*
28 сентября 2021 г., 20:41
Джун спокойным пониманием и несокрушимой скалой прощения кивает, обнимает как маленького, хотя, Господи, он же на полголовы ниже Мингю, и выдыхает:
- Успокойся.
У Мингю дрожат пальцы – он не выносит холод на улице, холод внутри, в отношениях, да и вообще Джун был для него таким хорошим, просто, как оказалось, совсем не его.
Веселые посиделки на задних креслах кинотеатра, езда по полуночному городу и поцелуи перед сном были не чем-то особенным, а просто чем-то. Им было хорошо. Даже очень, но в какой-то момент все стало обычно, и однажды Мингю проснулся и ничего не почувствовал. А Джун, кажется, чувствовал совсем не то изначально.
- Ну и почему все так? – выходит вымученно и обреченно, на грани истерики и принятия. Джун ласково смеется куда-то в плечо, гладит по спине и говорит:
- Ну потому что. Зато мы знаем, что не любим попкорн с карамелью.
И совершенно точно – не любят друг друга.
*
Мингю не звонит и не пишет – пусть они и расстались друзьями, в груди все еще теплится обида, тихая, детская, словно маленький ребенок, которому разонравились любимые плюшевые игрушки. Проходит день, неделя, месяц, год, три. У Мингю новая работа, новые фотки в инстаграме, новые коллеги и друзья. Он уезжает в другой город, снимает разноцветные футболки и одевается в теплые пальто. Пьет по утрам зеленый чай, а в обед – теплый латте с карамельным сиропом. Он ходит в кино с Минхао, смотрит артхаусные мелодрамы и покупает только соленый попкорн. И совсем-совсем не думает о прошлом.
А потом прошлое врезается в него плечом, мягким смехом извиняется и удивленно-радостно выдыхает «Мингю? Это правда ты?» и обнимает, как старого доброго друга. Обида внутри тянет, жжется, а потом исчезает, как по волшебству, и он сам обнимает Джуна в ответ, совсем не замечая странного взгляда, направленного на них.
У Джуна стильная прическа, дизайнерская рубашка и пальто за баснословные деньги. Он смеется ярко и так по родному, что у Мингю невольно и день становится лучше, и вообще жизнь.
- Хён, прости, а это кто? – слышится сбоку мягким голосом, и Джун резким движением отстраняется, подбегает к парню, что стоит у лавочки смущенным зрителем, и хватает того за руку:
- Прости, Сынкван, мы просто с ним давно не виделись. Это мой бывший – Ким Мингю, знакомься, он очень классный.
Сынкван понимающе кивает, никак не реагирует на откровение (хотя это реально откровение, даже в студенческие годы они о своих отношениях не говорили так просто) и протягивает руку:
- Привет. Рад знакомству.
Мингю ошеломленно жмет ему руку, зачем-то поглаживает пальцы и смотрит ему в глаза. Будь здесь Минхао, он обязательно что-нибудь сказал бы про «нить судьбы» или «это была неизбежность», но Минхао здесь нет, а потому Мингю просто застывает. И начинает улыбаться своей самой глупой улыбкой.
Джун где-то сбоку и словно сквозь толщу воды говорит что-то про модельный показ и работу в журнале, про то, что он соскучился и обязательно надо еще встретиться. Мингю ему кивает. Сынкван аккуратно отпускает его руку и делает шаг назад, вытаскивая из кармана звонящий телефон и внезапно пугаясь:
- Хён, мы опаздываем! Джонхан нас прибьет.
- Ох, черт, - вздрагивает Джун, еще раз обнимает Мингю и хватает Сынквана за руку. – Позвони мне. Я не менял телефон, - и они оба убегают куда-то в сторону парковки.
Мингю кивает.
И крайне удивленно смотрит на свою руку, где все еще ощущается тепло чужой ладони.
*
- Ты так и не позвонил.
Мингю вздрагивает, словно он неверная жена, которую муж застукал с другим, и поворачивается медленно и нерешительно, надеясь, что ему почудилось. Джуна в его жизни не было давно, и это «давно» уже почти начало ему нравиться, а тут он снова врывается словно вихрь, рушит шаткие (но все же возведенные) конструкции его нового мира, и даже не пытается исчезать. Он смотрит ехидно, покачивает в пальцах бокал шампанского, и Мингю все еще прекрасно понимает, что выглядит Джун охуенно. И этот белый свитер, и узкие брюки, и даже пижонские ботинки адски ему идут.
- Ладно, признаюсь, я забыл, - врать Мингю, конечно, все также не научился, но Джун милостиво делает вид, что поверил ему. Он говорит что-то про интересную выставку, куда затащил его друг, но в целом он все также любит немного другое (например, ночные клубы и полуночные фильмы в открытых кинотеатрах). А потом произносит такое, из-за чего Мингю спотыкается и чуть не летит носом в пол:
- А еще тут Сынкван. Вас познакомить поближе?
