Вы немедля присвойте Героя звезду тому гаду, что гения спас

Претенденты выстроились перед временно исполняющим обязанности Министра, выпрямив спины и с горящей во взглядах непреклонностью. Для полноты картины не хватало только рассвета, расстрельной команды и глухого «Авадьте!» из начальственных уст. — Может быть, герой сознается во всем добровольно? — предпринял последнюю попытку Шеклболт. Потенциальные герои молчали, как партизаны Запретного леса. — Тогда пойдем по порядку, — вздохнул Шеклболт. — Гарри? Поттер огляделся. Друзья и сочувствующие смотрели на него, как на последнюю надежду. То есть как всегда. Но врать нехорошо, напомнил он себе, даже ради друзей. Особенно ради друзей. Это неправильно. Каждый должен проходить через трудности, чтобы закалить характер. Каждый, а не только Гарри Поттер. Воодушевленный этими аргументами, Гарри выступил вперед. — Я этого не делал, господин Министр, — сказал он со всем достоинством скромного триумфатора. — Я все время был с Роном и Гермионой, а потом — с Волдемортом. Отлучался только на Кингс-кросс. Профессор Дамблдор может подтвердить. Дамблдор кивнул, коснувшись портретной рамы седой бородой. Гарри облегченно выдохнул. От него отстали, и слава Мерлину. Мало ему было спасения Малфоя. После этого о Гарри ходили шутки такого толка, что даже Хагрид, слыша их, краснел, а Джинни демонстративно перестала здороваться. — Хорошо, — сказал Кингсли таким тоном, будто у него болели зубы. — Тогда это ваша работа, мисс Грейнджер. — О, конечно, — затараторила Гермиона, — это чрезвычайно любопытная задача. У меня был безоар; и если бы можно было попробовать соединить его с Фелицисом… Само собой, Фелициса у меня не было; но мы могли бы попробовать заменить его некоторыми компонентами при условии, что… Она оглянулась на выпучившего глаза Гарри и шумно сопящего Рона, скисла и добавила: — Я хочу сказать, что для меня было бы честью совершить это, господин Министр, но, к сожалению, это была не я. Шеклболт улыбнулся ей улыбкой циркового клоуна на пятом за день представлении. — Рональд Уизли! — провозгласил он. — Нет, — тут же открестился от всего упомянутый Рональд. — Я бы этого ни за какие коврижки делать не стал. Даже за медовые. Еще чего — спасать этого, как его… да ну его! Я с Гарри был. Мы знаете сколько Пожирателей положили! Штабелями! До потолка! Мы их Круцио, а они идут! А мы их Авадой! А они… — Я понял, спасибо, — остановил поток доблестного красноречия Министр, переходя к следующему подозре… кандидату на орден. — Джинни Уизли, что скажете вы? — Ни за что! — отчеканила Джинни, тряхнув волосами. Шеклболт подождал немного и повернулся направо. — А вы, профессор МакГонагалл? Не поверю, что вы, с вашим гриффиндорским благородством и решительностью характера, не попытались помочь коллеге. — Я непременно сделала бы это, Министр, — Минерва МакГонагалл вздернула подбородок. — Но на мне, напомню, был весь Хогвартс. Пятьдесят детских трупов, между прочим. — Ну, профессор, — Кингсли несколько смутился. — Сколько еще вы будете припоминать эту, признаю, не самую удачную статью! — Пока вы не изымете этот номер «Пророка» из всех личных и государственных архивов и не заобливиэйтите всех, кто его читал, — ультимативно произнесла МакГонагалл. Гарри зааплодировал. — А о чем еще мне было писать?! — не выдержала пристроившаяся в углу Скитер. — Нужен же мне был хоть один «жареный» факт! — Я вас саму сейчас зажарю! — пообещала, сверкнув глазами, МакГонагалл. Рита с писком спряталась за Хагрида. — А вы, доблестный великан, — внимание Министра обратилось на Хранителя ключей Хогвартса. — Доброта вашего сердца известна всем. Признайтесь, это вы спасли из лап смерти всем нам дорогого профессора Снейпа? — Я-то? — Хагрид почесал в затылке. — Я-то, конечно, если что, обязательно… Я ж всякую