losing game

песня: Шура Кузнецова — Молчи и обнимай меня крепче В понедельник Илья в школе не появляется. Гоша приходит к третьему, пропуская биологию и физкультуру, и ждет его до конца этого урока. На звонки не отвечает, ни в ВК, ни в телеграме говорить тоже не собирается. У Гоши в голове бардак. Его ломает, он не понимает ничего и никого, ему бы закрыться от всех. Без Ильи в школе слишком пусто. Перед алгеброй Ксюша спрашивает: — А где Щукин? Гоша не знает, что ответить, поэтому просто бубнит что-то про то, что ему стало плохо еще утром. Гоша впервые прогуливает тренировку и гуляет по центру города, пытаясь понять, что на самом деле чувствует он. Гоша где-то там, глубоко внутри, осознает уже, понимает, но снаружи это чертовски страшно. Это чувство странное, неизведанное, запрещённое здесь. Конечно, будь Илья девушкой, то Гоша уже давно бы… Но Илья парень. И от этого страшно. Гоша гуляет по холодному Новосибирску, кутаясь в зимний пуховик еще около получаса. Когда на улице начинает смеркаться, он меняет направление и идет к Илье домой. Почти с полным осознанием того, что творит, Гоша поднимается на седьмой этаж и звонит в знакомую дверь. Он знает: Илья дома один, его родители придут не раньше восьми часов. Он звонит первый раз, второй, третий. Дверь открывается только на шестой. *** Илья уснуть не может до трех часов ночи. Его пугают мысли, ему хочется уши заткнуть берушами, лишь бы не слышать никого. Он засыпает тяжело и просыпается, когда на часах всего восемь утра. Он и не планировал идти в школу, родители бы даже не увидели: они уходят в шесть и приходят не раньше восьми. Илья пишет классной, что заболел, и лежит в постели почти спокойно до обеда. Илья думает. Думает даже больше, чем за последний месяц и понимает, что то признание было настоящим. До него медленно, как будто в эффекте слоумо, доходит. Доходит понимание того, что, на самом деле, было с ним эти два месяца. И это пугает. Его не пугает влечение к кому-либо, даже, можно сказать, влюблённость. Он много раз влюблялся, замирал от красоты девушки и тому подобное. Но в том-то и дело, что девушки. Его пугает перспектива влечения к парню. К другу. У Ильи в голове не укладывается, как можно начать испытать что-то подобное к человеку, с которым дружишь уже десять лет. Илью все это пугает, и он, спасаясь от гула голосов в голове, садится на подоконник, ставит на тумбочку рядом тёплый сладкий какао, берет в руки кисть, рядом ставит стакан с водой и акварель, на колени кладёт уже начатый месяц назад портрет. Краски так мягко по бумаге расплываются, и Илья успокаивается. Он водит кисточкой так нежно, так гладко, так красиво. Горячий напиток внутри все согревает, и Илья тает, как снеговик весной. Из мягкой идилии его вырывает звонок в дверь. Илья случайно делает ненужный в этом месте мазок и, проклиная рекламщиков (а кого еще можно ждать днем?), идет к двери. Заглядывает в глазок и замирает. За дверью не рекламщики. За дверью Гоша. Илья думает не открывать, но все равно держится правой рукой за ручку, а левой — за замок. Гоша уходить не собирается и звонит второй раз. Третий. Четвёртый. Пятый. Шестой. Илья дверь открывает. У Гоши щеки розовые от холода, у Ильи холодный страх расплываются по телу. — Я зайду? Илья молча отходит, пропуская друга в квартиру, и уходит на кухню. Гоша снимает верхнюю одеждой и идет следом. Илья к нему спиной стоит, чай заваривает. Гоша подходит тихо-тихо сзади и встаёт чуть левее. Илья напрягается каждой клеточкой своего тела, а еще его бесит то, что Гоша абсолютно спокоен, он это кожей чувствует. — Я много думал, — начинает Гоша, и Илья поворачивается к нему лицом, опираясь поясницей на столешницу. Он складывает руки перед собой, боится, но держится, держится и ждет, когда же он продолжит.- Луна и у меня красивая. До Ильи доходит не сразу. Он стоит все так же, со сложенными руками и опущенной головой. Потом поднимает голову, смотрит на него, такого сияющего и улыбающегося слегка, и улыбается тоже. Внутри обоих все трепещет. Трепещет, когда губы слегка соприкасаются, когда бабочки в животе порхают, когда дышать трудно, да и не хочется уже. *** — Красиво, — говорит Ксюша и отпивает из бутылки еще.- Прям сказка. — Ага, сказка, — усмехается Илья и забирает бутылку себе.- Это и было точкой невозврата. Точкой отправления в ту бездну, куда я попал. — Звучит слишком красиво. Вообще-то я тут на журналиста четыре года училась, а не ты, — она пихает его шутливо в плечо и слегка улыбается.- Продолжай, — делает новый глоток и опять смотрит в душу, доставая оттуда самые сокровенные воспоминания.