты и равнодушны к обеспечению очередной кочующей группы бойцов. В конце концов, встав перед выбором либо голодать, либо стать разбойниками, они занялись охраной караванов. Тамара кратко поведала свою историю, когда однажды ночью они сидели в лагере вокруг костра. Ее сложно было назвать прирожденным рассказчиком — она говорила о случившемся прямо и по делу. По ее словам, маленькая группа теряла своих бойцов из-за бандитов, диких зверей или еще кого похуже. Другие откололись и отправились домой в Реданию, кто-то присоединялся из банд или из свободного государства. — Дело в отсутствии цели. Когда охота на колдуний ваша обязанность и задача — это ясно. Защита людей от чудовищ, будь они клыкастыми или выродками. Но защита караванов? Цель вашей жизни — доставить кучку жирных ублюдков из точки А в точку Б, платят плохо, а кормят еще хуже. Со временем люди решали улизнуть и заняться собственным делом. В конце концов, и я тоже. — Защищать людей от чудовищ. Говорят, чаще всего этим занимаются ведьмаки, — заметила Цири. — Большое дело делают, — Тамара сплюнула. — Зазнавшиеся наемные мутанты, — она взглянула на Цири. — О, простите, я встречала вашего приемного отца, и он кажется по большей части славным парнем. Но стоять в стороне, когда чудовище измывается над деревней, пока тебе не предложат достаточно денег… это отвратительно. И в любом случае, их слишком мало, как я поняла, из-за того, что они не могут проводить мутации, — она широко взмахнула ложкой. — Много хороших людей ищут нормальную работу, чтобы получить цель. Ваше правительство может ухудшить ситуацию, если не наймет их. — Ты хочешь, чтобы имперское правительство наняло охотников на колдуний? — недоверчиво спросила Роза. Тамара взглянула на нее, темные глаза, казалось, заставили ее застыть. — Я хочу, чтобы они наняли хороших мечников, которые уже доказали свою готовность отдать жизнь за благо людей. Людей, которые живут в грязи и дерьме, где обитают простолюдины, и куда имперский чиновник не осмелится прийти без надушенного носового платка. Роза тогда ощетинилась на замечание, совсем как сейчас. Когда она подтолкнула свою лошадь вперед, проезжая мимо Тамары, Цири выразительно покачала головой. — Это путешествие действительно было бы куда комфортнее для всех, если бы ты воздержалась от попыток загнать ее в угол, — заметила она. — Правила приличия важны для будущей знати, по крайней мере, так мне говорили, — добавила она в качестве поощрения. — Вы сами слушались людей, которые говорили это? — Тамара пытливо приподняла бровь. — Время от времени. Тамара рассмеялась. Это был удивительно девичий смех, противоречащий ее вечно хмурому лицу, и он заставил ее казаться более юной и, возможно, более правильной, поскольку она была именно юной. — Должна отдать вам должное, ваша милость. Просто… — она украдкой оглянулась на Розу. — Я знаю такую породу. Она самая настоящая зазнайка. Знаете, что по Новиграду ходит байка, будто она угрожала зарубить пару прохожих, обращавшихся с ней не как с леди? Утверждают, что это было на пути из Нильфгаарда. — Досадное право. Одно из тех, что я пытаюсь изменить. — Так это правда? Что ж, удачи в переменах. Я не заставляю ее менять мнение. В замок Вроницы приходили такие люди, в черных доспехах и роскошной форме с золотой отделкой, заявлявшие, что солдаты моего отца — неотъемлемая часть фронта и в то же время плюющие ему в лицо. Не то чтобы он не заслуживал этого, — заметила она и сплюнула на обочину дороги. — Я встречала твоего отца только раз, проезжая через Велен. Он показался довольно приличным человеком тогда… — начала Цири. — Он был чудовищем, — оборвала ее Тамара. — Мерзким, вонючим, жестоким ублюдком. Я проклинаю тот день, когда моя мать вышла за него. Единственное хорошее, что он сделал в своей жизни — уехал на войну. И повесился. Надеюсь, он там и останется, где бы ни был. — Он дал мне лошадь, чтобы