Будь счастлив...

Слэш
R
Завершён
166
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
17 страниц, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
166 Нравится 9 Отзывы 31 В сборник Скачать

...

Настройки текста
Историческая справка. «Сухой закон принимался в 1919г. с целью оздоровления общества. Но если взглянуть фактам в лицо - то пик употребления алкоголя в штатах пришелся именно на период действия сухого закона. Здесь решающим фактором оказалось желание криминальных кругов "сделать деньги" на запрещенном товаре. Эта была, если так можно выразится, одна из самых агрессивных рекламных компаний того времени со стороны мафии. С приходом к власти нового президента, "сухой закон" был отменен очередной поправкой как ошибочный (1932-1933 год)». ******* Утренние газеты, разложенные на серебряном подносе аккуратным веером, не принесли никаких новых известий. Фабрики и заводы сокращали число рабочих. На улицах, все чаще попадались бледные, шатающиеся тени, с надеждой кидающиеся к любому, хорошо одетому человеку – сэр, у вас не найдется работы? Господин Ву бегло просмотрел заголовки, отодвинул от себя поднос, ополоснул кончики пальцев в чаше с водой, вытер руки мягким полотенцем. Его жена, красивая, миниатюрная женщина, госпожа Ву, осторожно перелистала газетные станицы, отбросила те, что были ей неинтересны, оставив только полосы с новостями о премьерах в театре и кино, дебютах молоденьких аристократок. - Что там Ифань? – господин Ву сделал глоток кофе, удовлетворенно зажмурился, потянулся к блюду с теплыми коричными булочками. - Пришел утром, сейчас спит. - Пьян? - Нет. Извините мою вольность, может, вы поговорите с родителями Чжан Лю? Ей уже семнадцать… - Рано еще, пусть мальчишка гуляет, успеет жениться. Да и Чжан Лю не слишком выгодная для него партия, я хочу для него другого. - Вы сами скажете ему, что мы уезжаем домой? - Он с нами не поедет. Я подумал, что ему нужно свои связи налаживать. Оставлю инструкции управляющему, пусть приглядывает за ним. Посмотрим, на что он способен. Пора его к бизнесу приучать, не все же время развлекаться. Госпожа Ву почтительно поклонилась мужу, пятясь, вышла из столовой, поднялась наверх. Постояла в коридоре у закрытой двери в спальню сына. Ифань был ее единственным ребенком, и она тряслась над ним, даже сейчас, когда ему уже исполнился двадцать один год. Госпожа Ву все еще видела не высокого, стройного юношу, а худенького малыша, которого любила качать на коленях, и которому рассказывала сказки на ночь. Теперь она не увидит его долго. Муж настаивал на возвращении в Китай, а сына оставлял здесь, на чужой земле. Душа разрывалась от боли, но перечить мужу она не смела. Тихонько вздохнув, госпожа Ву направилась в супружескую спальню - следить за укладкой чемоданов. Ей очень не хотелось уезжать из Америки. Несмотря на наставшие трудные времена, им жилось очень даже неплохо. Состояние, нажитое предками мужа в Китае, и умноженное им в Америке, позволяло вести приличную, почти роскошную жизнь. Ифань в прошлом году окончил Гарвард, и в газетах его имя было напечатано вместе с именами отпрысков самых влиятельных семей Америки. Иностранец, он, тем не менее, был назван в числе самых завидных холостяков. Она гордилась им, любила до безумия и уже ревновала к будущей невестке. ******* Ифань с трудом разлепил глаза, посмотрел на часы, подаренные отцом к совершеннолетию. Далеко за полдень. Он потянулся, лениво вылез из постели, накинул шелковый халат, прошел в ванную комнату. Умываясь, размышлял о вчерашнем дне, и о том, чем займется этим вечером. Об отъезде родителей он не думал. Семья Ву уже давно распалась на три части, которые существовали отдельно друг от друга. Диплом, полученный им в Гарварде, мать вставила в рамочку и повесила на стену, но Ифань упрятал его в комод под стопку рубашек. Все равно он оказался не нужен. Работать его никто не заставлял, и время Ифань проводил в удовольствиях. Вместе с друзьями посещал постановки на Бродвее, и потом ездил из клуба в клуб, чтобы утром ввалится домой с гудящей головой, туманом в глазах, ватными ногами. Спал до обеда или дольше, потом вставал, и опять шел гулять, будто никак не мог остановиться. Пить он не любил, да и сейчас, в разгар «сухого закона» это было чревато последствиями в виде слепоты, глухоты, или вообще летального исхода. Бутлегеры в большинстве своем не отличались честностью, продавая под видом спиртного технический спирт или жуткую мешанину из спирта и продуктов брожения. Так что Ифань не хотел рисковать, предпочитая потягивать что-нибудь безалкогольное. Иногда баловался джанком*, но страх оказаться зависимым от дури, свел на нет и это его пристрастие. Гораздо большее удовольствие он получал, просто наблюдая за людьми. Выбирал клуб, коих было множество, садился в укромное место, и просто смотрел на разворачивающиеся перед ним картины. Это было намного интереснее, чем кино. Его компания на сегодняшний день - дети из богатых семей, праздно проводящие время. Познакомились они не так, чтобы давно, но сдружились очень крепко. Неразлучники ЛуХан и Сехун, начинающий актер Чжан Исин, чья прозрачная белая кожа, и задумчивый взгляд карих глаз, устремленный в никуда, притягивали женщин как магнит. Но по странному стечению обстоятельств их компания обходила слабый пол стороной. И дело было вовсе не во внешности, а в личных предпочтениях. У каждого в прошлом были закрытые школы, интернаты, пансионы, где они потеряли невинность. Этот опыт оказал на их жизнь очень сильное влияние. Настолько сильное, что женщинам среди них не было места. Отныне и навсегда. Поначалу Ифань решил, что ЛуХан с СеХуном родственники, какие-нибудь двоюродные братья, но увидев, как эти двое страстно целуются за углом при входе в клубный туалет, понял, как глубоко ошибался. СеХун был влюблен в своего старшего друга безоглядно, и скажи тот ему броситься под поезд, сделал бы это, не задумываясь. Вся соль в том, что ЛуХан никогда этого не скажет, ибо любит своего Се больше жизни. Для окружающих они были просто хорошими друзьями. Да и открываться было себе дороже, иных в обществе не жаловали. Сам Ифань испытал радости любви еще подростком, находясь в закрытой английской школе для мальчиков. Это действительно была радость, никто не принуждал его, не брал силой. Роман закончился быстро, ибо старший товарищ был выпускником и вскоре уехал. А Ифань еще учился два года, из осторожности так и не сойдясь больше ни с кем. В университете у него были длительные, выматывающие отношения с одним преподавателем, но тот повел себя нагло, стал требовать денег, и Ифань расстался с ним без сожаления. Случайные встречи ему претили, искать партнера на вечер или ночь он считал ниже собственного достоинства, и, чем дольше был один, тем чаще посматривал на Исина. Молодой актер так же был один, но бросаться в объятия к Ифаню не торопился. И последний знал почему. ******* Все дело было в клубе «Огненный дракон», в котором они теперь проводили