***
— Ай, какого хрена? — шипит Саэко, отдёргивая руку назад. — Извини, — рассеянно бормочет Киёко. У неё всё ещё расфокусированный взгляд и трясутся руки. Она не наклоняется, чтобы поднять кисточку от лака, которую только что уронила. Саэко осматривает ранку, которую Киёко сделала своим ногтем: крови на ней не видно, но в неё попал лак, так что печёт адски. — Ты в порядке? Ты так дёрнулась, будто тебя ударили, — спрашивает Саэко и наклоняется к ней, заглядывая в глаза и параллельно встряхивая рукой. Киёко снимает очки и нажимает на переносицу. — Что-то... экстрасенсорное? — У меня просто... очень, очень плохое предчувствие. У меня не было в последнее время ни предзнаменований, ни видений, поэтому я немного испугалась. Прости. Киёко трёт глаза с очень тихим вздохом, который Саэко пропустила бы, если бы не находилась так близко. — Что-то конкретное? Она рада, что большая часть снаряжения у неё с собой, потому что её уже несколько раз заставали врасплох предсказания Киёк, и весёлого в этом было мало. Киёко мотает головой и надевает очки обратно. — Нет, и это меня волнует. У меня и раньше были предчувствия, но не настолько неожиданные. — Какие-нибудь места? Люди? Существа? — Это не то чтобы что-то. Это настораживает. — Просто нечто... внезапное. Грандиозное, я думаю. Но не что-то, что мне знакомо, — добавляет Киёко. Это настораживает даже больше. Саэко дует себе на ногти, чувствуя покалывание магии на кончиках пальцев, и думает, что же это может быть. Существует не так много того, с чем они не сталкивались раньше, а Киёко очень даже неглупая. Она может найти решение к большей части возникающих проблем, если достаточно хорошо подумает. Но, опять же, в грядущем апокалипсисе сто процентов будет что-нибудь, что застанет их неподготовленными... — Оно же не связано никак с концом света? Она так практически ничего и не вычеркнула из своего списка желаний, не говоря уже о десятке ждущих её невыполненных заданий. — Нет, — тихо, но твёрдо говорит Киёко. — Это что-то другое. Я просто не могу понять, что именно. — Ну, если это что-то срочное... — подчёркивает Саэко, не договаривая очевидное. Если это что-то срочное, то им просто придётся разобраться с этим в скором времени. Они с Рюноске в хорошей форме. — Погоди. Думаешь, это связано с энными пропавшими тенгу или ведьмами с демонами в бегах? Киёко поджимает губы, и будь она кем-то ещё, Саэко бы ожидала, что та закатит глаза. — Сомневаюсь. Кенма не высовывается и, я считаю, не начнёт. А Хината... Не представляю, как один молодой тенгу смог бы создать настолько серьёзную проблему так быстро. И чтобы никто этого не заметил. — Его не было слишком долго. Кто знает, чем он занимается. У тенгу есть своя магия, может, поэтому оно кажется тебе странным... — Может, это тот монстр в озере, с которым тебе нужно расправится, — говорит Киёко, и Саэко замолкает. Ей требуется несколько секунд, чтобы понять, что это была практически шутка. Она смеётся, громко и достаточно неожиданно, чтобы Киёко вздрогнула, и Саэко почти смазывает невысохший лак, когда начинает бить ладонью по столу. — Надеюсь на это! — с острой ухмылкой заявляет она. — Я расправлюсь с ним сразу после вампиров, обещаю. Я принесу тебе его голову в качестве трофея. Может, ты сможешь подарить её Хитоке и добиться её. — Я не добиваюсь её. — Тогда я тоже хочу единорога. Киёко ничего не отвечает на это. Саэко расправляет пальцы на столе, чтобы дать ей продолжить красить ногти, и знает, что победила. Она не перестала считать, что это может быть из-за того своенравного тенгу, потому что всё всегда связано с чем-то, чем занимается Киёко, но не сильно волнуется по этому поводу. Главной проблемой всё ещё остаётся то, что у него раздражающе хорошо получается оставаться незамеченным, особенно для кого-то, кто предположительно ни разу не выходил за пределы церкви Такеды.***
Кенма смотрит, как его бывшая начальница, тётя Льва, кричит на одного из новых стажёров. Большая часть из этого происходит на русском, так что бедный парень не знает, что ему делать. Кенма ни разу не делал чего-то, что могло бы повлечь за собой такую реакцию, но всё равно довольно быстро начал понимать русский после того, как понял, как много на нём разговаривают в офисе. (Ещё он довольно быстро начал определять людей, знающих о магии, но нашёл лишь двух. Одна ведьма в почтовом отделении (принадлежащая к ковену) и ещё одна женщина в совете директоров, которая может видеть духов. Никто из них не узнал о нём, конечно же). Когда крик затихает, Кенма слазит с принтера, на котором сидел. Он уверен, что его игнорирующее заклинание поможет ему остаться незамеченным, но не позволит себе засиживаться слишком долго, чтобы появилась вероятность обратного. Обычно заклинание ломается, только когда кто-то привлекает к нему внимание, но он вполне уверен, что если кто-то попытается разобраться, почему принтер не работает и не открывается, то результат будет тот же. Кенма обнаруживает, что бредёт к комнате, в которой призвал Куро. Её снова начали использовать в качестве кладовки, но тяжелое ощущение магии осталось до сих пор. Он смотрит на обереги, которые вырезал в двери. Они всё ещё на месте — нетронутые и некоторые даже рабочие. Ну, если тут есть где-то полтергейсты, то они наверняка стекутся сюда, в противном же случае им бесплатно досталась хорошо запертая комната. Почему-то он ожидал, что найдёт следы от огня на ковре, пятна на стенах, что-нибудь. Может, он просто придумывает, что чувствует запах магии. Здесь просто... мало чего осталось от его пребывания. Его и Куро. Выходя с комнаты, он спрашивает себя, почему ему не всё равно. Хорошо, что он не оставляет следов. Никому не стоит читать круг, который он сделал, а Льву уж точно не следует совать в это свой нос. (Поздно, это уже произошло). Так что это очень даже хорошо, что он не оставляет следов. Он знает, что речь сейчас не только о комнате. Он хотел этого. Хочет. Кенма вздыхает, кисло думая, не скачут ли у него гормоны из-за всей магии в его отельном номере. При работе с кровью ангела у него не раз начинала болеть голова, живот или шла кровь из носа, так что вполне возможно, что она может влиять и на внутренности. Он сильнее сжимает метлу и тянет её за собой, достаточно аккуратно, чтобы не создавать слишком много шума, но в остальном полностью забыв об осторожности. Он даже не знает, зачем хотел прийти сюда. Нужды стирать записи о нём из компании пока что нет, а даже если она появится, то он знает, что лучше делать это ночью, когда здание опустеет. Но какая-то часть внутри него желала наличия людей вокруг, даже если те не замечают его. Нахождение днями напролёт в закрытом номере не идёт ему на пользу. Даже он понимает это. Кенма снова слышит русский ниже по коридору и замирает. Это мужской голос. Знакомый мужской голос. «Его сегодня не должно быть здесь», — думает он, когда голос приближается. Совсем скоро он замечает Льва, смеющегося над чем-то и помогающего идущей рядом девушке нести коробку. Кенма не уверен, что именно происходит у него сердцем, но оно стучит слишком сильно в любом случае. Не так же, как во время приступов тревоги, но по ощущениям подходит довольно близко. Он знает, что должен заставить себя сдвинуться до того, как ему станет хуже. — Кенма! Он подскакивает чуть ли не на несколько сантиметров и разворачивается, прижимая метлу к груди. Яку, руками