Расплавленный металл

      Мелло идёт широким, торопливым шагом. Мэтт следует за ним, не торопясь, но и не отставая, от скуки пялясь на меховой воротник куртки впереди и размышляя на тему… Честно говоря, он потерял нить своих же размышлений очень давно, как только они вышли из квартиры, а вспомнить не может, хоть убей. Наверняка это было что-то не очень важное, потому что значимые вещи никогда не стираются из памяти. Скорее всего.       Мэтт зевает, прикрываясь рукой, Мелло раздражённо фыркает, слыша зевок, но никак не комментирует. Дживас привык – если Мелло не видел Ниа больше недели, он становится вспыльчивым, совершенно невыносимым, зато пара обжиманий с мелким, и друг уже способен контактировать с людьми без наведённого на них пистолета. Забавно, как любовь влияет на людей, особенно тех, которые долго держали её в секрете.       Мэтт поднимает глаза вверх, на здание СПК, ёжится, чувствуя холодящий живот ветер, и вспоминает, что они уже два месяца с того памятного перепихона не виделись со Стивеном. Парню уже не терпится увидеть выражение его лица, когда они с Мелло зайдут в штаб, но потом он понимает с разочарованием, что возле входа установлены камеры и у Джованни будет время морально подготовиться. Очень жаль, а Мэтту так интересно было бы понаблюдать за его реакцией…       Они заходят в лифт, Мелло нетерпеливо переминается с ноги на ногу, поглядывая на табло с цифрами этажей, и Мэтт не удерживается от:       – Что, соскучился по своему котёнку?       Мелло смотрит на него убийственно, но парень к такому привык, друг периодически стрелял в него грозящими убить взглядами, и у Мэтта уже выработалась пуленепробиваемость, поэтому он продолжает:       – Я всё жду вашей свадьбы, надеюсь, вы обменяетесь кольцами прежде, чем я откину копыта, не то я буду приходить к вам и портить ваши супружеские игры!       – Мы не поженимся, пока ты не сдохнешь, – шипит Мелло, а Мэтт ржёт, не обижаясь. Он знает, что Кель говорит это не всерьёз: когда Мэтта чуть не пристрелили охранники госпожи Такады, Мелло первым очутился в госпитале, и на него было страшно смотреть, такой отчаянной виной горело его лицо. Ниа тоже стоял рядом – выражение его лица было не лучше. В общем, Мэтт в курсе, что они его любят и скорее сами сдохнут, чем дадут ему умереть.       Дверь лифта пиликает, открываясь, Мелло вылетает пулей, но тормозит перед самым входом в штаб, делает пару вдохов-выдохов, призывая себя к спокойствию, окидывает Мэтта взглядом и закатывает глаза:       – Одерни свой кроп-топ, ради божьей матери, если собрался соблазнять этого своего агента, то хоть делай это красиво, а не вкривь и вкось.       Мэтта не так легко смутить, поэтому он улыбается во все тридцать два и нарочито дёргает полосатый кроп-топ за кромку, поигрывая бровями:       – Я не только агента Джованни соблазню, но и агента Лиднер, и агента Рестера тоже. Берегитесь, секс-бомба идёт!       Мелло бормочет какие-то слова на немецком, мало смахивающие на комплименты, скорее на ругательства, но Мэтт только хмыкает. Сегодня у него прекрасное, игривое настроение, и ничто ему его не испортит. А ещё он и правда собрался соблазнять Стивена. Хотел пригласить во второй раз переспать, помните? Даже после двух месяцев в вынужденной командировке в России Мэтт не оставил эту идею. Пожалуй, она даже успела стать слегка навязчивой. Дживас не сказал бы, что он соскучился: глупо скучать по тому, с кем не слишком близко знаком да вдобавок трахнулся, вероятнее предположить, что восставшее ото сна либидо требовало своего.       