очень много времени, определив его местом своих встреч. Именно здесь он встретил того, с кем бы хотел провести если не всю жизнь, то большую ее часть. Чонин. Яркий красавец танцор, сводящий с ума и женщин и мужчин. Презрительная ухмылка, горящие глаза, соблазнительные губы, невероятная пластика движений. Когда Чонин выходил на крохотный пятачок перед столиками, все в зале замирали, затаив дыхание. Исин страдал и сох по красавчику уже второй месяц, не решаясь даже передать записку. Их маленькая компания частенько занимала в «Огненном драконе» один из лучших столиков. ЛуХан с Сехуном забивались в угол, и смотрели только друг на друга. Исин подпирал голову рукой, и не спускал глаз с танцующего Чонина. А Ифань наблюдал за друзьями и посетителями, изнывая от непонятной тоски, и мучаясь от желания. Желания не чего-либо конкретного, а вообще. Этот вечер начался как обычно. Едва ЛуХан с СеХуном сели на диван, как тут же переплели пальцы, и занялись привычным делом — украденными поцелуями. Ифань вздохнул, перевел взгляд на посетителей. Народу было мало, основная масса появлялась обычно около полуночи. Исин застыл в своей обычной позе, подперев голову рукой, и невидяще глядя вдаль. Женщины тут же зашептались, стали прихорашиваться, поправлять прически. Ифань хмыкнул — курицы, глупые, безмозглые курицы. Исину плевать на вас с высокой колокольни. К их столику подошел официант, поставил заказанные напитки. И аккуратно положил рядом с рукой Исина плотный квадратик бумаги. Словно очнувшись от глубокого сна, актер взял карточку, прочел ее, и поднял на Ифаня удивленный взгляд. Его нежные, как у девушки, щеки, окрасил румянец. - Он...он приглашает меня...- прошептал Исин. - Не ждите, я доберусь сам. Живо подхватив свои вещи, он пошел, почти побежал к выходу. - Наконец-то, - раздалось позади Ифаня. - Я уж думал, что придется запереть этого танцора с Исином. Но он оказался более догадливым. Ифань оглянулся на голос. ЛуХан небрежно откинулся на спинку дивана, не выпуская руки СеХуна. - А ты бы действительно их запер? - Чего только не сделаешь для друга...- пожал плечами ЛуХан. - Ты еще остаешься здесь? Мы, пожалуй, поедем. Се неважно себя чувствует. Я бы тоже неважно себя чувствовал, если бы скрывал стояк в штанах, подумал Ифань. И тут же ощутил затылком чей-то тяжелый, пронизывающий взгляд. Резко оглянулся, но ничего подозрительного не заметил. Передернул плечами, буркнул, не глядя на ЛуХана: - Нет, я не останусь. Родители уезжают, хочу побыть с ними... Парни удивленно переглянулись — раньше Ифань не стремился попасть домой раньше рассвета, и особо не любил распространяться о своих чувствах к родителям. Втроем они двинулись к выходу, пробиваясь сквозь заметно увеличившуюся толпу новых посетителей клуба. И пока не вышли, Ифань чувствовал чей-то взгляд, обжигающий спину. ******* - Кто это? - Где? Ааа, сын господина Ву. Недвижимость, тростниковые плантации, шелковые фабрики, алмазные рудники. Свой человек, понимающий, платит вовремя, никаких проблем. Только с сыном не повезло. - В каком смысле? - молодой темноволосый китаец в шелковой куртке и свободных черных штанах, отошел от витражной стены, сквозь которую весь зал клуба был виден как на ладони. Гибко опустился в глубокое кожаное кресло. Пригубил янтарную жидкость из низкого толстостенного бокала. Его собеседник, пожилой мужчина в хорошо скроенном синем костюме, скрывающем тяжелую подмышечную кобуру, усмехнулся, поведя плечом. - В том самом. Скажем так – господин Ву будет очень долго ждать внуков. - Неужели? – делано удивился молодой, опять прикладываясь к бокалу. – Хочешь сказать, что этот красавчик?... - Именно это и хочу сказать. Да у него вся компания такая. Чжан Исин положил глаз на нашего Чонина. Сыновья из семейств Лу и О уже полгода вместе. Забавно, не правда ли? - Интересно, с кем согрешила его мать? Он не похож на китайца, - молодой допил жидкость из бокала, поставил его на пол. – Скорее, европеец с азиатскими чертами… - Госпожа Ву из почтенной семьи, она вышла замуж совсем девчонкой, и никогда не знала других мужчин, кроме мужа. На лице молодого появилось брезгливое выражение, он поморщился, будто услышал неприличную шутку: - Я хочу знать о нем все. Любимая еда, напитки, одежда. Чем болел в детстве, на каких простынях спит, и с кем. Ты понял, меня, Юй Чжан? - Да, господин ЦзыТао. - Тогда почему ты еще здесь? – выражение лица Тао не изменилось, осталось брезгливо-равнодушным, а мужчина уже бежал вниз по лестнице, едва не падая от усердия. ******* Хуанг ЦзыТао остался без отца больше года назад. Вроде бы случайная авария, но в криминальном мире случайностей не бывает. Господин Хуанг был одним из столпов триады в Нью-Йорке, и его гибель плохо сказалась бы на делах мафии, если бы не сын. Тао скорбел недолго. Хоть и был молод, но так круто взял дело в свои руки, что в короткие сроки заслужил уважение партнеров отца. С ним стали считаться, потому что неугодные ему исчезали быстро и бесследно. Его боялись, перед ним трепетали, ему поклонялись. Это было не сиюминутное поклонение выскочке, а глубокое уважение к равному. Вот почему Юй Чжан едва не переломал себе ноги, торопясь выполнить поручение господина ЦзыТао. Не доверяя подчиненным, лично расспросил нужных людей, сделал несколько звонков за границу, и в два дня выяснил все, что требовалось. Тао поднимался рано, и часа два проводил в зале с тростниковыми матами, разминаясь. Он с детства занимался ушу, и эти занятия помогли ему не только пережить смерть отца, но и выстоять в неравной борьбе с конкурентами, стремившимися занять освободившееся место. В зале и нашел его Юй Чжан. Почтительно поклонился, стал у стены, чтобы не попасть под порхающий вокруг Тао гунь*. Если Тао и заметил его, то не подал виду. Выполнил разминку до конца, и только после этого, вытерев пот полотенцем, снятым с пояса, вопросительно посмотрел на Юй Чжана. Тот поклонился несколько раз, и так, в поклоне, протянул Тао папку с бумагами. - Бумага? Я предпочел бы, чтобы ты сказал все на словах. Кто-нибудь знает о моем интересе к сыну господина Ву? - Никто даже не догадывается. - Хорошо. Сам знаешь, что если только… - Будьте спокойны, ни одна живая душа. – Поспешил заверить его Юй Чжан, поеживаясь от пронзительного взгляда, будто достающего до печени. - Смотри у меня…- угрожающе произнес Тао, уходя в свой кабинет над клубом. – Через час подашь мой любимый чай. И позвони инспектору СуХо. ******* Исин выпал из их дружной компании, с головой уйдя в новые отношения. Нет, он все так же бывал в клубе, сидел, подперев голову рукой, глядя влюбленными глазами на Чонина. На его губах светилась довольная улыбка, на правой щеке появлялась и исчезала ямочка, и как только танцор заканчивал выступление, парочка исчезала тихо и незаметно. ЛуХан с СеХуном нередко оставляли Ифаня одного, иногда вообще не появляясь в клубе. Ифань изнывал от скуки, пробовал вообще не ходить никуда, но первый же вечер дома нагнал на него такую тоску, что