7 days to remember you

Сколько времени требуется человеку, чтобы понять, что он скучает? Кому-то для этого хватает недели, а кому-то и года будет мало, чтобы сообразить, что к чему. Бён Бэкхён, кажется, начал скучать еще там, на кухонном полу, как раз в тот момент, когда за Паком оглушительно захлопнулась дверь. Словно этот хлопок навсегда запер его в титановой клетке из его же чувств, уменьшающейся в размерах с каждой минутой. И если утром он вполне мог поместиться в ней во весь рост, то уже к вечеру она давила со всех сторон с неимоверной силой, чтобы окончательно расплющить его морально с наступлением полуночи. И пусть это было лишь абстрактным понятием, но сутулился Бэкхён вполне себе реально. Утром, когда его еле добудился Крис, Бён обнаружил, что его бедное сердце слишком маленькое, чтобы вместить в себя всю тяжесть навалившейся на него тоски. Образ Чанёля, словно выжженный на роговице, стоял перед глазами, заставляя жмуриться до боли, постоянно отвлекая, напоминая о том, что он поспешил, надавил слишком сильно, потерял ту крупицу доверия, которой его удостоил Пак. Осознание того, что он собственноручно подвел все к концу, медленно убивало. - Может, поспишь? – в машине Криса тепло и пахнет корицей – любимый запах Исина. Ву обеспокоенно переводит взгляд с дороги на Бэкхёна, укутавшегося в ифаневское пальто поверх кожаной куртки, и нервно поглаживает тепло-коричневый руль неимоверно длинными пальцами. Бён никогда не задумывался над тем, какие большие у Ифаня руки – с несуразно тонкими запястьями и бесчисленным количеством колец на пальцах – и теперь забывает про пейзаж за окном, рассматривая их. Они почти такие же большие, как у Чанёля, решает Бэкхён, и в груди болезненно тянет от этого заключения. Младший высовывает нос из-под твидовой складки, на мгновение сменяя пропахший резковатым парфюмом воздух в легких на невесомый пряный аромат, и мотает головой, отворачиваясь к окну. Он выспался, хоть и не чувствует себя отдохнувшим. Может, он слишком многого хотел от жизни? Может, слишком много уже получил, и поэтому взаимная любовь уже просто не втискивается в период его существования? Может, загадывая на Рождество мамины домашние корзиночки с цукатами, а на бесконечные дни рождения – бессмысленные, но дорогие подарки, он делал себе только хуже? Наверное, стоило сгрести весь этот ненужный хлам в кучу, спрятать на темном чердаке и загадать одно единственное, чего так страстно и отчаянно желалось – любовь Чанёля. Но вот беда – до Рождества еще далеко, да и дня рождения на горизонте тоже не видно. - Крис, - тянет Бэкхён, до онемения пальцев сжимая в кулаках полы черного пальто с чужим, таким непривычным уже запахом. Ифань что-то нечленораздельно мычит в ответ, продолжая смотреть на пустую с утра проселочную дорогу, по которой он решил срезать путь до Сеула. – Как думаешь, если чего-то очень сильно желать, оно сбудется? – Бён и сам понимает, что звучит, как пятилетний мальчишка в канун Рождества, которому неоткуда ждать подарков, но ведь так хочется верить, что еще не все потеряно. Что это не был его последний шанс. - Не знаю, Бэкхён, - Ву хмурится, чувствуя себя неловко рядом с таким другом. Ифаня гложет что-то изнутри, что-то, похожее на совесть – не уберег, не углядел, не был рядом в самый ответственный момент, чтобы отговорить Бэка от этой дурацкой затеи, изначально обреченной на провал. Но он был слишком ослеплен собственным счастьем с лучистыми карими глазами и очаровательными ямочками на нежных щеках. И вот теперь вынужден был смотреть, как лучший друг чахнет день изо дня. – Но точно знаю, что бездействие тут не помощник, - Крис не уверен, стоит ли Бэкхёну попытаться еще раз. Ведь если Пак откажет ему снова, Бэк запрет улыбчивого, невероятно солнечного юношу в себе навсегда. Но и смотреть, как он лепит на стены подсознания плесень – тоже не выход. Будь его воля, Ифань схватил бы обоих за шкирку и запер в комнате, в которой кроме огромной кровати больше ничего нет. Проблема была лишь в том, что для осуществления плана не хватало одного немаловажного долговязого элемента, и где его взять, Крис не имел ни малейшего понятия. Сеул встречает их бесконечным потоком разноперых машин, еще влажных после недавно прошедшего дождя, и сухими раскатами грома вдалеке, больше похожими на