Как и ожидалось, Мелло направляется прямиком к Ниа, не обращая внимания на хмурых Халле и Энтони, целует его и всё такое, Мэтт теряет нить происходящего, потому что наблюдает за Стивеном. Джованни сидит за компьютерным столом, даже не повернув головы, что-то строча на клавиатуре; мужчина выглядит сосредоточенным, серьёзным, очень горячим в этом своём костюме с галстуком, Мэтту даже приходится облизать пересохшие губы. С каких пор у него фетиш на галстуки и парней в костюмах, он не знает, но ему всё равно, это никак не мешает. Дживас, предвкушая эффектное появление, направляется к столу Стивена, убедившись, что агенты Лиднер и Рестер напряжённо следят за Ниа, плетущим Мелло косички. Всё-таки он заразился драматичностью от этих двоих, тьфу.       Мэтт садится на поверхность рядом с компьютером Джованни, подпрыгнув, двигается, пересаживаясь практически на клавиатуру (Стивену приходится отдёрнуть руки, чтобы их не отдавило), и раздвигает ноги. Он ставит стопы по обеим сторонам от ляжек Джованни, благо, ширина стула позволяет это сделать, и насмешливо улыбается:       – Добрый вечер, агент Джованни.       Стивен смотрит на него нечитаемым взглядом, тщательно рассматривая, отчего внутри спиралью закручивается что-то тёплое, особенно когда серые глаза задерживаются на открытых ключицах и животе.       – Тебе не холодно?       Вопрос звучит то ли с поддёвкой, то ли с беспокойством, Мэтт впервые не может с первого раза разгадать интонацию собеседника, и это заводит его ещё больше. Он кладёт руки на колени, подпирает ладонями подбородок и подмигивает:       – Я помню, у тебя руки тёплые, согреешь, если что.       Дживас чувствует себя разодетой блядью, клеящейся к клиенту, у него в груди что-то клубится, что-то желающее секса прямо на этом столе, и Мэтт хмыкает про себя: либидо совсем разыгралось. Впрочем, Мэтту всё равно, какие химические и биологические реакции происходят в его организме, он хочет поиграть (проверить), ему понравилось в прошлый раз, и хочется ещё. Стивен слишком хорошо воспитан, и Мэтта с этого пиздецки тащит. Он даже не замечает направленные на них изумлённые взгляды остальных агентов, неодобрительный – Мелло и почему-то сочувствующий – Ниа. А если бы заметил, то задался бы вопросом, кому Ривер сочувствует.       – Мне тебя греть не надо, ты сам по себе горячий, – Джованни держит руки на подлокотниках, никак не касаясь Мэтта. Это бесит и веселит одновременно, Дживас щурится, улыбаясь лукаво. Говорил же, слишком воспитанный. Будь Мэтт на его месте, он бы давно залез в штаны или утащил в какую-нибудь подсобку. У них же здесь есть подсобки? Не может такого быть, чтобы в огромном небоскрёбе не было комнатушек для швабр и потрахушек. Мэтт выпрямляется, опираясь на стол сзади, свозит ладонью пару листов безымянных документов и ставит ноги прямо на бёдра Джованни, на лице которого написано абсолютное спокойствие, даже не дёргается ни один мускул. Помимо желания, в животе потихоньку сводит холодом тревожность: неужели сегодня не получится потрахаться? Было бы весьма обидно.       – Как называется эта штука? – продолжает светскую беседу Стивен, кивнув на кроп-топ. Мэтт дёргает уголками губ и называет. – Красиво звучит. И тебе идёт.       Дживас начинает терять терпение, он всё-таки не Ниа, способный часами напролёт терпеть нытьё Мелло, он Мэтт, и ему чертовски хочется, чтобы Стивен стащил его вниз, к себе на бёдра, и поцеловал так, как в прошлый раз. После этого можно ещё какое-то время не видеться, но прямо сейчас Мэтту до зуда в рёбрах нужно именно это, а Джованни не даёт. И смешно, и грустно, и невкусно. Они сидят молча, глядя друг другу в глаза, потом Стивен прерывает их зрительный контакт и изучает коленки Мэтта, находящиеся прямо перед его лицом. Коленки обтянуты рваными тёмными джинсами, торчат из прорех острым углом, и Джованни думает, что Мэтт весь такой – угловатый, нескладёшный, без плавных изгибов и изогнутых линий даже там, где должна быть приятная округлость. И это мило.       