***
Warning: поверхность, существования реальных языков, но не русреал. Вот так вот)***
– Знаешь, – начал Чара, когда они уже второй час сидели в библиотеке и Фриск что-то увлечённо читал. – Я где-то слышал, – он подошёл к нему и вдруг забрал книгу из рук, – что библиотека это лучшее место для парочек. – Отлично, я тут причём? – фыркнул Фриск. – Книгу верни. – Ищи, – усмехнулся демон, тут же взмахивая крыльями и скрываясь среди стеллажей. – Верни! – окликнул его Фриск, тут же подрываясь с кресла и направляясь за ним, но не успевая поймать даже взглядом, теряя извиду. Только спустя минут десять Фриск увидел в секции украинского языка явно лишнюю книгу — она буквально выпирала на верхней полки. Правда, печально, Фриск до неё не дотягивался. Как бы ни пытался, но нужно идти за лестницей или стулом. Однако, не успел парень что-то сделать, как сзади его обвили чужие руки, а крылья распахнулись, преграждая дорогу и, как бы, скрывая его ото всех. – Прекращай, – фыркнул Фриск, прекрасно понимая, кто это. – Не хочу, – Чара наклонился к шее Фриск и опалил её горячим дыханием. Потом поцеловал видный участок кожи, пальцем цепляясь за ворот кофты и чуть отодвигая его. – Не даёшь себя целовать, значит, буду делать что-то другое. Фриск сглотнул. Двоякие чувства заполнили его: с одной стороны даже простое дыхание отдавалось желанием где-то внизу, то ли бабочки в животе начинали пархать, то ли ниже узел завязывался. Но вместе с этим в голове била колоколом мысль о душе, которая только недавно начала ярко пылать алым пламенем. А ещё, о Чёрт, этот демон явно не обладает каким-то чувствами к Фриск и делает это только ради какой-то собственной выгоды. Ощущение чужих рук под кофтой заставили его оторваться от мыслей и закусить губу. – Прекрати, – вместо чувств вверх взяла логика и мысли. Всё-таки, сейчас они не в библиотеке Подземелья, где ни единой души, а на Поверхности, в обычной библиотеке, где ещё было как минимум несколько человек. – А не прекращу, – Чара вдруг укусил плечо Фриск, закрыв ему рот одной ладонью, заставляя лишь пискнуть. – Что сделаешь? – потом целует это место, словно извиняясь за содеянное. Фриск хватает ладонь Чары и опускает со рта, выдыхая. Потом кусает его за палец, клычками впиваясь в кожу. Но демон лишь шипит с улыбкой, словно издевается. Или не словно. Потом Фриск резко поворачивается и хватает Чару за рога, крепко сжав их в ладонях. – Думаешь я забыл, где твоё слабое место? – усмехнулся парень. Он погладил кончики рогов и заметил, как демон закусил губу, чуть краснея. Фриск смотрит на реакцию Чары, в этот момент один рог начиная гладить во всю длину, а у другого уделяя внимание лишь кончику. Чара старательно пытается делать вид, что ему всё равно, но по итогу подкашивается и вовсе утыкается куда-то в ключицы парня, обвив его талию. Словно какое-то животное хватается за самку во время сезона спаривания. – Вот и успокоился, – выдыхает Фриск. Чара же не отпускает. – Иди к чёрту, Фриск, – бурчит Чара, а сам жалобно смотрит на паренька. Тот лишь хмыкает и отталкивает демона, возвращаясь к попытками достать книгу. Чара фыркнул, поправляя футболку, чувствуя, что его щёки такого же цвета, как собственный элемент одежды или душа стоящего перед ним парня. Оглядев его ещё раз, Чара направился в туалет этой библиотеки. Фриск провёл его взглядом и что-то заставило пойти следом. Зайдя буквально сразу после хлопнувшей двери, Фриск увидел, как закрылась дверь одной кабинки. Потом быстро подошёл и успел открыть до того момента, пока она не оказалась закрыта на ключ. – Чего тебе надо? – скалится Чара, а потом удивлённо смотрит на Фриск. Тот зашёл в кабинку и сам запер её, повернувшись к Чаре, поджав губы. – Хотя знаешь... Это из-за тебя, так что, исправлять тоже тебе, – хитровато усмехнулся Чара, садясь на закрытую крышку унитаза, вальяжно раскидывая ноги в разные стороны. Фриск тихо сглатывает, краснеет, а потом словно осознавая свои действия, лишь отпирает замок и быстро выходит с недовольным и смущённым: «Иди нахер, Чара!». Демон рассмеялся и запер кабинку, с улыбкой на лице смотря на дверь, всё держа в голове лицо Фриск, на котором был и румянец, и неловкость, и странная секундная уверенность.