7 days to remember you

Утро наступает внезапно, резко, слишком быстро и напрочь лишает Бэкхёна желания открывать глаза. Он легко ворочается в кровати, слушая мягкий хруст постельного белья и пение птиц за окном, стараясь не думать о том, что сегодня понедельник. И не только потому, что именно сегодня начинается отчетная неделя. В еще не до конца очнувшемся сознании мелькают расплывчатые образы, переплетаясь с тусклыми солнечными лучами, играющими под закрытыми веками. Надо же, он и не замечал, что окна у Чанёля выходят на восток. При этой мысли все его существо как-то резко ухает вниз, словно оборвалась веревочная лестница, на которой он выбирался из темной бездны, и в опустевшей вдруг черепной коробке остается всего одна мысль: «Понедельник. Чанёль. Понедельник. Чанёль. Понедельникпонедельникпонедельник». Он все еще не открывает глаз, надеясь, что если останется лежать вот так, все обернется дурным сном. И тогда он проснется в прошлый понедельник, и у него будет целая неделя с Чанёлем. Еще целая неделя… А что, если он действительно только спал? Если это все ему на самом деле приснилось, и он сейчас проснется в своей кровати? И не было никаких баров, ресторанов, планетариев и галерей, не было ни парковой скамейки с их инициалами, ни короткого счастья в белоснежном домике на берегу моря. Не было сырости в темном зале кинотеатра и жадных поцелуев на пронизывающем ветру. Да и отпечатков по всему телу в душной ванной тоже не было… А что, если не было ничего? Совсем… Но окна бэкхёновой квартиры выходят на запад, и надежды рушатся песчаными замками, иллюзией которых он продолжает себя тешить. Огромная полупустая квартира на двадцать третьем этаже вечерами круглогодично окрашивается в цвета осени, и ее стены еще ни разу не просыпались от птичьих трелей. И Бэкхён знает, что если он пересилит себя и взглянет на экран своего мобильного, то оттуда ему улыбнется Чанёль. И если это – самое правдивое доказательство того, что все происходящее не сон, то он не хочет просыпаться. Оказывается, он и не заметил, как время тайком выскользнуло из пальцев, как пряжа из рук задремавшей в кресле старушки. Словно котенок, играясь, подцепил его лапой, и оно побежало, петляя, за ним, несясь еще быстрее. И самое страшное в том, что остановить его некому… Бэкхёну хочется остаться здесь навсегда. В коконе из скомканного одеяла. Обнять подушку с чужим, любимым запахом и – что самое главное – не открывать глаза. Потому что сон длится именно до тех пор, пока ты не откроешь глаза. И Бэкхён лежит, сжимая дрожащие пальцы на кончике подушки и прислушиваясь к тишине, осколками сыплющейся от каждого стука его собственного сердца. Сердца, которое, кажется, навсегда остановится, когда он увидит в глазах Чанёля подтверждение тому, что его позабыли. Как бы отчаянно Бэкхён ни считал себя романтиком, доля реализма в нем все-таки была. Счастливо улыбаясь и споря с Чанёлем, незаметно для других держа его за руку и заслушиваясь его низким, глубоким голосом, он ни на секунду не переставал думать о том, что он уже провалил свой главный тест. Ведь если специалисты были не в силах помочь Чанёлю, с чего он взял, что один маленький Бён Бэкхён будет способен что-то исправить? Но в итоге эгоизм пересилил – Бэкхён пошел на поводу у собственных желаний, утешая себя тем, что он хотя бы попытался, но на деле все оказывается совершенно иначе. Потому что в груди нестерпимо больно, обидно, тоскливо, а еще разливается осознание того, что без Чанёля он теперь уже точно не сможет. И хочется тихо разрыдаться в подушку, но что-то тянет его с постели, заставляя открыть глаза. Комната ничем не отличается от той, в которой он засыпал вчера: все тот же легкий беспорядок и уже знакомые предметы обстановки. Разве что вместо Чанёля рядом – залитые солнечными лучами простыни и одинокая, чуть смятая фотография. Пальцы дрожат, расправляя помятые края, и Бэкхён узнает в темной картинке барную стойку и кусочек сцены с подолом черного атласного платья. Грудь сжимает словно тисками, и дышать становится в разы труднее, потому что приписка на обратной стороне кривоватым почерком гласит: «Приятное место, чего не скажешь о бармене – любит погреть уши. Отстойный репертуар, но ему нравится. Пн., Вскр». Бён буквально заставляет себя не срывать голос в накатывающей истерике, почти сползая на пол, чтобы обнаружить еще пару фотографий на пути в гостиную. Солнечные зайчики, будто насмехаясь, скачут по ним, подсвечивая области, как в какой-нибудь идиотской игре на поиск предметов, и Бэкхён жалеет о том, что под рукой нет чего-нибудь алкогольного, чтобы успокоить нервы. Море на фотографии грязно-ультрамаринового оттенка, и белоснежный с этого ракурса солнечный свет полирует гладкие камни на галечном пляже. У самой кромки воды виднеется высокая темная фигура, и юноша вспоминает, что сам делал этот снимок. На обратной стороне также имеется заметка: «Было холодно, но камин все исправил. Море, Китайский Дракон, поцелуи. Если бы я не ступил, у нас было бы чуть больше времени». Тишина в квартире становится почти давящей. Бэкхён едва сдерживается, чтобы не разорвать жалкие клочки глянцевой бумаги. Сердце кровоточит, будто вместо маленькой птички он запустил внутрь себя зверя, сейчас методично разрывающего его