***
Хирото очнулась после съеденной третьей порции. Госпожи нет уже около двадцати минут. Ее Хирото нашла сразу же, выйдя из зала. Госпожа Сано стояла, опершись спиной об стену, и в руке вертела сережку. Госпожа Сано все время стояла тут? Откуда вообще взялась серьга? Немой вопрос был услышан Юки. — Эту сережку одиннадцать лет назад я украла у Рана перед побегом. Я планировала тихо уйти пока они спали. Но глаза зацепились за сережку, и все — руки сами потянулись к ним. Забавно, правда? Кстати, у меня еще есть украденные цепочки для очков. На откровенность госпожи Чиеко не знала, что ответить. Она просто присоединилась к ней и умостилась рядом. Почему-то она не могла пройти мимо от грустной госпожи. Хотя казалось бы стерва стервой, которая только и делала, что издевалась над ней. Но что-то заставляет ее хотеть оставаться рядом с ней.***
Чиеко после своего открытия тайны о «жемчужине» пыталась дальше узнать об этом. Но почти сразу же была остановлена госпожой, узнавшей об ее поисках. — Если хочешь что-то узнать, спрашивай у меня. Ты ведь сама знаешь, если жизнь дорога, то лучше не ходить и не расспрашивать обо мне. Информация, доходящая до босса, контролируется не мной, прикрывать твои подозрительные действия я не могу.***
— Выходит, с братьями Хайтани Вы знакомы давно? — Да, еще по молодости познакомились, а потом примерно через два года пришлось оборвать все связи. После нескольких лет «случайно» встретились на одном мероприятии, но уже в ролях гениального отпрыска семьи Курихара и подающих надежды предпринимателей, — на слове «случайно» госпожа горько ухмыльнулась и перестала вертеть серьгу. — Пойдем внутрь, расскажу о шалостях нашей с ними юности.***
Они словно вернулись в первый день их знакомства. Госпожа так же откровенно и с неподдельной теплотой рассказывала разные истории из прошлого. Как ругались, мирились, веселились и создавали шумиху в Роппонги. Как они с господином Раном, будучи ровесниками, познавали все прелести юности. — Мы частенько гуляли ночами напролет одни, без Риндо. Он младше нас на два года, в силу этого с ним наши блуждания ощущались по-другому. В восемнадцать лет у каждого были свои переживания, которые мы топили в алкоголе и пьяных обещаниях держать волосы друг друга, когда станет совсем худо. В клубе, наперекор отказам Рана, я так же, как и сейчас, вызывала девушек. Мне нравилось чувствовать, как, невзирая на обилие красивых и сексуальных девушек, его взор был направлен на одну меня.***
Так прошло несколько часов, госпожа со слабой улыбкой, запивая рассказы виски, делилась воспоминаниями о братьях. Смачивала ли она алкоголем горло или же свою пустоту? — Дайте, пожалуйста, тазик или какое-нибудь ведерко, — осипшим голосом Чиеко обратилась к сотруднику клуба. Госпоже плохо, не хотелось бы, чтобы она облевала всю округу, поэтому лучше было перестраховаться. Чиеко смутил странный взгляд сотрудника и его секундное замешательство. Думается, всем ясно, для чего человек в этом месте может попросить ведерко. Сомнения Чиеко усиливались секунда за секундой. Сотрудники подозрительно зашевелились, но никак не торопились дать ей запрошенный предмет. Они будто бы тянули время, не позволяя Хирото вернуться в зал и там дождаться выдачи. После того как сотрудник выдал Хирото ведерко, она быстро направилась к госпоже Сано. Что-то ей подсказывало, что им нужно срочно валить отсюда. Чиеко с грохотом распахнула двери зала. — Тш-ш, — мужчина приложил палец к губам, жестом призывая к тишине. Хирото отступила на шаг. Откуда здесь он? Неужели причиной странного поведения работников был господин Ран? Госпожа Сано сидела аккурат между ног господина Рана. Голову, покоящуюся на своем плече, мужчина поглаживал с особой теплотой и лаской. Не найдя на ее лице никаких признаков того, что ее могло что-либо разбудить, он поднял свою голову. — Объяснись, — от прежней нежности ничего не осталось. Он был тверд в своем решении допытать Чиеко. — Что? — Чиеко недоверчиво покосилась на господина Рана. Тот явно был не в духе и пытался выведать у нее что-то. Хирото разговор был неприятен. У нее все еще в душе оставался осадок от предыдущей ситуации. Видеть лицо господина Рана в ближайшее