настоящее чудо

Слэш
G
Завершён
114
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
4 страницы, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
114 Нравится 18 Отзывы 13 В сборник Скачать

и никакого волшебства

Настройки текста
Оругио спит чутко, хотя и долго. Легко засыпает, но просыпается еще легче — стоит только молнии сверкнуть за круглыми окнами, а грому вспыхнуть где-то на том краю света. Тогда он открывает глаза, но лишь на минуту, и закрывает, чтобы уснуть снова. Это его дурная привычка, как Хранителя, — всегда быть настороже. Хотя, если подумать, просыпаться он начал еще во времена учебы. Потому что по ночам Кифри часто не мог спать спокойно и сидел рисовал сигилы, не замыкая контура, тренируясь и набивая руку, и скрип его пера, мягкий свет от огонька свечи в другом конце их общей комнаты будили Оругио. Он ничего не говорил. Не жаловался. Просто тихо смотрел за тем, как Кифри усердно учился, и днем старался от него не отставать. И только однажды их взгляды в одну из таких ночей встретились, и Кифри вздрогнул, закрывая блокнот. Наверное, тогда все и началось. Моменты, когда Кифри начал приходить сам. Безмолвное понимание и безоговорочное принятие. Теплые объятия, чтобы помочь позабыть кошмары. В эту промозглую и неспокойную ночь Оругио просыпается снова. По стеклам барабанит ливень, а ночное небо затянуто темными, почти черными тучами. Ветер завывает такой сильный, что деревья клонятся книзу. Оругио прислушивается: ветер воет, точно во время вьюги, стонет протяжно, а вместе с ним, в унисон, легко скрипит дверь. Шаги Кифри тихие, словно он крадется, а не идет своей обычной походкой. Хотя он знает, что стоит ему зайти в комнату, даже совсем не слышно, как мышь, — и Оругио тут же проснется. — Олли, — зовет Кифри шепотом. Он присаживается на край кровати, рядом с лежащей поверх одеяла рукой Оругио. — Кифри. — Оругио открывает глаза, а Кифри как раз находит на ощупь его руку. Пальцы у него ледяные. — Что-то случилось? — Ничего такого. Холодно, — отвечает Кифри. Оругио приподнимается, чтобы достать из-под подушки согревающий камень, но Кифри тянет его на себя, не давая этого сделать. — Не надо. У меня ведь есть свой. — Он недостаточно теплый? — с сомнением спрашивает Оругио. Он нарисовал пять идентичных сигилов — не может быть, чтобы один оказался холоднее всех остальных… Он отработал все составляющие в блокноте до автоматизма, прежде чем переносить на камни. Невозможно, чтобы он где-то ошибся. Его мысли прерывает Кифри: — Сегодня его не хватает. Оругио сразу все понимает. Слышит его слова как: «Мне нужен был ты». Читает это в его взгляде, едва видном сквозь маленькие очки в этих потемках. В слегка напряженной позе — будто Кифри был готов вот-вот встать и уйти, но заставлял себя остаться. Он знал, что не получит отказ, но, видимо, каждый раз к нему был готов. Словно он мог однажды надоесть со своими неожиданными визитами в подобные смурные ночи, полные ледяного дождя, когда грозная буря поглощала весь окружающий мир одною собой. Когда кошмары возвращались, ведомые стекающей дождевой водой по стеклам. Но Оругио только рад помочь, даже если вслух об этом не говорит. Кифри приходит к нему тогда, когда идти некуда, а наедине с собой оставаться немыслимо. У него других вариантов нет и не было никогда, а если б и были, он все равно бы выбрал Оругио. Он приходил — и оставался рядом, пока не уймется дрожь. Опускал голову на плечо Оругио и закрывал глаза, пытаясь хоть чуть-чуть подремать. И каждый раз — каждый раз — Оругио позволял. Прятал его ладони в своих. Подставлял плечо. Грел его замерзшие пальцы посреди зимнего леса, чтобы они вместе могли рисовать сигилы, помогая вытащить застрявшую в сугробах повозку. Хмуро отворачивался, заметив благодарную улыбку Кифри, чтобы скрыть смущение. И был ужасно влюблен. Те времена давно прошли. Когда Кифри брал его руку и учил, как начертить ровный круг: просто нарисуй его в воздухе, а затем одним уверенным движением перенеси на бумагу. А у юного Оругио алели щеки и тяжело громыхало