Canterai il mio nome

      Буддисты считают, что если что-то случается, то неспроста и обязательно поведёт за собой цепочку других действий. Квантовая физика говорит о том, что есть явление, при котором взаимозависимые частицы, что если даже находятся друг от друга на огромном расстоянии, все равно одинаково движутся, будучи противоположными. И действие одной останавливает дисбаланс в другой. А поэты глаголят о том, что родственные души все же есть и даже если люди эти находятся на разных континентах и говорят на разных языках, они рано или поздно встретятся волей судьбы и поймут, что предназначены друг для друга. А Коралин во все это не то чтобы не верила, она просто не была в этом заинтересована. Обычная жизнь среднего человека, в которой место нашла музыка, не позволяла ей особо углубляться в подобные темы. Хотя, поразмышлять она любила, но не о подобном. Ведь смысл ее жизни заключался в вечном поиске. Она сама не могла понять, что искала. Но может тогда стоило задуматься о родственных душах? Ведь это именно то, что греет надежду в сердцах людей о том, что рано или поздно они найдут. Найдут то, что поможет им жить в гармонии и балансе, то, что заполнит собой внутреннюю пустоту и боль ничем ранее не утоляемую. Каждый из нас по-своему страдает. В нас во всех есть эта бесконечная тоска, которую мы объяснить не можем. Никто из нас не может быть абсолютно счастлив, и это правда нашего существования. Быть может, вы скажете — это трагично, но отчего же это трагедия, если страдания это есть способ осознания, принятия и нужного нам урока, в страдании мы познаем себя и оцениваем наконец по достоинству то время, когда в страдании мы не пребываем. Ведь боль учит нас жить, ломая нас, судьба показывает нам, как правильно идти, чтобы больше не оступаться. Если надавить на синяк, можно ощутить наглядный пример страдания ради получения блаженства. Ведь отпустив руку, боль пропадёт и мы почувствуем наслаждение от того, что нам больше не больно. И зачем-то люди продолжают давить на синяки, возвращать давно забытую горькую любовь, распарывать швы на уже залеченных ранах. Мы все в своей многогранности мазохисты. Мы все любим причинять себе боль, причём боль разную, чтобы испытать себя или же просто добить себя так, чтобы после было хорошо. Тогда спрашивается — зачем люди ищут что-то ради избавления от страданий, если сами эти страдания любят? Мы ведь привыкли к идеальности картинки. Мы хотим, чтобы все было так, как нам когда-то рассказали в детстве. Мы хотим быть вечно счастливыми и поистине не считаем боль нормальной в обычной ее дозе, без перебора. Отчего мы и ищем то, что невозможно найти. Но кому-то удаётся. Порой люди даже не замечают в своём бешеном ритме жизни, что им удалось обнаружить их желанное нечто уже сейчас и не замедляют поиск, вместо того, чтобы просто приглядеться к тому, что они уже имеют. От этого и идут наши людские проблемы — от спешки и невнимательности к мелочам, к неумению ценить то, что есть перед нами сейчас, к отказу от малого во имя получения потом великого. Мы не понимаем и теряем время нашей и без того короткой и скучной жизни, теряясь в вечном беге, поэтому мы, отчаявшись, оседаем в своем бушующем пожаре желаний, понимая свою надуманную обречённость. Могло показаться, что Коралин в своей жизни только страдала. Но нет, это было совершенно не так. Взять хотя бы их постоянные вечеринки с Доминик, где они любили напиваться ещё с подросткового возраста в тайне от родителей, или к примеру выпускной, после которого они с семьей сидели в ресторане и впервые за долгое время приятно общались, не думая о заботах. Коралин получала удовольствие от учебы, не всегда конечно, но в университет она поступала с большим желанием, хоть иногда и сомневалась, нужно ли ей это вообще. Та же музыка доставляла ей невероятное удовольствие. Она всю жизнь была в окружении музыки, однако заметила то, как она делает ее жизнь ярче, сравнительно недавно. Когда Коралин училась правильно петь, она не могла пропустить ни одного урока. Ей казалось, что в такие моменты она по-настоящему жила. Будто что-то новое открывалось ее душе, будто все глубины ее подсознания вырывались наружу вместе со звуками песни. И сейчас, когда ее любимое дело начало приносить плоды, Коралин была в безумном восторге. Наконец, гуляя в очередной раз