Некоторые события имеют точку невозврата. Просто однажды ты понимаешь, что зашёл слишком далеко и повернуть назад невозможно. Ты пытаешься что-то изменить, но грядёт завтра. Вы думаете, завтра никогда не наступает и сразу переходит в сегодня? Ошибаетесь: это сегодня никогда не наступит. Вот я сижу в гостиной факультета, делаю домашнее задание и размышляю, что подарить брату на день рождения. Это было вчера. А завтра я встретила его...
— Можно с тобой?
Да, ничего необычного, простое знакомство в библиотеке. Я с опаской кивнула, зная, что этот парень со Слизерина. Он по-хозяйски разложил на столе книги и взялся за чтение, словно не замечая меня. А я не могла не замечать его смешно растрепавшиеся соломенные волосы, взгляд умных глаз, россыпь веснушек на бледном лице... Не то чтобы красивый, но милый.
— Что ты смотришь? — неожиданно поинтересовался он.
— Учусь читать мысли, — соврала я.
Парень засмеялся:
— Ну, и как успехи?
— Ничего не получается. Твоя голова слишком сильно забита учёбой, угадала?
— Угадала. Надо срочно отвлечься и подумать о чём-нибудь другом. Как тебя зовут?
Этот парень не любил своё полное имя и предпочитал сокращённую форму — Барти. Барти Крауч — мой новый друг, который не хотел быть младшим. Он часто рассказывал мне и Регулусу Блэку — ещё один слизеринец, с которым он меня познакомил, — что желает достичь небывалых высот, и тогда, конечно, его отец оценит талант сына по достоинству. «Он поймёт, что я не младший, — объяснял Барти. — Я — равный».
Мне нравился его отец: мой друг говорил о нём с видимым сожалением о том, что очень трудно соответствовать такому родителю. «Невероятно значимый в Министерстве человек», — думала я. Иногда мне казалось, Барти окончательно потерял надежду дождаться похвалы от родного человека. В такие минуты я наколдовывала себе под носом усы и тоном мистера Крауча заявляла: «В этот торжественный день, девяносто девятый день рождения моего сына, я намерен высказать всё, о чём так долго молчал: Барти, ты просто мо-ло-дец!» Барти хохотал до слёз, а я радовалась, что проблема хотя бы на время перестала быть серьёзной.
Иногда он называл меня Крэйзи-Дэйзи, потому что я и впрямь была сумасшедшей. Но мы сходили с ума вместе, и это было весело. «Я знаю заклинание, которое нравится всем, кроме тех, на ком его испытывают», — хвастался Барти и одним взмахом палочки подбрасывал в воздух задремавшего у озера Регулуса. (Он часто засыпал, наблюдая наши тренировки.) Я смеялась, а Регулус проклинал нас двоих и требовал опустить его на землю. «Это надо добавить в список Непростительных», — ворчал он и в шутку пытался нас обезоружить, а мы весело отбивались и дразнили его. Кто бы мог подумать, что однажды мы потеряем его навсегда. Но это было потом, а пока мы счастливы.
Как-то раз я посмотрела список предметов, которые он готовился сдавать на ЖАБА.
— Ты, никак, решил стать министром, — заметила я.
— В профессии всё пригодится, — уклончиво ответил он. — Для меня важно достичь чего-то, быть впереди, понимаешь? А для этого я средств не жалею.
— Это верно: мне рассказывали, как ты указал профессору МакГонагалл на ошибку в работе одной гриффиндорки. Из-за тебя она получила оценку ниже.
— Это для её же блага. Что плохого, если она в следующий раз постарается?
— Да ничего плохого, Барти. Просто не всё хорошо, что не плохо.
— Постараюсь когда-нибудь хотя бы примерно понять, что ты имеешь в виду. А кем ты хочешь стать в будущем?
— Я предоставлю времени решить этот вопрос. Главное — понять, в какой сфере ты будешь полезен людям.