Мэтт скучающе следит за выражением лица Стивена, которое – чёрт возьми, ёбаный ты в рот – не может прочитать снова. Дживасу не нравятся такие, но у Джованни оно хотя бы красивое, как раз во вкусе Мэтта. Особенно нос. Будь Дживас женщиной, он бы сел ему на лицо, честное слово.       Парень замечает, как ладонь Стивена поднимается с подлокотника, проскальзывает под коленкой, приподнимая её, и ликует. Ликует, в следующий момент замирая, потому что Джованни делает запрещённое.       Он наклоняется к коленке Мэтта и мягко прикасается к ней губами. Целует эту, блять, коленку так, будто она священный Грааль, а он рыцарь Круглого стола.       Мэтт еле сдерживается, чтобы не слететь со стола и свалить нахуй отсюда, желательно обратно в Россию. Там неплохая мафия, у него уже появились связи, его накормят, напоят, фальшивыми документами обеспечат. Идеально. Лишь бы не чувствовать очень (очень) тёплое прикосновение губ, во всех смыслах тёплое. Движение отдаёт нежностью, и Мэтт, как и в прошлый раз, на мгновение даже теряется, пытаясь удержать лицо. Какая ко всем херам нежность? Дживас не понимает.       Джованни времени не теряет и целует вторую коленку. Кто-то сзади охает, то ли Лиднер, то ли Рестер, то ли Мелло (хотя нет, вряд ли), то ли Ниа. Скорее всего, агент Лиднер. Но это не точно. Мысли Мэтта летают в бешеном беспорядке, пока он улыбается, надеясь, что улыбка выглядит искренней. Он не думал, что они зайдут хотя бы наполовину так далеко*.       И, что самое ужасное, ему нравится.       – Пойдём прогуляться?       Ладони Стивена движутся наверх по внешним сторонам бёдер, замирая кончиками пальцев где-то на спине, поглаживая. Мэтт вскидывает взгляд на штаб, оценивая обстановку: агенты Халле и Энтони сидят, уткнувшись в свои компьютеры, Мелло и Ниа и вовсе на месте не обнаруживается. Сволочи, наверняка заняли подсобку. Пальцы на спине с интересом первооткрывателя прощупывают позвонки, уходят под джинсы, наглаживая с оттяжкой, словно пробуя. К Мэтту возвращается былое настроение, сбитое поцелуями в коленки, и он кивает:       – Пойдём.       Они выходят из штаба на улицу, как ниндзя. Незамеченные, в смысле, а не с сюрикенами, хотя Мэтт бы не отказался от парочки.       – Как тебе Россия? – а Джованни не бросает попыток поиграть в нормальный разговор, замечает Мэтт и пожимает плечами:       – Понятия не имею. Где-то красивая, где-то грязная-ужасная, как и остальные страны. Мне она не слишком интересна, я там не живу. Можно сказать, что я человек мира, приживусь в любой стране.       – А ты знаешь, откуда ты родом? – Стивен поворачивает к нему голову, Мэтт вспоминает, что у него невероятно серые глаза, заставляющие что-то таять внутри. – Ниа рассказывал, что вы все из Британии, но я не слышу у тебя акцента.       – Это потому что я быстро учусь, – фыркает Дживас и достаёт сигарету, чтобы закурить. Джованни морщится, однако ничего не говорит. – При желании я смогу сымитировать около шести акцентов, распространённых на территории Великобритании, и ещё двадцать, распространённых в мире. Русский в том числе. И в разных степенях, от очень сильного до едва слышного в некоторых словах. Так что ты ни за что не догадаешься, откуда я. Я, впрочем, этого тоже не знаю, могу лишь догадываться. Но… всегда мечтал потрахаться с настоящим американским ФБРовцем.       