на куски – на третьей фотографии они вдвоем. Закатное солнце отражается в их глазах, а световые блики от фонтана скачут по улыбчивым лицам. У него не хватает духу прочитать мини-послание на обратной стороне. Да, Бэкхён – трус. Несмотря на мизерную вероятность того, что Чанёль вспомнит его утром следующего понедельника, юноша не переставал верить, даже если каждый вечер заставлял себя думать о том, что надеяться тщетно. Потому что сказок в реальности не бывает. В его реальности нет ни карет из тыквы, ни лакеев из крыс, а Принц страдает психическим расстройством и без своего ежедневника вряд ли вспомнит даже собственное имя. И бросить бы всю эту затею к чертовой матери, но что-то внутри звенит тоненько, зовет и тянет. Тянет к ласковым широким ладоням на бедрах, к мягким губам с хриплым шепотом и глубокому смеху, дрожью отдающемуся по поверхности кожи. И Бэкхён следует этому порыву, переступая порог крошечной гостиной, чтобы в страхе замереть на месте. Чанёль не замечает его, сканируя усталым взглядом десятки таких же фотографий, разбросанных по ковру. Он поочередно берет их в руки, перечитывает надписи, улыбается мимолетно и хмурится, закусывая губы, а Бён неловко поправляет на плечах клетчатую рубашку не по размеру и топчется на пороге. Сейчас – самое время, думает он, но тело перестает слушаться, словно ступни вросли в ледяной пол. - Ч… Чанёль? – вместо звуков из горла вырывается слабый шепот. Пак бросает на него мимолетный взгляд и возвращается к созерцанию своеобразной мозаики из их общих воспоминаний. Те засушенными цветами меж книжных страниц хранят ароматы виски и сырного фондю, пыли, хвои и меда, отчужденности и дождя, смешиваясь в отчаянный коктейль из нервов и неизвестности, что литрами вливает в себя Бэкхён, медленно подходя к дивану, на котором устроился Чанёль, и садясь на корточки перед кучей снимков. Здесь, кажется, есть все: и темный зал кинотеатра, и потертые задние сидения автобуса с крошками поролона, и обертки от шоколадных батончиков, и Бён теряется в наспех нацарапанных записках, пропуская через себя каждую строчку и слово. И возвращается на ворсистый ковер, только обнаружив последнюю фотографию в чужих пальцах. На ней он сладко спит, обняв подушку, встрепанный и в чанёлевой рубашке на голое тело. Бэкхён протягивает непослушную руку за снимком и чувствует, как картинка предательски расплывается перед глазами, потому что записки нет. Ни одного чертового слова. Ни буквы. Ни-че-го. Хочется рассмеяться, но смех – он уверен – будет похож на скрежет сминаемой фольги. Тихий и шуршащий, потому что сил, кажется, уже ни на что не осталось. Что-то болезненно, с треском ломается внутри, а может, просто его внутренний зверь в лоскуты разрывает сердце. - Кто ты? – Чанёль смотрит вопросительно, с долей недоумения, словно и правда впервые его видит, а Бэкхёну хочется заехать ему кулаком в челюсть, чтобы показать, как это больно – когда тебя забывают. Горло сдавливает, и разочарование волнами прокатывается по телу. Как там говорили помешанные на романтике дамочки? Не плачь, потому что все прошло; улыбнись, потому что это было? Бён искренне предполагал, что в случае провала он сможет вернуться к прежней жизни. Что нацепит на лицо вежливую улыбку и снова будет строить из себя большую шишку, носить дорогие костюмы и золотые запонки. А еще он думал, что сможет отказаться от Пак Чанёля, если тот его забудет. А так ли он верил в собственные мысли?.. В конце концов оказался ли Бэкхён сильнее того соловья? Или все продолжает цепляться за свою же слабость, так отчаянно не желая отпускать от себя любовь? Бён вытирает щеки шотландкой сине-красной расцветки и улыбается дрожащими губами. Он не знает, сможет ли вытерпеть тот факт, что его будут забывать каждую неделю, но это еще не повод останавливаться. Он вынимает из пальцев Чанёля шариковую ручку и уверенно выводит на обратной стороне снимка: «Это Бён Бэкхён. Шумный и наглый. В субботу ты признался ему в любви. И это взаимно». Не важно, сколько раз ему придется столкнуться с разочарованием, не важно, сколько еще понедельников он будет видеть в любимых глазах один и тот же вопрос. Пак Чанёль определенно стоит того, чтобы продолжать пытаться. - Меня зовут Бён Бэкхён. Будешь со мной встречаться? Я люблю тебя и ни за что не пожалею.

-FIN-

_________________________________________________________________________________ Ну вот и все, как бы прискорбно это ни звучало. Глава довольно маленькая, и за это я прошу прощения, потому что не вижу смысла лить лишнюю воду ТоТ От концовки лично у меня какие-то смешанные чувства: мне и нравится и не нравится одновременно. И хотя в "шапке" стоит жанр "Драма", мне бы хотелось добавить в концовку побольше трагедии. Но раз не вышло... Нет так нет, в конце концов, это не "Смерть персонажа", чтобы запасаться платочками :D Финал открытый, и я для себя решаю, что они когда-нибудь таки будут счастливы. Даже если для этого им придется потратить много-много недель. Но ведь и недели эти будут совершенно точно наполнены прекрасными воспоминаниями :з И напоследок хочу сказать спасибо всем тем, кто был со мной на протяжении всей работы над этим фанфиком, поддерживал и оставлял свое мнение о работе в отзывах - ваша поддержка очень мотивировала ^о^/