он схватил шляпу и примчался в «Огненный дракон», лишь бы не оставаться в четырех стенах. Взглядов он больше не чувствовал, сидел за столиком, потягивая что-нибудь не особо вредное для здоровья. Пытаясь разнообразить свое времяпровождение, Ифань посещал и другие клубы, но довольно скоро понял, что лучше «Огненного дракона» ничего не найти. Его тянуло сюда, как магнитом, и поэтому он приходил почти каждый вечер, совершенно не подозревая о том, что стал объектом наблюдения. В клубе много говорили о таинственном хозяине, приписывая ему едва ли не купания в крови девственниц, и обвиняя во всех преступлениях триады, совершенных в городе. Но как это обычно бывает, большая часть этих разговоров вовсе не соответствовала истине. Ифаня эти сплетни трогали мало. Да и какое ему дело до мафии, и ей до него? К Рождеству от родителей Ифань получил несколько открыток с поздравлениями, и ответил им тем же. Господин Ву интересовался, насколько сын погрузился в вопросы семейного дела, а госпожа Ву волновалась о его самочувствии. Отцу Ифань ответил, что дело процветает, и отправил ему свой план переоборудования шелковых фабрик. Матери послал кашмирский палантин, и поблагодарил за беспокойство. На этом их общение и закончилось. По всему выходило, что праздники ему придется провести в одиночестве. Нет, конечно, клуб работал в эти дни круглосуточно, но Ифань решил, что торчать там один, как свечка на именинном торте, он не будет. Исин уехал в Голливуд, прихватив с собой Чонина. ЛуХан с СеХуном собирались кататься на лыжах. Отпустив прислугу на каникулы, Ифань решил съездить в загородный дом семьи, чтобы посмотреть, все ли там в порядке. Но не успел одеться, как входная дверь затряслась от частых ударов, и он поторопился открыть. - Какого черта? Лу? Что случилось? Лу, не молчи… ЛуХан ввалился в обшитую деревом прихожую, прислонился к стене, сползая по ней на пол. Несмотря на холод, он был без пальто, в пиджаке, один рукав которого болтался на нитках, на рубашке не хватало пуговиц, и в распахнутом вороте беззащитно белела тонкая шея. Ифань присел рядом с ним, положил руки на трясущиеся плечи. - Что случилось, Лу? Кто тебя так? - Они…они забрали Се…Фань, они уволокли его, как щенка…- по бледным щекам побежали дорожки слез. - Кто? - Родители…его родители выследили нас…я не знаю, куда они увезли его… мне надо идти. Надо идти искать. Ты поможешь мне? - Помогу, конечно, помогу, только тебе надо одеться, на улице холодно. Ты же не хочешь простыть… - Не хочу…- покачал головой ЛуХан, поднялся с пола, поплелся за Ифанем в комнату. Тот подтащил к камину большое кресло, усадил в него парня, укутал его ноги пледом. Вытащил из ящика стола бутылку шотландского виски, припрятанную там господином Ву, щедро плеснул в чайную чашку, сунул в руки ЛуХана. - Пей, быстрей согреешься… ЛуХан отрицательно замотал головой, но Ифань все-таки заставил его сделать глоток. ЛуХан закашлялся, сгибаясь пополам, потом посмотрел на него лихорадочно блестевшими глазами. - Почему ты еще не одет? Надо идти… - Ты должен отдохнуть, у тебя не будет сил вести поиски. Давай ты сейчас поспишь… - Как я могу спать, если не знаю, где Се и что с ним? Ты бы видел, как орал на него этот тип, его отец…он ударил его по щеке… Как он мог ударить его? Рукой…по лицу… ЛуХан посмотрел на свои растопыренные пальцы, закрыл лицо руками, трясясь в немом плаче. Ифань погладил его по плечу, лихорадочно соображая, как уложить ЛуХана в постель, и самое главное – кому позвонить, чтобы помогли с решением возникшей проблемы? СеХуна увезли родители, и полиция уж точно искать его не будет. Частный детектив? Это выход, конечно, но пока ЛуХан в таком состоянии, он ничего толком не сможет рассказать. Пока он раздумывал, ЛуХана сморило, и Ифань затащил его в свою комнату, уложил на кровать, сняв ботинки. Укрыл, поставил на тумбочку стакан с водой. Вернулся в кабинет, постоял у окна. Решение выплыло неожиданно, и он поначалу отмахнулся от него. Но потом все же оделся и, вызвав такси, направился в «Огненного дракона». ******* В клубе было не протолкнуться. Ифань растерялся, оглядываясь, пробрался к барной стойке. За шумом, который издавал небольшой оркестр, верзила у стойки бара его почти не слышал. Ифань напряг голосовые связки, и прокричал, что ему срочно нужен хозяин клуба. По очень важному вопросу. Верзила прищурил и без того узкие глаза, и отрицательно покачал головой. Ифань расстроено облокотился на стойку, не зная, что делать дальше. Но в тот момент, когда он собрался было уйти, его похлопали по плечу, и, обернувшись, он увидел модно одетого мужчину, который жестом пригласил его следовать за собой. Они прошли через весь клуб, проскользнув в узкую дверь за оркестровой площадкой, по лестнице поднялись на второй этаж. Мужчина так же молча показал Ифаню на стул у стены, и скрылся за дверью, искусно украшенной витиеватой резьбой. Его не было всего несколько секунд, потом он вышел, и, склонив голову, предложил Ифаню войти. В большой, квадратной комнате было полутемно и он, сделав шаг, остановился, давая глазам привыкнуть к полумраку. - Ты хотел меня видеть. Зачем? Из дальнего угла комнаты в тусклый свет настенного бра шагнул молодой китаец, одетый в куртку и штаны, расшитые драконами и птицами. Черные волосы перьями падали на высокий лоб, в глазах с припухшими веками плескалась расплавленная чернота. - Мне нужен хозяин клуба…- протянул Ифань, не веря в то, что этот парень и есть владелец клуба, член триады и вообще очень жестокий и властный человек. - Я и есть хозяин, Хуанг ЦзыТао. Ты сказал, что у тебя срочное дело. Говори или проваливай, у меня нет времени на праздные разговоры. - У меня есть друг, а у него…то есть, у меня есть друзья… они….они не такие… - Если ты так мямлить будешь, мы никогда не доберемся до сути вопроса…- грубо перебил его Тао. - У моего друга пропал близкий человек. Я прошу помощи в его поисках. – Окрепшим голосом произнес Ифань. - А кто сказал, что у меня тут сыскное агентство? Почему не обратился в полицию, а пришел ко мне? - Его увезли родители. Полиция здесь не поможет…Извините, я думал…извините, это была плохая идея…- Ифань поклонился, досадуя на себя. В самом деле, почему он решил, что этот человек ему поможет? - Я не закончил разговор. Теперь, когда ты, наконец, обрел дар речи, расскажи все по порядку. Ифань отказался от предложенного стула, и рассказал Тао обо всем, что услышал от ЛуХана. Все время, пока он говорил, Тао стоял у большого витража, заменяющего одну из стен в комнате. Он молчал, сложив руки на груди, и казалось, не обращая внимания на говорившего. Замолчал и Ифань, совершенно сбитый с толку своим же поступком. Он уже пожалел, что пришел сюда и отнимает время у человека, известного своим жестоким нравом. - Хорошо. Я помогу тебе. Но ты должен знать, что подобные услуги стоят дорого. - У меня есть средства, я заплачу сколько нужно… Тао качнулся, неслышно ступая, подошел ближе, пристально глядя в лицо Ифаня. - Мне не нужны