по симпатичным улочкам Рима, очарование которых порой было непросто передать словами, она думала о карьере. О деньгах, раскрутке, большой сцене, толпе поклонников и музыке, которая сводит с ума. Группа сегодня осталась в отеле, каждого прибил сон и они повалились на кровати, даже не пытаясь отговорить подругу от прогулки. А та вновь позволила себе окунуться в ещё не потускневшие воспоминания о первом дне здесь, который совершенно точно повернул течение ее жизни в новое, неизведанное и такое нужное русло. Казалось, будто ноги сами принесли ее на ту злополучную улицу, на которой все также кипела жизнь, пахло алкоголем и настоящей Италией, страной искусства, простой и до ужаса вкусной кухни, а также обжигающе красивых и страстных мужчин, что пленили сердца множества не местных девушек. В голову Коралин тут же пришли воспоминания той ночи, ее в момент опьянил лишь здешний воздух, в сочетании с теми мыслям, которые вновь явили перед ее внутренним взором образ итальянского Люцифера и ее Лилит взбушевалась от агонии, что родилась только сейчас, в которой довольно приятно было сгорать. Она не ощущала совершенно своих шагов, девушке казалось, будто она парила в невесомости. Она увидела тот же бар и приняла решение войти внутрь, чтобы вновь принять на себя пытки местного ада. Тут ей было все уже знакомо: коричневатые стены, что уютно смотрелись в рефлексе от тёплого света здешних ламп, деревянные стулья, такая же барная стойка. Все те же итальянцы, которые также экспрессивно общались. Ощутив ностальгию, что настигла ее так внезапно, девушка подошла к барной стойке и заказала бокал шампанского. Да, шампанское она пила только в тех случаях, когда решала оторваться по полной. И не важно, что завтра им нужно было отправляться на съемки. Времени репетировать участникам почти не давали, поэтому приходилось все делать в номере отеля. И Коралин, а если быть точнее Лилит, полностью отдалась этому вечеру. Ей было настолько все равно на завтрашний день, что это даже пугало ее саму. Первый бокал был выпит словно яблочная газировка — быстро и весьма приятно. Второй (да, пусть Коралин спустит все деньги) уже начал приятно расслаблять. Но этого было ничтожно мало и девушка заказала коктейль. Лонгайленд — смесь рома, водки, текилы, ликера, джина и колы. Казалось бы — снесет наповал. Но Коралин и одного было мало. Поэтому со вторым стаканом она уже вновь танцевала в центре зала, отдаваясь ощущениям, с приятной расслабленностью в теле и пустотой в мыслях. «Как приятно быть пьяной» — Подумалось Коралин. В ее голове лишь отрывками пролетали тревожные мысли, которые она тут же отпускала, превращая их в воображаемые бумажные самолетики, которые улетали куда-то вдаль, не видя причин тревожить эту беззаботную любительницу веселья. Как радостно ей становилось, когда она вспоминала о темноволосом вокалисте, она даже забывала о странной боли, которую она испытывала рядом с ним. Как хорошо ей было пить этот горьковато-сладковатый напиток, с каждым глотком которого ей становилось все лучше и лучше. Но ее веселью был предел, как и всегда. Каждый раз ее что-то отрывало от ее безмятежной радости и наслаждения простыми мелочами, вроде танцев в клубе. Рука на ее плече, от которой исходило безумное тепло, что согревало кажется сильнее алкоголя, очень властно сжимала его. А когда девушка услышала знакомый голос возле ее уха, тело пробила дрожь, а ноги подкосились. — Кажется, вы пренебрегли моим советом, Коралин. — Обернувшись, девушка увидела впервые так близко своего мучителя, что был так демонически прекрасен этой ночью. Мужчина предстал перед ней в белой майке, заправленной в чёрные расклешенные брюки. И впервые за все это время ей удалось рассмотреть его черты так близко. Нос его был как у Греческого Бога или Еврейского Царя, глаза оказались совершенно точно нефритовыми, в свете мрачного бара, с оттенками бурого, что так глубоко заглядывали, будто раскрывая душу. Губы были пепельно-розовыми, слегка влажные от кажется недавно выпитого алкоголя. Он не ослаблял своей безжалостной хватки, и рука его все также оставалась на плече. Никакого макияжа — только естественность, что так безумно шла этому невероятному итальянцу. В другой ситуации Коралин бы оцепенела от страха, но не сейчас, когда ей владел алкоголь и Лилит. Она быстро нашла, что ответить. — А