Стивен реагирует на признание лёгкой усмешкой:       – Так и писал в сочинениях на тему «Моя мечта»? Мол, хочу большую машинку и заняться сексом с американским агентом федеральной службы безопасности.       – Который работает на моего друга, лучшего в мире детектива, – добавляет Мэтт, хмыкает, затянувшись, и медленно выпускает дым кольцами. Да, он выёбывается, ему можно: в вопросах Джованни звучит искренний интерес, и это слегка… сбивает с толку. – Нет, мы такого сочинения не писали, потому что занять первое место в рейтинге считалось по умолчанию нашей мечтой. Заветной мечтой, причём. Ни о чём другом думать было нельзя, по негласному закону, а если ты не хочешь, значит тебе здесь не место.       Стивен смотрит внимательно, явно слыша то, о чём хочет не хочет рассказать Мэтт, не перебивает и не задаёт тупых вопросов. Мечта, а не мужчина, Дживас, может быть, и вправду написал бы про него в сочинении. «Может быть» главное слово, разумеется.       – Но если бы мы писали, – Мэтт возвращает разговору игривый тон, не в силах вытерпеть слишком понимающую атмосферу, подталкивает Джованни бедром, – это действительно была бы моя мечта. Кстати, я уже её выполнил, считай! И большая машинка у меня есть, и с агентом я потрахался. Пора, как в Симс, выбирать новую жизненную цель.       – Но одним разом ты не ограничился, – Стивен вздёргивает бровь, насмешничая, и Мэтт закатывает глаза:       – Естественно! Мне понравилось в прошлый раз, почему я должен прекратить? Да и ты не можешь отказаться, я помню, у тебя нет девушки, стало быть, нет причин. Кто упускает возможность хорошенько потрахаться, тот лох.       Они подходят к машине Джованни (Мерседес, забавно, на таких его ещё не катали), Мэтт опирается бёдрами о заднюю дверь и с лукавой улыбкой манит мужчину пальцем. Стивен упирается руками по обе стороны от Дживаса, наклоняется к его уху, обдавая горячим дыханием, и говорит вполголоса:       – Ты прав. Но что насчёт парня? Думаешь, у меня нет парня?       – Если и есть, – таким же тоном отвечает Мэтт, покрываясь мурашками от низкого, бархатного голоса, облизывая пересохшие губы, – то ты очень плохой парень, изменяешь ему со мной, ай-яй-яй. Нехорошо.       Джованни дышит ему в шею, легонько касаясь губами, неловко проводя коленом по паху, отчего Мэтт тихо стонет и двигает бёдрами вперёд, потираясь о ногу мужчины. Внизу живота собирается приятное тепло, контрастирующее с холодными ладонями Стивена, оглаживающими бока... Эта разница сводит с ума. Дживас прикрывает глаза, кто-то из прохожих свистит, и Джованни убирает руки, ведёт носом по подбородку, предлагая тихо:       – Поехали ко мне?       Кто упускает возможность хорошенько потрахаться, тот лох, а Мэтт лохом быть не собирается. Плюс, ему интересно посмотреть, на что похожа квартира агента СПК: она пустая и практически нежилая? Или, может, завалена мусором, как у самого Дживаса? Мэтт считает, что нужно нормализовать показывать засраные по потолок квартиры у таких, как Джованни, иначе всем остальным стыдно становится за свои жилища.       Все остальные мысли вылетают, как только он садится на переднее пассажирское сиденье. Во-первых, парень нечасто бывает не за рулём, во-вторых, Стивен едет быстро, но аккуратно, резкими движениями дёргая рычаг в коробке передач, и Мэтта почему-то это заводит. Джованни красивый, а у Мэтта давно не было никого (не считая того раза два месяца назад!), тем более излучающего такую спокойную уверенность. Прям холодный неприступный персонаж из книжки, а не живой человек. Ладно, он преувеличивает, никакой Стивен не холодный, у него явно есть неплохое чувство юмора, да и эмоций можно много распознать, просто Джованни настолько другой, что автоматически становится загадочным. Мэтт любит усложнять себе жизнь, о да.       