— Ты хочешь быть полезной? Я бы хотел добиться успеха.
— Разве ты не добьёшься успеха, если будешь полезным?
— Дэйзи, я не вещь, чтобы мною могли пользоваться, — улыбнулся он.
Я задумалась, глядя на огонь.
— Никогда не забывай об этом, Барти.
Мы были так близки, что он набрался смелости пригласить меня к себе в гости на пару дней во время каникул. Тогда я впервые увидела вживую его родителей: милую, улыбчивую мать и вежливого, немного сдержанного в общении отца.
— Мне очень приятно наконец познакомиться с девушкой моего сына, — немного неискренне признался мистер Крауч.
— Пап, Дэйзи просто моя подруга, — спокойно поправил Барти, но покраснел. Родители в недоумении переглянулись.
— Ну, подруга так подруга. Извините, Дэйзи.
Всё было так забавно, что я не увидела в этой ситуации никакого намёка на романтику. Было, казалось, слишком очевидно, что Барти лишь друг.
Неподалёку от дома Краучей находилась небольшая полянка, где мы просто лежали и болтали под лучами яркого солнца.
— У тебя опять высыпят веснушки на лице, — смеялась я над Барти. — А говорят, они не красят.
— А ты как считаешь? — хитро прищурился он.
— Я руководствуюсь общественным мнением — не злоупотребляй светом солнца! Слушай меня, пока я рядом, кто за тобой потом станет смотреть.
— Когда — потом?
— Когда меня не будет рядом.
Барти на минуту задумался, а затем махнул рукой:
— Нет уж, ты будешь рядом всегда!
И я не стала спорить.
В тот вечер мы долго смотрели на звёзды и вспоминали другие вечера, проведённые в Хогвартсе.
— Мне не хочется расставаться ни с тобой, ни с остальными моими друзьями, — вздохнула я.
— А зачем расставаться? — не понял Барти.
— Когда-нибудь мы всё равно расстанемся. Каждый пойдёт своей дорогой.
— А почему ты так уверена, что нам не по одной?
Он крепче сжал мою руку, и в тот момент между нами что-то решилось. Только мы оба не поняли, что именно, но что-то было решено тогда под звёздами — это точно.
А бывает и так, что всё меняется. Непонятно, в какой миг это происходит, однако между вами начинает расти незримая и всё же ощутимая стена.
— Барти, я, конечно, не ревную, но вы с Регулусом совсем от меня отдалились, — призналась я в конце концов. — Понимаю, у вас свои, мужские тайны, но раньше ты проводил со мной не меньше времени, чем с ним.
— У нас есть одно дело, ты не поймёшь, — отмахивался он. — Потом расскажу. Это было уже третье «потом» за месяц, а я всё ждала, когда оно наступит.
Он догнал меня в коридоре, когда я несла из библиотеки стопку книг.
— Всё учишься, — улыбнулся Барти и взял книги в свои руки. — А я вот стал меньше об этом думать.
— Неужели? — не поверила я. — Неужели здравый смысл восторжествовал!
— Да, Дэйзи, ни один экзамен в мире не заменит мне минуты, проведённой с тобой.
— Тебя точно подменили.
— Дэйзи, я давно уже понял, что мне без тебя... никак. Давай сходим в Хогсмид? Или куда ты хочешь?
— Барти, — я внимательно посмотрела на него, — мне ясно, к чему ты клонишь, но я не знаю... Мне не понять своих чувств. — Это была правда.
— Ну, со временем всё прояснится... В лучшую сторону, верно?
— Лучше расскажи, чем ты занимаешься с друзьями.
— Обязательно. Знаешь, так забавно, мы сейчас изучаем чернокнижников...
— Погоди, — насторожилась я, — тёмная магия?
— Да брось, это же баловство.
— Нет, ты серьёзно идёшь по стопам других слизеринцев? — Я отобрала у него книги и ускорила шаг.