упёршись в бока и парящий около потолка, смотрит на него с родительским разочарованием в глазах. Кенма думает, может ли оттолкнуть его метлой — и только тогда осознаёт, что его заклинание наверняка вот-вот сломается, если не сломалось уже. Он хватает Яку за ногу и затаскивает в ближайшую комнату, которая оказывается пустым офисом. На столе разложены документы и стоит недопитая чашка кофе, так что Кенма понимает, что у них мало времени. — Чего ты хочешь? — спрашивает он с предательской дрожью в голосе. — В смысле, чего я хочу? Лев сказал, что вы поссорились. Сильно, если судить по тому, насколько угрюмым он был в последнее время, — говорит Яку, раздражённо дёргая хвостом. Он обходит стол и усаживается в кресло. Кенма не отвечает ему, хотя думает, что Лев выглядел не таким уж и расстроенным, помогая той девушке. Как же мелочно с его стороны. Ему стоило стереть Льву память при первой возможности и оборвать все связи. По крайней мере, тогда у него была бы причина вести себя так, как он делает. — И куда делся твой демон? — спрашивает Яку, осматривая офис, словно ожидая, что Куро выпрыгнет из какого-нибудь шкафа. — Как ты нашёл меня? — спрашивает Кенма в ответ. Его заклинание не так уж и легко сломать... Но здесь он имеет дело с духом удачи, а его заклинание рассчитано на людей. Тут он просчитался. Исправление этого недочёта может стать неплохим способом отвлечься от попыток написать новый круг. Бакенеко смотрит на него не впечатлённым взглядом, но через секунду сочувствующе вздыхает: — Лев переживает о тебе, ты ведь знаешь? — Кенма отворачивается и снова не отвечает. Яку наклоняется через стол. — Что такого он наговорил, что ты так долго не общаешься с ним? — Ничего, — бормочет Кенма. Он чувствует, как у него краснеет лицо, но не уверен, из-за страха перед ситуацией или стыда. Он надеется, что первое. — Это не твоё дело. Яку смотрит на него долгим своеобразным взглядом. К пребольшому удивлению Кенмы, он опускает тему. — Что тогда случилось с Тадаши и контрактом, который ты ему писал? «Они мне больше не нужны». Не самая лучшая вещь, которую можно сказать присматривающему за ними высшему духу, однако, а Кенме, пусть и немного запоздало, всё-таки тоже становится интересно, почему Тадаши так и не пытался с ним связаться. У него завтра день рождения. «Неужели Тсукишима действительно так и не объявился?» — Мне кажется, они поссорились. Тадаши попросил Сугавару помочь ему найти Тсукишиму на прошлой неделе, — в итоге говорит Кенма. — Он исчез? — эхом отдаётся Яку, навостаряя кошачьи уши. Кенма кивает. — Не то чтобы я поощряю небезопасное использование магии, но я надеялся услышать хоть какие-то хорошие новости. Поверить не могу, что они тоже поругались... Яку бы наверняка запрыгал от счастья, упомяни Кенма свою возможную ссору с Куро. Хотя это даже не было полноценной ссорой. Ему просто нужно было время побыть в одиночестве, а демон, если честно, сам виноват, что так привязался к нему и теперь ходит обиженный. Кенма чувствует, что игнорирующее заклинание ломается окончательно, и горбит плечи. Он не хочет переделывать его перед Яку. Бакенеко, кажется, замечает его дискомфорт, потому что он улыбается и его взгляд становится нежнее. — Я уверен, что со временем вы помиритесь. У них нет особо этого самого времени, да и Кенма говорит себе, что ему это не нужно. — Э-э, конечно. Нам обоим правда не стоит больше здесь находится. Бакенеко исчезает обратно, и Кенма нервно ждёт пару секунд, чтобы убедиться, что тот точно ушёл. Он снова накладывает на себя заклинание, хватает метлу и подходит к ближайшему окну. Кенма натягивает на себя куртку сильнее и накидывает капюшон, прежде чем взбирается на метлу и уходит. Он не замечает, как из другого окна на него смотрит Лев.***
Иваизуми пялится на существо, притворяющееся Ойкавой, пока оно суетится на кухне. — Что ты делаешь? — выпаливает он, когда Ойкава наклоняется, чтобы взять что-то с дверцы холодильника. Оно выпрямляется и моргает несколько раз своими большими и невинными глазами, несмотря на то, что держит просроченную банку арахисового соуса так, будто это восьмое чудо света. — Я всё ещё хочу есть. Иваизуми поверить не может, что это происходит. Он просыпается, у него всё болит, а теперь он должен ещё и разбираться с этим? Ойкава опять взял и стал одержимым. Сейчас у него нет даже сил думать о том, как он сам выбрался из Мира Грёз в целости (если не брать во внимание, что всё тело ломит). Он шатко встаёт на ноги, осматриваясь на наличие какой-нибудь из его шкур (их рядом не оказывается), и думает, будь он Ойкавой Тоору и прятал шкуру, то куда бы он её положил. Он идёт к кладовке в коридоре и находит обе. Сломать обереги и достать свою драконью шкуру оказывается совсем просто. — Значит, слушай, что мы сделаем. Я не знаю, кто или что ты такое, но ты находишься в моём боссе, а у меня заканчивается терпение. Либо я надену на себя драконью чешую, засуну тебе руку в глотку и вытащу тебя оттуда, либо ты свалишь самостоятельно и, возможно, я тебя не убью, — объявляет Иваизуми и начинает натягивать на себя шкуру. Ему не обязательно обращаться полностью, тем более в помещении, но ему немного неуютно, когда чешуёй покрыты одни руки. Почему-то это кажется неправильным. Глаза Ойкавы выглядят нормальными и голос тоже кажется обычным. Но Иваизуми знаком с одержимостями и уверен, что это существо — не его выживший работодатель. Ойкава медленно открывает банку и окунает в неё палец. — Не трави его чисто назло, — бесстрастно говорит Иваизуми. — Откуда ты знаешь, — говорит оно, облизывая палец, — что это не моё тело? Есть миллион мелочей, которые он смог бы перечислить, — оттенок глаз немного отличается, Ойкава брезгливый и никогда в жизни не прикоснулся бы к просроченной еде, он ещё ни разу не назвал его Ива-чаном, Ойкава не щурится, когда пытается перехитрить кого-то, Ойкаве не нужно было бы даже пытаться перехитрить кого-то, — но в итоге Иваизуми просто трёт лоб и тяжело вздыхает. — Слушай, я только проснулся. Вчера был тяжёлый день. Я не хочу, чтобы мне приходилось убивать ещё одного своего босса. — Я убил твоего босса, — бормочет оно. Больше херни, с которой Иваизуми не хочет иметь дела. Существо облизывает край банки, морщит нос Ойкавы и бросает банку в раковину. — Если дашь мне два дня, то я смогу найти способ вести себя как он. Никто не заметил ничего вчера. — Вчера, я уверен, все переживали друг за друга и хотели отоспаться. От тебя несёт Миром Грёз. От этого нельзя избавиться одним лишь актерским мастерством. Я не буду просить ещё раз, убирайся из него или готовься к драке, которую мы оба не хотим. — С чего ты решил, что я не захочу драться? — спрашивает оно с блеском в глазах, но без улыбки. — Вдруг я боец? Я только что признался, что победил твоего прошлого босса. — Если бы ты был бойцом, то убил бы меня, пока я был без сознания, — подчёркивает Иваизуми. — Я просто хочу есть, ладно?.. — спустя небольшую паузу отвечает оно. «Не ешь мозг Ойкавы, не ешь мозг Ойкавы...» — Так иди поешь. В своём теле. У него нет нормальных вкусовых рецепторов? Иваизуми не может определить, что это за дух, так что есть вероятность, что это нечто опасное, но так оно хотя бы будет в своём собственном чёртовом теле. Иваизуми делает шаг ближе, занося свою покрытую чешуёй руку, и существо в Ойкаве вздыхает. — Ты правда выгонишь меня вот так? — ноет