небо - это почти одуванчики

казалось бы: одуванчики и бабочки. ничего особенного, только легкие, похожие на шарообразную сахарную вату цветы и полупрозрачные крылья насекомых, через которые под различными углами в причудливых оттенках преломляется яркое солнце. яркое солнце парадиза. небо раскинуло синие рукава вверху-вверху. как ни старайся, ни на упм, ни в форме титана, даже колоссального, нельзя коснуться ткани голубых небесных одежд. интересно, какого же это: быть на шестьдясят метров ближе к ним? мягко шуршит длинная трава, и эрену этот звук что-то неуловимо напоминает. что-то родное и знакомое, но ранее немыслимо далекое. точно, море. море? кто придумал такое название? где заканчивается небо? птицы были в раю? не иронично ли, что он об этом думает, будучи на парадизе? почему ты его убил? скоро ли ночь? нет, солнце сейчас в зените. солнце — это не какой-нибудь титан, достигнувший края неба? светится. что такое солнце? почему ты его убил? сорванные одуванчики истекают ядовитым едким соком. одуванчики так плачут? или мстят? почему шум травы так похож на волны? этот самый ветер был на море? точно ли пахнет он водорослями? может, ему кажется? почему ты его убил? кого? что это за мысль? чья она? странно. в море ночью пробуждаются организмы, похожие на звезды? или это в небе пробуждаются звезды, похожие на морские организмы? звезды так далеко… а бабочки сейчас близко. они похожи на рыб? рыбы похожи на бабочек? есть ли что-то кроме этой планеты? планета плывет в огромном море из разных газов? ее передвигает какая-то бабочка? почему ты его убил? игнорируй. голова разболелась. может, это участь тех, кто пытается проникнуть в тайны мироздания? кто мы? эрен хочет закрыть уши, но собственные мысли это не заглушит. в глаза стреляют преломившиеся разноцветные лучи калейдоскопного бабочкиного солнца. — эрен! — кто это сказал? кто такой эрен? это он. он же, верно, он не путает? тот самый эрен йегер? — эрен, все в порядке? — в поле размытого зрения появляются светлые волосы. одуванчик? стоп, нет, волосы, не пушинки. армин. кто это? тот самый армин арлерт? сердце четко ударяется о грудь. эрен лежит на спине, ощущая ею тепло нагретой титаном-солнцем почвы. армин наклонился сверху, закрыв подсвечивающейся головой небесное светило. — все хорошо, — правда? — врешь, — правда? — не знаю, — правда. у армина большие голубые — прототипы моря или неба? — глаза, пшеничные волосы длиной ровно до бровей, кукольные персиковые губы, вздернутый нос, покрытый веснушками настолько же густо, как и щеки. он их не любит. веснушки. подарки титана-солнца. он и всего себя, если честно, не любит, считает, что не достоин ничего хорошего. зато эрена любит. любит. любит. любит. странное слово. в общем, как и само чувство. из-за неправильно, под неестественным углом преломившегося луча солнца, что, побывав в тканях бабочкиного крыла, стал багряно-красным, кажется, что по щеке армина ползет темная и тяжелая капля крови, словно божья коровка. или не кажется? да нет, даже креститься смысла нет — и так ясно, что это всего лишь иллюзия. эрен разглядывает лицо армина. будто вмертв`ые. ой, оговорка. или лучше назвать одумкой? омыслью? осокой? это уже не то. путаницей? эрен разглядывает лицо армина. будто впервые. теперь же верно? — армин, — имя на вкус немного соленое и железистое. как морская капуста, которую привезли марлийцы. — а ты трогал небо? — голос у эрена тихий и почему-то совсем безцветный. армин задумчиво вздыхает и ложится перпендикулярно телу эрена, устраивая светлую, одуванчиковую, кое-где преломившимся лучом окрашенную в багровый голову ему на живот. — пытался, — тихо отвечает он, тонкими пальцами поднятых к самому небу худых рук плетя какую-то странную вязь из потоков воздуха. — никак не достать. когда горел, почти коснулся. перед глазами едва дышащее обугленное тело, похожее на такой, своеобразный стейк, которые так любила саша. грустно, что она так и не поела их вдоволь. эрен вплетает пальцы в волосы армина. как будто кровь стекает по ладоням, а не струятся пряди. странно. — оно пушистое? — эрен в крошки разбитый, как кулаки о стену после очередной истерики. — как одуванчики, наверное, — просто говорит армин. на его шею садится бутылочно-зеленого цвета бабочка, ее тень на бледной коже отливает фиолетово-багровым, словно свежая гематомма. одуванчики вокруг склоняют белые сахарные головки, роняя седые зонтики на теплую землю. огромная прозрачная бабочка ощутимо тяжело вращает шар планеты, передвигая его в море различных газов. — мы как жуки. каждую секунду нас может прихлопнуть огромный титан, — шепчет эрен, собирая голос по осколкам. — тогда ты — жук, победивший тапочек, — даже не смотря на лицо армина, эрен знает, что он едва заметно улыбается самыми уголками кукольных губ. — относительно. — относительно чего? — относительно того, сколько времени понадобится, чтобы тапочек пришел снова. они еще даже не победили. он еще даже не победил. война — дело жертвенное. стоит ли это таких потерь? не следовало ли поступить иначе? почему ты его убил? не знаю. почему это случилось именно с ними? что такое жить? можно ли жить и не бороться? не думаю. вся жизнь — борьба? с болезнями, комплексами, в их случае — титанами и… людьми. как ни странно, не странно. человечество всегда было своим самым страшным врагом. больно? уже не очень. зачем он вообще это делает? борется, периодически предает и себя, но не свою глобальную цель? почему это свалилось именно на него? ради чего теперь бороться? почему он не мог жить как все? почему? слишком много вопросов, заткнись, тупая голова. армин закрывает ему глаза рукой. как ни странно, это помогает. почему? — ты устал? тебе одиноко? — голос армина вкрадчивый и мягкий. — нет, — правда? — ты хочешь любви? ты разбит? — нет, — такую очевидную ложь раскусит даже крошечный ребенок. армин тихо смеется. гладит лицо эрена прохладными ладошками. он как солнце в этой белой рубашке, подсвеченный настоящим светилом. но солнце же трогало небо. армин хочет исчезнуть, эрен знает. но не позволяет себе. ведь выжил он вместо эрвина и должен как-то это оправдать, он считает. хотя кому он должен? это был даже не его выбор. кто должен был выбирать? почему не эрвин? почему они оба одновременно так неудачно попали в такую ситуацию? — эрен, ты хочешь умереть, верно же? — ты тоже. ты тоже, армин. ты тоже. хотел. перед сильно воспаленными покрасневшими глазами — осыпающиеся с полок тяжелые бутылки. видно, как некоторые рассыпаются бабочками осколков в брызгах ало-фиолетового, как свежая гематомма, вина. и как один из них врезается острыми крыльями в бледную шею. как остальные облепляют окровавленное от ударов лицо с кукольными губами, глазами-морями, вздернутым носом и так нелюбимыми самим обладателем веснушками. как багровые капли — кровь или вино? — текут по пшеничным волосам, пушистым, как сахарная шапка одуванчика. и собственные руки, окрашенные в любимой крови. стойте. в крови любимого. одумка. омысль. осока. опять не то. путаница. — все хорошо, эрен? — армин теперь действительно солнце. теперь он трогал небесную ткань. — небо же пушистое? — как одуванчики. я проверил. — все хорошо, — правда? почему ты его убил? — не знаю. — я не знаю, армин.