***
Они влетели в её кабинет, как ураган, сметая всё на своём пути. Их огонь страсти сжигал всё: их одежда лежала в приемной, не в силах удержать руки друг от друга; вещи, что встречались им на пути летели в разные стороны, чтобы им не мешать; вся обида, боль, любовь, всё, что в них копилось годами выплескивалось сейчас в виде неконтролируемых потоков магии, что обостряли их чувства. Фара подняла вверх руки, когда Роз потянула её водолазку, чтобы избавиться от ненужной сейчас вещи. Её прическа растрепалась, и одним лёгким взмахом руки старшая фея освободила волосы из пут шпилек и заколок, позволяя красивым длинным локонам опуститься на обнаженную спину Фары. — Как же мне нравятся твои волосы… — фея разума была удивлена, услышав такой комментарий от бывшей наставницы, но промолчала, возвращаясь к поцелую. Ничего более странного, чем они уже занимались в кабинете директора быть не могло. Внутри, Фара всё ещё чувствовала неуверенность: прикасаться так к этой женщине нельзя! Стянуть с Розалинды пальто было легко, но остальная одежда казалась своеобразным замком на пути к желанному телу. Роз будто почувствовала это и сама одним плавным движением сняла с себя военную куртку и футболку: обе женщины остались лишь в тёмных лифах. Старшая фея толкнула Фару к столу, сметая с него всё, что им могло помешать, и совсем неизящно подняла директрису на него, заставив её задохнуться. — Роз, это безумие, мы не можем! — Фара всё ещё не могла понять, как всего за несколько минут их явное желание убить друг друга вдруг переросло в такую сильную страсть. Но фея не обратила на это внимание, слишком занятая оливковой кожей партнёрши. Роз оставляла влажные следы на шее, слегка прикусывая, оставляя отметины, помечая свою «жертву». Фара откинула голову назад, закусив губу, стараясь сдержать стоны. Столько лет она мечтала об этом: целовать свою наставницу, женщину, в которую она влюбилась ещё во время учёбы. Но сейчас, по прошествии столько лет, это казалось неправильным, нереальным. Они должны ненавидеть друг друга, они ненавидели друг друга, но что-то изменилось между ними. — Мы можем. — Роз обхватила щеки младшей женщины руками, убирая с лица мешающие пряди. — И мы будем. Розалинда подалась вперёд, неожиданно нежно целуя искусанные губы, зарываясь пальцами в длинные пряди спутанных волос. Женщины прижались друг к другу, чувствуя жар тел, нежность кожи. Руки Фары опустились на талию Роз, сжимая в такт сплетения их языков. Ногами женщина обхватила поясницу любовницы, сталкивая их центры, заставляя обеих стонать в унисон. Розалинда прошлась нежной лаской по спине, расстегнув и скинув ненужный сейчас лиф, и спустилась на бёдра, сжимая их и прижимая к себе, опускаясь губами на открывшуюся обнаженную грудь. Фара выгнулась навстречу нетерпеливым губам, прижав голову Роз ближе к себе и хрипло застонала. Это всё было слишком: слишком неправильно, слишком эмоционально, слишком быстро, слишком много. Фару разрывало от противоречивых чувств: все эти чертовы шестнадцать лет она ненавидела свою наставницу, считала предательницей и убийцей, человеком, разрушившим жизни не только жителям деревни, но и команды; а сейчас она страстно желала ощутить губы на всем своём теле, хотела почувствовать женщину в себе, просто хотела её. И это чувство убивало её. Её не поймут: ни Сол, который все эти долгие годы был для неё всем в этой жизни, любил её так сильно и никогда ничего не требовал, ни Бен, который был для неё как старший брат, всегда отстаивал её и её решения. Они ненавидели Розалинду так же сильно, как она, они желали ей смерти, уговаривали убить, но она не смогла. Не смогла как и сейчас, отказать этой невозможной женщине, которую несмотря на предательство, боль и ненависть продолжала любить всем сердцем. — Пожалуйста. — взмолилась Фара, не выдерживая наплыва эмоций и ощущений, желая получить наконец разрядку. — Что пожалуйста, милая? — Роз расстегнула брюки, стягивая их с Фары вместе с бельём до лодыжек, опускаясь на колени. Что же, не такого