оно. Даже не так, как это делает Ойкава. — У меня нет больше места для ночлега. — Меня это не волнует. Иваизуми бросается на него, отталкиваясь хвостом, но в итоге лишь врезается в столешницу, когда Ойкава пригибается с нечеловеческой скоростью. Но существо очевидно паникует, и это только подтверждает, что оно не хочет сражаться с ним. Несмотря на то, что, скорее всего, смогло бы победить. Он отталкивается от столешницы и снова прыгает, на этот раз хватая и придавливая его к полу. Он садится Ойкаве на грудь, коленями прижимая ему руки. — Даю последний шанс. У него внутри что-то сжимается, когда он видит выражение Ойкавы, искажённое страхом. Особенно потому, что у этого придурка обычно недостаточно его, чтобы хотя бы сработал инстинкт самосохранения, не говоря уже о чём-то подобном. — Почему ты смог уйти из Мира Грёз? Почему не я? — дрожащим голосом спрашивает существо. Иваизуми практически вздрагивает. Он не думал, что это житель того места. Чёрт, это значит, что ему как раз не стоит отпускать его... Появляется ослепляющая вспышка света. Иваизуми приоткрывает глаз, когда та не пропадает, и видит перед собой фигуру из блеклого кружащегося огня с двумя пустыми глазницами. Он становится над Ойкавой, скаля зубы, игнорируя то, как всё внутри него кричит ему бежать. Вот вам и его собственный инстинкт самосохранения. Существо опускает взгляд ниже, осматривая руки, словно что-то осознавая. Иваизуми создаёт больше чешуи, обращаясь сильнее, удлиняя хвост и позвоночник. Фигуре всё равно ровно до того момента, пока в маленькой кухней Ойкавы не оказывается целый дракон. Только тогда она низко присвистывает: — Ты перевёртыш! Иваизуми бы закатил глаза, находясь он в других обстоятельствах. Это жило в Мире Грёз и только сейчас заметило? Или оно думало, что он просто так тут превращается в дракона? — Ты гораздо тише, когда я не могу читать твои мысли, — признаётся существо, делая шаг назад, в сторону гостиной. Воздух вокруг него плывёт из-за тепла, но Иваизуми не чувствует никакой разницы в температуре. Кажется даже, что всё вокруг стало немного холоднее после его появления. — Надеюсь, мы больше никогда не увидимся. — Взаимно, — огрызается он, расправляя крылья, но в итоге лишь сбивает что-то в верхушки холодильника. Светящаяся фигура хихикает и испаряется со шквалом искр и сильным запахом озона. Итак. Только что произошло это. Дракон выдыхает и опускается на живот, аккуратно, чтобы не раздавить Ойкаву, а потом откатывается в сторону, чтобы взглянуть на него. Ему не стоило отпускать то существо, если оно последовало за ними из Мира Грёз, и он понятия не имеет, что могло бы убить Птар-Акстлана, но не захотело бы сражаться с ним. Конечно, из Иваизуми выйдет неслабый противник, но он до сих пор неповоротлив в этом теле и далеко не бог. Иваизуми прикладывает язык ко лбу Ойкавы. Если не считать наличия волос повсюду, то он чувствует холод и пот. Он не может уже отменить превращение, не когда он обратился так сильно, но сейчас ему бы очень хотелось быть в два раза меньше и иметь нормальные пальцы. — Ойкава, очнись, — бурчит он, тычась носом ему в плечо. Экстрасенс никак не реагирует. — Вставай давай. Ты отвратительный на вкус, и тебе наверняка понадобится абсолютно всё, что у тебя есть в аптечке. Нам нужно позвонить Сугаваре и узнать, что я только что выпустил на свободу. Грудь Ойкавы почти не двигается, а дыхание поверхностно. Иваизуми мало чего может сделать — ему и так тесно здесь, — но он отказывается не делать ничего. Ему требуется приложить немного усилий, но у него получается открыть кран в раковине, набрать немного воды в одну из перепонок крыла и вылить её Ойкаве на голову. У экстрасенса начинают трепетать веки и спустя несколько долгих напряженных секунд приоткрывается один из глаз. — Что?.. — стонет Ойкава. — Ты был одержим. Опять. Потому что ты пошёл в Мир Грёз, хотя это была худшая идея, которую вообще можно было придумать. И теперь мы... чего ты так смотришь на меня? Ойкава пялится на него с нечитаемым выражением, но полным решимости взглядом. — Ты кто? Иваизуми бледнеет, тяжело стуча хвостом по плитке и сбивая крыльями предметы вокруг. — Шучу, шучу! Не ломай мне кухню! — восклицает Ойкава и садится, когда слышит грохот, только чтобы в итоге согнуться напополам и снова слабо застонать. Иваизуми абсолютно не жаль его, потому что он всё ещё пытается отдышаться от шока. — Я сожру тебя, идиот! Не шути о таком, когда ты мог умереть. Опять, — говорит он, укладываясь на живот со своим собственным побеждённым стоном. И он рисковал жизнью ради этого придурка. Снова. По какой-то причине. Адреналин уже начинает сходить, он уставший, но Ойкава всё равно сейчас важнее. — Как ты себя чувствуешь? Вместо ответа Ойкава встаёт, доходит до раковины и вырывает в неё. — Просто отлично, я вижу, — бормочет Иваизуми, сразу же занимая освободившееся место. Ойкава бросает на него расплывающийся сердитый взгляд из-за раковины, а из носа у него начинает течь кровь, создавая отвратительно грустное зрелище. — Когда закончишь, тебе стоит позвонить Сугаваре, чтобы он осмотрел тебя. Кто знает, что ты забыл на этот раз. — Кажется, я разучился читать. — Не смешно. — И забыл испанский. И... — Ойкава издаёт непонятный звук, который, кажется, никак не связан с его нынешним физическим состоянием. А нет, забудьте, его снова рвёт в раковину, после чего он просто подставляет голову под бегущую воду с жалобным всхлипом. — И что случилось? — А что не случилось? Думаю, для этого разговора нам нужно сначала привести Сугавару. Я сам мало чего помню. Ойкава смотрит на него с ещё одним жалобным выражением, на этот раз с бонусом в виде мокрых волос, лезущих в глаза. — Кто это? — Всё ещё не смешно, Дуракава. — Это мне не смешно! У меня разрывается голова, болит живот, я просыпаюсь и обнаруживаю у себя на кухне дракона, и я без понятия, о ком ты говоришь! — его голос срывается от осознания того, что он забыл больше, чем они оба предполагали, и Иваизуми встревоженно поднимает голову, потому что звучало так, будто это ещё не всё. Ойкава упирается лбом в столешницу, капая розоватой водой на пол и зажмуривая глаза. — У меня есть сестра, но я не помню, как она выглядит. Я знаю, что это мой дом, но не знаю, где он. Мой мозг подсказывает, что ты дорог мне, но я без понятия, с чего вдруг дружил бы с драконом или почему я продолжаю думать о яйцах. — Ты... правда не помнишь меня? — неуверенно спрашивает Иваизуми. Ойкава кивает. Ну и весело же будет, когда он сможет обратиться обратно. — Иди сюда. Погоди, тебя ведь перестало тошнить, да? Ойкава недовольно смотрит на него, сплёвывая в раковину и закрывая кран. — Иди сюда, придурок. Я объясню тебе всё, возможно, это поможет тебе вспомнить что-нибудь, а с остальным разберёмся вместе, хорошо? — спрашивает он, пытаясь звучать как можно мягче, но драконьи голосовые связки не совсем созданы для подобных вещей. Ойкава всё равно подходит к нему. Он устраивается рядом, используя его плечо в качестве подушки, не спрашивая разрешения на это. Иваизуми фыркает и прикрывает его обоими крыльями. — Во-первых, меня зовут Иваизуми, и я должен быть твоим телохранителем. — Я нанял тебя, но ты всё равно не сказал мне своё имя? — сухо спрашивает Ойкава. — Ты шантажировал меня. И у меня нет имени. Я не человек, как видишь. Но и не дракон. Это будет очень долгая история.***