деньги. - Назовите вашу цену... – ответил тот. Точеное смуглое лицо с высокими скулами оказалось всего в паре сантиметров от его собственного лица. Горячее дыхание, пахнущее мятой, обожгло щеку. - Ты станешь моим любовником. На одну ночь. Думаю, это не слишком высокая плата за счастье дорогих тебе людей. Или они тебе не так уж близки, чтобы подставлять зад? - Я согласен. – Ифань не отвел взгляда, упрямо сжал враз пересохшие губы. Тао усмехнулся, отвернулся от него, снова отошел к витражу, и, не оглядываясь, произнес: - Юй Чжан, позвони Сухо, пусть пришлет Чанёля с БекХёном. А ты, Ифань, можешь идти домой. Проследи за своим другом, чтобы он не путался у нас под ногами. Уже дома, проверяя спящего ЛуХана, Ифань вспомнил, что не называл своего имени. Тогда откуда его знает ЦзыТао? Очень трудно было удержать ЛуХана в доме. Он метался раненым зверем по комнатам, то замирая у какого-нибудь окна, то снова начиная бегать. - Фань, он поможет? Он правда поможет? Почему ты не пускаешь меня? А вдруг они спрятали его так, что никто не найдет? Я не смогу без него, Фань. – Карие глаза смотрели с недоумением и затаенной болью. Ифань как мог, успокаивал друга, мысленно умоляя небеса о благополучном окончании поисков СеХуна. Он боялся думать, что будет с Лу, если парня не найдут. Его мольбы были услышаны, спустя три дня после обращения за помощью к ЦзыТао, два парня с угрюмыми лицами, одетые в одинаковые коричневые костюмы, позвонили в дверь. Когда Ифань открыл, они подтолкнули к нему ничего не понимающего Се, и так же молча уехали в поджидавшей их машине. - Ифань? Почему…О, Лу… Оставив любовников в своей спальне, Ифань закрылся в кабинете. События последних дней, как и чужие поступки, требовали осмысления. Поколебавшись, он налил в стакан виски, но не стал пить. Ходил по кабинету отца, останавливаясь у окна, глядя на падающие снежинки, пробегающих по улице прохожих. Когда ЦзыТао потребует оплаты за оказанную услугу? И будет ли это та самая плата, которую он назначил? Сквозь страх и неизвестность пробивался интерес к этому парню. Он молод, но уже имеет вес в страшном мире преступников. Надо же — он один из триады. Если бы они встретились при других обстоятельствах, смогли бы быть вместе? Родители СеХуна решили наставить сына на путь истинный, и определили в частную лечебницу, владелец которой обещал полное исцеление от «неправильных» мыслей. СеХун не рассказывал, как именно проходило лечение, но Ифань видел следы веревки на его тонких запястьях, синяки на шее, и искренне жалел парня, попавшего в такую переделку. Из страха, что родители СеХуна найдут их, влюбленная парочка никуда не выходила. Еду Ифань заказывал на всех в любимом ресторане отца, грязную одежду забирал посыльный из прачечной, услугами которой семья Ву пользовалась уже много лет. Втроем они тихо встретили Рождество, и рано разошлись по комнатам. Ифань до утра мерил шагами кабинет, прогоняя из головы видения обнаженных тел на белых простынях. Он завидовал в эту ночь своим друзьям, завидовал до сухих слез, до судорожного вздоха. И понимал, что шансов встретить любимого человека, у него практически нет. Он слишком осторожен, слишком однолюб, и слишком требователен. Похоже, с этими всеми «слишком» ему придется долго оставаться одному. А у Тао есть кто-нибудь? Ифань почувствовал возбуждение, подумав о том, что Тао может оказаться хорошим любовником. И наверняка будет таким же требовательным, как и он сам. Ну, буду надеяться, что член мне не отрежут, если я ему не понравлюсь, подумал Ифань. Гости уехали вскоре после Рождества. Прощаясь, ЛуХан обнял Ифаня, похлопал по плечу: - Я не знаю, как ты это сделал, но надеюсь, что ничем плохим это для тебя не обернется. - Все в порядке, Лу. Главное – найдите такое место, где вас никто не достанет. - Обязательно. Спасибо, Фань… ******* В доме установилась тишина. Настолько глубокая, что казалась звенящей, как натянутая струна. Ифань никуда не выходил, бродил по комнатам, как потерянный. Поразмыслив на досуге, он пришел к выводу, что его решение переспать с Тао было продиктовано...плотским интересом. У него давно никого не было, а парень оказался привлекательным, отлично сложенным. Да и то, что он из другого, опасного мира, придавало остроту всему происходящему. Интересно, он действительно ограничится одной только ночью, или у них будет нечто большее? Отпущенная на праздники прислуга постепенно возвращалась. Засновали горничные, убирая беспорядок, устроенный Ифанем и гостями. Из кухни потянуло вкусными запахами. В один из дней наведался управляющий, мистер Джексон. Ифань иногда видел его в кабинете отца, но почти не разговаривал с ним. Мистер Джексон, худой, невысокий, одетый в дорогой костюм, смахивал на крысу, вставшую на задние лапы. Ифаню он не нравился. Ни внешностью, ни манерой разговаривать – с ехидной улыбкой, хихикая и потирая руки. Господин Ву не обращал на это внимания, считая, что со своими обязанностями управляющий справляется более, чем хорошо, а остальное неважно. - Как? Вы все это время были одни? – удивился Джексон, пристраивая на край письменного стола в кабинете пухлую папку с бумагами. – Без охраны? Прислуги? Мой Бог, почему вы не позвонили мне? Ифань неопределенно дернул плечом, подумав, что отец наверняка оставил управляющему инструкции, и тот должен был каждый день наведываться, но не делал этого. Почему? Он вопросительно посмотрел на папку, и Джексон заторопился. - Я принес счета для подписи и бухгалтерские книги, господин Ву сказал, что вы вполне способны разобраться со всем, он вам доверяет. - Да уж, несомненно. Оставляйте, посмотрю. - Ээээ, а нельзя побыстрее? Некоторые бумаги нужно отправить заказчикам и поставщикам… - Завтра, мистер Джексон. Завтра, сейчас мне не до этого. - Хорошо, завтра так завтра. Но хотя бы счета подпишите… Ифаня насторожила подобная настойчивость, и он опять отказал управляющему. Едва за ним закрылась дверь, он сел за стол, придвинул к себе папку, открыл ее. На первый взгляд все было в порядке, но потом стали встречаться ошибки, незначительные и малозаметные. Ифань открыл бухгалтерские книги, разложил счета, стал сверять все подряд. ЛуХан и СеХун были забыты, как и «Огненный дракон», и его владелец. Он так увлекся, что спохватился уже в сумерках, когда перестал различать написанное. Распрямившись, Ифань потянулся, встал из-за стола. Сумерки стремительно окрашивали углы кабинета в серо-черные тона. Он включил свет и вздрогнул. У окна, почти сливаясь со шторой, стоял ЦзыТао. Он улыбнулся, довольный произведенным эффектом. - Ты…вы…почему мне никто не сказал? - смутился Ифань. - Я просил не беспокоить тебя, заметив, что ты занят. Мне нетрудно подождать. Черный костюм с белоснежной рубашкой под ним, начищенные до блеска туфли, в которых отражается свет от люстры под потолком. Будто два совершенно разных человека. И кто из них настоящий? Или оба - только маски, удобные каждая в свое время и в своем мире? - Все равно…- Ифань закусил губу, намереваясь