она ожидала от своего возвращения, уж точно не думала оказаться на коленях перед Фарой. Она планировала отомстить, убить её, зная, что это принесёт боль всем остальным куда больше, чем просто война. Но когда она увидела её: практически не изменившуюся, всё с тем же печально-влюблённым взглядом, непривычно полным ненависти — она поняла, как была не права, как сильно она облажалась. Фара больше не была наивно влюбленной ученицей, она выросла в красивую, волевую женщину со стержнем и высокими стенами, так отчаянно похожую на неё саму. И у Розалинды впервые заныло в груди: она сломала её. Растоптала эту искреннюю улыбку, открытую нежность, убила всё хорошее в этой девушке. И продолжала убивать, целуя тонкие губы. Если гореть, то сгорать до конца. Потому что, если быть честной, убила она не только яркую молодую женщину, но и саму себя, позволив своему холодному сердцу влюбиться в ученицу. Война ещё не проиграна, а как известно, сдаваться она не умеет. Поэтому её губы, не дожидаясь ответа, касаются влажного и распухшего от возбуждения центра Фары. Женщина вздрагивает и непроизвольно пытается отстраниться, но Роз обхватывает ее за бёдра, прижимая обратно к своим губам и языку. Вот он вкус её поражения. Если война ещё не проиграна, это не значит, что она не проиграла бой.***
В ушах продолжает стучать кровь от быстрого пульса, в голове, впервые за шестнадцать лет, пусто у обеих. Совершенно обнаженные сидят в офисном кресле: Фара на коленях Розалинды, обнимая и прижимаясь лбом к плечу. Потные и пропахшие сексом, уставшие и впервые удовлетворённые, умиротворённые, не желающие крушить всё вокруг. Хотя, если осмотреться, всё уже и так разрушено и в прямом, и в переносном смысле. Роз путается пальцами во влажные пряди светлых волос Фары, осторожно перебирая их, а молодая женщина безумно хочет оплакать всё что было и чего не могло быть. Розалинда чувствует, как по её груди стекают горячие слёзы, но ничего не говорит, лишь сильнее прижимает женщину к себе в несвойственной ей нежности. Она не знает, что говорить и стоит ли вообще. Фара плачет, выпуская последние накопившиеся эмоции, позволяя себе почувствовать, пройти через водоворот эмоций и отпустить. Проходит некоторое время, прежде чем она успокаивается и чувствует, как с груди упал тяжелый груз. Упал прямо на грудь напротив. Фара чувствует лёгкость и умиротворение, некоторая законченность успокаивает её нервы. Чтобы ни было дальше, она знает, что весь клубок запутанных чувств наконец-то распутался. Фея разума поднимает голову, смотря в кристально чистые глаза напротив. Она знает и понимает, что эта встреча ничего не изменит, возможно лишь эта ночь спасла ей жизнь, но война неизбежна. Фара понимает, что Роз будет бороться за школу и какое-то невероятное будущее, в котором, по её мнению, им не место. Она понимает. Поэтому она наклоняется и в последний раз целует припухшие губы, всё ещё чувствуя на них свой вкус. Они заклеймили друг друга, оставив не только физические напоминания на несколько дней, но и магический след в разумах обеих, что-то, что ни одна из них не в силах разрушить. Что-то на подобии родственных душ, только более болезненно. — Я знаю, что поздно и возможно тебе уже не нужно, но я люблю тебя, Фара. — признание впервые даётся легко, в последней главе их общей странной книги. — Спасибо, что сказала это. — Фара искренне улыбается, поглаживая большим пальцем губы напротив, последнее предложение нежности между ними. — Ты знаешь, что я тоже тебя люблю. Она знает, что её семья не поймёт, посчитает это больной и извращённой любовью, но между ними она такая. Больная и извращённая и последняя. Они обе ставят точки в конце своих предложений, лишь с той разницей, что груз с плеч Фары ложиться на плечи Розалинды. И она не против, потому что заслужила. Фара в последний раз касается губ напротив, вставая с колен Роз. Их глаза мерцают похожим синим цветом, запечатывая это общее и единственное воспоминание навсегда в их памяти. «Я люблю тебя!» — эхом в голове обеих.