— Я думал, что это мы должны угощать тебя, — говорит Даичи, когда Тадаши приходит с накрытым подносом кексов. — У меня завтра выходной, — напоминает Тадаши. Он ставит поднос на столешницу, стряхивая с ботинок снег и стягивая шарф с лица. — Или хотите сказать, что вы приготовили что-то для меня? — Мацукава принёс печенье утром. Мы все растолстеем такими темпами, — отвечает Даичи, крадя кекс до того, как Тадаши успевает схватить поднос и унести его в комнату для сотрудников. Как и ожидалось, на одном из столов стоит тарелка с печеньем и небольшой открыткой с поздравлениями от всех. Тадаши не сдерживает глупую улыбку: он был уверен, что никто не вспомнит о его дне рождения. Он и сам бы не вспомнил, не будь у него планов на вечер. Тадаши съедает несколько печений, закусывая кексом, и снимает зимнюю куртку, цепляя себе на одежду бейджик. Это первая еда за день, если не считать немного теста для кексов, и он думает, что ему стоит переживать, что у него потом не будет сил из-за упавшего уровня сахара в крови. Но в последнее время у него пропал аппетит, а даже если он хочет есть, то это обычно около двух-трёх часов ночи, а кто захочет ужинать в это время, когда утром ещё вставать в школу? Тадаши наклоняется к зеркалу и рассматривает синяки под глазами. Он выглядит уставшим. Он больше не чувствует себя уставшим, но он не спал нормально с того момента, как Тсукишима ушёл. Он регулярно принимает зелье, надеясь, что сможет заметить его где-нибудь, но без постоянного обеспечения удачей негативные эффекты уже начинают сказываться на нём. — С наступающим днём рождения! Ты планировал что-нибудь на завтра? — спрашивает Соу, когда Тадаши выходит обратно, чтобы принять смену. — Эм, нет, — застенчиво врёт Тадаши. Распаковка подарков в одиночку и прогулка по кладбищу в час ночи посреди ноября звучит как плохой способ поддержать разговор с коллегой. — Ну, как минимум, ты сможешь выспаться! — радостно говорит Соу. Когда он уходит, то забирает, кажется, чуть ли не половину кексов с собой. Даичи барабанит пальцами по столешнице и бурчит: — Надеюсь, он оставил и нам немного. Тадаши пожимает плечами и замечает то, на что смотрит Даичи, — нарисованную от руки схему с видами духов. Тадаши не сдерживает порыв поинтересоваться. — Что это? — максимально невинным тоном спрашивает он. Суга предупреждал его, что Даичи узнал о магии, но он не ожидал, что его босс просто возьмёт и принесёт нечто подобное на работу. Его второй босс. Этот секрет точно долго не протянет. — А-а, э-э. — Даичи опускает взгляд на блокнот, но хотя бы не пытается прикрыть его или сделать ещё что-нибудь подозрительное. — Просто кое-что, что сделал мой друг. «Друг?» — мысленно недоумевает Тадаши, потому что вполне уверен, что Суга хотел быть с ним далеко не просто друзьями. — Но что это? — нажимает он. Он наклоняет голову, пытаясь заглянуть в часть с духами удачи, но локоть Даичи закрывает её. — Призраки? — Наверное. Тебя тоже интересует оккультизм? — Меня? Н-нет, я просто подумал, что... заметил там странное имя, которое, э-э... т-такое же, как у одного персонажа в книжке, которую я читаю?.. — Тадаши не нарочно повышает интонацию в конце, что в итоге получается скорей вопрос, чем утверждение, на что Даичи удивлённо приподнимает бровь. Но ничего не спрашивает. Тадаши сбегает перекладывать книжки до того, как успеет полностью раскрыть себя. На нём начинает сказываться недостаток сна, но сахар тоже начинает действовать, так что его ждёт очень весёлая смена. Вялость после падения сахара нагоняет его спустя час, и пусть он практически падает лицом прямо в книжные полки, он всё ещё не настолько устал. Он может поволноваться об этом позже. Хотя у него сегодня короткая смена, так что у него не так уж и много на это времени. (Он бы предпочёл, чтобы смена была дольше: у него заканчиваются деньги и он начинает больше проигрывать в скретч-картах, чем выигрывать). Кроме нескольких походов за сладостями туда и обратно, ничего особенного не происходит. Из-за погоды посетителей не так уж и много, но серость хотя бы исчезает к тому моменту, как он уходит. Тадаши оставляет остатки печений и кексов в магазине, несмотря на настояние Даичи в обратном. Он забирает свои вещи и уходит в ночь, глазами натыкаясь на ярко светящий полумесяц. Уже неплохо. Он не будет расхищать могилы, конечно, но не хотелось бы шататься по кладбищу в полной темноте. Он лишь посещает могилу. У него заняло это два дня, но он смог найти место, где похоронен Акитеру. Его брат должен ведь быть где-то рядом, да? Тадаши не смог заставить себя спросить у Иссея или Суги, считается ли чья-то могила принадлежащей этому человеку вещью, чтобы использовать на ней магию поиска, но и от продолжающейся бессонницы ему ничем лучше не будет. Именно так Ямагучи Тадаши оказывается едущим на кладбище в поезде через весь город, в полночь, в одиночестве. Он нервно оглядывается на несколько других пассажиров, но не то чтобы он стоял тут с лопатой. У него даже в рюкзаке практически ничего нет, одни лишь перчатки, запасная кофта, фонарик и небольшой блокнот, который он использует для записей о магии. «С днём рождения меня, — думает он, искоса поглядывая на пьяного бизнесмена в другом конце вагона, смотрящего на него несовершеннолетние-не-должны-быть-так-поздно-на-улице-когда-им-ещё-утром-в-школу взглядом. — Ха, выкуси, я больше не несовершеннолетний». Если бы кто-нибудь спросил у него в прошлом году, чего он хотел бы на своё восемнадцатилетие, он точно бы не ответил, что этого. Но, если так подумать, в прошлом году он лишь хотел, чтобы его матери стало лучше. Тадаши закрывает глаза, обнимая стоящий у него на коленях рюкзак. Он пообещал себе, что больше не будет плакать из-за своей мамы, тем более на свой день рождения. Он проверяет своё местоположение на телефоне, когда сходит на нужной станции, не обращая внимание на несколько непрочитанных сообщений из соцсетей, и натягивает шапку сильнее. На нём очки и одежда, которую он не надевал никуда в последнее время, но нервничать в такой ситуации нормально, разве нет? Он вламывается на кладбище, как никак. Значит, его ждут взлом и незаконное проникновение, плюс наверняка будут какие-то магические законы, которые он тоже этим нарушит. Он бродит по рядам из надгробий, читая фамилии. Он относительно помнит, где должен быть Акитеру, но сам он ни разу не был там, а ещё он не хочет постоянно светить фонариком. Тадаши нервно поглядывает на телефон, надеясь, что его тётя была права, что он родился в час ночи, хотя это по большей части лишь догадка. Наверное, ничего вообще не сработает. В конце ряда он находит Тсукишиму Акитеру. Тадаши останавливается и смотрит на могилу, пока внутри него зарождается неизвестное ему чувство. Ночь удивительно тёплая для этого времени года, но у него всё равно пекут глаза из-за прохладного воздуха, так что он быстро вытирает слегка наворачивающиеся слёзы. Он склоняет голову, отдавая дань уважения. — Я не знаю, чем занимался ты или чем занимается Тсукки, но я позабочусь о том, чтобы он был счастлив, — бормочет он. Тадаши говорит себе, что будет в порядке, если Тсукишима оставит его и уйдёт в иной мир, или даже если просто оставит его, но только если они сядут и поговорят об этом, чтобы он смог убедиться, что Тсукишима не пытается сбежать, чтобы просто не обидеть его. Он знает, что связывающее заклинание — тяжёлое решение, и