позже пойти и устроить разнос дворецкому. - Ты разберешься с этим потом. Сначала ужин, ты долго работал. Покажешь мне дом? - Да, извини…извините…- он все время запинался, не зная, как обращаться к Тао. В конце концов, плюнул на этикет, - они же почти ровесники, так зачем церемониться, - и ответил: - Я не знаю, готов ли ужин… - Готов. Я проследил за этим, пока ты был занят…Идем? В столовой, вдоль накрытого белоснежной скатертью стола, стояли вытянувшись, две горничные и дворецкий. На столе испускало блики серебро, искрились фарфор и хрусталь, хотя накрыто было только на две персоны. Ужин прошел в ничего не значащей беседе. Тао имел свою точку зрения по любому вопросу, будь то политика, торговля или искусство. Ифань был приятно удивлен тем, что его гость интересный собеседник, и видел, что Тао забавляет его удивление. Несмотря на непринужденную обстановку, он нервничал, и видимо, поэтому выпил бокал вина, хотя обычно этого не делал. Некстати вспомнились клубные сплетни о жестокости Тао, и Ифань поежился от холода, лизнувшего плечи и спину. После ужина вернувшись в кабинет, он наскоро сложил бумаги и запер их в стол, намереваясь потом продолжить свои подсчеты, чтобы подтвердить возникшую догадку – мистер Джексон обворовывал господина Ву, и делал это уже довольно давно. Экскурсию по дому начали с гостиной, которой очень гордилась госпожа Ву. Шелковые обои, изысканные картины и статуэтки. Огромный камин. Старинные гобелены, антикварная мебель. Зимний сад, библиотека. Ифань расслабился, к тому же вино сделало свое дело, хмель горячил кровь, заставляя делать странные поступки. Вдвоем или своим путем, И как зовут, и что потом, Мы не спросили ни о чем, И не клянемся, что до гроба… Мы любим, просто любим оба.* Он прочел это стихотворение на японском, старательно выговаривая слова. Запнулся на последней строчке, хихикнул, пошатнулся, взмахнул рукой, стараясь удержать равновесие, и ухватился за что-то твердое, оказавшееся плечом его неожиданного гостя. - Ты пьян... - с улыбкой констатировал Тао, осторожно, но крепко взяв его за локоть и ведя за собой. На пороге своей спальни Ифань споткнулся, но удержался на ногах, в следующую секунду осознав, что они с Тао стоят щека к щеке. - Какая нежная кожа...будто светится...- чужие губы невесомо скользнули по скуле. Ифань закрыл глаза, как загипнотизированный. Тонкие пальцы, пахнущие свежестью, погладили его шею, проникая за воротник. Он едва успел подумать о том, что его сейчас поимеют, как портовую шлюху, как получил поцелуй, от которого подкосились ноги. Желание поползло по телу, запуская свои когти в каждую клетку и пору, концентрируясь внизу живота. Он тяжело задышал, чувствуя, как кожа горит там, где прошлись ладони Тао. Его ласки неторопливы, и распаляют так, что Ифань совершенно теряет голову. Все дальнейшее воспринимается картинками, будто кто-то невидимый раскладывает их в ряд, выдергивая то одну, то другую. Вот они торопливо раздеваются, целуясь, чертыхаясь(Тао), и путаясь в одежде. А вот он уже стоит в кровати на коленях, и пальцы Тао танцующе пройдясь по позвоночнику, опускаются между ягодиц. Несмотря на условия их сделки, Тао ведет себя вовсе не как победитель, а скорее как нежный любовник. Ифаня еще никто так долго не готовил. Он едва не сходит с ума, изнывая от ощущений, таких ярких, что под сомкнутыми веками то и дело вспыхивают искры. Следующая картинка - Тао уже в нем, и двигается размеренно, придерживая его за правое бедро. Левой рукой он гладит ногу Ифаня, тонкую щиколотку, и косточку под ней. Эти бессознательные, ласкающие поглаживания похожи на прикосновение шелка, и он чувствует, что скорее кончит от них, чем от горячего члена в своей заднице. А вот эта картинка немного смазана, потому что Ифань никогда не был лицом к лицу со своими предыдущими партнерами, но Тао тихо приказывает ему лечь на спину, выскальзывая из него. Ифань нехотя поворачивается, не открывая глаз, разводит согнутые колени, снова принимая Тао, и сжимая сбившиеся под собой простыни в кулаки. Они кончают одновременно, Ифань даже не прикасается к себе, его набухший член конвульсивно сокращается, выплескивая белесую влагу. И это странно действует на него, наполняя смущенным бесстыдством. Откуда-то появляется полотенце, Тао вытирает ему живот, а потом уже приводит в порядок себя. Ложится рядом, подперев голову одной рукой, а второй рисуя непонятные знаки по обнаженной груди Ифаня. Решившись посмотреть ему в лицо, он открывает глаза, его бедра непроизвольно вздрагивают, разгоняя по телу томную усталость. Полувялый член оживает, на розовой головке появляется белая капля. Тао смахивает ее пальцем, облизывает его, причмокнув, и хитро смотрит на Ифаня. - А ты остренький мальчик...соль, пряность...и вкусный...- шепот у самого уха, Ифань шарит рукой возле себя, чтобы прикрыться, но Тао останавливает его с коротким смешком. - Не находишь, что твоя излишняя скромность несколько запоздала? Я уже видел все, и даже больше. И знаешь? - Тао наклоняется к нему, и в его глазах прыгают чертики. - У тебя красивый зад. Ифань долго смотрит на пляшущих чертей, потом тянется к капризно изогнутым губам. - Поцелуй меня...и я разрешу тебе посмотреть на мой зад еще раз... ******* На следующий день Ифань просыпается поздно. В голове слегка шумит, когда он вылезает из постели. Его накрывает в ванной, когда наклонившись над раковиной, он чувствует от своей кожи запах Тао. Свежий, легкий, древесный. Бедра побаливают, особенно правое, на котором остались синеватые отметины от пальцев Тао. И сразу в памяти оживает все происшедшее накануне, все слова-движения-звуки-запахи. Ифань опускается на мраморные плиты, обхватывает голову руками. Почему? Почему происходит так? Измотавшись в одиночестве, наконец, встречаешь человека, который тебе нравится, и с которым ты мог бы построить отношения. Но ты для него – просто очередное приключение, не больше. Он идет дальше, забыв о тебе, а ты замираешь в ожидании, как бабочка в коконе. А вдруг вспомнит и вернется? Стук в дверь ванной прервал его размышления. - Господин Ву-младший, пришел управляющий. - Пусть подождет в гостиной, я скоро буду. – Ифань с трудом поднялся, умылся. Это был сон. Только сон. Надо как-то жить дальше. И ничего не ждать. Мистер Джексон подпрыгивал от нетерпения, сидя в кресле перед столом. - Вы обещали мне, что подпишите бумаги, а ничего еще не сделано. Бизнес не будет ждать, так можно погубить репутацию… - Я еще не закончил… – перебил его Ифань. – Позвоните поставщикам и заказчикам, извинитесь, отправьте каждому небольшой подарок за счет фирмы… - А как быть с оплатой накладных расходов? - поднял брови мистер Джексон. Ему очень не понравилось то, что кто-то вмешивается в налаженную им систему ведения дела. Даже если этот кто-то сын хозяина. - Оплатим позже. Я хочу разобраться с бумагами. К вечеру набросаю вопросы, на которые хочу получить ответ. Жду вас завтра, к десяти утра. И пришлите мне документы по последним