— Да ты не так всё поняла, — Барти остановил меня, слегка дёрнув за рукав платья. — Это обычное хобби, ничего опасного.
— Я, быть может, понимаю не так много, как ты, но предназначение тёмной магии мне известно. Я не могу быть с тобой, если...
— Дэйзи, верь мне: просто хобби.
Я задумалась и наконец сказала:
— Хорошо, верю. Но обещай, что так и останется.
— Как пожелаешь, так и будет. Крэйзи-Дэйзи, ты всегда выдумываешь обо мне невесть что, а я лишь хочу многостороннего развития. В меру, — добавил Барти, заметив мой взгляд.
А время шло, и мы уже закончили Хогвартс.
Регулус часто игнорировал мои вопросы об этих увлечениях. Последнее время мы и не виделись, но после окончания Хогвартса я всё же заглянула к нему в гости. Он был сам не свой.
— Ты веришь в свои слова? — спросила я, когда он заявил, что у него всё в порядке.
— Нет, — резко признался Регулус, ошарашив меня.
Немного помолчав, он поинтересовался, как дела у Барти. Я ответила, что хорошо, на что мой приятель усмехнулся:
— Ну да, что ему будет... а, Дэйзи? Ну, скажи мне, как пустая жажда самоутверждения может убить умного человека?
— Ты о чём?
— Ни о чём, — отрезал он и снова помолчал. — Ни о чём, кроме того, что... береги его. Пожалуйста, береги. Некому больше.
— Ты как будто прощаешься.
А он и прощался.
— Просто послушай меня, Дэйзи. Он уже слушать не станет — слишком поздно мне открывать ему глаза! — Регулус вздохнул. — А ты запомни: я делаю правильный выбор. Пусть и он не ошибётся.
— Я вернусь позже, тебе надо отдохнуть. — И я ушла, не зная, что возвращаться будет некуда.
Регулус не вернулся, и я до сих пор не знаю, что с ним случилось. Может быть, стал очередной жертвой Волан-де-Морта. Мы с Барти надеялись найти его, но вскоре поняли, что потеряли.
— Все «Превосходно» на ЖАБА — ты гений! — Радостная, я обняла Барти. — Теперь твой отец точно придёт в восторг!
— Я уже рассказал ему.
— Да? И как?
— Сказал, что надеется и в будущем наблюдать мои высокие достижения. — Барти неожиданно рассмеялся, но его смех был каким-то страдальческим.
— Это хорошо, отец верит в тебя, — улыбнулась я, но мне показалось, что он меня не услышал.
Барти стал чаще куда-то отлучаться, и по непонятным причинам меня это пугало. Мне казалось, я плохо выполняю последнюю волю Регулуса, и я старалась проводить с ним каждую свободную минуту. Но бывали моменты, когда он словно забывал о моём присутствии.
— Странно, — сказала я однажды, — я сижу рядом с тобой, а ты от меня в сотне километров.
— В каком смысле? — очнулся Барти, но тут же сообразил: теперь он уже лучше понимал мои метафоры. — А, ты об этом. Дэйзи, я думаю о тебе целыми ночами, что ты, в самом деле?
— Мне не нужно, чтобы ты думал ночами, лучше заметь меня сейчас.
— Да я только на тебя и смотрю. Перестань. — И он снова погружался в свои мысли.
— Крэйзи-Дэйзи, ты мучаешь меня! Прошу, хватит, — взмолился Барти, увидев, что я обиженно отвернулась.
Мне стало неловко за своё поведение, и я вновь обняла его:
— Прости, наверное, я действительно всё выдумала. Ты же знаешь, я всегда что-нибудь выдумываю.
— Дай мне время, и всё будет, как прежде. Мне нужно многое обдумать...
— Конечно. Мы встретимся завтра? — Он кивнул, и я снова придумала то, что хотела думать. Придумала, что всё решено, что всё оказалось очень просто.