Они заезжают в гараж рядом с домом (Дживас тихо завидует, глядя на поднимающуюся вверх дверь, у него-то его малышка стоит во дворе, обсиженная котами), Джованни паркуется, ставит машину на ручник и поворачивается к Мэтту:       – Приехали.       Повисает несколько неловкая пауза. Мэтт осматривает салон машины, выворачивается, чтобы оглядеть заднее сиденье, садится обратно и предлагает:       – А давай прямо здесь.       Джованни сразу говорит «да», и это просто выбивает Мэтта из колеи. От Мелло на любую его идею можно услышать сто ругательств, от Ниа – сто причин, почему не следует этого делать, а Стивен соглашается так легко, будто ему не в новинку вылезать с водительского места, складывать задние кресла и притягивать переползшего Дживаса к себе. Пальцы снова скользят по открытой спине, обводят мышцы живота и тянут ремень, вытаскивая его из пряжки. Мэтт снова сидит на коленях Стивена – самое удобное место, что поделать – и более нетерпеливо, чем Джованни, расправляется с рубашкой, ловя чувство дежавю; где-то это уже было, пуговицы, выскальзывающие из петель, небрежно смятый галстук, который мужчина шёпотом просит не снимать, поцелуи со вздохами, перемежающиеся укусами в саднящие губы. Мэтт даже знает, где, но ему лень вспоминать. Не сейчас. Сейчас он подставляет шею под язык Джованни, потираясь бёдрами, сжимая чужую грудь, дышит рвано, опрокидывая Стивена на спину. Мэтт не против сделать это традицией.       – Ха…ах.       – Потерпи.       Пальцы внутри скользят легко, благодаря смазке (да иисусьи тапки, откуда Стивен её б-блять-берёт?!), растягивают так приятно, что Мэтта отказываются держать руки, локти дрожат, и ему приходится практически лечь на Джованни, поскуливая. Стивен шепчет ему на ухо что-то успокаивающее, Дживас не понимает, что, только двигается вперёд-назад, насаживаясь на пальцы, запрокинув голову, Джованни кладёт свободную руку за затылок Мэтта и слегка сжимает, уткнувшись губами в изгиб шеи. Мэтт издаёт короткий стон, наклоняется ниже, стоит Стивену вытащить пальцы, прогибается в спине и попадает в плен, позволяя себя целовать. Он не знает, на чём стоит сконцентрироваться: на оглаживающем губы кончике языка или проскальзывающем внутрь члене. Ему даже не волнует, что у них нет презервативов, смазка есть, и достаточно, один раз не пидорас, убеждает себя Дживас, неторопливо подаваясь назад, насаживаясь глубже, кусая губы. Джованни обычный человек, и член у него обычный, но Мэтта ведёт так, будто Стивен владеет каким-то скрытыми техниками, способными довести до помутнения. Мэтт приподнимается и опускается, упираясь ладонями в кожаную обивку сидений, довольно улыбается, слыша низкий стон под собой, и стонет сам, снова в поцелуй. Его целуют много, долго, жадно, аж до пульсации в губах (в голове шмыгает шуточка про нервный тик), пальцы мягко, настойчиво оглаживают спину, подушечками пересчитывая позвонки, пропадающие, стоит Дживасу выпрямиться, выступающие сильнее, если изогнуться дугой, потому что совершенно невозможно вытерпеть раскатывающие по телу волны удовольствия.       Стивен мнёт ладонями бёдра, как в прошлый раз, и, как в прошлый раз, Мэтт начинает ускоряться от этого. Его слегка шатает, он хватается одной рукой за измятый галстук, натягивая, чтобы удержаться, другой рукой пытается нащупать опору и попадает ладонью по запотевшему стеклу, оставляя её там. Разница температур немного отрезвляет, но только немного, Мэтт опускает голову, желая посмотреть на выражение лица Джованни. И лучше бы этого не делал, потому что Стивен выглядит потрясающе.       