доехать до Новиграда, и грамоту для свободного проезда. — Это больше, чем когда-либо он дал мне, — Тамара снова сплюнула и задумалась о чем-то. — Да нет. Он приносил мне игрушки, красивую одежду, пони, когда бывал в настроении, особенно после присвоения титула и появления денег. Все, что они знают, это дать самый дорогой подарок, будто этого достаточно, чтобы восполнить все остальное. Как будто, что-то может восполнить отсутствие детства, — она покачала головой под капюшоном. — Простите, ваше высочество, я не хочу делиться этим. — И не стоит. Мне есть о чем послушать. Могу понять, почему ты убежала с охотниками на колдуний, но не то, зачем хочешь вернуть баронство. — Если отец соизволил передать такое наследство, как можно отказаться? Это шанс сделать что-то достойное, распространить тепло Святого пламени. Или очистить исцеляющим огнем. В любом случае, это работа, — она внезапно подняла взгляд. — Подъезжаем к лагерю.***
Лагерь раскинулся вокруг заброшенной шахты, полотняные навесы загораживали темные входы, прогнившие подпорки обвалились, обвиняюще указуя в небо. Его окружал простой частокол, установленный на каменную основу. Очевидно, когда-то палатки заменили простые срубы для казарм или склады запасов. Глубокие маслобойки перегородили пути, по которым проезжали караваны, либо платившие за проезд, либо тайно поставлявшие товары для мятежников. На крыльце одного самого большого сруба стоял эльф в разнообразных доспехах с платком, закрывающим отсутствующий правый глаз.Он рассматривал подъезжающих вместе с молодым кудряво-бородым краснолюдом в изысканном, но крепком бордовом дублете. Три глаза уставились на трио, когда те спешились и приблизились, один — настороженно, два — заинтересованно. — Командующий Иорвет, — Тамара поклонилась. — Я здесь с посланием от торговой гильдии. Госпожа Хранительница здесь? — Тамара из Велена, как видно, соскучилась по каравану. Ты прекрасно знаешь, что я не скажу тебе, где она, в любом случае. Если у тебя послание, можешь отдать его мастеру Бурдону, — с этими словами он отошел, в то время как Скален Бурдон, официально представившись, провел их внутрь. Его кабинет имел скудную обстановку с простым складным столом, а большинство документов были опрятно разложены в два деревянных ящика. Очевидно, все предназначалось для быстрой упаковки и перемещения. Как они договорились заранее, Тамара сыграла ведущую роль и представилась сообразно случаю посланцем от новиградской гильдии торговцев рудой. Бурдон выслушал ее внимательно и вежливо, хотя не спускал взгляда с Цири. Наконец, он все же задал вопрос: — Прошу прощения, моя госпожа, но не могу не отметить способ ношения вами меча. Вы случайно не ведьмак? Цири вскинула бровь. — Это из-за того, что я ношу меч на спине? Женщин-ведьмаков не бывает, мастер Бурдон, как бы кому ни хотелось. — Ах, да, полагаю, так и есть. Простите, просто… ну, я однажды встретил человека, ведьмака, и он носил свой меч так же. Поэтому, хотя я никогда не слышал о женщинах-ведьмаках, как вы и сказали, я понадеялся, что может быть… ладно, это глупо, прошу прощения. Цири и Тамара переглянулись, а потом наместник подалась вперед. — Вам нужен ведьмак, мастер Бурдон? Видите ли, даже если технически я не являюсь таковым, я имею кое-какие их знания. — Просто… — человек украдкой глянул на дверь, словно подозревал, что кто-то мог их подслушать. А затем заговорщицки наклонился вперед и прошептал: — Думаю, госпожа Хранительница может быть проклята.***
Открытые глаза Розы смотрели на серое небо. Грозовые тучи все еще держались над горами, хотя дождь кончился. Лоб и ребра болели. Она осторожно попыталась сесть, но была сражена неожиданным приступом тошноты, и ее вырвало на склон. Вытерев рот перчаткой, Роза осмотрела пустынный район. Сломанные деревья повсюду валялись на земле. Наместник и Тамара пропали. Их лошади давно ушли. Роза осталась одна.