сделкам. Мистер Джексон открыл было рот, чтобы высказать все, что он думает, но вовремя спохватился. Поджал узкие губы, сухо кивнул головой, и торопливо вышел, почти выбежал из кабинета. Ифань вздохнул, разложил книги и счета, и опять погрузился в работу. На листок бумаги выписал те цифры, которые вызвали сомнение. Теперь точно было видно, что мистер Джексон воровал деньги. Понемногу, но регулярно. Почему этого не замечал отец? Или предпочитал не видеть? Ведь уволь он Джексона, неизвестно, кто бы занял его место, и был бы он честен? Может, стал бы воровать еще больше? - Ты снова работал весь день…- от вкрадчивого голоса, внезапно раздавшегося за плечом, Ифань подпрыгнул, уронив на пол кипу счетов. - Тао? - Ты ждал кого-то другого? - Тао опустился на корточки, стал собирать бумаги. – Что тебе не дает покоя? Ты сидишь с этими счетами второй день… - Управляющий ворует…и почему-то нервничает…тут есть еще что-то, я пока не нашел, что именно. - Господин Ву знает о воровстве. Но он поступил умно, рассудив, что пусть лучше понемногу, чем сразу все… - Отец…ты его знаешь? Откуда ты знаешь моего отца? - Я знаю всех торговцев, деловых людей, владельцев семейного дела. Это моя работа, - пожал плечом Тао. – Они приходят ко мне, когда испытывают трудности… - Но у нас нет трудностей, прибыль стабильна…- возразил Ифань. - Речь идет не о деньгах…трудности иного плана – нечестность поставщиков, обман при сделке, шантаж, мошенничество…Ты же тоже пришел не за деньгами…- улыбнулся Тао.- Так и другие. Приходят за помощью, и получают ее… - И как они платят? Так же, как я? - слова сорвались с губ прежде, чем Ифань подумал, как отреагирует на этот выпад Тао. - По-разному…Но ты первый, кто заплатил мне именно так, и я не заметил, чтобы тебе не понравилось… Ифань покраснел, потом вскинул на Тао глаза: - Ты прав – мне понравилось. Очень. Ты это хотел услышать? Доволен? Что теперь? Тао шагнул к нему, положил руки на плечи и закрыл рот поцелуем. Ифань уронил на пол собранные счета, нерешительно обнял его за талию. - А теперь ты накормишь меня ужином – не находишь, что это становится традицией? Потом мы вместе посмотрим эти твои бумаги… - Не хочу бумаги…хочу тебя…- бормочет Ифань, уткнувшись в шею Тао, и вдыхая его теплый запах. - Меня-то почему? На мне цифры не написаны, - хмыкнул Тао. – Хотя ты подал неплохую мысль…Как насчет тебя в бумагах? Здесь и сейчас? - Дааа… Где-то за пределами этого дома Тао жесток и безжалостен. Но здесь, с Ифанем он совсем другой. В одних штанах, босой, с растрепанными волосами, падающими на лоб, он совершенно не похож на грозного представителя триады. Только татуировка между лопатками - свернувшийся в кольцо огненный дракон – напоминает о его двойной жизни. Ифаню не хочется этой двойной жизни. Ему хочется, чтобы Тао был рядом. Хочется просыпаться с ним в одной постели, ездить за город, вести дела, вместе делать покупки, сидеть в ресторанах, смотреть постановки на Бродвее. Но как человек трезвомыслящий он понимает, что такой жизни у них не будет. И в силу общественных установок, и в силу того, что образ жизни Тао изменить очень сложно. И невозможно. ******* Тао приходит и уходит в сумерках. Темный «кадиллак» ждет его в переулке, у черного хода. Мощная машина, одна из последних и очень дорогих марок. Юй Чжан за рулем – преданный, молчаливый. - Господин, в этом доме что-то затевается. – Докладывает он Тао, едва тот садится на кожаное сиденье. - Что именно? - Пока не знаю. Я видел нескольких подозрительных личностей. Они вели себя очень странно. С ними был один из прислуги господина Ву. - Кто? - Я выясню. - И побыстрее. Вечером Ифань пришел в клуб. Он не был в нем больше месяца, и все происходящее там – танцы, музыка, громкие разговоры – подействовали на него оглушающе. Сев у стойки, он оглядел зал, и подумал, что клуб изменился. Без друзей было пусто, не с кем было перекинуться словечком-другим, не с кем было посмеяться. ЛуХан прислал короткое письмо, что они с СеХуном устроились в Сан-Франциско. Исин остался в Голливуде, ему предложили роль в новом фильме, а Чонин открыл свою школу танцев. Ифань опять позавидовал друзьям. У них было ясно и просто, без оговорок и оглядок. А его угораздило влюбиться в мафиози, и каждый вечер сердце замирало и отстукивало рваный ритм, пока Тао не возникал в дверях кабинета, ступая бесшумно, как большая кошка. По утрам, просыпаясь в остывшей постели, хранящей запах Тао, Ифань с трудом заставлял себя смотреть газеты, опасаясь увидеть там сообщение о кровавых разборках между группировками. Однажды он поделился своими страхами с Тао, тот обнял его и долго молчал. - Тебе не стоит переживать из-за меня, Фань…Я ведь не бегаю с «томми»* по улицам… - Но ведь можно убить где угодно…- возразил Ифань. - Пусть попробуют…- хмыкнул Тао, целуя его и тем самым прекращая разговор. Но неприятный осадок все же остался. Глядя в нетронутый стакан, Ифань не сразу заметил, что рядом стоит Юй Чжан. - Господин просит подняться к нему. На втором этаже они свернули не к дверям кабинета Тао, а в другую сторону. Прошли по длинному коридору, обшитому деревянными резными панелями, пока не уперлись в закрытую дверь. Юй Чжан открыл ее, пропустил Ифаня, но сам не вошел, остался стоять в коридоре. Судя по размерам и настеленным в одном углу тростниковым матам, это был спортзал. Для одного человека. Который стоял сейчас перед Ифанем в боевой стойке, и он рассматривал потертую подошву кожаной тапочки перед своим носом, удивляясь, как Тао может сохранять равновесие, стоя на одной ноге. Отодвинувшись в сторону, он встретился взглядом с глазами Тао, смотревшими с безжалостным холодным равнодушием. Секундное замешательство, и Тао рассмеялся, принял обычную позу, похлопал Ифаня по плечу. - Ты…классно пахнешь…- выдавил тот. - Дааа? Намекаешь, что я воняю, как штаны старого деда? Если тебе так нравится этот запах, то я перестаю мыться…- заявил Тао. - Нет…да…ты пахнешь…скошенной травой…немного теплым деревом…- шептал Ифань, готовый провалиться сквозь землю. Или на первый этаж. Рядом с Тао он терял способность нормально выражаться, а когда тот обхватывал ладонями его лицо и нежно целовал губы, то вообще не мог сказать ни слова. Они куда-то исчезали, оставляя в голове только разноцветный туман. - Пойдем со мной…- Тао потянул его за рукав в другой конец зала, где оказалась неприметная дверь, за которой скрывалась огромная чугунная ванна, низкая и настолько широкая, что могла вместить нескольких желающих вымыться. - Чего же ты? Раздевайся, поплещемся, спинку мне потрешь… Сам Тао быстро сбросил штаны и рубаху, оставшись полностью обнаженным, и теперь стоял у полной до краев ванны, и протягивал руку медлившему Ифаню. - А… - Никто не войдет, Фань. Обещаю. Юй Чжан позаботиться об этом…- Тао скользнул в горячую воду, и опять поманил Ифаня к себе. Он разделся, аккуратно сложив одежду, и присоединился к Тао, который обнял его, и привлек к себе. Опираясь спиной на широкую грудь, уютно откинувшись затылком на плечо любовника, Ифань, наконец, расслабился. Это так здорово – принимать ванну вместе. Сидеть в горячей воде, интимно касаться друг друга, целоваться, медленно загораясь желанием. Они переместились на пол после того, как увлекшись, едва не утопили друг друга. Поцелуи, жадные, даже беспощадные. Тао оттягивает его голову назад, проводит губами по шее, ключицам, груди, ласкает потемневшие, затвердевшие соски. Ифань стонет, выгибаясь, но Тао этого мало. Он опускается ниже, его губы смыкаются на горячей, напряженной плоти. Язык играет с шелковистой головкой, Ифань извивается, подаваясь бедрами, бессвязно шепча, и путаясь пальцами в волосах Тао. Почувствовав, что он на грани, Тао входит в него одним резким толчком, и двигается плавно, мощно, доводя и себя и его до яркого, оглушительного финала. На мгновение Тао замирает, потом покрывает мелкими, благодарными поцелуями влажное от испарины тело любовника. Припухшие, искусанные губы. Плечи, рельефный живот, дрожащие бедра, вскинутые колени. - Ты мой, Фань...