Джованни подбрасывает бёдра вверх, вбиваясь, Мэтт позорно хнычет, подстраиваясь под ритм, и непростительно быстро кончает, успев только выдохнуть «Стивен». Мужчина кончает следом, придерживая наслаждающегося своим состоянием Дживаса, гладит его по плечам, осторожно вытаскивает член и шепчет:       – Нам надо вытереться.       Мэтт, только-только удобно устроившийся, закрывает ему рот ладонью, лениво мотая головой:       – Ради бога, помолчи пару минут, не мешай.       Джованни усмехается, целует его руку, отчего Дживас отдёргивает ладонь, и обнимает парня за талию, слушая, как тот сопит полусонно-полудовольно куда-то ему в висок. Мэтту хорошо. Ему прямо-таки охуительно. Не будь он вымотан сейчас и будь салон чуть поудобнее, то можно было бы совершить ещё пару заходов, как в прошлый раз. Нет, в этот намного лучше. Интересно, удовольствие от секса со Стивеном растёт в геометрической прогрессии потому, что они привыкли друг к другу, или потому, что Мэтт стал намного неприхотливее?       Где-то за их головами в брошенной одежде пиликает телефон, Мэтт вытягивается, достаёт его из-под шмоток и, нажав «принять», мурчит:       – Да-а?       – Эм, – женский голос на том конце провода, кажется, принадлежит Халле, и Дживас с недоумением смотрит на телефон. Оу, этот аппарат явно принадлежит не ему, но Мэтта данный факт не волнует.       – Ну так? – напевно протягивает он, не сдержав вздоха от пальцев Стивена, наминающих ягодицы. Агент Лиднер молчит ещё пару секунд, видимо, обрабатывая информацию, и произносит холодно:       – Мэтт, передай трубку агенту Джованни, пожалуйста.       – Мхм, – соглашается Мэтт, сосредоточившийся на приятных ощущениях и серых глазах Стивена, которые, кажется, стали темнее. Потом Дживас понимает, что от него требуется, и прикладывает телефон к уху мужчины, увлекая его в поцелуй.       – Здравствуйте, агент Лиднер, – невнятно произносит Джованни, и Мэтт ликует: Стивен отвечает на поцелуй, не слишком заботясь о том, что их лобызания явно слышно.       – Здравствуйте, агент Джованни, – в голосе Халле слышится возмущение и смущение одновременно, – кстати, вы на громкой связи.       – Передавай привет моим пиздюкам, – хмыкает Мэтт и кусает Стивена за нижнюю губу. Кажется, он ещё не насытился. Мужчина слегка царапает бедро Дживаса ногтями, пробормотав «не хулигань», что только веселит Мэтта.       – Мелло передаёт, что если вы не вернётесь в штаб в течение часа, то он сломает твою приставку, Мэтт, а Ниа добавляет, что вычтет это время из зарплаты агента Джованни, – на фоне голоса Лиднер слышны ещё какие-то ругательства, но женщина не считает нужным их перевести. Потом добавляет, – а ещё урежет вашу премию.       – Очень страшно, – хором соглашаются Мэтт и Стивен, не особо уделяя внимание льющейся из трубки информации. Дживас нажимает отбой, отбрасывает телефон куда-то в глубину багажника, но Джованни уже садится, придерживая парня возле лопаток, целует за ухом, говоря вполголоса:       – Надо возвращаться. У меня осталась незаконченная работа, – Стивен целует Мэтта в основание челюсти и протягивает ему валявшийся рядом кроп-топ, – думаю, на сегодня всё.       – На сегодня? – Мэтт хитро улыбается, влезая в липнущую к потному после секса телу кофту, и Джованни приподнимает уголки губ:       – На сегодня.                                                   (Между ними… что-то происходит. Мэтт чувствует это каждой клеточкой своего тела)