готов поддержать его вне зависимости от того, на чём он определиться. Но только если Тсукишима не будет убегать. Тадаши проверяет соседние участки просто на всякий случай и не находит никаких погибших родителей или умершей второй половинки Акитеру. Для них даже нет места. Лишь одна могила рядом, выглядящая не намного старше первой. Тадаши снова вытирает глаза при виде «Тсукишима Кей» на ней. Странно дружить с призраком. Он редко вспоминает, что тот на самом деле мёртв. Когда-то он был жив, а сейчас — нет. Тадаши спокойно воспринимает большую часть сверхъестественного, но тяжело заново осознавать, что Тсукишима — Кей — действительно умер в какой-то момент. — Мне стоит начать звать его по имени, когда мы снова увидимся, — бормочет Тадаши себе под нос, представляя его удивлённо-смущённое выражение. Он проверяет телефон последний раз; время приниматься за работу. Он достаёт магнит и блокнот. Он пишет первые две руны и берёт в руку магнит. Момент истины. «Прошу, сработай, — умоляет он, сжимая магнит так сильно, что у него начинают белеть костяшки. — Прошу, прошу, просто сработай. Это всё, чего я хочу на день рождения». У него нет ничего, что могло бы принадлежать Кею, но могила же точно должна сработать, да? Это его могила. И это последняя идея и последний шанс Тадаши. У него не осталось удачи, магия поиска других не действует, а Сугавара вечно чем-то занят. В магните не появляется всплеска тепла. Тадаши пытается ещё раз, используя другое заклинание, но никакой реакции. Он дописывает все руны в цепочке, но ничего не происходит. Не сработало. Тадаши не уверен, это просто могилы не считаются за предметы, с которыми можно работать, или всё было обречено на провал с самого начала, но он всё равно падает на колени и начинает кричать. Он говорит себе, что это недосып сделал его настолько эмоциональным. Только он, абсолютно не его провал и не факт, что ему по-настоящему придётся встретиться лицом к лицу с тем, что есть вероятность, что он больше никогда не увидит Кея. Он практически не реагирует, когда рядом появляется Мориске. Мягкое золотое свечение вокруг него только усугубляет ситуацию, и Тадаши цепляется к нему, утыкаясь лицом в плечо в попытке заглушить свою истерику. Мориске ничего не говорит, лишь пробегает пальцами по выглядывающим из-под шапки кончикам волос, пока Тадаши не успокаивается. Тадаши не спрашивает, как у него получилось найти его или слышал ли он что-нибудь о Кее. Вместо этого он выдавливает: — Почему ничего не получилось? Боже, и это он считал себя таким остроумным за эту идею. — В нём осталось слишком мало от человеческого призрака, чтобы это сработало, — отвечает Мориске. Тадаши окончательно отпускает его, и бакенеко садится на корточки рядом, смотря на могилы с плохо скрытым любопытством. — Но. Если в нём недостаточно от человеческого призрака... Тадаши знает как отследить духа удачи не лучше, чем призрака. До тех пор, пока Мориске не касается к своему ошейнику, коротко звеня колокольчиком. — Когда-нибудь я перестану отдавать их грустным детям, — вздыхает он и тянется назад, чтобы расстегнуть застёжку. Он кладёт его Тадаши в руки и снова гладит его по волосам. — Он должен быть духом удачи достаточно, чтобы ты смог его отследить так. Но если ты планируешь и дальше бегать по темноте и холоду в его поисках, то ты делаешь это не один. Изначально он хотел на день рождения не этого, но Тадаши примет и такой подарок. Он светло и искренне улыбается ему, смотря на спадающую с ошейника удачу. — Спасибо! Во всём мире не хватит искренности, чтобы передать, сколько её в этой благодарности... Возможно, он снова становится эмоциональным из-за недосыпа. — С днём рождения, Тадаши, — отвечает Мориске, улыбаясь в ответ.***
Прошло три дня, и Нишиноя ни разу ещё не видел Сугу в настолько сильном Исследовательском Режиме с самой смерти Юи. Когда он не носится туда-обратно, словно курица без головы, — боже, об этой картине он не хочет думать никогда, — то ночует у них, просматривает старые записи и допрашивает их обо всём на свете. Юу радуется каждый раз, когда тема обсуждения отходит от него и Асахи. — Ему не нужно оставлять его у себя, он не будет ничего делать, — бурчит Суга, улёгшись вниз головой на диване и уткнувшись в книгу. — Он тусит с правильным людьми. Просто научи его писать круг призыва — и, бам! У тебя будет крутейший парень, который сможет позаботиться о себе и спасти ситуацию, — заявляет Юу. — О, погодите, точно. Он не твой парень, потому что ты, блять, игнорируешь его. Ему уже пришло несколько сообщений от Даичи с растущим уровнем беспокойства из-за вероятности того, что Суга избегает его. Что он определённо и делает. Они поговорили один раз, а затем Суга исчез из его окружения. Суга опускает книгу ровно настолько, чтобы посмотреть на него из-за края. — У нас есть дела поважнее. И я не игнорирую его! Я отвечаю ему на сообщения... — Но не отвечаешь на звонки и не приходишь к нему в магазин. Чувак, он всё такая же ходячая смесь из замешательства и влюблённости. Теперь с мечом. — Я не понимаю, почему ты согласен с тем, что у него он есть, — бормочет Суга, поднимая книгу обратно. — Это кот сделал, а не меч. — Юу не может винить Сугу за ассоциирование этого меча с не самыми лучшими событиями, однако, поэтому он обходит тему. — Слушай, я просто хочу сказать, что ему повезло, что он может прикоснуться к нему. И у него уже есть этот меч. Скоро наступит конец света. Ты правда думаешь, что дать ему способное уничтожать магию оружие настолько плохо? Давай, Асахи, поддержи меня! — У меня нет мнения по этому поводу. Юу фыркает и показывает ему язык. Он прекрасно знает, что Асахи с Сугой поругались. Юу не против дать им время, потому что один из них всё равно рано или поздно сдастся и расскажет ему. Но до тех пор он позволит им пытаться неловко не разговаривать друг с другом и верить в то, что они делают это незаметно и по-взрослому. Что абсолютно не так. Они ни разу не ссорились до этого, по крайней мере за то время, что Юу знаком с ними. Асахи сам по себе спорить не любит, а Суга обычно мягкосердечный до невозможности. Но это не значит, что они не умеют стоять на своём и быть упёртыми идиотами время от времени (доказано нынешней ситуацией). При других обстоятельствах это было бы увлекательно. Он бы поспорил с Рюноске, что они дойдут по пассивной агрессии уровня подростков с максимализмом в течении ближайшего дня, если бы не был так уверен, что сам окажется как-то в этом замешан. Они уже обговорили всё с Асахи, и он знает, что они оба расстроены не из-за того, что он остался в Мире Грёз один. Нет, ну, расстроены из-за этого тоже, конечно, потому что они оба всегда берут всю вину на себя, но справился Юу там всё равно отлично. Он не уверен, что ещё это может быть. Это точно не из-за того, что связь между ними сломалась, и не из-за того, что Асахи пошёл в Мир Грёз за ним. Ему уже на стену хочется лезть от всех этих мыслей, а когда он чем-то взволнован, то идёт доставать Асахи. Но сейчас... Юу достаёт телефон и печатает раздражённое сообщение Рюноске. «чувак я тут будто на похоронах сижу ааааа». Ответ приходит удивительно быстро, если учитывать, что Рюноске должен быть на задании. «ДАВАЙ ПОМЕНЯЕМСЯ». Странно. Спустя секунду ему присылают картинку: Саэко, в ярости, стоит с дробовиком, наставленным на гладь озера. «саэ убьёт здесь всё. суга всё ещё там?? суга