тварь готов… по доброте душевной, это вот вы правильно сказали. Только я возле лодочного сарая в тот день и близко не был. — В-возле какого сарая? — заикнулся от неожиданности Шеклболт. — Дык возле лодочного… где профессора-то того, укусили, да неудачно. Про это ж потом писали где-то… или колдографии мне кто показывал. Кингли посмотрел на Хагрида с жалостью, остальные — с плохо скрытой завистью: до такого отличного алиби не додумалась даже Гермиона. Вздохнув, Кингли перешел к сторонникам бывшей вооруженной оппозиции. Сторонники стояли в стороне, но всячески делали вид, что мысленно они едины с либеральным промаггловским течением. — Мистер Малфой, — Министр сморщился, будто хлебнув Костероста. — Поскольку вы достаточно тесно общались с профессором, хочу спросить вас: не были ли вы в тот день… — Не был, — твердо сказал Люциус. — Не был, не был. Даже рядом не стоял. Он хотел добавить, что в тот день вообще не находился в Англии, но свидетелей обратного было чересчур много. — А все же? — негромко уточнил Шеклболт. — Спасение героя войны… — Нет, — еще раз сказал Малфой. Спасение героя войны было соблазнительным деянием, но ведь это был Снейп. А вдруг еще через пару дней выяснится, что он восьмой хоркрукс или вообще тройной агент? И тогда здравствуй, Азкабан. Пособничество врагам Британии — это вам не шутки. — А у вас других загадочно спасенных героев нет? — конфиденциальным шепотом спросил он у Министра. — Я бы мог… принять на себя, так сказать. — Нет, — ледяным тоном отрезал Шеклболт. «Сволочь авроратская», — подумал Малфой. «Мразь слизеринская», — парировал Министр и шагнул к его супруге. — Миссис Малфой… — Когда я подошла к Гарри Поттеру, — звенящим голосом сказала Нарцисса, — когда я опустилась рядом с ним… я поняла, что судьба мира находится в моих руках. Мне было страшно, Авада дышала мне в спину, но я не могла поступить иначе… — Да-да-да, — поморщился Кингли, — как мы уже выясняли, миссис Малфой, Англия вас не забудет. Да и я тоже. А профессора, значит, не вы? — Нет, — гневно сказала Нарцисса. — Я не могу спасать всех. Или мир — или Снейп. — Понятно, — сказал Шеклболт. — А вы, Драко? — А что я? — пожал плечами Драко. — Меня самого спасать надо было. Аргумент был позорный, но единственный. Мало ему шуточек насчет Поттера, так еще и насчет Снейпа зубоскалить начнут, и плевать им, что Снейп и соблазн — понятия взаимоисключающие. — М-да, — сказал Кингсли. Претенденты на награду кончились. Нужно было что-то решать. Министр был готов назначить героя методом жребия, когда раздался звонкий голос Гермионы Грейнджер. — Господин Министр, — слегка робея, сказала она. — А, может быть, профессор спасся сам? Ну там, безоар проглотил или заранее яд принимал, готовился? Ему ведь за шпиона… за работу под прикрытием Мерлина первой степени дадут? Ну вот, а за спасение жизни пусть второй. Если еще за что-нибудь третьей степени дать, будет полным кавалером. Ему это понравится, я уверена. — Хм-м… возможно, — протянул Кингсли. Идея впечатляла. — Но с какой формулировкой вручать этот орден? Не за спасение же собственной жизни? — Э-э… за спасение жизни полезного члена британского сообщества, — нашлась Гермиона. — Благодарю, мисс Грейнджер. — Шеклболт взял на заметку присмотреться к талантливой девушке поближе. — Мисс Скитер, вы все записали? Завтра эта новость должна быть на первой полосе! — Конечно, — кивнула Рита. — Это будет гвоздем номера! Я назову репортаж «Спасение умирающих — дело рук самих умирающих»! В кабинете воцарилась тишина. Затем Шеклболт откашлялся. — Рита, — мягко сказал он, беря журналистку под локоток. — Вы прекрасный, талантливый репортер. Но я думаю, что заголовок «Дважды герой» достаточно полно отразит суть события. Присутствующие усиленно закивали. Они тоже верили в силу культуры и печатного слова.