У Джуна взгляд ехидный, немного издевательский, но еще и такой невероятно добрый и участливый, что Мингю чуть ли не задает вслух вопрос – а не раздвоение ли личности у него? Он не сопротивляется, когда тот тащит его через весь зал, успевая на ходу сменить пустой бокал на новый, и почти ведет себя вменяемо, когда замечает Сынквана и его собеседника. Собеседника, впрочем, захотелось немного прибить, потому что выглядеть как ДиКаприо, если ты не сам ДиКаприо, точно запрещено.
- Помнишь Мингю? – без предисловий начинает Джун, нагло влезая в разговор и жестами намекая третьему лишнему (или четвертому) пойти подумать о жизни. Тот усмехается как-то слишком понимающе и сваливает в сторону фуршетного стола. – Я тут его случайно встретил, и мне кажется, что вам очень хочется пообщаться, - вообще ни разу не толсто намекает он и исчезает также внезапно, как и появился.
Сынкван провожает его спину странным взглядом и вздыхает.
- Он всегда был таким?
- Нет, раньше он не умел одеваться.
Сынкван смеется радостно, прикрывает рот ладонью, чтобы не было слишком громко, и говорит:
- О, он и сейчас не умеет, это все Джошуа. Видел бы ты его по утрам, когда он приезжает в офис. Клянусь, однажды наш стилист поседел за секунду, когда он приехал в шлепках и носках в цветочек.
Мингю улыбается ему в ответ и предлагает пойти поговорить на улицу.
Сынкван соглашается не раздумывая.
*
Они гуляют по вечерам – почти через день, и это так странно, потому что Мингю не привык. С Джуном все было странно – то тусовки до утра под оглушающий бит и запах алкоголя, то ленивые ночи за просмотром летсплеев или длинных сериалов. Банальные прогулки у них были по утрам до универа, а кофе с пирожными – вечерами за конспектами.
Сынкван берет его за руки, фыркает в шарфы из-за холода, делает глупости и смущается из-за поцелуев в щеку. Он пьет глинтвейн на прогулках в парках, сует Мингю картонные стаканы с недопитым горячим вином и постоянно морщит нос, когда ему что-то не нравится. Он так похож на Джуна и так на него не похож, что сюрреалистичность ситуации сильно напоминает любимые фильмы Минхао, что он даже спрашивает его так ли это.
- Это философский вопрос, - говорит ему Минхао, просматривая сделанные вчера фотографии прохожих на улице. Он методично щелкает кнопками, отпивает горячий черный кофе и добавляет. – Но я думаю, что все же нет.
Мингю рассеянно кивает, помешивает сахар в чае и молчит. За окном уже осень, еще не так уж и холодно, но мерзкий дождь заставляет кутаться в пуховики и вооружаться зонтами, и хочется не думать о том, что происходит, а просто впасть в оцепенение.
- Я просто не понимаю. А вдруг у меня с ним тоже не сложится?
Минхао отрывается от камеры и смотрит на него сквозь линзы очков без диоптрий. Мингю читает на его лице удивление, непонимание, и почему-то еще добрую жалость. Вону ему когда-то говорил, что это крайне милое чувство, когда вроде как любишь человека, но так охота его приложить стулом по башке.
- Слушай, этот Джун тебе настолько разбил сердце, что ты сейчас ведешь себя как семнадцатилетняя школьница?
- Нет. Просто… нет.
«Этот Джун» ему в том-то и дело, что ничего не разбивал. Просто у Мингю ощущение, что он делает что-то не то, идет куда-то не туда, и Сынкван, он, ну… Сынкван. Просто у него после Джуна никого не было, а с ним было все не так.
- А познакомь меня с ним, - вдруг говорит Минхао, возвращаясь обратно к камере. – Хочу узнать, что это за персонаж такой.
Мингю закашливается чаем, что пошел не в то горло, и смотрит на Минхао широко раскрытыми глазами. Ему видится крайне язвительный разговор его лучшего друга и бывшего парня, где в конце кто-то кому-то ломает нос. И он даже не знает, кто и кому, потому что пусть один выглядит как глубоко творческая личность, что и рисует, и поет, и танцует, и вообще котят спасает, а второй - как стервозная, но типичная глуповатая модель, оба на деле, как сказал бы все тот же Вону, «те, с кем бы не хотелось встретиться в подворотне».
- Может не надо? – безнадежно спрашивает Мингю, откашливая последнюю оставшуюся во рту чаинку.
- Я могу за себя постоять.
