Устроившись на небольшой полянке в лесу, Бервальд рассеянно гладил по голове мальчика, сидевшего у него на коленях и тыкающего палочкой еще золотистые угли костра, над которыми поджаривался добытый шведом лось. От мяса уже тянуло приятным аппетитным запахом.
- Папа, а куда мы идем?
Отвлекшись от своих мыслей, Бервальд посмотрел на малыша, пытливо на него уставившегося. Лиловые глаза блестели в свете луны.
- Искать твоих сестер. Я думаю, что их должно быть двое.
Рот и глаза ребенка удивленно округлились.
Бервальд искренне желал отыскать этих двоих, присутствие которых он уже давно ощущал. Хоть он был еще молод, и подобно своим братьям тоже прославился морским вольным бродяжничеством и беспутством, но теперь ему хотелось, так сказать, бросить якорь и обзавестись семьей. Поэтому он уже заранее любил эти два незнакомых ему еще края. Кстати, один из них, судя по характеру, тоже мог оказаться не девочкой, а мальчиком.
- Папа?
- Да, Иван?
- А ты меня будешь любить все также, когда мы их найдем?
Бервальд не смог сдержать улыбки, редко озарявшей ему лицо. Малыш улыбнулся в ответ, и швед взлохматил сыну волосы.
- Конечно же. Ты ведь мой родной маленький мальчик. Я всегда буду любить тебя.
Иван рассмеялся, наваливаясь отцу на грудь, и чувствуя, как его обхватили две большие руки, прижимая сильнее. Ему стало немного грустно, когда отец вдруг отстранился, снимая его с колен. Как часто ему доводилось вот так просто сидеть у него на руках?
- Еда готова, Иван.
Отрезав от мяса кусок и дав ему немного остыть, Бервальд передал его сыну. Запустив в сочащуюся жиром лосятину зубы, мальчишка смотрел, как отец отрезает еще один – уже для себя:
- Эй! Так не честно! Твой намного больше, чем мой!
Швед ухмыльнулся, и легонько потыкал сына в живот пятерней, заставляя рассмеяться – ему было щекотно.
- У меня и живот больше твоего. Ладно, давай заканчивай, и можешь поспать.
- Хорошо, папа!
Иван грыз лосятину, то и дело с любопытством поглядывая по сторонам. Ночь была ясная, и на небе, раскинувшемся у них над головами, казалось, были видны все звездочки до единой.
Доев и дождавшись, когда отец тоже закончит, Иван опять влез ему на колени. Ему нравилось так сидеть, и нравилось, когда папа его обнимал. Он чувствовал себя в безопасности.
- Пап, гляди!
Бервальд поднял взгляд в небо, куда ткнул ручкой Иван.
Одна из звезд скатилась с небосклона, оставляя за собой длинный хвост. Бервальд понял, что опять улыбается.
- Загадай желание. Оно обязательно сбудется.
Мальчик задумчиво потер пальцем подбородок.
- Я хочу всегда быть рядом с папой! – После чего Ивана опять ткнулся Бервальду в грудь. – Я тебя люблю, па.
- Я тоже люблю тебя, Иван. – Он нежно погладил мальчика по волосам.
И это была правда.
Он действительно любил этого малыша больше всего на свете.
***
Никому было не под силу понять, с каким тяжелым сердцем Бервальд посещал международные саммиты, в котором словно нож проворачивали каждый раз, когда он видел Ивана.
Но все верно.
Ведь никто из них не носил его на руках и не держал на коленях, сидя у костра. Не пугал в шутку, не учил охотиться и обращаться с оружием.
И далеко не каждому выпала доля воевать против собственного сына, а потом уступить ему и последнее, что у него оставалось ценного в жизни. И никому – смотреть, как родной человек сходит с ума.
Бервальд совершенно точно мог сказать, что в его жизни было самым худшим – почти бесконечные русско-шведские войны. Когда его маленький мальчик успел вырасти и стать столь могучим? Когда прелестное ласковое дитя превратилось в чужого, враждебного мужчину? Почему его сердце стало холодно, как лед?
Бервальд смотрел, как Иван превращается в крупнейшую страну в мире и становится одной из великих держав, но вместе с тем все сильнее утрачивая в себе черты ребенка, каким он когда-то был.
А потом грянула Революция, и новое правительство окончательно уничтожило прежнюю его личность.
Слишком многое в один момент обрушилось на Россию. Великая война, Революция…
Разумеется, это не могло никак не отразиться на душевном здоровье Ивана. И эта перемена радовала Бервальда мало - и даже возвращение Тино, получившего вместе с рядом других стран независимость - было слабым утешением.
Иван сошел с ума. В его собственном доме Брестский мир ему мира не дал. Напротив - стал началом Гражданской войны.
***
Столь же тяжело, как от встречи с тем, кто был его сыном – Бервальду было только при виде падающей звезды. Каждый раз ему слышался звонкий мальчишеский голосок:
- Я хочу всегда быть рядом с папой!
Но его сын исчез. И больше никогда не вернется.
А Питер и Тино так и не смогли понять, почему, когда Силенд, увидев метеор, громко крикнул «хочу всегда быть рядом с Бервальдом!» - то тот разрыдался.
Иллюстрация:
http://s017.radikal.ru/i413/1201/19/f2be30a4eeac.jpg