вы разве не должны готовиться к шоу, сеньор наставник? — Засмеявшись, она слегка пошатнулась, но сильная рука удержала ее. Сейчас Коралин не видела ничего вокруг. Лишь лицо своего мучителя она могла лицезреть четко, пока окружающая ее картина сливалась в одно многоцветное пятно и стремительно вращалась вокруг неё. — Сколько тебе лет? — Вопрос был весьма внезапным и в другой ситуации Коралин бы размышляла над его подтекстом, но сейчас она все же решила просто поддаться и отвечать так, как есть. — Девятнадцать. — Быстро сказала девушка, не отрывая взгляда от пронзительных глаз итальянца, она поднесла свой стакан к лицу и сделала несколько быстрый глотков, морщась. — Хорошо... — Он будто что-то обдумывал. — Хорошо... Пойдём, тут шумно. — Не дожидаясь ответа, он вытащил девушку на улицу. — Что ты.. вы делаете? — Коралин путалась в словах, забывала итальянский, переодически случайно оговариваясь и переходя на французский. — Пройдёмся. Оставь это. — Дамиано взял из рук девушки стакан с недопитым коктейлем и поставил его на столик у веранды. Это напомнило Коралин тот первый Римский вечер, отчего она даже не возмутилась тем, что ещё не закончила свой напиток. Ведомая своим дьяволом, Лилит (или Коралин, уже понятно не было) лишь шла покорно, будто на казнь, что исполнит ее возлюбленный-палач. Она старалась поддаваться ритму шагов мужчины, не сбиваясь с него, а в голове был ветер и ощущение счастья. «Как же хорошо быть пьяной!» — Подумалось ей вновь. Она думала сказать что-то, но пока лишь наслаждалась обществом этого манящего Дьявола и беспрекословно повиновалась ему. Дорога была не очень долгой, они зашли во дворы, где стоял автомобиль. Ни номер, ни марку девушка и не думала рассматривать. Глаза ее затянула пелена совершенного блаженства, ей было абсолютно все равно на ее судьбу, ведь она вновь ощущала две самые важные вещи — баланс и опьянение. Дамиано тоже был пьян, но все равно ловко управлялся с ведением машины и через недолгое время они оказались в каком-то старом районе Рима. — Ты решил избавиться от конкурентов или изнасиловть меня? — Девушка смотрела на свои ноги, будто бы они были самым необычным творением во вселенной, тихо посмеиваясь над тем, что она только что сказала. Ей не было страшно. Лилит взяла над ней полный контроль. — Не неси бред. — Мужчина вышел из машины и понимая, что Коралин сама не будет в состоянии выйти из неё, открыл ей дверь и подал руку. Та, на удивление, справилась вполне легко. На девушке было короткое шелковое платье, ибо ее внутренний огонь и погода в Риме это позволяли, и легкий ветерок игриво двигал его подолом. — Где я? — Осматриваясь, Коралин кажется поняла, что потеряла абсолютно все ощущения. Но она определено точно чувствовала неизвестный ей жар, что распространялся по всему ее телу, однако он был явно не от алкоголя. — Мое место. Пойдём, посидим. — Давид пригласил девушку на лавочку, что выглядело довольно неловко. Словно два подростка на первом свидании, пьяные и в непонятных чувствах люди смущались и вели себя странно. — Как скажете, сеньор наставник. — Девушка хихикнула, проходя к лавочке. Она тут же опустилась на неё весьма не грациозно. — Перестань так меня называть. — Мужчина сел рядом и как только он сделал это, Коралин буквально ощутила исходящее от него тепло. Она списала это на действие алкоголя, но долго в это верить не получалось. — Как скажете. — Кажется, других слов она подобрать не могла. — Теперь расскажи мне, почему ты так странно себя ведёшь? Ты меня боишься? — Дамиано был весьма серьёзен, однако голос его слегка дрожал, видимо из-за того, что он был пьян. Коралин не знала, что ответить, ибо причина ее страха была настолько необъяснимой, что она сама не понимала — бредит она или это правда так. — Опустим вопрос. — Слыша ее молчание, Давид думал о том, что буквально пару дней назад на этой лавочке он распрощался со своей Коралин в лице Джорджии, а сейчас он сидел здесь же, но уже с настоящей Коралин, которая почему-то с невероятной скоростью разжигала в нем неизведанный огонь. Коралин не знала, что говорить. Вся ее уверенность пропала и она будто бы протрезвела в момент, просто находясь рядом с этим мужчиной. — Что привело тебя в музыку? — Дамиано залез в карман брюк и вынул оттуда пачку Мальборо, ловко вытащил одну сигарету и прикурил, выжидающе