всё ещё игнорит даичи??» — Кое-кто популярен, — отмечает Суга в ответ на жужжание телефона. (И всё так же стойко игнорирует свой). Юу смотрит сначала на него, затем на Асахи. Суга сидит с ними уже несколько часов, и чем дольше он здесь, тем больше Асахи уходит в себя. Что должно говорить о чём-то, с учётом, что после того, как они узнали о сломавшейся связи, Асахи закрылся в себе окончательно. «всё ещё здесь и всё ещё игнорит даичи. бро что будем делать». На этот раз ответ приходит лишь после долгой паузы. «думаешь им надо поцеловаться и помириться потому что у меня есть лучшая в мире идея». Юу прячет ухмылку за телефоном и поворачивается так, чтобы ни Суга, ни Асахи не увидели его выражение. «РАССКАЗЫВАЙ МНЕ НУЖЕН ТВОЙ ЛУЧШИЙ ПЛАН», — печатает он в ответ, еле успевая отправить, прежде чем ему приходит следующее сообщение. «нам нужна помощь с этим заданием иначе саэ взорвётся. убеди сугу помочь нам а я приведу даичи». Звучит как вполне обычный план. Слишком обычный, чтобы зваться Лучшей в Мире Идеей. Он согласится, как ради Асахи, так и для Суги, но большая часть его энтузиазма уже начинает испаряться. «лааааадно но где-то же должна быть загвоздка». «знаешь ли ты что такое аванк», — присылает Рюноске в качестве ответа.***
На улице не по сезону тепло. Удивительно не по сезону тепло. Киёко говорила, что приближается что-то необычное, но Суга сомневается, что она имела в виду норовистого духа погоды. На нём лишь один свитер, когда он идёт помогать Танакам по настоянию Юу. Он не думает, что они что-то задумали, лишь потому, что Юу с Асахи нужно время наедине. Ему отчаянно хочется помочь им как можно скорее, но одновременно с этим он не хочет слишком навязываться. Он закатывает рукава к тому моменту, как доходит до озера, где находит Рюноске. Ухмыляющегося. Зловеще. Забудьте, они точно что-то задумали, он собирается вернуться к Юу. — Что? — требовательно спрашивает Суга, останавливаясь на безопасном расстоянии от него. — Никаких сражений! Нам лишь нужно, чтобы ты отвлёк его, — с очевидным наслаждением говорит Рюноске. — Ты сказал это по телефону, — отвечает Суга и пугается звука выстрела. Саэко разочарованно кричит, а затем машет ему рукой. Ладно, он согласен с тем, что её нужно удержать от убийства бедных, невинных существ в озере, но он без понятия, в чём заключалось их задание или почему Рюноске так рад его видеть. — В чём подвох? — Пока ты не начал жаловаться. — О да, восхитительный способ ввести его в курс дела. — Мы с Саэко уже пытались. Знаешь, что такое аванк? — Э-э. Какой-то озёрный монстр?.. Он не имеет ни малейшего понятия, что это. Это вполне может быть одноглазый, однорогий, летающий и фиолетовый пожиратель людей, кто его знает вообще. — Огромное уродливое существо, как крокодил-бобёр-мужик-русалка. От них могут быть проблемы, именно поэтому мы и здесь, но у них есть одна большая слабость! «Пожалуйста, только не говори, что это кровь». Рюноске копается в стоящей у него около ног сумке и достаёт оттуда какую-то ткань. Суга наклоняет голову, когда тот встряхивает её и расправляет перед собой с усмешкой. Сначала он думает, что это большой шарф, но затем замечает пояс и понимает, что это юбка. «Пожалуйста, давай вернёмся к крови». — Ты шутишь. — Аванки любят дев, а Саэ пытается перебить всё озеро из-за того, что он пренебрежительно к ней отнёсся. Даже пренебрежительнее, чем ко мне, да, я тоже пытался, так что у тебя нет прав жаловаться. — Я-я не дева. Даже не близко. Никакой девственной крови, ничего девственного в принципе и, пусть он может считаться красивым, он не особо женственный. — Чувак, ты довольно милый, а хуже нас всё равно не будет. Может, он вылезет, если учует кого-то нового. — Я не смогу бежать в юбке. — Там сбоку разрез есть. Рюноске поворачивает юбку, показывая разрез, идущий примерно до колена. Суга не может уже отказаться и уйти, но, гипотетически, он хотя бы сможет убежать, если придётся. Юбка довольно простая, в пол и небесно-голубого цвета, без каких-либо узоров или украшений, в самом низу немного замазана грязью... Его бежевый свитер будет неплохо с ней смотреться. — Мне нужно просто выманить его? — с подозрением спрашивает Суга. — Мне понадобится только юбка? — Юбка не сделает из тебя деву, — отвечает Рюноске, мудро кивая сам себе и носком касаясь к сумке. — Нам нужны будут заколки с цветочками, немного макияжа Саэ и духи на твой выбор. У нас будет всего один шанс, а я не хочу звонить Киёко и пытаться объяснить ей, зачем она нам здесь понадобилась. — Моя обувь не подходит, — упёрто отвечает Суга, пытаясь сдержать улыбку. Да, чёрт побери. Он правда сделает это. Он надевает юбку, случайно пачкая её грязью сильнее, но Рюноске уверяет его, что ничего страшного нет. Рюноске отворачивается, чтобы не смущать Сугу, пока тот пытается стянуть с себя штаны, словно они не стоят сейчас посреди улицы и будто им обоим не наплевать. У него получается раздеться, не разуваясь, и он поправляет свитер, чтобы тот прикрывал верхний край юбки. Благодаря ней даже кажется, что у него изящные бёдра, и он не сдерживается и крутится, пытаясь посмотреть, как та выглядит на нём сзади. — Да-да, ты очень красивый, — подмечает Саэко, тащась к ним по берегу, закинув дробовик себе на плечо. Суга краснеет, но не бросает попытку понять, насколько хорошо эта юбка смотрится на нём. Боксеры с таким материалом не носятся, это точно. — Время макияжа! — выкрикивает Рюноске. Его руки уже набиты всем нужным, так что Суга окончательно смиряется с происходящим. Он немного не доверяет ни одному, ни второй с подводкой в руках, но, к большому удивлению, у Рюноске очень даже неплохо получается. — Я помогаю Саэ рисовать стрелки, когда она слишком устала или с похмелья, — бормочет он, но недостаточно тихо, чтобы не быть услышанным. Саэко даёт ему подзатыльник, а Суга еле уворачивается от кисточки. — Я ни разу не красился с того момента, как перестал жить с Юи, — отвечает Суга. Если так подумать, то у него тоже было много практики благодаря ней и он сам часто ходил со стрелками, когда ей хотелось прогуляться по барам. — Она не выпускала меня из дома гулять с ней и Киёко, пока я не выглядел, цитирую, «настолько же красивым, как они». — Я так завидую! — стонет Рюноске, закидывая голову назад, и Суга снова переживает из-за близости кисточки с его глазом. — А не должен, потому что Юи пыталась делать собственные напитки. У тебя ни разу не было магического похмелья, — говорит Саэко. Суга морщится от одном воспоминании об этом. Больше ни за что в жизни. Рюноске выглядит расстроенным из-за этого, поэтому Саэко протягивает руку и треплет его по голове кулаком. — И никогда не будет, потому что я люблю тебя слишком сильно, чтобы обречь на такие мучения. — Ты прикалываешься надо мной каждый раз, когда у меня обычное похмелье, — бурчит он, на что Саэко смеётся. — Суга, тебе повезло, что у тебя нет сестры. У тебя получается избегать всего так званого веселья. — Вам обоим очень повезло, что я достаточно терпимый, чтобы помочь вам. — Всё! — объявляет Рюноске, отодвигаясь, чтобы взглянуть на результат. Суга моргает и мысленно благодарит всех богов, которые только ещё живы (и не пытаются их убить), что он остался с обоими целыми глазами. Рюноске хлопает его по плечу. — И спасибо, что помогаешь нам. Я найду тебе фотографии Даичи в форме. Прежде чем Суга успевает ответить что-нибудь, сестра