Введение в дипломатию

Никто никогда не говорил им — никому из них — как много чертовой работы приходится выполнять, будучи королем или королевой. В Англии король, кажется, вообще мало что делает; все фактическое управление осуществляется выборными должностными лицами, а король, хорошо это или плохо, является номинальным главой, обладающим крайне ограниченной властью. В данный момент Эдмунд невероятно завидует королю Георгу. Он знает, что, как минимум, Питер и Люси не отнесутся с пониманием к идее создания конституционной монархии, даже если бы ему удалось уговорить Сьюзен, то нарнийцев, вероятно, еще труднее убедить. И это ещё при условии, что Аслан не станет вмешиваться, чтобы всё исправить в последний момент. Но нет, похоже, в Нарнии право королей (и королев) воцариться, данное им богом, — вполне реальная вещь (особенно учитывая неоспоримую природу Аслана), и Эдмунд и его братья и сестры были брошены на произвол судьбы, получив в лучшем случае несколько лет среднего образования. Иногда ему кажется, что его советники даже не до конца понимают, что происходит, хотя они имеют представление о происходящем лучше, чем сам Певенси. В настоящее время они работают над восстановлением дипломатических отношений с Архенландом, который, по-видимому, был одним из старейших союзников Нарнии. Никто никогда не говорил ему, сколько дополнительной информации ему придётся читать. Он, конечно, не жалуется. Такая работа ему подходит. Он не так обаятелен, как Питер. Он не так любезен, как Сьюзен. Он не такой хороший, как Люси. Но он умен. Действительно, он умнее, чем о нем думают. Он может прочитать все тома нарнийской истории и политики, до которых доберутся его руки, и попытается понять, как им лучше двигаться дальше. Но она очень насыщенная. Они занимаются по очереди, распределяя работу как можно справедливее, делая заметки и обмениваясь ими. В конце концов, Эдмунд понимает, что им необходимо прочитать всё, но они ограничены во времени. Через неделю он отправляется в Архенланд. Вместе с Питером. Их убеждают, что послать Верховного короля было бы проявлением уважения, а Сьюзен лучше подготовлена к защите Кэр-Паравела, если дело дойдет до этого, чем Эдмунд. (Не то чтобы Эдмунд не учился владеть мечом и стрелять из лука, но Сьюзен — прирожденная лучница). Дверь открывается, и Эдмунд вздрагивает. Он смотрит на часы на стене. Неужели уже так поздно? Он оглядывается на дверь и видит Люси, несущую поднос с чайником, молоком, сахаром и двумя чайными чашками. — Я подумала, что тебе не помешает чай, — говорит она. Он не уверен, откуда она инстинктивно понимает, что никогда не следует предлагать ему горячий шоколад. Он думает, что однажды, возможно, сможет вынести его вкус, но просто не сейчас. — Спасибо, — говорит он, освобождая для подноса место на исполинском столе. Она ставит его и собирается приступить к сервировке, но он останавливает ее. — Позволь мне. Это меньшее, что он может сделать. В конце концов, технически они теперь на равных. Она позволяет ему налить им обоим чай, и он устраивается в удобном кресле, потягивая из своей чашки. — Это все немного чересчур, не так ли? — спрашивает она. — Хотя я уверена, что Аслан не возложил бы на нас ничего такого, с чем мы не смогли бы справиться. — Это довольно сложная задача, — говорит он. — Но ты права, Аслан не стал бы этого делать, если бы мы не могли с этим справиться. Это, конечно, не означает, что он жаждет провести дипломатическую встречу с человеком, который, безусловно, достаточно стар, чтобы годиться ему в отцы. Особенно когда в Англии его отправили бы обратно в начальную школу. Питер старше, но не на столько. — Обещаешь рассказать мне, каков Архенланд? — Обещаю, — говорит он. В конце концов, это самое меньшее, что он может сделать. — Все мы скоро освоимся, и потом будем удивляться, что мы вообще испытывали подобные трудности. Она говорит об этом как об испытании, и, возможно, так оно и есть. Даже если она ошибается, он знает, что скорее рано, чем поздно, они все, как минимум, будут выглядеть так, будто знают, что делают, и, возможно, этого почти достаточно.