старушечий кашель. Когда Ву припарковался на подземной стоянке под одной из миллиона безликих высоток в городе, машина Бэкхёна уже была здесь – еще с невысохшими каплями на капоте и стеклах и ярким флаером под левым дворником, гласившим «Перевозки ЧхвеЧон: Спасибо, что воспользовались нашими услугами!». Бён неохотно выпутывается из складок пальто, оставляя его в салоне, и выходит из машины, вдыхая привычный запах пыли и дизеля. - Пообещай мне, что не будешь питаться алкоголем, - грозно ворчит на него Крис, глуша мотор и покидая салон следом за младшим, чтобы привалиться к капоту рядом с ним, собирая белоснежным свитером дождевые капли. Бэкхён подавляет желание вытащить из багажника воск и натереть свою крошку до блеска, как обычно это делал, но сил совершенно нет. Да и желания, честно говоря, тоже. Ему просто хочется запихнуться в лифт, нажать на двадцать третий и, скинув ботинки в прихожей, лежать на мягком ковре в гостиной, уставившись в стену. Потому что чувство тянущей пустоты в груди даже не думает исчезать. - Обещаю, - без тени эмоций на лице. Крису кажется, что, пока он спал, привычного Бэкхёна заменили на безэмоциональную куклу с посеревшей кожей. Обычно приподнятые уголки губ с едва заметной родинкой над верхней устало тянутся вниз. Под глазами – круги, словно Бёна вот уже пару недель мучила бессонница. Поистине жалкое зрелище. И если такое с людьми делает любовь, зачем ее вообще придумали? - Я заеду после работы, если хочешь, - неуверенно добавляет Ву. Вообще-то, «после работы» - понятие растяжимое, особенно в случае Ифаня, и Бэкхён об этом прекрасно знает. Поэтому он, как может, давит из себя благодарную улыбку и бросает тихое «не стоит», закидывая на плечо сумку с вещами и пакеты, которые забыл Пак. Нарочно забыл. – Тогда… Звони, если что-нибудь понадобится. Хоть что-нибудь, - доносится в спину удаляющемуся Бёну, и он машет рукой, не оборачиваясь, мол, езжай уже, а потом скрывается за металлическими створками лифта. «23» на сенсорной панели горит неоново-красным, а безучастный взгляд юноши не отрывается от бессмысленных рекламок, которыми обклеена кабина. Мебель, новая отделка лоджии, а также настольные лампы Бёну даром не нужны. Зато «Муж на час» заставляет его заинтересованно вскинуть брови, но тут же отвернуться к открывающимся дверям лифта, нашаривая ключи в кармане куртки – он прибыл на нужный этаж. Бэкхён аккуратно складывает пакеты в прихожей, разувается и проходит в гостиную. В родной квартире темно и пусто, ни пылинки, все стоит на своих местах - даже зерна в кофемашине дожидаются того момента, когда хозяин вздумает заварить себе чашечку бодрящего. В шкафу – груды пестрой, дизайнерской одежды и пара классических костюмов, которые Бён терпеть не может, но вынужден носить из-за высокой должности. И ни одной клетчатой рубашки на несколько размеров больше. Бэкхён обожал свою квартиру. Но с того момента, как он побывал у Пака, каждая вещь здесь буквально сквозила стерильностью и отчужденностью. Комнаты казались необжитыми, все до тошноты напоминало дома из каталогов агентств недвижимости. Ни тебе грязных ботинок в прихожей, ни чашки с кофейными разводами в раковине, ни постельного белья в яркой оранжевой корзине в ванной. Юноша опустился на корточки на пушистый ковер посреди гостиной и обхватил голову руками, спрятав ее между колен. Эта пустота была не только в квартире. Казалось, она медленно, сантиметр за сантиметром, завоевывала все его существо… *** - Что будете заказывать? – неторопливая музыка с тягучими басами обволакивает залитый неоновыми огнями зал, а Лухан делает вид, что впервые в жизни видит Пака, с которым работает уже полгода. Благо, тот все равно замечает его разве что раз в неделю, даже не интересуясь именем и возрастом – просто молча выполняет порученную ему работу – и это китайцу только на руку. Хотя бы не будет трепаться о том, что офисный служащий подрабатывает барменом в элитном стриптиз-клубе. - Виски со льдом. Двойной, - заказывает Чанёль, вспоминая вылетевшего из кабинета Кима парнишку и подавляя возникающую из ниоткуда неловкость. На самом деле он здесь не за тем, чтобы осуждать личную жизнь других – ему бы со своей разобраться. Пак нервно стучит пальцами по стойке, окончательно собираясь с мыслями, и неуверенно выдает: – А… Крис