Рюноске выталкивает его в сторону, становясь вместо него. — Моя очередь! Надуй губы, будто пытаешься поцеловать энного друга Рю, — приказывает Саэко, и Суга хмуро выполняет сказанное. — Вам очень повезло, что я терпимый. Никаких разговоров о Даичи. Возможно, он всё равно будет с нетерпением ждать этих фотографий. Он не может прикасаться, но смотреть же можно, да? В этом нет ничего такого. (Суга знает, что у него очень плохо получается избегать его). — О-о, но это же такая крутая тема, — хмыкает Саэко, держа его за челюсть и разворачивая так, чтобы ей было лучше видно. — Это как Киёко с Хитокой, только с членами и меньшей разницей в возрасте. Так что ты не сможешь даже это использовать в качестве отмазки. Знаешь, поэтому я и бросила смотреть мыльные оперы. — Хочешь мыльную оперу? У него есть меч, которым меня обезглавили в другом измерении, — обижается Суга. — Нечестно! Я тоже хочу себе такой! — Ты не это должна была ответить. Саэко снова хмыкает, наклоняя его голову чуть сильней. У него потом будет болеть шея, он уверен, а блеск для губ, который она наносит, слишком отдаёт искусственной вишней. — Нельзя винить человека за то, что он хочет быть подготовленным к грядущему апокалипсису, — дипломатично говорит она. — Ноя сказал то же самое. — Знала, что правильно воспитала этого мальчишку! — Саэко отодвигается, довольная, и расслабляет свою стальную хватку. — Нет, серьёзно, ты хоть говорил с ним? — Да! Конечно. — Больше одного раза, сказав, почему тебе дискомфортно, и не начав избегать проблему? Суга отводит взгляд. Саэко вздыхает, а Рюноске стонет. Суга фыркает и говорит им: — Я больше не могу так легко поговорить с ним. То задание пошло не по плану, мне не стоило просить его помощи. Лучше всего будет дистанцировать его от магического сообщества... — Боже, ты даже жаловаться на жизнь как девушка уже умеешь, тебя и учить не надо. Идём, Джульетта, обольём тебя духами перед тем, как ты станешь приманкой для крокодила, — перебивает Саэко и тянет Сугу за собой. Они в прямом смысле обливают его ими, что он начинает чихать и кашлять, но теперь он точно пахнет женственно. Запах весь цветочный и чуть-чуть фруктовый, чересчур резкий. Саэко стелет простынь на болотистое побережье немного выше того места, где стреляла в воду, а Рюноске кладёт корзинку для пикника. Напоследок блондинка цепляет на него большую заколку в виде цветка, искусно заправляя ему волосы за ухо, и они усаживают Сугу на его фальшивый пикник, уходя с парным хохотом. Суга чувствует себя очень, очень глупо, сидя на пикнике посреди ноября, несмотря на хорошую погоду. Он противится желанию потереть глаза потрогать цветочек у себя на голове. Ему кажется, что тот фиолетовый, но теперь он его не видит и ему становится интересно. Интересно, нудно и очень неловко. Как минимум, аванк не увидит его зад, если он будет сидеть. Он не уверен, сколько времени проходит, прежде чем около мелководья появляется тёмная фигура. Суга хочет проверить телефон: наверняка прошло минимум полчаса. Кожа ощущается натянутой из-за солнца и макияжа, так что аванку лучше поторопиться уже. Именно это аванк и делает, и Суга моментально хочет засунуть его обратно в воду. Он выглядит безобразно, и его описание Рюноске как крокодила-бобра-мужика-русалки оказывается пугающе точным. Его тело в основном крокодилье, длинное, мускулистое и в чешуе, но с широким плоским хвостом, которым он бьёт по поверхности воды, забираясь на побережье. Голова у него очень уродливого мужчины с косматой бородой и полными похоти глазами. А, у него ещё и острые и страшные зубы, отлично. Суга сидит, полностью замерев, пока огромный аванк пробирается сквозь грязь к нему, слащаво улыбаясь и высунув язык до подбородка. Суга чувствует пробегающую вдоль позвоночника дрожь, когда аванк добирается до подстилки. Ему хочется плакать, когда существо подходит прямо к нему и кладёт свою голову ему на колени. Аванк поворачивается так, чтобы посмотреть на него, обожающе, но в его развратном взгляде есть что-то пугающе человеческое. В корзине для пикника лежит пистолет, но Суга не хочет рисковать и двигаться с места. На нём лежит монстр, в прямом смысле состоящий из тонны мышц и неизвестно какой магии. Саэко с Рюноске всё ещё должны выскочить из метафорических кустов и положить этому конец. Суга чувствует, как у него стекает капелька пота по виску. Аванк сопит ему в свитер, забираясь к нему на колени сильней. Это точно выдаст его, а Суга не хочет находиться около злого аванка, так что он аккуратно поднимает руку и кладёт ему на голову, неловко гладя по волосам. Аванк счастливо булькает, издавая почти сломанное, водянистое мурлыканье. Суга продолжает гладить его. Только сейчас до него доходит, что Танаки (печально) известны своей воинственностью на заданиях, а их цель сидит практически на нём. Пара сильных рук обхватывает его поперёк груди и дёргает назад в тот же момент, когда Саэко прыгает аванку на спину с неистовым воплем. Она приставляет дробовик к его затылку и вскрикивает: — Это научит тебя ценить настоящие девичьи шедевры! Один из ботинок Суги оказывается заляпанным его мозгами. Рюноске аплодирует и подбегает к ним, чтобы убедиться, что аванк точно умер, на всякий случай стреляя ему в позвоночник. Аванк коротко дёргается и несколько раз лягается из-за какого-то предсмертного рептильного рефлекса. Танаки голосят и ликуют, шутя, что пустят его на кошелёк, а Суга пялится на мёртвую тушу... и только тогда начинает считать. Один Танака там, вторая Танака рядом с первым, одна пара рук у него на талии. Суга запрокидывает голову и видит Даичи. Визг, который он издаёт, вполне может считаться самым постыдным, что произошло за сегодня. Суга отпрыгивает, чуть не спотыкаясь о свою юбку и в итоге съезжая в грязь около трупа аванка. — Ч-что ты тут делаешь? — спрашивает он. Даичи переводит взгляд с Суги на аванка и обратно. Он опускает ворпальный меч, и глаза Суги следят за движением. — Танака сказал, что мне нужно прийти и спасти принцессу. Ещё он сказал, что это поможет сделать так, чтобы ты не избегал меня хотя бы пять минут, — отвечает он спустя пару секунд. Суга резко оборачивается, чтобы взглянуть на Рюноске. Вселенная, правда, уже начала наказывать его, потому что они с Саэко выяснили, что кровь аванка жжётся, и теперь спешат к холодному озеру, чтобы смыть её. Суга встаёт на ноги, отряхивая юбку, и очень хочет, чтобы она шла ему больше. — Ну, не стоит воспринимать все слова Рю всерьёз. — Хочу ли я знать?.. — спрашивает Даичи, делая небольшое движение руки в сторону аванка. — Нет, — вздыхает Суга. Он вытягивает заколку из волос, морщась. — Ты избегал меня? Суга не хочет врать, но и не хочет признавать этого, поэтому просто оставляет Рюноске и Саэко убирать всё самостоятельно и уходит. Даичи идёт следом за ним, выглядя неуклюже со своим мечом. Суга продолжает поглядывать на меч против своего желания и к тому моменту, когда они добираются до вершины холма, решает сжалиться над ним. — Я могу обучить тебя достаточному количеству магии, чтобы ты смог хранить его в кармане. — Повтори? Суга закатывает глаза и прикусывает щеку, чтобы не начать улыбаться. Он протягивает руку к мечу. — Смотри. — Даичи отдаёт ему меч рукоятью вперёд, и Суга нагибается, чтобы взять свободной рукой свою сумку. Он держит её перед собой и, словно фокусник, опускает меч вовнутрь. Снаружи выглядит