Пакт

Разбит. Он разбит. Целиком и полностью. Понимание своего проигрыша дело весьма неприятное - даже если речь идет о стойкости во время попойки. Людвигу было все труднее сидеть прямо, не сутулясь и не опираясь на подлокотники, что стало бы окончательным свидетельством его поражения. Кто же знал, что Россия настолько невосприимчив к алкоголю?! Крепче обхватив свою рюмку, Германия попытался уменьшить число золотых звездочек на драгоценном Ивановом флаге, изображенных прямо над серпом и молотом, до то того количества, каким оно было в начале вечера. Попытка, мягко говоря, особого успеха не имела. Черт побери, и как только можно так пить?! Никто раньше не умудрялся сохранять ясность рассудка так долго – или, проще говоря, никому еще не удавалось перепить Людвига. Даже Пруссии. Хотя пиво и водка – две большие разницы. Вкус, однако же, Людвигу нравился, и он вслед за Иваном продолжал раз за разом наполнять свою рюмку. Вдобавок, нельзя было упрекнуть Россию в жульничестве. Точнее, это сам Людвиг слукавил, когда шла речь, сколько брать спиртного, чтобы отметить заключение их союза. Союза, заключенного в преддверии готовой вот-вот начаться войны. Россия – союзник ценный и сильный, чтобы там не говорил Япония и остальные – ни у кого из них так и не нашлось внятных аргументов, когда Германия предоставил им информацию о том, какой мощью обладает их новый сообщник. Но это все равно их радовало мало, что они и давали ему понять при каждом удобном случае. Даже его брат ввязался в это неблагодарное дело: «Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Запад!». «Держи свои воспоминания о нем при себе», - холодно ответил он ему. Раньше ему почти никогда не приходилось иметь дел с Россией напрямую. Все вопросы решали его брат, боссы или кто-то из дипкорпуса. На него же Иван произвел впечатление человека, приятного во всех отношениях, воспитанного и не любящего говорить без дела. Вдобавок - он оказался хорошим собутыльником. Хотя, признаться, постоянная добродушная улыбка России казалась неуместной, учитывая его богатство и силу. Как если бы он не знал ни о том, ни о другом. Дом русского (где они сейчас и находились) тоже производил изрядное впечатление и своими размерами, и обстановкой. Людвиг в очередной раз обежал восторженным взглядом кабинет – старинные картины, темно-красные стены, тяжелые шторы на окнах, потолок расписан фресками. Особенно привлекала его внимание картина «Падение Польши», чьи цвета были столь же глубоки и ярки, как исходившие от нее эмоции. Мрачно, заманчиво и элегантно. Точно такое же впечатление на него производил и сам Россия. Также Людвигу нравился массивный письменный стол из темного дерева, и большое кресло, в котором Иван устроился с явным удобством. «Надо будет тоже заказать себе такое». Полки были уставлены бесчисленными книгами – библиотека Брагинского тоже поражала воображение своей обширностью и разнообразием. Видимо, в силу своей начитанности он был и отличным собеседником, с которым можно было часами говорить на совершенно любые темы – от искусства и музыки до истории и политики – и не уставать. Что тоже удивляло Людвига – обычно длительное общение с кем бы то ни было сильно его утомляло. Граммофон играл любимые записи России с песнями в исполнении армейского хора, наполняя кабинет волнующей музыкой и глубокими звучными голосами. И Людвигу тоже было приятно их слушать, да и содержание песен – о солдатской судьбе, любви к дожидавшейся из похода девушке, или о красоте родной природы – тоже ему было близко. Хоть русским он владел слабо, но Иван был счастлив помочь ему с переводом. Теперь Германия уже просто не мог игнорировать разливающееся по телу тепло. И причина тут уже была не во влиянии музыки или водки. Чувствуя на себе взгляд темных глаз Брагинского, слушая тихий голос с сильным акцентом, Людвигу остро захотелось прикоснуться к высокой нации. Увидеть, как лицо с неизменной улыбкой искажается от наслаждения и желания. Прикусив нижнюю губу, он позволил Ивану в очередной раз наполнить его рюмку, и все же малость ссутулился. - К-красный – красивый цвет. – Внезапно и неожиданно для самого Людвига сорвалось у него с губ, он взмахнул рукой, указывая на флаг, висевший у России за спиной. Иван лишь улыбнулся, поднес рюмку ко рту и одним залпом опрокинул: - Вот как? В ужасающе трезвом голосе его прозвучало только веселье. И Людвиг был слишком пьян, чтобы заметить, что улыбка Ивана уже скорее напоминает ухмылку.