сердце. Теперь Кифри его ничему не учит. Больше нечему. За столько лет Оругио вынес из их знакомства много уроков. О принятии. О настоящей дружбе. О помощи друг другу в тяжелые времена. Это были важные уроки. Он тянется к Кифри, чтобы заключить в объятья, и ложится на спину, утягивая его за собой. Вот так. Как в детстве. Когда впервые Кифри дал себя обнять. Когда Оругио ощутил тепло, которое не могло дать ему никакое волшебство — оно рождалось внутри, в его легких, в его сердце. И тепла этого было так много, что им захотелось делиться с Кифри. Так, как Оругио умел: мелочами, полными искренней заботы. И он делится им сейчас, потому что разгоревшийся тогда в груди огонь до сих пор не погас. — Поспишь? — спрашивает Оругио. Кифри немного ерзает, пытаясь устроиться поудобнее. Он тяжелый, но терпимо тяжелый. — Вряд ли получится. — Тогда просто закрой глаза и лежи. — Тепло, — бормочет Кифри. Оругио не отвечает. Он и сам закрывает глаза, но уснуть не может, все прислушивается к дыханию Кифри, к неутихающему дождю, к скрипу половиц где-то за дверью. Ателье — их дом — продолжает быть убежищем, сберегающим от ненастья. И Оругио по-простому хорошо вот так: в ночной тьме, скрывающей от дневных забот. С Кифри в объятьях. Ему тоже тепло. Теплее, чем от любой магии, какая только способна греть. Они лежат вместе до той поры, пока не стихает буря. Тучи медленно расползаются в разные стороны, и за ними небо уже не темно-синее — розовеет ближе к горизонту. В комнате светлеет, и Оругио замечает, что все это время Кифри спокойно спал на его груди. Он не двигается, не желая его будить. Если бы Оругио мог — продлил бы ночь, чтобы не тревожить сон Кифри и дать ему наконец отдохнуть. Но Кифри все-таки открывает глаза, когда восходящее солнце осторожно заглядывает в комнату сквозь мокрые стекла. — Кажется, все-таки уснул, — виновато улыбается он. Его очки с разными линзами едва держатся на носу. — И слава богу, — ворчит Оругио и, как раньше, притворяется, что пейзаж за окном интересует его куда больше, чем только проснувшийся Кифри. Это все ложь, конечно. В мире интересных вещей не счесть, но Кифри — особый случай. Его десяток лет изучаешь, а все равно каждый день открываешь что-то новое. Вот и сейчас Оругио незаметно косится на то, как Кифри довольно потягивается, наконец-то выспавшийся. Редкое зрелище. И очень приятное. Оругио прячет улыбку за неловким кашлем. — В новый день с новыми силами! Девочки, наверное, уже проснулись, можно и завтрак сделать. — Кифри хочет уйти, но Оругио приподнимается бездумно с постели и успевает схватить его за запястье. — Олли? Оругио и сам не знает, чего хочет. Точнее, знает, но сказать не может — да и если бы мог, не стал. Ничто в мире не заставит Кифри остаться здесь, с ним, надолго. Ночь ушла, и вернулся день, полный дел и обязанностей. — Сделай и на меня тоже, — просит Оругио. — Завтрак. Я к вам спущусь. — Ты будешь есть с нами? — удивляется Кифри. — Хорошо. Оругио отпускает запястье, и Кифри шагает к выходу, но задерживается в дверях. Его взгляд по-взрослому вдумчивый, но по-своему нежный. — Спасибо тебе, Олли, — говорит напоследок Кифри. Таким тоном, что у Оругио, как в юности, слегка румянятся щеки, и он по привычке сводит хмуро брови. Он любит Кифри — за время, бок о бок прошедшее с этим чувством, Оругио успел вырасти, но, видимо, все еще не до конца повзрослеть. — Пожалуйста, — отвечает он тогда, когда Кифри уже выходит из комнаты. Из знакомства с Кифри Оругио вынес много уроков. О принятии. О дружбе. О помощи друг другу в тяжелые времена. А еще — о том, что не только волшебством можно дарить тепло тем, кто тебе дорог. И что в любви — обычной, человеческой — нет ничего волшебного, но она, не гаснущая сквозь года, все еще кажется настоящим чудом. В ателье постепенно поднимается привычный шум: гремит посуда, звенит девичий смех. Уже на кухне Оругио помогает девочкам накрыть на стол и завтракает со всеми. И, глядя на мягкую улыбку Кифри, сам не может сдержать своей.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.