так, будто он должен быть в два раза длинней, так что Даичи удивлённо смотрит на то, как сумка без труда поглощает его. — Она зачарована держать больше, чем кажется. Можно сделать так, чтобы один предмет содержал другой, или просто зачаровать что-нибудь, чтобы призвать, когда понадобится. — Мне казалось, что ты не хотел вмешивать меня в это, — говорит Даичи без сомнений или сарказма в голосе, лишь с искренним интересом. Часть напряжения в Суге исчезает. Каждый раз, когда они не общаются слишком долго, он практически забывает, насколько легко ему находится рядом и разговаривать с ним. Но потом он сбегает и снова говорит себе, что это плохая идея. И потом они снова видятся и возвращаются к уютному подшучиванию, и круг замыкается. Это несправедливо по отношению к Даичи и нервной системе Суги. — Всё ещё не хочу, но будет неплохо, если у тебя будет что-нибудь, чем можно защитить себя, и желательно, чтобы оно было удобное. Ты ехал с этим в поезде? — У меня есть машина, — отвечает Даичи, озадаченно хмурясь и показывая куда-то сквозь парк. — Хочешь сказать, что существуют карманные измерения? — Всё существует. — Зубная фея? Суга не сдерживает ухмылку. — Не задавай вопросов, на которые не хочешь знать ответ. Я смогу найти заклинание призыва для меча, только дай мне пару дней... — Пару дней, которые ты будешь меня игнорировать? — Я занят, — говорит Суга, пожимая плечами и указывая на свою одежду. — Работа появилась так внезапно из-за Мира Грёз или до этого ты просто прогуливал всё время, чтобы посидеть в магазине? — спрашивает Даичи, скрещивая руки. Суга виновато вздрагивает. — Поверишь, если скажу, что и то, и то?.. На самом деле, это частично правда. Всё было проще, пока он не узнал об апокалипсисе. — Если я разозлил тебя чем-то... — Нет! Господи, нет, ты ничего не сделал. Выражение Даичи смягчается, и Суга отворачивается, чтобы ему не пришлось ничего с этим делать. Как ответственный взрослый, конечно же. — Если тебе нужно побыть немного наедине с собой, то просто скажи, хорошо? — Это просто несправедливо по отношению к тебе, — признаётся Суга, рискуя оглянуться на него, встречаясь с вновь помрачневшим выражением Даичи. — Я справлялся сам как-то не один год, Суга. Думаю, что смогу прожить какое-то время без твоих наставлений. — Я просто... чувствую себя ответственным, понимаешь? Не то чтобы я хочу игнорировать тебя... — Так зачем делаешь это? Чёрт. — У меня сейчас много дел, — ограждается Суга. — И потому, что я думаю, что слишком поспешно подошёл к теме свиданий. — Ну, ты буквально зашёл в магазин и сразу же подкатил ко мне, — соглашается Даичи. Суга сердито смотрит на него в ответ. — Но я не против, Суга. Мне нравилось это и мне нравишься ты. И я очень хочу узнать, какими ещё могут быть волшебные свидания. Суга чувствует, как у него тает сердце, но это как раз таки полная противоположность того, чего он на самом деле пытается добиться. У Суги нет склонности к самоотречению и нерушимой силы воли, и он уже заметил наличие у себя огромной и заметной слабости в сердце в форме Даичи, но он категорически отказывается, чтобы у того был зомби в качестве парня. Даичи продолжает, не замечая (скорей, надеясь), что у Суги ломаются выстроенные вокруг себя стены: — Однако если тебе нужно время, то это можно понять. Прошлая неделя была... что-то с чем-то. Но я не хочу, чтобы ты думал, что я слишком напуган, чтобы иметь с тобой дело. И я действительно только что спас принцессу от динозавра с человеческим лицом, так что мне кажется, что это заслужило несколько очков в мою пользу. Или хотя бы показало тебе, что я не планирую падать в обморок. Я хочу получить ответы на многие вопросы, но я взрослый мальчик и уверен, что справлюсь. «Давай, пошути о рыцаре в сияющих доспехах. Скажи, что у тебя проблемы куда сильнее и/или более личного характера, чем какой-то аванк. Подумай, куда вообще делись Рю и Саэко». Вместо этого Суга зажмуривает глаза и выпаливает: — Я всё ещё полумёртвый, моё сердце делает в лучшем случае сорок ударов в минуту, мне нужно слишком много сна, и я не хочу, чтобы ты сталкивался со всей этой хренью в своей жизни. — Насколько я знаю, я сам решаю, какую хрень оставлять в своей жизни, — отвечает Даичи. Суга приоткрывает один глаз, чтобы взглянуть на него. — Слушай, я не могу сказать, что для меня всё это не странно. Но ты был странным с самого начала, а я ещё ни разу не был против. Я спал около тебя, я чувствовал твоё сердцебиение. Для меня ты вполне живой. — Поцелуйтесь уже! — хрипло кричит им Саэко, отвечая на мысленный вопрос Суги до этого. — Не обращай внимание, мы стали её мыльной оперой, — сухо говорит Суга. Даичи прыскает, несмотря на слегка порозовевшие щёки. — Она очень эмоционально вовлечена. — Чувак, мы двадцать минут тебя красили, мы заслужили награду! — громко добавляет Рюноске. — Он тоже, — соглашается Даичи. — Твой, эм, макияж выглядит мило. И юбка тоже, пусть и с самой заметной линией от трусов, которую я вообще видел. Суга натягивает свой свитер как можно ниже и чувствует, что краснеет. — У меня не было сегодня в планах носить это, ладно? Я почти пришёл сюда в своей исследовательской одежде. — Давай поступим так. Мы ломаем им мыльную оперу, заказываем еду, а потом я помогаю тебе с твоими исследованиями? Я, может, абсолютно ничего не пойму, но я могу послушать, — радостно предлагает Даичи. — И чур у меня есть право быть насколько угодно любопытным. Мне понравились твои схемы. Какое это предложение соблазнительное, боже, какое оно соблазнительное. — Мне стоит показать тебе свои настоящие записи. Половина из них состоит из рисунков Солнышка на полях, а на второй половине следы от кофе и слёз. — Вообще, так это напоминает обыкновенные конспекты из колледжа. — Думаю, у меня есть блокнот, в котором столько пыльцы фей, что он светится в темноте. Он в прошлом году привлёк довольно большого трокуантари, который попытался его съесть. — Я обязан спросить... с помощью пыльцы фей можно летать? — Нет, — говорит Суга, приулыбаясь, когда замечает немного погрустневшее выражение Даичи, — но я знаю человека, который может приготовить зелье полёта, которое поможет тебе воплотить все твои опасные мечты прямиком из «Питера Пена». — Это ты начал искушать меня перспективами свидания в воздухе, — бормочет Даичи. Итак, они только что договорились об ещё одном свидании с полётами, Суга признаёт своё поражение. Ему нужно будет обсудить с Даичи ещё несколько тем, и он сомневается, что сможет так быстро и легко преодолеть свои опасения. Но пока что он признаёт поражение. Суга хватает свои штаны, не переодеваясь обратно в них, игнорирует освистывание Саэко, и они даже не держатся за руки по пути к машине Даичи, несмотря на эхом отдающиеся подколы Рюноске. Нет, вместо этого Суга позволяет Даичи идти перед собой, чтобы ему было легче пялиться на его задницу. Так приятно вернуться к тому, к чему они оба привыкли. Даичи замечает, как он смотрит, когда открывает машину, и смеётся: — Рад видеть, что вернулся к своему обычному состоянию. — Да, я выгляжу великолепно, с радостью пялюсь на твою нижнюю половину тела и мечтаю увидеть твоё лицо, когда ты пересечёшься с очередной непонятной магией. Дай мне насладиться хотя бы этим после того, как на меня пускал слюни аванк. Он будет радоваться обыденности, пока может, и обязательно справится с тем, что теперь это — его обыденность.