Весь следующий день я ждала его прихода. Обычно Барти не опаздывал, даже в те дни, когда мне думалось, что ему со мной тяжко и скучно. Но то волнение было ничем по сравнению с тем, которое поселилось во мне теперь.
— Не надрывай сердечко, Дэйзи, — успокаивал Ксенофилиус. — Он придёт, куда денется? Мы ведь все ангелы с одним крылом, и без тебя он не взлетит — разобьётся.
«И лучше, что не приходит», — не без злости думала я. К этому и шло: он всё обдумал и оставил меня. Что ж, пусть будет там, где ему быть важнее. Я почему-то тогда поняла, что выбор сделан.
Я несколько раз постучала в ворота дома Краучей, и мне открыла их эльф Винки. Она непонимающе посмотрела на меня своими большими глазами.
— Здравствуй, Винки, ты не подскажешь мне, где Барти? Он обещал встретиться со мной сегодня.
— Мастер Барти не ночевать дома, — пожаловалась Винки. — Хозяин думать, что он с вами.
— Вот как?.. — растерялась я. — Пожалуйста, передай ему от меня записку, когда вернётся.
И я написала: «Приди ко мне, как только прочтёшь это. Я волнуюсь. Дэйзи Лавгуд».
Всю ночь мне не спалось: душу терзала какая-то тревога. Я смотрела в окно, и сердце стучало сильнее, чувствуя что-то страшное. Это было завтра. То самое завтра, когда мы так и не встретились.
— Ну, как там твой жених? — осторожно интересуется с утра мой брат. — Сегодня придёт?
- Ксено, Барти мне такой же жених, как тебе Филч — дедушка. Я же объясняла, что между нами нечто более тонкое и гораздо больше запутанное... Да и не придёт он — что об этом говорить?
— Дэйзи, иди сюда, милая! — Это зовёт мама. Она, видя моё состояние, уже сходила к Краучам, но узнала кое-что, чего не ожидала узнать. А ещё я сейчас умру. — Дэйзи, ты только не переживай сильно... — Странная фраза. Она ведь знает, что есть повод переживать. — Миссис Крауч сама не своя: говорит, сына вчера арестовали... вместе с НИМИ... Это какая-то ошибка, я уверена, мистер Крауч разберётся! — Она едва не плачет, но успокаивает меня. Зачем? Я уже мертва. А она ещё что-то говорит. — ...Долгопупсы не могут дать показания, так как же можно думать, что Барти здесь замешан? Ничего, они скоро разберутся, Дэйзи!
И мистер Крауч разобрался: через несколько дней я получила от него разрешение поговорить с Барти наедине перед тем, как начнётся судебный процесс.
— Дэйзи, ты не веришь мне? — Барти трудно дышать то ли из-за волнения, то ли из-за духоты в крошечной комнатушке, где мы сидим за столом друг напротив друга — здесь проходит наше последнее свидание.
— Как тебе верить? Ты же только и делал, что обманывал.
— Я не отрицаю, я тебя предал, и ты имеешь полное право ненавидеть меня. Но то, что я не пытал Долгопупсов, — правда.
— И этого достаточно, чтобы я обрадовалась? — Я пыталась не заплакать.
— Прости, но сказать тебе всё сразу... Мне это представлялось нереальным. Я давно уже всё решил, отступать было смерти подобным. А ещё была ты, и я рвался на части. С одной стороны — идеалы, с другой — любовь: я запутался, заврался, но я уже наказан, уже! — Он выдохнул и закрыл глаза. — Я и сам не знаю, за что готов бороться. У меня осталось одно, что могу сказать с уверенностью: я никого не пытал.
— Когда я слушала истории о Пожирателях, то думала, что это ужасно. Но я не думала, что ужасен ты. Мне так жаль.