***

Ну и ну. Эта маленькая страна сумела его удивить. И преизрядно. А Иван был из тех, кого удивить не так-то легко. Любой другой человек или нация к этому времени уже замертво свалились бы под стол. Но Германия стал исключением – более того, пытался не отставать от самого Ивана, хоть и разрумянился, аки красная девица, и язык у него уже начал заплетаться. Это прямо-таки трогало. И не просил прекратить ему подливать, хотя свою норму уже явно выпил, и это не могло не радовать хозяина. Да, этот мальчишка совсем еще зелен, но явно подает серьезные надежды. На ум пришел его старший брат, Гилберт – высокомерный, дерзкий, несдержанный - полная противоположность Людвигу. А последний к тому же мог и составить приятную компанию, появившись на свет в годы национального подъема, расцвета немецкой науки, культуры и интереса к родной истории. Пруссия же всегда был равнодушен к прекрасному, хоть и любил музыку – его вообще интересовало лишь то, что требовалось для осуществления его целей. Изначально Россия хотел заключить союз с Англией и иными, но Польша наряду с Румынией, поведенные на прошлых счетах, сделали это соглашение невозможным. Ну что ж, значит он восстановит свое влияние иным способом. Пакт с Германией - весьма ценное дипломатическое достижение, которое позволит ему разрешить ряд проблем с некоторыми странами, позволившими себе последние несколько лет манкировать им . Дальнейшие вопросы будут разрешаться по мере поступления. «Да, похоже, ты достоин стать единым со мной, - подумал Иван, сладко улыбаясь и вновь наполняя рюмку Людвига. – «Я позволю тебе сделать первые шаги, а там посмотрим». В прошлую войну они были врагами. Теперь будут союзниками. Опершись подбородком на сжатую в кулак кисть, и с интересом разглядывая Людвига, Иван спросил: - Еще? - Д-да, конечно же. В-вперед! – последовал ответ, сказанный не очень внятным голосом. Россия едва сдержал смех, наблюдая, как Германия, передвигая рюмку ближе к себе, едва ее не расплескал. - Я…мне о-очень нравится эта песня…! К-как она н-называется? – Ткнул Людвиг пальцем в сторону стоявшего на серванте граммофона. На этот раз Иван ответил почти со смехом: - «Красная армия всех сильней», Людвиг. - Ха, надеюсь, что она… такая же сильная, как вермахт! Усмехаясь, Иван налил себе еще. - Да уж, можете мне поверить, что не слабее. «А прямо наоборот», - добавил он про себя, сопровождая эти мысли еще одной очаровательной улыбкой. Он ожидал момента, когда Германия совсем потеряет возможность соображать. Он и сам, по правде сказать, стал чувствовать себя несколько захмелевшим. Было что-то в нем, в этом мальчишке. Другие находили его скучным, лишенным воображения, даже закоснелым. Он ведь всегда все делал по правилам, по инструкции. Стоик, воплощение строгости и обязательности. Даже внешний вид его был безупречен – все, что должно быть застегнуто, было застегнуто, форма тщательно отутюжена, сапоги блестели и даже из прически не выбивался ни единый волосок. Точно – полная противоположность Пруссии, с ног до головы. Только не сейчас. Несколько прядей уже топорщились в стороны, лицо покраснело. Да и речь давно была несвязной, не говоря уж о содержательности. Забавно было видеть его таким. - Иван… - вдруг произнес Людвиг севшим и оттого прозвучавшим грубо голосом, что впрочем, неудивительно, если учесть, сколько он выпил. – Отмечая наш…. С этими словами Людвиг встал и, пошатываясь, навис над столом. Все-таки даже сейчас ему удавалось себя контролировать. Дело, и впрямь, удивительное. Наверно, только Швеция смог бы держаться лучше. «Ах, Бервальд. Сколько приятных воспоминаний». - Да? Слишком резко поставив рюмку на стол, и слегка расплескав водку, Германия подался еще ближе к собеседнику. - Я, кстати, очень