сегодня здесь? – Лухан застывает с бутылкой Хеннесси в руке, удивленно вскидывая брови. Чанёль чувствует себя еще более неловко. Собственно, этот бар стал единственным местом, где можно встретить знакомых Бэкхёна, который внезапно решил раствориться, словно шипучка в стакане с колой. Впрочем, если задуматься, не так уж это было и внезапно. И вообще, исчез не он, а сам Пак потерял его, чересчур вспылив почти сутки назад. Да, это было в новинку, непривычно и даже немного страшно – подпустить кого-то так близко, доверить самое сокровенное. Но спустя какое-то время смелость и некая надежда на лучшее восстановились, а Бёна отчего-то не оказалось под боком. Эта ночь для Чанёля была наполнена самокопанием, вычленением корня проблемы и непонятной тоской по яркой улыбке с расплавленной карамелью глаз. Едва юноша проваливался в спасительный сон, чужой смех хрустальными колокольчиками звенел в воспоминаниях, заставляя ворочаться с одного бока на другой и в отчаянии сжимать зубами подушку. Пак не был готов признаться, что без Бёна его жизнь постепенно снова теряла краски, становилась серой, наполненной каждодневной рутиной, даже самому себе. Но что, если Бэкхён, всегда смотревший куда-то глубже своими глазами-полумесяцами, сможет понять все без слов? Проснувшись утром, Чанёль вдруг понял, что стервец не оставил о себе ничего, кроме сомнительных воспоминаний и непонятной тревоги внутри. И вот, едва дотерпев до открытия, он примчался сюда в надежде встретить если и не виновника всего происходившего с ним за эту неделю, то хотя бы его загадочного лучшего друга. Зачем ему искать встречи с Бёном? Нет, об извинениях не может быть и речи – Чанёль считал, что был абсолютно прав во всем, что вырвалось из него в тот вечер. Разве что он мог ошибаться насчет намерений Бэкхёна относительно него. Рубанув с плеча, вспыльчивый Чанёль мог упустить что-то очень важное, что мог бы спокойно обдумать на трезвую голову утром. И он упорно убеждал себя в том, что хочет просто разложить все по полочкам, не желая ставить в этой истории многообещающее многоточие. Однако жирная точка не желала ставиться еще упорнее. - Он вон там, - юноша указывает на другой конец барной стойки, где в кипельно-белой рубашке и повязанном на бедрах черном форменном фартуке крутится еще один блондин, порядком выше Лухана. Он неторопливо, даже вальяжно протирает высокие стаканы, то и дело наклоняясь, чтобы перекинуться парой фраз с каким-то смутно знакомым парнем. - Спасибо, - бросает Чанёль, прихватывая пальто и свой заказ, и направляется прямиком к Крису. Они с Бэкхёном – две противоположности, замечает Пак: Крис высокий, выше самого Чанёля, а Бэкхён едва достает ему до плеча; Бён - шатен с волосами красивого молочно-шоколадного оттенка, тогда как его лучший друг – крашеный блондин; и, наконец, Бэкхён – словно карманное солнышко, светится изнутри, а Крис похож скорее на угрюмого и малообщительного, будто никогда не отходит от образа для журнала Vogue. Крис упорно не замечает его до тех пор, пока Пак не подходит вплотную, развесив пальто на спинке высокого стульчика и забыв про виски, и переплетает пальцы замочком. - Я так и знал, что ты еще появишься здесь! – тот парень, с которым разговаривал Крис, чуть не хлопает в ладоши, возбужденно ерзая на стуле. Чанёль одаривает его безразличным взглядом и вспоминает, наконец, где его видел – Лэй. – Я здесь сегодня только в качестве клиента, - добавляет он с наигранной досадой, но Паку сейчас вовсе не до него – он неотрывно смотрит на хмурого блондина, отложившего сверкающий в огнях светомузыки стакан и полотенце в сторону. - Чем могу помочь? – его низкий голос едва пробивается до ушей Пака через гулкие басы, а оценивающий взгляд сквозит холодом и пренебрежительностью, что, однако, не мешает Чанёлю задать главный мучающий его вопрос – где Бэкхён? Услышав имя Бёна, Крис, кажется, всматривается в него более внимательно, и Чанёлю кажется, что он сейчас либо заработает себе пару синяков, либо его вынесут отсюда охранники, но блондин, что-то решив для себя – не без помощи Лэя, который прошипел ему что-то одними губами, – выходит из-за стойки и движением руки велит Паку следовать за ним. Они огибают зону с бордовыми кожаными диванчиками и подсвеченными неоном шестами, вокруг которых извиваются девушки