время совсем не хотелось. — В чем состоит твой план? Зачем ты сблизилась с Юки? — Какой еще план? И если Вы не знали, это вообще-то госпожа Сано постоянно ищет встречи со мной, — Чиеко была недовольна. Она и так не желала разговаривать с ним, так еще и разговор принял совсем иной поворот. Чиеко будто облили холодной водой. Поведение господина Рана к ней кардинально отличается от обычного. Сейчас она понимает, что проявленное к ней когда-то внимание не являлось симпатией, но все же он никогда раньше не смотрел на нее таким убийственным взглядом. Инстинктивно Чиеко почувствовала лезвие фантомного холодного ножа у своего горла. — В том то и дело, — резко, с раздражением выплевывая слова, сказал Ран. Он не был доволен ее ответом. Уже прошел почти месяц, как Юки бегает к этой девчонке, повсюду таская ее. На все вопросы о девушке Юки отвечала уклончиво, всячески защищая ее. До верхушки уже дошла информация, что подстилка братьев Хайтани и Санзу начала повсюду разносить информацию об их «жемчужине». — Что в тебе такого, что она так возится с тобой? — Ран прошелся презрительным взглядом по Чиеко с ног до головы. Чиеко зарделась от вспыхнувшей злости. Как же сильно ее раздражает высокомерие господина Рана. По мере того как Чиеко понимала причину злости господина Рана, выброс адреналина заставлял кровь сильнее гнать по ее венам. — Ревнуете, что она ведет себя со мной так же свободно как с Вами в молодости? — по комнате разошелся противный скрип ногтей об металл. Чиеко сжимала металлическое ведерко в руках. — С чего бы мне ревновать ее к какой-то оборванке? Кем ты себя возомнила, проведя всего жалкий месяц около нее, в то время как я провел с ней года, — Ран положил руку на колено Юки, чуть, неощутимо для нее, сжимая. — Вы просто цепляетесь за воспоминания и миражи прошлого, тогда как я вижу реальность, где она кардинально отличается от прошлой одиннадцатилетней себя. — У вас с ней не только одно лицо, но и тараканы из одного и того же места? А теперь скажи, как много она тебе рассказала? — Ран прервал ее холодным, саркастичным тоном. — Достаточно, чтобы понять, что вы просто живете образами прошлого. Вряд ли госпожа Сано в двадцать три года была такой же, как пять лет назад, когда вы расстались, — Чиеко не отставала от Рана в концентрации желчи в речи. Каждый из них пытался побольнее задеть противника. — Ты ни черта не знаешь. Ни о ней, ни обо мне и моих чувствах к ней, — голос Рана стал тише, рукой, до этого державшей колено Юки, он осторожно убирал выбившиеся локоны с ее лица. После небольшой паузы Ран, по-прежнему смотря на Юки, продолжил: — Я хранил ее девочкой с черными волосами, обрамлявшими юное лицо. Оберегал ее девушкой, чьи черты стали строже, а амбиции выше, и вряд ли оставлю старой, с копнами, принявшими седой цвет, — несвойственная Рану бархатная чуткость проскользнула в его голосе. Чиеко пришла в замешательство от увиденной сцены. Ее сбивало с толку то, каким чутким и слабым становился господин Ран по отношению к женщине, спящей на его коленях. Запах алкоголя точно ударял в нос, но господин Ран не отстранялся ни на сантиметр, держа ее так, словно в руках у него самый хрупкий и дорогой фарфор. — Мой тебе совет, Хирото Чиеко, запиши хоть на подкорку, но запомни навсегда: крепка, как смерть, любовь, — Ран пальцем провел у губ Юки. — Люта, как преисподняя, ревность; стрелы ее — стрелы огненные, — Ран закончил фразу, пронзая Чиеко острым взглядом. Поднявшись с госпожой Сано на руках, господин Ран направился к выходу. Как только мужчина кончиком носка обуви постучал по двери, ему открыл сотрудник, которого Чиеко раньше просила о ведерке. После их ухода Чиеко резко упала на колени. Ее трясло от злости. Ей не просто угрожали, ее мысленно пронзали ножами. С отвращением с которой он сейчас смотрел на нее, он говорил ей о «сумасбродах» на работе. В ту пору, лежа между братьями, она таяла от восторга, ведь они говорили об этих «сумасбродах» в контексте того, что они не хотели, чтобы те касались ее. Тогда она представить не могла, что когда нибудь это коснется ее «главной героини» братьев. Теперь же последним рычагом удерживающим ее от смерти была госпожа, унесенная на чужих руках.