высоко оценил ваше гостеприимство. – Внезапно сменил он тему, широко взмахнув правой рукой. - Я очень польщен, Людвиг. Помимо алкоголя, взгляд голубых глаз явно туманило что-то еще. Любопытно. «Что же, кажется, я догадываюсь в чем дело». Пруссия в этом состоянии выглядел совершенно так же. Быть может, сходства между братьями было все же больше, чем кажется на первый взгляд. - Этот п-пакт о ненападении…видите ли, я д-думаю… требует установления о-особых о-отношений. Удивленно вскинув брови, Россия откинулся в кресле. - Вот как? «И что же ты собираешься делать, малыш?» Какое-то время Германия молчал, опираясь на руки, все также покачиваясь, что-то обдумывая и чему-то ухмыляясь. - Да. «Что же, проверим, насколько сильно ты похож на старшего брата». Иван сложил кисти рук «домиком», и, склонив голову направо, всем видом давал понять, что ожидает дальнейших объяснений, а сделанных намеков не понимает в упор. Хоть это и совершенно не соответствовало действительности. Иван отнюдь не был глуп и не был склонен недооценивать стоявшую рядом с ним нацию, несмотря на юность Людвига. А еще он понимал, что доверяет ему Германия ровно в той же степени, что он – ему, а доверие это стремилось к нулю. Людвиг, несомненно, был в курсе, что Иван пошел на союз с ним только из-за имеющих место быть разногласий между ним и другими странами. Тем не менее, следующий шаг юноши стал для него неожиданным – подобной прыти он от него не ожидал. Без единого слова Людвиг ухватил его за шарф и резко дернул к себе. Едва успев от этого опомниться, Иван встретил грубый требовательный поцелуй. «Вот как? Это определенно не стиль Гилберта». Если судить только по привычному образу Людвига, то можно было предположить, что целоваться такой человек будет или неловко и неуклюже, или – коротко и сдержанно. Однако, в реальности, за те несколько секунд, что Иван позволил ему хозяйничать у себя во рту, тот уже все успел обшарить языком и искусать ему губы до крови. «Неплохо. Хоть я и сам позволил тебе это делать. Но будь столь же напористым при завоевании своей части Польши – и победа тебе обеспечена. Но когда Германия пальцами одной руки начал рывками расстегивать на нем шинель, а второй так дернул за шарф, что Иван чуть не задохнулся — Россия решил показать ему, кто в этой игре будет ведущим. Кроме того — никому не разрешалось касаться его шарфа. Тем паче, едва не душить им! Положив пальцы Людвигу на скулы, он резко надавил, заставляя немца разомкнуть челюсти, и резко оттолкнул его прочь. - Нет, - прошептал Россия и скользнул кончиком языка по губам Германии. - Не так, Людвиг. Людвиг зарычал, ощерил зубы в зверином оскале, голубые глаза на раскрасневшемся лице пылали из-под падавших на него прядей волос. Похоже, слова Ивана сбили его с толка, а крепкая хватка русского откровенно бесила. Ответом ему была все та же добрая улыбка, которую просто нельзя было назвать неискренней. Кончик большого пальца прошелся по верхней губе Германии. - Неужели твой брат ничего тебе про меня не рассказывал? А? - Добавил он, поворачивая голову Людвига то влево, то вправо и пристально рассматривая выражение его лица. - Совсем-совсем ничего? Смысл вопроса до Германии, несмотря на состояние последнего, все же дошел — в голубых глазах мелькнуло недоумение. - Какая жалость. А вот мне про тебя он много рассказывал. Россия свободной рукой схватил Людвига за горло. - С другой стороны, так будет только интереснее, верно? Немец расхохотался. Расхохотался над ним, Россией. Да, яйца у этого парня точно имеются. Гилберт бы сейчас чисто по-бабьи рвал и метал от злости. Ладно-ладно. Просто он от природы слишком темпераментный. - Просвети меня сам, Иван. Почему бы нет? - Прохрипел Германия.