в минимальных нарядах, и поднимаются по узкой винтовой лестнице. Здесь, на втором этаже, музыка уже не так сильно бьет по ушам, но все равно недостаточно для того, чтобы разговаривать без усилий. Крис проводит его в конец ничем не примечательного коридора и открывает перед Чанёлем дверь в кабинет администратора. Здесь все гораздо проще, чем предполагал Пак: светлый кабинет с единственным занавешенным тяжелой шторой кремового цвета окном, светлым же столом и парой таких же кресел. Единственной яркой ноткой в интерьере можно считать огромную лава-лампу, скрадывающую лишнее пространство. - Пак Чанёль… я прав? – Чанёль кивает и падает в глубокое кресло, наблюдая за тем, как Крис садится в свое во фривольной позе, закинув ногу на ногу. С минуту оба рассматривают друг друга, очевидно, решая, с кем имеют дело, пока ярко-оранжевые сгустки неторопливо плавают в высокой подсвеченной колбе в углу. Музыку здесь едва слышно – она партизаном пробирается в щель под дверью. – Итак, зачем ты ищешь Бэкхёна? - Это касается только нас двоих, - отрезает Пак. Делиться своими мыслями об отношениях с Бёном он не намерен, даже если интересующийся – его лучший друг. Крис хмыкает, задумчиво кивая. Кажется, такой ответ его вполне устраивает, но это только внешне. На самом деле ему хочется схватить Пака за темно-серый галстук, перетащить через стол и вытрясти из него признание в том, что он сожалеет о том, что наговорил Бэкхёну. И, может быть, даже больше, но Ифаню его признания ни к чему, в отличие от закрывшегося в себе Бёна. В Крисе борются две половины, одна из которых уже готова выложить Паку домашний адрес Бэкхёна, тогда как второй хочется держать Бэкки подальше от источника душевной боли. Проблема состоит лишь в том, что даже если Крис сейчас пошлет Чанёля трехбуквенным маршрутом, Бён сам найдет последнего, не выдержав разлуки. Ву тяжело вздыхает и трет глаза холодными пальцами, в кабинете повисает гнетущая тишина. Это слишком сложное решение. - Ответь мне на один вопрос, Чанёль, - просит Крис, не отнимая ладоней от лица, отчего голос его звучит слегка приглушенно. – Если чего-то очень сильно желать, оно сбудется? – когда Ифань поднимает взгляд на Пака, тот выглядит шокированным такой неожиданностью, но старается серьезно задуматься над вопросом. Крис мысленно добавляет балл в его копилку, и теперь его отношение к этому странноватому, немного нелюдимому парню снова колеблется на отметке «нейтральное». - Только если желания соответствуют возможностям, - задумчиво, но твердо отвечает юноша, и Крис кивает скорее самому себе, нежели собеседнику. Его взгляд проясняется, а вертикальная складка между бровями, наконец, разглаживается – он отрывает от кучки стикеров один, кислотно-желтый, и принимается что-то быстро на нем строчить. Снова взглянув на Пака, он еще мгновение раздумывает над тем, правильно ли поступает, но все-таки отдает ему стикер с выведенным адресом Бэкхёна и номером его мобильного. Чанёль бережно сворачивает бумажку и убирает ее в карман пальто, поднимаясь. Он бы спросил, к чему был этот странный вопрос, но яркий клочок липкой бумаги прожигает карман, подгоняя его покинуть клуб и взять такси до названного адреса, забывая даже попрощаться. Когда дверь за Паком закрывается с тихим хлопком, Крис снова прячет изможденное лицо в ладонях и сидит так до тех пор, пока по его волосам в мимолетной ласке не проходится тонкая ладонь, заставляя поднять голову. - Ты все правильно сделал, - Исин ободряюще улыбается, и Ву обнимает его за талию одной рукой, прижимаясь щекой к его груди с трепетно стучащим сердцем. Да, правильно. Ведь в этот момент его желание сделать так, чтобы Бён Бэкхён был, наконец, счастлив, соответствовало его возможностям. Они стоят так несколько минут, прежде чем Лэй, наконец, ахнув, вспоминает, зачем пришел: - Там Лухан выясняет отношения с каким-то смуглым красавчиком, так что тебе не мешало бы поторопиться – клиенты ждут, - он смеется, когда Ифань протестующе стонет, и ерошит ему волосы. – Ву Ифань, поднимай свою задницу и тащи ее вниз, пока я не приватизировал ее на всю ночь, - Крис изъявляет желание забить на дневную выручку и запереться в кабинете, но Исин таки выпроваживает его вон, вручив полотенце. Кажется, тяжелая ночка для владельца клуба «50/50» еще даже не начиналась…