***
Некоторые события имеют точку невозврата. Просто однажды ты понимаешь, что зашёл слишком далеко и повернуть назад невозможно. Ты пытаешься что-то изменить, но грядёт завтра. Вы думаете, завтра никогда не наступает и сразу переходит в сегодня? Ошибаетесь: это сегодня никогда не наступит.
Зал суда заполнен людьми, и я наблюдаю за процессом вместе с ними. Я впервые вижу этих Пожирателей, которым сегодня вынесут такой же страшный приговор, как и моему Барти. Он, мой Барти, понесёт такое же наказание, как безжалостные убийцы, отправится в ту же тюрьму, что и фанатичные сторонники Того-Кого-Нельзя-Называть. Почему? Потому что он такой же — вот и весь ответ. Но Барти не принимает его, кричит отцу, что он не виноват... Интересно, верит ли он в это сам? Должно быть, лишь отчасти, и вряд ли у него в жизни будет иное раскаяние, кроме мальчишеского страха перед неизвестностью... Мне жаль Барти, и я почти плачу, когда ловлю на себе его взгляд. Мне так жаль, что история закончилась прежде, чем я сумела выполнить то, что обещала Регулусу.
***
Меня зовут Дэйзи Уизли, мне едва за тридцать, и с некоторых пор я несчастная вдова. В молодости я вышла замуж за одного из родственников семьи Уизли — эту семью я знала очень хорошо. Не могу сказать, что я невероятно любила своего мужа, но, тем не менее, мы прожили с ним пять лет, пока он не скончался от смертельной болезни. Вот такие жуткие вещи случаются порой.
— Мам, я не могу уснуть, — жалуется Энтони, мой рыжеволосый сынишка. — Я боюсь, что в Хогвартсе мне будут не рады.
— Откуда такие выводы? — Я сажусь на край кровати и стараюсь не улыбаться. Дети не любят, когда над ними смеются.
— Мне тут-то никто не рад, — приводит он самый исчерпывающий, по его мнению, аргумент. Энтони смотрит на меня с беспокойством своими карими глазками, и я в который раз подмечаю, что он — копия своего отца. — Когда Чарли приезжал в гости, ему рассказали, что я люблю сочинять стихи, а он засмеялся и ответил, что меня надо отучать от этого.
— Чарли пошутил, конечно, он тебя любит.
— Он считает, что мальчик не должен увлекаться стихами.
— А он не говорил, что сам писал их, когда был младше?
— Правда? — оживляется Энтони, и на его щеках появляются отцовские ямочки.
— Разумеется. Пиши, если хочешь. А в школе умные ребята не станут над тобой смеяться; на глупых же не обращай внимания.
Сын засыпает, счастливый, и мне пора идти к себе в спальню. «А душа у него моя», — не без удовольствия думаю я и перед сном выхожу на крыльцо дома, чтобы посмотреть на свой сад. Муж считал меня слишком романтичной, но это никогда не было романтикой. Просто я, глядя на цветы, всегда забывала о настоящем — отличная возможность вернуться в прошлое. И тогда я вспоминаю того, кого давно следует забыть.
— Он умер, Дэйзи, — убеждала я себя. — Его больше нет. Он не придёт, сколько бы ты ни ждала.
Нет, не подумайте, что я надеюсь встретить его. Я знаю, что это невозможно. Однако чего-то я жду, отчего-то не перестаю верить. «Мы встретимся завтра?» — спросила я когда-то. Мы не встретились завтра, оно превратилось во вчера. Что ж, я стану ждать его вчера, но мы должны встретиться.
— Я буду ждать. Я могу тебя очень ждать.
Это глупое, бессмысленное ожидание придаёт мне сил. Я уже простила и просто хочу увидеть его.
Ночью я просыпаюсь, услышав на улице шорох. Но там по-прежнему никого нет. И не будет. Он мёртв. Барти Крауч-младший умер в Азкабане четырнадцать лет назад.
Ведь верно?..