Мингю вспоминает прошлый месяц и грабителя, что пытался стащить у Минхао его фотоаппарат. Тогда неудача настигла недалекого парня двумя ударами под дых и выбитой челюстью, а самого Минхао – вывихнутым пальцем, который он вправил прямо там, в в темном переулке, с неприятным щелчком, что снился Мингю еще две недели в кошмарах.
А потом он вспоминает Джуна и его разборки с компанией с третьего курса, что не очень умно прошлись однажды по его внешности и ориентации. Тогда разговоров с ректором было много, кредитов на чужое лечение – тоже, но зато все узнали, что у Джуна вполне себе оправданный пояс по карате. А еще по дзюдо, тхэквондо, да и просто кулак тяжелый. Пусть и с длинными пальцами пианиста.
- Это плохо кончится, - бурчит себе под нос Мингю, но сообщение Джуну пишет.
А потом пишет Сынквану и приглашает его в кино.
*
Мингю целует его сам – набравшись смелости, закинувшись чаем и угрозами от Минхао. Спустя три недели свиданий (да, это был долгий путь взрослого самодостаточного мужчины, у которого уже был парень и секс) он останавливается сам, останавливает Сынквана посреди улицы (безлюдной под утро, но сам факт) и целует. От осеннего холода потрескавшиеся губы лопаются от давления, и в итоге все получается немного смазанным и глуповатым, но Сынкван смеется – хихикает, как школьник, слизывает кровь и сам тянет голову Мингю ниже. Он прижимает его к себе, касается холодным носом щеки и говорит:
- Нет бы романтично после свидания. А то, блин, холод, ночь, мы под фонарем посреди улицы.
- Зато будет что вспомнить, - серьезно говорит Мингю и обнимает.
Сынкван фыркает ему в плечо.
У Мингю в груди гулко бьется сердце, спокойно и размеренно. Не так, как когда-то, но совершенно точно правильно.
- Мы так и будем стоять, или все же дойдем до квартиры и продолжим? – спрашивает Сынкван и сам уже тянет за руку.
Мингю улыбается и понимает – вот теперь он по-настоящему чувствует именно то, что всегда хотел ощутить. И где-то в глубине души ему очень сильно хочется сказать Джуну искреннее «спасибо».
*
- Вот, держи, - Мингю протягивает Джуну коробку конфет с острым перцем (он мог бы и килограмм лимонов, но это выглядело бы странным). – Спасибо за то, что ты есть.
- Да не за что, - неуверенно отвечает ему Джун, берет коробку, недоуменно моргает и все же уточняет. – Но мне все же не совсем ясно с чего это ты вдруг.
- Ну, за знакомство с Сынкваном.
- А, - тянет он и вдруг совершенно нелогично смущается. – А я подумал, что… Ну ладно.
- Что ты там подумал? – немного испуганно спрашивает Мингю, думая, что ну неужели Джун подумал, что он… что они… Да прошло же столько лет, да и вообще!..
И видимо на его лице отражается вся эта абсурдная мысль, что Джун резко взмахивает руками, чуть ли не сбивает кружку с чаем (выходит громко, и все посетители кафе за соседними столиками настороженно поворачиваются к ним) и быстро говорит, словно нервничает:
- Господи, нет, Мингю, ты вообще уже что ли? Ну то есть да, тогда все было нормальным, но сейчас. Столько лет прошло же, ты дурак совсем? Да и потом, я же сам вас с Сынкваном, так что как ты вообще…
- Джун.
- Серьезно, это между прочим было бы оскорбительным, если я не знал тебя, и что ты такого бы…
- Джун! – все же перекрикивает его Мингю, улыбаясь девушке за соседним столиком, что, кажется, была готова кинуть в них салатом с пережаренными креветками, и говорит. – Я понял, успокойся. Но о чем ты все же подумал?
- О Минхао. Я думал, ты мне про него из-за этого написал тогда.
Мингю считает в голове дни, вспоминает, как Минхао динамил его всю последнюю неделю и пораженно выдыхает:
- О нет, ты совратил моего лучшего друга.
- Это вообще-то он сделал, но спасибо, что обо мне такого хорошего мнения.
Джун по-детски складывает руки на груди и делает гримасу обиды. У него на шее висит кулон, что последние два года таскал на себе Минхао, и Мингю становится смешно.
Какой, однако, у них был странный путь.
- Я о тебе всегда был хорошего мнения, поэтому скажу сразу – он та еще сволочь.
- Мингю, солнце мое, - ехидно говорит Джун, даже не меняясь в лице. – О себе побеспокойся. Сынкван, конечно, котик, но совсем не домашний.
- О, я уже понял.
Мингю невольно ведет плечом, снова ощущая после этих слов царапины на спине.
Впрочем Джуну тоже скоро будет не до ехидства.
Но он посмеется над ним попозже.