только мой... ******* Ифань попытался созвониться с отцом, но господин Ву находился где-то в провинции, объезжая шелковые фабрики, и связаться с ним было сложно. Тогда Ифань написал письмо, в котором сообщал об обнаруженных недочетах, воровстве управляющего, обмане поставщиков. Спрашивал, что делать, хотя знал, что отец потребует ничего не предпринимать, ждать его возвращения. Ифань все же намекнул мистеру Джексону, что ему стоит поискать другое место работы, и пообещал написать ему неплохие рекомендации. Он не видел, да и не мог видеть, стоя спиной к управляющему, как перекосилось лицо последнего, какой неприкрытой злобой блеснули его глаза. Мистер Джексон как никогда сделался похожим на крысу, готовую напасть и разодрать зубами. - Могу ли я доработать хотя бы до конца марта? У меня есть несколько предложений, но мне нужно поговорить с семьей, все обдумать… - Да, конечно. К тому же отец должен скоро вернуться, он сам хочет поговорить с вами. Так что время у вас есть… Мистер Джексон кивнул головой и вышел из кабинета. Мальчишка, сопляк. Да что он понимает в бизнесе? Подумаешь, Гарвард, будто никто не знает, что там больше развлекаются, а не учатся. А дипломы получают согласно количеству денег, вложенных в благотворительные проекты университета. Время до вечера тянулось долго. Ифань съездил в магазин, порадовал себя покупками – парой новых рубашек, шелковым галстуком ручной работы, кожаным бумажником. Сегодня ему хотелось сделать сюрприз Тао, и он, долго раздумывая, все же купил белый шелковый шарф и кожаные перчатки тончайшей выделки. Дома спрятал покупки под подушку, распорядился насчет ужина, и засел в кабинете. Он заканчивал проверку документов по сделкам прошлого года, когда в дверь позвонили. Прислуга не торопилась открывать, звонок заливался на весь дом, раздражая Ифаня. Ругаясь на нерасторопную горничную, Ифань спустился вниз, распахнул дверь. - А, мистер Джексон. Вы что-то забыли? Он сделал шаг назад, пропуская управляющего, но вместо него в прихожую вломились два парня, и последнее, что запомнил Ифань – вонючую белую тряпку у своего лица… …Его куда-то тащили, пиная и подталкивая. Зыбкий черный туман колыхался вокруг волнами, в голове что-то звенело, падало и разбивалось. Желудок скользким комом прыгал в горле, перекрывая дыхание. В какой-то момент он потерял сознание, а очнувшись, понял, что сидит на стуле в каком-то большом, смахивающем на склад, помещении. Руки были связаны за спиной, ноги привязаны к ножкам стула. Голова была тяжелой, дурной, во рту было солоно от крови – нижняя губа припухла и саднила. Болели ноги, бедра свело судорогой, рук он почти не чувствовал. - Что вы ему укололи? Он не сдох? Не хватало еще возиться с трупом…- визгливо спрашивал знакомый голос. - Не трусь, Крысенок, все нормально. Чуточку джанка никому не мешало…да он уже очухался, глазами крутит… В поле зрения появился крупный плечистый парень, кулаком поднял голову Ифаня за подбородок. - А он ничего, хорошенький…педик…- он добавил еще что-то на незнакомом языке, вызвав смех где-то позади связанного Ифаня. – Будь умником, веди себя тихо, и мы тебя не тронем…Если твой папочка будет сговорчив, ты уйдешь отсюда к утру… А если нет… - Мы отправим тебя ему в посылочках….кусочками…Уши, пальцы…яйца…- невидимый Ифаню собеседник плечистого видимо решил, что это удачная шутка и все время повторял «пальцы-яйца», заливаясь при этом жутковатым смехом. - Идиоты…чего ржете? Слип, сходи, принеси пожрать и выпить…Типси, хватит скалиться, позвони его папаше, пусть поторопиться, я хочу свалить отсюда поскорее… Парни ушли. Послышались тихие шаги, и перед Ифанем остановился…мистер Джексон. - Ну, что, гаденыш, доигрался? Думаешь, самый умный? Нечего было лезть в мои дела, сейчас бы трахался со своим любовничком, а я спокойно бы отдыхал на побережье…Нет, тебе надо было все испоганить, докапываться до всего…Грязный педик…грязный…- он ругался, старательно выговаривая слова, приподнимаясь на цыпочки, и находил в этом какое-то странное удовольствие. Немного успокоившись, он наклонился к Ифаню, положил руки на его колени. - Скажи, это правда так здорово, когда тебя имеют? Ифань с трудом разлепил губы, усмехнулся: - Попробуй…только вряд ли найдется, кому тебя нагнуть… Пощечина прозвучала как выстрел, мистер Джексон схватил его между ног, сжав пальцы. - Больно? Будет еще больнее, когда я тебя нагну…и вставлю…тебе вставлю… Он упивался беспомощностью Ифаня, свой властью над ним, в красках расписывая, что с ним сделает, когда получит выкуп от господина Ву. - Я поиграю с тобой сам, потом отдам Слипу и Типси…они, правда, по другой части, по девочкам…но ты же у нас как девочка… нежный и сладкий…им понравится…- Джексон приблизил лицо к лицу Ифаня, хихикнул, и…получил плевок в лицо. Джексон отшатнулся, его перекосило, он опять ударил пленника по щеке, разозлившись. Вторая пощечина стала последней каплей для истерзанного организма Ифаня. Его стошнило прямо на начищенные ботинки Джексона. Потом еще раз - на его щегольские брюки. - Идиот…они стоят несколько сотен…кретин…- Джексон заверещал так, будто ему придавили дверью пальцы. На Ифаня посыпались удары, и сознание отключилось, унеся его в спасительную темноту. Он не видел, как в подвал ворвался черный смерч, перебивший позвоночник Джексону. Тот, вереща, ползал по грязному полу, волоча ноги и умоляя не убивать его. Как этот же смерч стянул с лестницы задушенных Слипа и Типси, и сложил их у стены склада. Потом, откинув в сторону гунь, опустился на колени перед упавшим стулом, и бережно отвязав Ифаня, вынес его на улицу. Ифань очнулся от холода, гладившего его лицо и плечи. Он сидел на ковре, брошенном у машины с открытыми дверцами. Голова была тяжелой, горечь во рту не давала свободно вздохнуть. - Хвала небесам, ты очнулся…- Тао осторожно приподнял его голову, поднес к губам глубокую пиалу с дымящейся жидкостью. – Выпей, это поможет… - Нет…не могу…тошнит…- слова