смотря на Коралин. Та, кажется вновь одержимая своей Лилит, начала недолгий рассказ. — В шестнадцать лет это началось, мы с Доминик, ну, наша вторая солистка, как-то пришли к выводу, что хотим петь. А остальных ребят подтянули. И само как-то закрутилось. Музыку я всегда любила, на самом деле. А что ты... вы... Как мне лучше к вам обращаться? — Девушка не поднимала глаз на итальянца, разглядывая сухую землю под ногами. — На ты. — После долгой затяжки краткий ответ был столь благозвучен, в сочетании с искусным дымом, что клубами вылетал изо рта страстного певца. Следующая затяжка не заставила себя ждать. — Хорошо. Так что ты спрашиваешь? И зачем... — Девушка икнула, и не обращая на это внимание, продолжила. — Зачем я здесь? — Обойдусь без объяснений. Захотел пообщаться. Узнать поближе своего подопечного. Тебе что, жалко? — Он усмехнулся, смахивая пепел с сигареты на землю и наблюдая за тем, как тлеют оставшиеся горящие частички табака. — Странное место ты выбрал... — Коралин усмехнулась. — А почему я? — Ты... Ты вообще знакома с творчеством моей группы? — Давид с интересом взглянул на забавно-выглядящую девушку, которая слегка покачивалась взад-вперёд, придерживаясь за край лавочки. — Немного. А к чему вопрос? — Тогда ладно. Забудь. — Мужчина подсел чуть ближе, опьяненный не только вином, которое он успел в немалых количествах выпить в баре, но и самой этой ночью, этим парком и этой Коралин, в которой была некая тайна для него самого, ведь она влекла его также сильно, как и он её, а их внутренние демоны мечтали о воссоединении. У Дамиано также было своё альтер-эго, о коем знал лишь он. Оно же у него имело имя и ценность в его жизни. Он ассоциировал себя с Люцифером, бунтующим ангелом, дерзким и властным, он любил запретные плоды, а точнее любил провоцировать людей на то, чтобы те вкушали их. Отчего на его теле, прямо в центре, где находилось солнечное сплетение было изображено яблоко, вокруг которого обвивался змей-искуситель, которого Дамиано считал своей второй личностью. Ведь Дамиано и есть истинный Люцифер. И он знал это, пусть этот Дьявол внутри него не всегда проявлялся. — Кто ты такой? — Вопрос был весьма странным, хотя вполне себе обыкновенным для пьяного человека. Коралин и вправду хотела понять почему она ощущает такое странное притяжение, при этом практически не зная ничего об этом человеке. Дамиано ощущал сверхсильное тепло, исходящее от девушки. Когда она говорила, по коже бежали мурашки и ему хотелось мелодично кричать, сливаясь с ритмом барабанов и звуками гитары. Кричать о том, что вот она, его Коралин, но признать до конца он этого не мог, ибо это было совершенно не рационально и никак не логично. — Музыкант, немного кулинар и футбольный фанат. — Негромко сказал Давид, оказываясь в момент будто бы притягиваемый магнитом совсем рядом с девушкой. — Про меня это известно многим. А вот кто ты... — Певица из Марселя. И любительница алкоголя. — Взгляд Коралин был обращён к рукам мужчины, на которых были замысловатые рисунки, сделанные тату-машинкой, а также пара серебряных колец, что расположились на его пальцах. Почему-то сейчас, когда он был так близко, ей не хотелось сбежать и исчезнуть, как обычно это бывало с малознакомыми мужчинами. Его дыхание, в котором мешался запах алкоголя и сигарет, что девушка не ощущала из-за своего опьянения, так мягко обдавало ее кожу, что та будто плавилась под ним. Каждый вздох его будто наполнял Коралин расслаблением, а сердце ее билось все чаще, совпадая с ритмом его сердца. Неведомые силы желали их воссоединения, а внутренние демоны обоих были чересчур сильны. Но все же Люцифер оказался решительнее, и запуская руку в копну рыжих волос и слегка их сжимая, Дамиано коснулся губами весьма несмело, что было крайне ему не свойственно, губ трепещущей и не до конца осознающий всей ситуации Коралин, языком раскрывая их и проводя им слегка по передним зубам. Вздох, что издала Коралин, кажется принадлежавший ее Лилит, взбудоражил обоих. С каждой секундой поцелуй углублялся, а руки страстного итальянца уже опустились на талию не менее желающей этого француженки. Будучи совсем близко друг к другу, в этом поцелуе они утопали, наконец ощущая практически идеальную гармонию, с каждым движением внутренний огонь разгорался все сильнее, а они лишь поддавались этому пожару.