с трудом продирались сквозь саднящее горло. - От этого тошнить не будет…пей…вот так…теперь потихоньку давай в машину…не хватало еще, чтобы ты простыл… - Откуда ты…знаешь…как ты узнал… - Обижаешь, Фань…- Тао перенес его ноги через порог салона, укутал чем-то мягким и теплым. – Извини, я не успел вовремя, был занят, и много времени ушло на дорогу…- он помедлил, нежно коснулся его виска сухими губами. – Скоро будешь дома… - Не хочу дома…хочу к тебе…- запротестовал Ифань. - Не сейчас…отец хочет тебя видеть. - Он приехал? Здесь? - Джексон позвонил ему, сказал, что убьет тебя, если не получит миллион. Он запаниковал, когда ты стал проверять документы. Решил одним махом решить свои проблемы…Господин Ву приехал через час после твоего похищения…и пришел ко мне. Он переживал, Фань, так что уважай чувства своего отца. Тао сел за руль и тронул машину с места. Сзади что-то рвануло, на мгновение стало светло, потом в зеркале заднего вида заплясали огненные языки. - Ты взорвал… - Не я…Юй Чжан…Отдыхай, до города неблизко. Остаток пути они проделали в молчании. У черного хода Тао помог ему выйти, передал с рук на руки господину Ву и его врачу, и, не прощаясь, уехал. Ифаня это задело. Он хотел бы, чтобы Тао остался, чтобы был рядом. Я ему противен, ну да, грязный, воняющий блевотиной…он брезглив и чистоплотен, а тут я – весь в дерьме. Он даже не поцеловал меня…Обида грызла и точила, Ифань замкнулся, терпеливо перенес все процедуры, которым подверг его врач, был уложен в постель, и наконец, оставлен в покое. Ночью спал плохо, тело ломило и выкручивало, руки отказывались подчиняться, он не смог даже взять стакан воды, чтобы напиться. Попытался встать с кровати и упал, потому что ноги тоже не слушались. Это была реакция организма на происшедшее, шок, который еще предстояло пережить. Принимая заботу отца – господин Ву не отходил от постели сына – Ифань поглядывал на двери, надеясь, что Тао все-таки придет. Но день проходил за днем, и надежда таяла, как лед под солнцем. Из магазина принесли корзину с фруктами – подарок от ЛуХана с СеХуном. Исин с Чонином прислали телеграмму с пожеланием выздоровления и бочонок с медом. Но Тао не давал о себе знать. Ни запиской, ни звонком. Он как будто исчез, растворился в той ночи, когда привез Ифаня домой. ******* - Ифань, я просмотрел твои записи. Ты много сделал, я очень доволен. Жаль, что так вышло с управляющим, я не сказал тебе. Но это к лучшему. Господин ЦзыТао порекомендовал мне хорошего человека… - Когда? – вскинулся Ифань. - Что? - Когда он порекомендовал? - Сегодня утром позвонил мне. Извинился, что не мог сразу помочь, потому что у него были дела на Юге, и он вернулся только что. Хороший он человек. Молод, но так умен, рассудителен. Уважает и почитает старших. - Тебя не смущает, что он из триады? Господин Ву покачал головой. - Там тоже люди. Я знал его отца, он тоже был отзывчивым и умным. И помогал, никому не отказывая. Некоторым в триаде это не очень нравилось, наверное, поэтому его и убрали… Господин Ву ушел. Ифань укрылся одеялом, свернулся в комок. Тао не было в городе, вот почему он не приходил. Но мог же послать весточку? Или не мог? Измученный сомнениями, Ифань уснул. Ему снилось жаркое лето. Веранда их загородного дома, увитая плющом и диким виноградом. Он лежит в полотняном шезлонге, держа в руке запотевший стакан лимонада, приготовленного матерью. По обнаженному торсу стекают капли пота, короткие шорты открывают длинные ноги, по которым скачут солнечные зайчики. Ифань томится от желания, кладет свободную руку на пах, поглаживает напряженный член через тонкую ткань. Из-за плеча появляется чья-то смуглая рука, расстегивает пуговицы на шортах, проскальзывает внутрь, чуткие пальцы касаются головки, вызывая длинный полустон-полувздох: - Таааооо!... Его подкидывает как пружиной. Это не сон. Тао рядом, закрывает его рот горячей ладонью, тихо смеется: - Тише, Фань, ты перебудишь весь дом. Ты же не хочешь, чтобы сюда сбежалась толпа прислуги во главе с твоим отцом? Ифань отрицательно качает головой, и едва Тао убирает руку, выплескивает на него целый шквал вопросов: - Почему ты не приходил? Где ты был? Почему не звонил и не писал? - Фааань, ты как ревнивая жена. Из того места, где я находился, мне было трудно это сделать. - А где ты находился? Или это тайна? - Тайна. Тебе лучше не знать об этом. Черт, Фань, я совсем по-другому представлял себе нашу встречу, и уж никак не думал, что ты устроишь мне форменный допрос. Кстати, что тебе снилось? Стояк у тебя ого-го… с кем ты развлекался? - С тобой… - Ооо, ты мне льстишь…значит, я тебе снился? – уточнил Тао, приспуская штаны, в которых спал Ифань. Эрекция все еще была заметной, и Тао накрыл истекающий смазкой член своей рукой, срывая с губ Ифаня жаркое: - Ааахх… Слиться друг с другом. Ласкать каждую жилку, каждую складочку, упиваться влажной теплотой любви слизывая ее со своих тел. Отдавать и получать, любить как последний раз, умирая и воскресая. Задыхаться от желания, купаясь в наслаждении. - Еще, еще… - Все, что захочешь, Фань…все, что захочешь… - Ты снова уйдешь? Тебе надо идти, да? - Ифань приподнимается на локте, выжидательно смотрит на Тао. – Да, я понимаю, ты…не можешь, у тебя…эта работа… Проходит несколько минут, кажущихся вечностью. Тао нависает над ним, чтобы потом придавить своим телом, впиваясь в губы поцелуем. - Я никуда не уйду…мы с тобой уедем…далеко. Есть одно славное местечко, тебе там понравится… - А триада? Они так просто никого не отпускают… - Хм, у каждого есть маленькие слабости, Фань… И не каждому хочется, чтобы об этих слабостях узнали…Не думай об этом… Они лежат рядом, переплетя пальцы рук, и планируют свою жизнь в маленьком славном местечке, которое присмотрел Тао. В коридоре, у закрытой двери сидит на полу господин Ву, вытирая дрожащими руками бегущие по лицу слезы. Он страдает и радуется, что его сыну повезло больше, чем ему самому. Да, он был любим, но не тем человеком, которого любил сам. И эта тоска, эта боль тенью шла за ним все эти годы, отравляя всю радость, что приносила ему жизнь. - Будь счастлив…Ифань…будь счастлив… _____________________________________ *джанк – (жарг.) наркотик, как правило, героин. * гунь - (кит.) – шест. В различных стилях ушу нередко применяют оружие, гуньшу - работа с палкой или шестом. *стихи принадлежат перу японской поэтессы Ёсино Акико. Автор немного схитрил — стихи были написаны гораздо позже времени, описываемого в тексте. * «томми» - американский пистолет-пулемёт, разработчиком которого обычно считается американский генерал Джон Толивер Томпсон. Изначально предназначался для использования полицией. Несмотря на введённый в 1928 год государственный контроль за продажей оружия фирмы Auto-Ordnance, «Томпсон» приобрел наибольшую известность в эпоху «сухого закона» как оружие американских гангстеров.
По желанию автора, комментировать могут только зарегистрированные пользователи.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.